- Сегодня отплывают речные суда?
- Сегодня праздник Пятого дня... но я думаю, что да. А зачем?
- Я покидаю город, - ответила я.
В моей голове возникла схема маршрута, потому что я помнила карты,
которые видела в библиотеке. Вниз по реке Ай до Свободного порта Морврен,
потом по римонскому побережью до Таткаэра. Для меня было безопаснее
находиться на острове Короны, если бы только удалось туда добраться. Если
не помешает еще что-нибудь, то в Таткаэре можно сесть на корабль и уплыть
на Восточные острова. На Землю.
- Я пойду с вами, - сказал Родион.
- Ты не знаешь, почему я ухожу. Слишком опасно вовлекать в это дело
аширен. - Если бы я подумала лучше, то не сказала бы этого.
- Разве это мой недостаток, что я аширен? Я ваш л'ри-ан и пойду с
вами. Если я останусь, они принудят меня сказать, куда вы ушли. - Ке
внимательно посмотрел на меня. - Почему вам нужно покинуть город?
Вторая стена, Третья, и все еще стража пропускает нас
беспрепятственно. Сейчас мы шли в толпе, которая праздновала Пятый день на
всей территории рынка.
- Потому что не собираюсь снова позволить спрятать себя за решетку,
да к тому же еще за убийство, которого не совершала.
"Потому что незначительная служащая Доминиона слишком легко может
исчезнуть, - мысленно добавила я, - и потому еще, что в Южной земле нет
ничего, что соответствовало бы юстиции."
Глаза кир округлились и стали ясными.
- Убийство?
Я натянула капюшон, чтобы он защищал меня от ветра и любопытных глаз.
Мимо спешили люди.
- Идем со мной, - сказала я. - Как только я достаточно далеко спущусь
вниз по реке, я оплачу тебе твою обратную дорогу сюда. Ты сообщишь обо мне
здешним ответственным лицам, скажешь, что я сделала и почему. Потом же ты
не будешь играть никакой роли. Делай, что я тебе говорю, Родион.
У ке был такой вид, будто ему было сложно понять обстоятельства.
Теперь ке уже не был уверен, хотел ли сопровождать меня.
- Я это сделаю, - наконец сказал он. - С'арант, вам тем или иным
образом нужно заставить меня замолчать. Такой способ мне нравится больше.
Четвертая стена. Пятая, и вот уже на фоне неба вырисовываются
башни-зиккураты. Город выпускал нас к серой, Блестящей реке. Холодная вода
лизала деревянный пирс. Сейчас было делом удачи - разузнать, плывет ли
сегодня вниз какое-нибудь судно.
"Нужно немедленно отплывать", - подумала я, оглянувшись на город, и
поняла, что именно сейчас объявили тревогу.

Корпус речного судна скользил по бурной воде. В его попутном следе
извивались ветви. С берега свисали кусты, пригнутые весенними потоками.
Я облокотилась на поручни, повернувшись в сторону от бывших на борту
людей.
- Корабельщик хочет получить половину платы сейчас, - сказал Родион.
- Куда вы хотите плыть?
- Где здесь есть большая телестре на реке, в которой имеется много
лодок?
- Кепуланан, - предложил ке. - Хассихил. Пел'шенин.
- Я бы хотела в Хассихил. - Я развязала шнурок на шее и отсчитала
несколько серебряных монет. - Скажи корабельщику, что у твоей т'ан болит
старая рана и она, вероятно, большую часть пути проведет в своей каюте.
- Они станут задавать вопросы, - ответил ке, - и если слух дойдет
досюда, они вспомнят нас. С'арант, что вы сделали?
- Ничего. Делай, что я тебе говорю.
Над покрытой террасами землей нависли голубые сумерки, от слившихся с
плавнями берегов поднимался пар. Я не снимала капюшон и избегала
встретиться с чьим-нибудь взглядом. Внизу, в своей, каюте, я сняла сумочку
и джайанте и легла на койку.
- С'арант, - спросил Родион, - вы больны?
Ке думал, что отправился в дорогу с сумасшедшей. Я закрыла глаза и
почувствовала на себе взгляд Родиона. "Я не сумасшедшая", - подумала я. -
Может быть, в данный момент несколько неуравновешена, но не сумасшедшая.
Действительно нет."

- Где мы?
Уже были почти вторые сумерки, значит, мы проплыли весь день вниз по
реке от Ширия-Шенина.
Родион посмотрел на камень с надписью у причала.
- В Бахарубазурие.
- Иди вниз и принеси мои вещи. Смотри, чтобы тебя не видели.
Позади причального мостика я увидела полускрытые гигантским
тростником плоские крыши больших строений телестре.
Все в целом это имело размеры города со складами и общественными
домами. Это было хорошо. То оказалась одна из торговых телестре, которые
торгуют изделиями гончарного производства, стеклом, бекамилом и прочим
подобными товарами, в которых нуждаются проезжие.
Родион сошел за мной с судна в толпе по сходням. Никто не видел, как
мы ушли.
"Есть хороший шанс, что нашего отсутствия здесь еще не заметили, -
подумала я, - и тогда не будут знать, где мы покинули судно. Они будут
думать, что мы отправились в Хассихил..."
- Мы останемся в общественном доме? - спросил Родион.
- Чтобы они могли нас вспомнить?
- Куда же мы тогда?
Вокруг вдоль стен были расставлены торговые палатки под тентами из
бекамиловой ткани. Я не видела людей в униформах стражников Короны или
городской стражи Андрете, но это ничего не значило. Я спрашивала себя, не
отнесут ли это дело к обязанностям домов-колодцев. Если да, тогда они
передадут сообщение по пунктам связи через рашаку. И нет никакой
возможности остаться вне досягаемости этих линий связи.
- Сначала на рынок. Одеяла и провиант. - Я провела большим пальцем
руки по шнуру с монетами. Нет, бедняками мы, вроде, еще не были.
Сумерки быстро уступали место темноте. Я все время много двигалась,
от длительного напряжения у меня болела спина. Общественные дома были
невелики, в обоих нас более или менее запомнили бы, а позднее и вспомнили
бы. Я хотела затеряться в большой толпе и потому пошла обратно той же
дорогой по грязному следу вблизи причального мостика.
Иной возможности не было. В длинных, низких складских помещениях
никого не оказалось, некоторое из них не годились для ночлега, поскольку
их основательно разрушили зимние бури.
Одна дверь распахнулась, когда я ее толкнула.
- