— Ну, голубушки мои, признавайтесь, что еще за заговор вы надумали против нас устраивать?
И быстренько рассказывайте, что вы раскопали про Ирину Сидорову!
— Как?! — взвизгнула Надя. — Ты… все знаешь? Но откуда?
Я нервно захихикала и сквозь смех произнесла:
— Я так и думала!
— Удивительно… — саркастически отозвался Даниель. — По твоим поступкам никак нельзя догадаться, что ты умеешь думать. А ты, любовь всей моей жизни, — обратился он к Наде, — неужели думаешь, что я не видел твои манипуляции с документацией? Конфиденциальной, между прочим. С другой работы тебя за такие фокусы вмиг бы уволили.
— Ну и ты уволь! — угрожающе сказала Надя. — Что тебе мешает?
— Мешает мне большое и чистое чувство, — проникновенно ответил Даниель. — Но дураком это чувство меня пока не сделало. Так что я понял, куда и откуда ветер дует, и сообщил свой метеорологический прогноз Себастьяну. Посовещавшись, мы постановили: чем бы дитя ни тешилось, только бы не плакало. И оставили вам разработку версии с натурщицей.
— Это называется «использовать втемную», — мрачно процедила Надя.
— Это называется «использовать разрушительную энергию в мирных целях»! — возразил Даниель.
— Нет, я не понимаю… Вы же были уверены, что убийца — Рябинин, — недоумевала Надя.
— Ни в чем мы не были уверены. А теперь уже твердо уверены, что это не он, — ответил Даниель. — Захарову позвонил некто Гасан — милый дедушка, пользующийся огромным авторитетом среди азербайджанской диаспоры в Москве. И оказалось, что у Рябинина железное алиби. Тридцать тысяч, которые у него нашли, дал ему Гасан. И послал приглядывать за ним своего человека. Видите ли, любит старик знать, на что тратятся его деньги. Такая у него жизненная позиция. Человек Гасана ходил за Рябиннным как приклеенный и проводил его до самой двери квартиры, где был убит оператор. Парень выскочил оттуда сразу, как только вошел, никаких выстрелов не звучало. Человек Гасана не поленился, тоже зашел, в квартиру и увидел там труп. Следивший известил обо всем Гасана, тот велел продолжать слежку. Указание было исполнено в точности. По словам азербайджанца, пистолета Рябинин не выбрасывал и вообще ни от каких улик не избавлялся.
— Подождите, — сказала я. — Ну, хорошо, оператора он не убивал. Но это же не значит, что он не убивал Хромова?
— Не значит, — заговорил молчавший до той поры Себастьян. — Но по убийству Хромова у нас есть одно интересное открытие. Экспертиза обнаружила следы неизвестного науке фермента на краях раны.
— И что это дает следствию? — спросила я.
— Официальному следствию — ровным счетом ничего, — улыбнулся Себастьян. — А нам — очень многое. Дело в том, что неизвестный науке фермент — не что иное, как слюна вампира.
— О господи, — только и смогла произнести я.
— А что говорит сам Рябинин? — поспешно спросила Надя.
Добрая душа! Очевидно, подруга хотела отвлечь от меня внимание ангелов. Однако острый, как лезвие, взгляд Себастьяна красноречиво сказал мне, что одними возгласами я теперь не отделаюсь.
— Рябинин говорит, что пришел к Хромову, чтобы еще раз поговорить о деньгах, — сказал Даниель. — Проблема, как оказалось, была в том, что парень просил у него в долг две тысячи долларов — хотел купить машину и зарабатывать на жизнь частным извозом. Хромов ему отказал, и парень был страшно возмущен этим: как же, Хромов не только лишил его законного наследства, обогатился за его счет, да еще и не может помочь сыну своего благодетеля в такой малости. У Рябинина обостренное чувство справедливости и при этом напрочь отсутствует выдержка. Короче, когда он пришел в мастерскую, чтобы высказать художнику наболевшее, Хромов был уже мертв. Не успел Рябинин прийти в себя, как появились телевизионщики, которых, как я понимаю, зазвал в мастерскую твой, Марина, приятель Тигра. Кстати, он-то об убийстве что-нибудь знал?
Я покачала головой:
— Понятия не имел.
