— Если бы я знал, что тебе грозит настоящая опасность, думаешь, я бы оставил тебя одну без присмотра?
— Не знаю, — честно ответила я.
— Вот спасибо! Теперь я буду знать, какого ты обо мне мнения! — обиженно пробурчал Тигра.
Нет, вы только полюбуйтесь! И у него же еще хватает наглости на меня обижаться…
Затем все тем же надутым тоном нечистый дух сообщил, что, хоть я этого и не заслуживаю (ничего себе, а!), он будет держать меня в курсе своих поисков Алисова. Пока что поиски не дали никаких результатов, но он позвонит мне, как только что-нибудь выяснит. А сейчас ему некогда, его люди ждут.
— Люди или черти? — спросила я гудящую трубку, прежде чем положить ее на аппарат.
Не успела я вернуться к магнитоле и нажать кнопку обратной перемотки, телефон опять зазвонил.
— Слушай, нечисть! — рявкнула я в трубку. — У меня, между прочим, тоже полон дом людей, и все ждут не дождутся…
— Извини, что помешал, — раздался в ответ самый красивый и самый печальный голос на свете.
— Нет-нет! — поспешно завопила я. — Нет, Себастьян, ты мне не помешал, это я только что с одним придурком разговаривала, а он… У тебя ко мне какое-то поручение?
Пауза. Оказывается, от грохота сердца можно оглохнуть.
— Что ты сказал? — жалобно переспросила я.
— Ничего. Хотел услышать твой голос, не мог удержаться… Извини.
— Себастьян! — крикнула я, но он уже повесил трубку.
Через пару минут, когда ко мне вернулась способность соображать, я вспомнила про кассету и про то, что Себастьяну неплохо бы про нее знать…
Внезапно я даже подпрыгнула, потому что в пустую мою голову вдруг с опозданием залетели вопросы, которыми я должна была задаться с самого начала. Почему кассету подбросили именно мне? Зачем? И кто мог это сделать? Бехметов? Но к чему тогда такой странный способ? Не проще ли было позвонить и передать кассету из рук в руки? Значит, не он? Кто же, в таком случае? Может, тот странный саксофонист? Но какой у него интерес в этом деле?..
Новый звонок, словно брошенный в воду камень, распугал мелкую рыбешку мыслей.
— Себастьян! — само собой выскочило у меня вместо «алло».
— Вынуждена тебя огорчитъ — это всего-навсего я, — ответила Надя. — Что, процесс примирения пошел?
— Не знаю, — в глубокой задумчивости сообщила я. — Не уверена.
— А я тут сижу в офисе одна-одинешенька и наслаждаюсь собственной гениальностью. Натырила всяких интересных бумажек и чувствую себя почти как мисс Марпл! По-моему, мы с тобой точно раскроем это дело раньше ангелов! Так что жди — как освобожусь, приеду опять к тебе. Обсудим план действий.
Не успела я сообщить ей о своей неуверенности в целесообразности дальнейшего своего участия в заговоре, как она повесила трубку. По-моему, народ разучился пользоваться телефоном — все трещат, как сороки, но собеседника не слушают.
Ладно, бог с ними со всеми. Надо еще раз прослушать пленку.
Телефон снова зазвонил.
— Смольный на проводе! — отчеканила я в трубку.
— Марина Андреевна Талагай? — произнес смутно знакомый мужской голос — низкий, хорошо поставленный, с бархатистыми перекатами — ни дать ни взять артист МХАТа. — С вами будет говорить Георгий Генрихович Забржицкий.
Большего потрясения я не испытывала даже тогда, когда год или два назад в середине мая пошел снег.
— Марина? — взвизгнула трубка голосом Забржицкого. — Случилось недоразумение, я должен перед вами извиниться, непременно!
— Как вы меня нашли? — только и смогла пролепетать я.
— Дал поручение моему помощнику. Так, через десять минут у вашего подъезда будет машина. Я жду вас в ресторане «Декаданс», непременно!
— Но я…
Ответом мне были короткие гудки.
Глава 22
ЛИЦО СО ШРАМОМ
Черная «Победа» свернула с дороги во дворик между двумя пятиэтажками из потемневшего от времени кирпича. Летом дворик тонул в густой зелени, а сейчас на кроны деревьев легли крупные желтые и красные мазки и на мокром асфальте лежали яркие пятна листьев — опавших, но еще настолько полных жизни, что Даниель, выйдя из машины, невольно избегал наступать на них.
Захарова же все эти сантименты волновали мало.
