– Думай о ней, как о враге, а не просто как о невесте. В конце концов, так оно и есть. Как бы ты встретился с ней тогда?
Я фыркнул и поправил на голове золотой обруч:
– Я с большей радостью встретился бы с ней в постели, чем перед священником.
– Ты говорил, что хочешь мира между двумя государствами. С тех пор ты уже успел переменить решение?
Я вздохнул и положил руку на рукоять меча. Один взгляд напомнил мне о том, что сделал Тинстар: рубин был черным и по сию пору.
– Нет, – ответил я. – Это нужно сделать. Но я бы предпочел остаться свободным.
– А, – он поднял брови, – Теперь ты, наконец, увидел, что есть свой смысл в жизни холостяка. Будь ты на моем месте… – он не окончил фразы и пожал плечами. – Но ты не на моем месте. И у меня был выбор… – он снова пожал плечами. – Все будет в порядке.
– Кэриллон, – в дверях моей комнаты стояла Торри в платье цвета бронзы и жемчужном ожерелье, – Электра почти готова.
Я почувствовал что-то очень похожее на страх. Потом понял, что это и есть cтрах.
– О боги… что мне делать? Как я пройду через все это? – я посмотрел на Финна, – Я был глупцом…
– Ты им часто бываешь, – согласилась Торри, подходя ко мне, чтобы снять мою руку с меча. – Но теперь тебе придется доказать другим, особенно Электре, что ты не таков. Думаешь, она ничего не скажет, если ты явишься перед ней таким? – она поправила мой темно-зеленый камзол, разглаживая какую-то невидимую мне складку.
Я нетерпеливо сбросил ее руки:
– О боги, есть же еще и подарок! Чуть не забыл… – я прошел мимо нее к мраморному столу и открыл резной ларец слоновой кости. На бархате глубокого синего тона мерцало серебро. Я вынул из ларца пояс, украшенный жемчужными и сапфировыми подвесками. Серебряные звенья будут обвивать талию Электры очень низко, драгоценные подвески будут спускаться спереди на юбки…
– Кэриллон! – Торри смотрела на драгоценность восхищенными глазами. – Где ты нашел такое чудо?
Я вынул из ларца ожерелье – тонкий серебряный обруч, украшенный единственным сапфиром и двумя жемчужинами по сторонам синего камня. Там были еще и серьги, но у меня уже не хватало рук. Рука Финна протянулась к обручу и схватила его, я выпустил серебряный ободок из рук и увидел гнев в глазах Чэйсули:
– Ты знаешь, кому это принадлежало? Мы оба – я и Турмилайн – недоуменно уставились на него.
Наконец я кивнул:
– Они принадлежали Линдир. Все драгоценности короны были доставлены мне три недели назад, чтобы я мог выбрать что-нибудь для Электры. Я подумал, что это…
– Это сделал Хэйл, – лицо Финна побелело, и только шрам пересекал его багровой полосой. – Мой жехаан сделал это с такой любовью, какой тебе никогда не узнать. А теперь ты собираешься отдать это ей?
Я медленно положил пояс назад в ларец.
– Да, – тихо ответил я. – Мне очень жаль – я не знал, что это работа Хэйла. Но что до предназначения этих вещей – да, они – для Электры.
– Ты не сделаешь этого. Они принадлежали Линдир, – губы Финна сжались в белую тонкую линию. – Мне нет дела до памяти Хомейнской принцессы, ради которой мой жехаан нас оставил, но до того, что он создал, мне есть дело. Лучше отдай это Торри.
Я коротко взглянул на сестру и увидел, как побелело ее лицо при этих словах. Что ж, я не винил ее. Финн высказал свои чувства без громких слов.
– Кэриллон, – начала было Торри, но я прервал ее.
– Верни это, – сказал я Финну. – Мне очень жаль, как я и сказал, но эти драгоценности предназначены для Электры. Для Королевы.
Финн не выпустил ожерелье из рук, вместо этого, он обернулся и надел украшение на шею Торри:
– Вот, – горько сказал он. – Хочешь, прими это от своего рухолли.
– Нет! – резко ответила Торри. – Я не стану камнем преткновения между вами. Не из-за этого, – она быстро сняла ожерелье и вложила его в мою руку. Ее глаза на минуту встретились с глазами Финна, и он отвел взгляд первым.
Я уложил драгоценную безделушку в ларец и захлопнул крышку. Некоторое время смотрел на нее, потом обернулся к сестре и передал ей ларец:
– Торри, ты не отнесешь это? Мой свадебный подарок ей.
Финн положил руки на крышку ларца:
– Нет, – он отчаянно замотал головой. – Если кто-то и должен передать другой женщине вещь, которую сделал мой жехаан, это буду я. Понимаешь? Это должно быть так.