— Рябинин вырубил свет в мастерской, — продолжал Даниель, — и, прорываясь к выходу, надавал телевизионщикам по мордам. А потом вездесущий, узнавший его все-таки оператор Стасик позвонил ему и популярно объяснил, что, если Рябинин дорожит свободой, он должен заплатить большую сумму денег. Рябинину не хотелось снова в тюрьму, и деньги он достал. Остальное вам известно. Мы ему верим. Верим и в то, что никаких вещей с трупа оператора он не брал и что кто-то ухитрился их ему подбросить. Девушка, с которой он живет, пришла домой вскоре после него, так что квартира пустовала довольно длительное время. Хотя следов взлома не было обнаружено…
— Подожди-ка, — вдруг сказал Себастьян. — А с чего мы с тобой взяли, что Рябинин жил в квартире своей девушки? Да, он там не прописан, но… Если квартиру они снимали, то это существенно меняет дело… Так, я позвоню из приемной, а ты, Даниель, расскажи девушкам остальное.
И мы узнали про Алисова, про штатив и пропавший фотоаппарат, про то, что Рябинин тоже видел штатив в мастерской, а следовательно, убийцы забрали его уже после побега Рябинина и ухода телевизионщиков. Но, честно говоря, я слушала вполуха. Из головы у меня не шел неизвестный науке фермент. Следовательно, в убийстве Хромова действительно замешаны настоящие вампиры? И Себастьяна подвела интуиция, когда он отказался сотрудничать с Бехметовым?
— Все это здорово, — раздался у меня над ухом голос Себастьяна, — но вернемся к нашим вампирам.
— А что? — фальшивым голосом спросила я.
— Рассказывай, Марина, — ласково ответил Себастьян. — Рассказывай все, без утайки.
И я рассказала. Все, без утайки. О вампире и не только. А потом настал черед Нади — и она рассказывала тоже. Когда она остановилась и жалобно попросила кофе, ангелы знали все — о чертях, вампирах, политиках и натурщицах. И о наших подозрениях относительно Кати.
— Очень интересно, — сказал Себастьян. — Очень, очень интересно.
Зазвонил телефон. Себастьян явно ждал этого звонка, потому что поспешно вскочил, чтобы самому снять трубку.
— Шнайдер слушает… Что-то вы долго выясняли… И что же? Ого! — Себастьян широко раскрыл глаза. — Вот это сюрприз… Да, боюсь, теперь нет никаких сомнений, что вещи были подброшены. Идеи? Есть одна. Как ты относишься к маленькой аккуратной засаде? Приманку я беру на себя. Ну вот и отлично. Я перезвоню тебе немного попозже.
Он положил трубку и посмотрел на нас с таинственным видом, пока мы все трое в едином порыве не взмолились:
— Не томи!!!
— Рябинин снимал квартиру у некоей Лидии Петровны Зарецкой, — очень тихо и медленно произнес Себастьян. И сделал паузу.
— Ну?! И что?!
— А дело в том, — речь Себастьяна все замедлялась, ему явно нравилось изводить нас, — что эта самая Лидия Петровна Зарецкая — не кто-нибудь, а… родная мать Екатерины Хромовой.
— Вот это да! — сказала я.
— Мне неприятно так говорить, Себастьян, — Даниель провел рукой по затылку, — но, кажется, наш клиент и есть убийца.
— Мне тоже так кажется, — невесело ответил Себастьян. — Одно непонятно — каким боком сюда замешаны вампиры?
Меня же куда больше интересовало другое. Зачем Кате вдруг понадобилось убивать своего мужа? Нет, разумеется, понятно, что из-за наследства… Но почему именно сейчас? Что послужило поводом? И при чем тут вампир, кто бы он ни был?
— Это нам и предстоит выяснить в самое ближайшее время, — сказал Себастьян.
Я сообразила, что он снова читал мои мысли, только потом, когда сердиться на него было уже поздно.
Глава 32
ПРИМАНКА
— Катя? Хорошо, что я вас застал… — Себастьян, меряя шагами кабинет, говорил по телефону, а Даниель, Надя и я тише воды, ниже травы сидели за столом и, навострив уши, слушали. — Как вы точно сказали! Именно для того, чтобы порадовать, я вам и звоню. Кажется, мы раскрыли ваше дело… — голос у Себастьяна был веселый и ласковый. Так, наверное, заговорила бы кошка, играющая с мышью, если бы вдруг случайно обрела дар речи. — Ну, разве же это быстро? Быстро — это если в течение суток, по горячим следам… Некто Андрей Рябинин… Да, сын. Вы знакомы с ним? — Себастьян поднял глаза на нас, покрутил раскрытой кистью свободной руки в воздухе, покачивая головой и кривя губы. Мы без малейшего затруднения поняли, что эти жесты означают Катин ответ о знакомстве с Рябининым: мол, так, немного, виделись пару раз. — А разве это не очевидно? — задал Себастьян вопрос, и мы догадались, что Катя поинтересовалась мотивом. — Сведение счетов. Парню нужны были деньги, он пришел просить их у вашего мужа. Тот отказался дать, и Рябинин перерезал ему горло. Потом опомнился, испугался и, поняв, что сделанного не поправишь, решил замести следы. Инсценировал картину «Поцелуй вампира», чтобы направить следствие по ложному пути. Для этой же цели утащил с собой фотоаппарат… Да, оператора убил тоже он — тот его шантажировал. Думаю, завтра, во время обыска, мы найдем у него в квартире нужные нам улики… Нет, мы не могли провести обыск сразу — у нас же не было ордера… Хорошо, я буду держать вас в курсе дела.