— Знаешь что, Траум? Мальчик наш живет на первом этаже, поэтому давай-ка сделаем так: ты покарауль во-он под теми двумя окнами. Если наше знакомство пройдет нормально, я высунусь и тебя позову. А то, знаешь, эти ребята, которые только что один срок отмотали и им уже второй улыбается, они нервные ужасно.
Даниель молча кивнул. Захаров хмыкнул:
— Что-то ты сегодня какой-то неразговорчивый. И друг твой тоже прямо весь почерневший, в фильме ужасов без грима снимать можно. Проблемы, что ли, какие-нибудь? Никто не умер?
— Типун тебе на язык! — цыкнул на него Даниель.
Захаров хохотнул и, еще раз показав Даниелю на окна, зашел в подъезд.
В два прыжка одолел шестиступенчатый лестничный пролет и, очутившись перед обшитой сучковатой вагонкой дверью без номера, прижал большим пальцем кнопку звонка и приблизил ухо к двери, прислушиваясь. Внутри квартиры раздался долгий птичий щебет.
Послышались торопливые шаркающие шаги. Женщина — молодая, в домашних тапках не по размеру, очень больших, очевидно, мужских, — сразу определил Захаров. Следовательно, не жена. В глазок смотрит. Правильно, милая. Мало ли сейчас придурков повсюду шатается. Тем более домофона в подъезде нет.
— Кто там? — спросил нежный девичий голос, кажется, немного испуганный.
— Андрей Рябинин дома? — отозвался Захаров.
— А кто его спрашивает? Значит, скорее всего, дома. Захаров достал удостоверение и предъявил его дверному глазку.
— Откройте, уголовный розыск. Нам надо побеседовать с Андреем.
В ту же секунду за обитой вагонкой дверью начался тихий переполох. Захаров вздохнул. А ему так хотелось по-хорошему… Ну, ладно. Не торопясь, он спрятал удостоверение, достал из наплечной кобуры пистолет и сказал в дверную щель миролюбиво:
— Ребята, давайте жить дружно! Открывайте! Посидим, поговорим…
И бросился обратно к лестнице, потому что с улицы донеслись разноголосые крики.
Под теми самыми окнами, которые Захаров велел стеречь Даниелю, на мокрой траве, лицом вниз, извивался парень — босой, в футболке и спортивных штанах. Поодаль от него валялись пластиковые шлепанцы, слетевшие, видимо, при попытке вырваться из рук ангела. Сам Даниель сидел у парня на спине, уговаривая его успокоиться. Из окна выглядывала девчонка лет восемнадцати, ревущая в голос.
Захаров и Даниель совместными усилиями подняли парня на ноги. Тот перестал вырываться и исподлобья смотрел на своих поимщиков. Несколько прядей, потемневших от пота, прилипли к его перечеркнутому шрамом лбу.
— Головы нет — задница не поможет, — насмешливо сказал Захаров, провожая взглядом торопливо идущего по двору мужика в кожаной куртке, по всем признакам — выходца с Кавказа. И рожа-то какая знакомая! Типичная профессиональная болезнь — на кого ни взглянешь, все кажется, что только что видел это лицо в каком-то протоколе.
Глава 23
СЛУГА НАРОДА
Как нарочно, мне абсолютно не с кем было посоветоваться. Вернее, советчиков-то пруд пруди, но их мнение мне известно заранее.
Себастьян уже велел мне не связываться с политиком, Надя взвизгнула бы от восторга и велела бы мне мчаться на встречу с Забржицким в темпе вальса. Бехметов тоже был бы доволен. Впрочем, именно с ним-то посоветоваться я и не могла, даже если бы хотела — координат своих он мне не оставил, а за десять минут смотаться туда, где мы проговорили с ним целую ночь, и вернуться домой не представлялось возможным без владения техникой мгновенной телепортации на дальние расстояния. Во-первых, я такой техникой не владела, а во-вторых, пусть даже я бы ею и владела — если по какой-то причине вампира сейчас нет дома, никакая телепортация бы не помогла.
Голова моя гудела и трещала от переполнявших ее сомнений. Еще час назад я без малейших колебаний отказалась бы встречаться с Забржицким. Но звонок Себастьяна подействовал на меня чудесным образом — во мне проснулся интерес к жизни, а вместе с ним и дух авантюризма, заметно поникший в последнее время от личных неурядиц. Если бы Себастьян знал, каким будет побочный эффект нашего коротенького телефонного разговора, он бы нипочем не стал звонить мне. Слава богу, он ни о чем не догадывался…
Напяливать второй раз подряд любимое платье, с нашивкой на подоле никак не следовало — Забржицкий меня в нем уже видел, а ударить в грязь лицом нельзя. С другой стороны, одежда должна быть удобной, практичной, прочной и легко отстирывающейся — на тот случай, если придется, спасаясь от депутата, прыгать из окна или если ему вдруг вздумается, скажем, облить меня борщом. Судя по сообщениям прессы, трюки такого рода лидер ППП проделывает часто и с огромным удовольствием.