– Да, – согласился я, – должно. Но я попытался избежать…
– Не нужно, – Финн говорил коротко и отрывисто, – Разве я не твой ленник?
Он повернулся и покинул мои покои, сжимая в руках ларец. Я потер лоб, если бы можно было снять этот тяжелый венец…
– Я никогда не видела его в таком гневе, – сказала наконец Торри. – даже в Обители, когда Аликс запретила ему выходить из шатра – а он собирался на охоту с Доналом.
Я рассмеялся, радуясь, что могу отвлечься от мыслей о том, что произошло между мной и Финном, о том, каким он был, когда покинул эту комнату:
– Аликс часто злит Финна, а он – ее, это давняя история.
– Из-за того, что он когда-то похитил ее? – Торри улыбнулась, встретив мой недоуменный взгляд. – Да, Финн рассказал мне об этом… когда я попросила. Он рассказал мне еще кое-что, – она снова потянулась разгладить складку моего камзола. – Он сказал, что если найдется женщина, которую он будет желать так же, как Аликс, он не позволит никому встать между ними. Ни тебе, ни своему брату, – я чувствовал, как напряглись ее руки, она закончила очень серьезно.
– И я ему верю.
Я наклонился и поцеловал ее в лоб:
– В нем говорит горечь, Торри. Он никогда не мог забыть Аликс. И я не думаю, что когда-нибудь сумеет, – я пожал ее руку. – Идем. Настало время свадьбы.
Большой зал был полон – аристократия Солинды и Хомейны, лучшие воины Чэйсули… У окованных серебром дверей я ждал Электру, поглядывая на великолепное собрание с некоторым страхом. Я почему-то не думал, что столь многие захотят увидеть объединение враждовавших государств, может, они думали, что мы убьем друг друга прямо перед священником?
Я попытался расслабиться. Зубы стиснуты до боли: вот уж не думал, что венчание будет таким страшным испытанием. И я, солдат… Я невесело усмехнулся.
Не сегодня. Сегодня я был просто женихом, и нервы мои были на пределе.
Хомейнский священник терпеливо ждал на возвышении подле трона. Гости, собравшиеся в зале, напоминали пчел, окружающих свою матку. Или Мухаара.
Я искал в толпе знакомые лица: Финн, Дункан и Аликс – первый серьезен, как обычно, вторая почти сурова. Моя мать сидела на табурете, рядом стояла сестра, на матери по-прежнему были платок и чепец, скрывающие седые волосы, но теперь она была воистину матерью короля, а не мятежника: это было видно по ее одежде.
Турмилайн же просто-таки воспламеняла сердца своей необыкновенной сияющей красотой. И Лахлэн, стоявший подле нее, похоже, видел это лучше прочих.
Я вздохнул. Бедняга Лахлэн. Он не просто был очарован моей сестрой – он боготворил ее. В последнее время я уделял ему не слишком много времени, а присутствие Торри еще усиливало его страдания. Но здесь я ничего не мог сделать. Он – тоже, ему оставалось только молча терпеть эту боль.
– Мой господин.
Кровь застыла у меня в жилах. Вот и все. Это был голос Электры. После недолгих колебаний я обернулся к ней, Она была дочерью Беллэма до мозга костей. Она была в белом – цвет траура, – без слов говорившем, что она думает о своем будущем супруге. Что ж, ничего другого я и не ожидал.
Ее большие серые глаза смотрели на меня из-под длинных ресниц, водопад бледно-золотых волос ниспадал до колен, волосы не были убраны, как и пристало девушке. Хотелось зарыться в эти золотистые волны руками и усадить ее себе на колени…
– Видишь? – сказала она, – Я надела твой свадебный дар.
Она отдала должное серебру и сапфирам. Боги, что за женщина…
Но в это мгновение она была для меня не столько женщиной, сколь противником: было в ней что-то от бесшумно ступающей хищной кошки. Эта спокойная уверенность не оставляла сомнений в ее чувствах – и все же она была желанна мне. Более, чем когда-либо. Более, чем я посмел бы признаться – даже самому себе.
Я предложил ей руку:
– Госпожа оказывает мне честь… Тонкая белая ручка легла на зеленый бархат моего камзола:
– Мой господин… это самое малое, что я могу сделать для вас.
….Церемония была краткой, но я не слушал, что говорилось на ней. Я пытался не обращать внимания на то чувство, которое шевелилось где-то глубоко внутри меня. Я постоянно ощущал осуждение Финна, хотя его лицо, когда я посмотрел на него, было спокойно, без тени чувства. Всякий раз, когда я смотрел на Электру, я видел только женщину, прекрасную и желанную.
Я говорил слова клятвы, связывавшие нас – хомэйнские слова, взятые из языка Чэйсули. И это было верно – Хомейна и Чэйсули были неразделимы, теперь я знал, почему.