Как только Себастьян положил трубку, кабинет огласился дружными аплодисментами и криками «браво», «бис!». Себастьян с выражением признательности на лице раскланялся перед благодарной публикой, прижимая руку к груди. Когда аплодисменты стихли, он присел на краешек стола и сказал:
— У меня есть странное предчувствие, что этой ночью кто-то попытается попасть в квартиру Рябинина.
— У меня есть не менее странное предчувствие, что этот кто-то принесет с собой фотоаппарат и пистолет, — хмыкнула я.
— У меня тоже есть волшебное предчувствие: кого-то там будет ждать радушный прием, — подхватил Даниель.
— А у меня нет никаких предчувствий, — сказала Надя. — У меня есть только просьба освободить меня от встречи с неким кем-то. Ночью я предпочитаю спать, а если уж и шастать где-нибудь, то пусть это будут дискотеки и ночные клубы, но никак не чужие подъезды и квартиры.
— А как же дух авантюризма? — удивилась я. — Не ты ли упрекала меня за его отсутствие? А теперь сама ведешь себя как типичная приземленная курица!
Надя насупилась и набрала в грудь воздуха, чтобы изложить свою точку зрения по этому вопросу, но Даниель не дал ей даже начать:
— Вы обе сможете обсудить точное значение термина «приземленная курица» на досуге, а именно — как раз сегодня ночью, потому что ни одна из вас в засаде участвовать не будет. Делать вам там совершенно нечего вне зависимости от того, есть в вас дух авантюризма или его отродясь не водилось.
— Ну уж нет! — возмутилась я. — Как это… Я не увижу, как поймают с поличным эту мымру, которая мало того, что испортила мне отпуск, так еще и намекала, что я — обыватель? Ни в коем случае! Я не могу отказаться от такого удовольствия. Себастьян, ну должна же быть справедливость на свете!
— Должен тебя огорчить, — без улыбки ответил Себастьян. — Она, конечно, должна быть. Но ее почему-то нет.
Глава 33
ЗАПАДНЯ
Препираться со мной оказалось делом нелегким. Я уперлась, как ослица, и нипочем не желала сдаваться. К тому же давила на все кнопки и педали, какие только, по моему мнению, могли воздействовать на Себастьяна. Правда, при этом оставалась тактичной, милой и в выражениях сдержанной — повторения ссоры мне не хотелось. Себастьяну было еще трудней — он явно тоже дорожил нашим примирением, ругаться со мной не хотел, а жестко приказывать не решался. В результате ему пришлось пойти на компромисс: мы договорились, что я поеду вместе с ангелами, но в самой засаде участвовать не буду — посижу в машине. А когда Катю в наручниках поведут мимо — а в том, что так и случится, никто не сомневался, — я из машины вылезу и дам волю своему злорадству. Молча, разумеется, я же не садистка все-таки.
Надя, узнав, что я все-таки настояла на своем, только фыркнула и заметила:
— Потом поймешь, во что ввязываешься. Но поздно будет.
Если б я знала, насколько она права!
Незадолго до наступления темноты две милицейские машины и наша черная «Победа» остановились неподалеку от дома, где находилась квартира Рябинина. Вернее — квартира Катиной мамы, сданная Рябинину. Интересно, думала я, что заставило парня снимать квартиру у родственницы своего злейшего врага? Когда я задала свой вопрос Себастьяну, он пожал плечами и ответил, что родственники врага — не обязательно наши враги. И потом пояснил, что, насколько он понял, Катина мама любит брать под крыло неприкаянных молодых людей.
С этими словами он вслед за Даниелем вышел из машины, на прощание строго наказав мне оставаться внутри, сидеть тихо, а если что — спрятаться на полу. Это «если что» мне сильно не понравилось, и я стала прикидывать, каким может быть «если что»: что «если»? и если «что»? А поскольку ни в фантазии, ни в свободном времени недостатка у меня не было, через несколько минут я уже тихо, но оживленно хихикала, воображая, что на «Победу» покусились угонщики, залезли внутрь, а я спряталась на полу и в самый разгар их попыток завести машину вылезла со словами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33