В конце концов я остановила свой выбор на черных кожаных брюках и нейлоновой водолазке (чудная вещь, доложу я вам, — почти не требует стирки, мгновенно высыхает и никогда не мнется, не то что хваленый стопроцентный хлопок). И обойдусь на этот раз без каблуков — надену мягкие мокасины. Конечно, в туфлях с высокими каблуками ноги выглядят длинней, и вообще женщина на каблуках кажется куда более элегантной. А у мокасин подошва почти плоская и ощущение такое, будто вышел прогуляться в домашних тапочках, зато ступня после них не болит, икры не ломит, а бегать и прыгать в них почти так же удобно, как в кроссовках.
И возьму с собой рюкзак! Сумочку мою гады-охранники испортили, так что выбора у меня не остается. И пусть этих чурбанов хватит кондрашка, когда они будут меня обыскивать, потому что рюкзак больше сумочки раз в пять, а набит под самую завязку. Список его содержимого с комментариями я когда-нибудь выпущу отдельной брошюрой, и, клянусь, это будет бестселлер года. Кстати, не потребовать ли мне с Забржицкого компенсацию за ущерб, нанесенный моему имуществу? Я же не дочь Рокфеллера, чтобы покупать новую сумочку после каждой встречи с ним.
Забржицкий не затруднил себя уточнением, какая машина будет ждать меня внизу. Но и без того определить нужный автомобиль не составило труда. Наверняка меня ждет вот этот черный «Мерседес» с тонированными стеклами, похожий на положенный плашмя гигантский чемодан с четырьмя колесами.
Подтверждая мое предположение, из «Мерседеса», как только я появилась из подъезда, вылез давешний очкастый хмырь. Господи, ну и чучело! Пегие волосенки, висящие сосульками, белесые ресницы, бровей и в помине нет, как и губ, глазки за стеклами очков — маленькие и мутненькие, зато зрачки — как булавки. При такой красоте ему следовало квакать не хуже жабы, но вот, однако же, природа взяла да и сделала ему подарок — голос дивной красоты. Зачем он ему только?
— Добрый вечер, Марина Андреевна! — пророкотал хмырь, изображая приветливую улыбку, чего делать вовсе не следовало — и выражение его лица не стало более приятным, и зубы ему лишний раз демонстрировать было совсем ни к чему, так как ни ровностью, ни белизной они не отличались. — Позвольте представиться. Меня зовут Святополк Ройфер. Я — помощник Георгия Генриховича. Он поручил мне проводить вас к нему.
Господи, ну и имена у них у всех! Создается ощущение, что их родители задались целью назвать своих чад позаковыристей, совершенно не подумав, какие неудобства и, может быть, даже мучения будут испытывать в будущем их отпрыски (или, вернее, те, кто будет с ними общаться). Впрочем, все зависит от характера. Одну мамину сотрудницу звали Семирамида Всеволодовна, и это ничуть не мешало ей прекрасно себя чувствовать, иметь большую квартиру, замечательного мужа (так называют мужей, которые, несмотря на оглушительный храп по ночам, привычку хранить в спальне аккумулятор и пылкую привязанность к пиву, почему-то очень нравятся своим женам), двоих чудесных детей (так принято говорить о детях, которые не каждый день поджигают ковер в гостиной, реже, чем раз в неделю, приносят в дом мусор с помойки, изредка получают двойки и успешно прячут сигареты и презервативы подальше от родительских глаз), а в придачу ко всему этому обязательному набору еще и очаровательного воздыхателя (не имею ни малейшего понятия, что имеется в виду).
Вся эта чепуха прокрутилась у меня в голове, прежде чем я села в «Мерседес». Самое обидное, что вокруг опять не было ни одной знакомой физиономии! Они что, нарочно прячутся, когда я хорошо выгляжу и сажусь в хорошую машину? Небось если бы я вылезла из подъезда в лохмотьях и села в «Запорожец», вокруг — по чистой случайности, конечно, — собралась бы целая толпа, и в ней не было бы ни одного постороннего человека.
В машине мои мысли переключились на другой предмет. Правда, не могу сказать, что от этого они стали умнее или глубже. «Интересно, — думала я, таращась в затылок Святополку, фамилию которого немедленно и начисто позабыла, — у него такие редкие волосы оттого, что он не моет голову, или он не моет голову, опасаясь, что и оставшиеся волосы выпадут от мытья?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33