Электра повторяла слова за мной, не отводя от меня взгляда. Ее солиндский выговор превращал в насмешку слова клятвы: быть может, она делала это намеренно? Но нет, она ведь и вправду была из Солинды… и, без сомнения, прекрасно понимала, что говорит.
Священник положил руку на ее голову, вторая опустилась па мою. На несколько мгновений повисло тяжелое молчание – мы стояли на коленях перед ним, потом он улыбнулся и произнес слова благословения новому Мухаару и его госпоже супруге.
Я взял эту женщину – я удержу ее. Электра наконец стала моей.
Когда окончился свадебный пир мы перешли в следующий зал: этот был не таким большим, но производил едва ли меньшее впечатление, чем Тронный Зал с его Троном Льва. По стенам проходила галерея, лютни, флейты, тамбурины, арфы и юные голоса певцов служили фоном для празднества. Вскоре гости, подогретые добрым вином, перестали обсуждать политику и приготовились вывести своих партнерш в танце на красные плиты пола.
Но танцы не могли начаться, пока их не откроют Мухаар и его Королева. А потому я вывел Электру на середину зала и дал знак начинать.
Она легко повела изысканный узор танца, вся – кружение, вся – шорох одежд.
Наши руки соприкоснулись и разошлись. Танец был более похож на изысканное ухаживание с легкими авансами с обеих сторон. Я чувствовал направленные на нас взгляды и улыбки – правда, последние в большинстве своем принадлежали не солиндцам. Для тех во всем происходящем было мало радости.
– Скажи мне, – сказал я, когда танец свел пас в центре зала, – где Тинстар?
Она вся напряглась и чуть было на оступилась, я подхватил ее под руку и помог ей удержаться на ногах, ласково улыбнувшись ее ошеломленному взгляду.
– Ты думала, я не спрошу? – танец снова развел нас, но через мгновение мы снова оказались рядом.
Она глубоко вздохнула – сапфир заискрился на ее шее, подвески пояса вспыхнули огнями в складках юбки:
– Мой господин… ты застал меня врасплох.
– Не думаю, чтобы тебя когда-либо можно было застать врасплох, Электра, я улыбнулся. – Так где он?
Мы снова разошлись. Я внимательно следил за ее лицом. Она двигалась легко благодаря природной грации и изяществу, но мысли ее были явно заняты чем-то другим.
– Кэриллон…
– Где Тинстар?
Удлиненные глаза на мгновение закрылись, но когда она подняла ресницы, я увидел в них отчуждение, почти враждебность. Ее губы сжались в тонкую линию:
– Он ушел. Я не знаю, куда. Я поймал ее руку – пальцы ее были, как всегда, прохладными:
– Лучше бы тебе удовольствоваться мной, Электра. Ты моя жена.
– И Королева? – быстро прибавила она. Я улыбнулся:
– Тебе нужен королевский венец, ведь так? В ней мгновенно взыграла гордая кровь королей:
– Я стою этого! Даже ты не сможешь отказать мне в этом праве!
Мы снова сошлись в очередной фигуре танца. Я взял ее руку и провел через весь зал. Там мы развернулись и прошли назад, вызвав аплодисменты зрителей. В этом споре победила дама.
– Может, и не смогу, – согласился я, – Ведь ты станешь матерью моего наследника. Ее зубы оскалились на мгновенье:
– Такова твоя цена? Ребенок?
– Сын. Подари мне сына, Электра.
Мгновение она размышляла, потом улыбнулась:
– Может быть, я слишком стара, чтобы родить ребенка. Об этом ты не думал?
Я до боли стиснул ее руку – кости едва не хрустнули:
– Не говори глупостей, госпожа моя! Я не сомневаюсь, что, подарив тебе вечную юность, Тинстар оставил тебе и возможность рожать.
Ее щеки залил румянец. Танец окончился, более ей не нужно было подчиняться мне. Но на нас все еще смотрели – она не могла резко прервать разговор.
Электра принужденно улыбнулась:
– Если ты того желаешь, господин мой супруг, я подарю тебе ребенка.
Празднество и без того казалось мне слишком долгим, но даже сейчас я все еще не мог пройти с ней в опочивальню. Этикет требовал, чтобы мы задержались еще на некоторое время.
Но это «некоторое время», казалось, тянулось целую вечность.
Электра наградила меня долгим взглядом. Я видел раздумье в ее глазах, она оценивала меня – так же, как и я ее. Я взял ее за руку и коснулся губами прохладных пальцев:
– Госпожа – я преклоняюсь перед тобой. Электра улыбнулась.
Позднее я подумал о том, что мир изменился – быть может, совсем чуть-чуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52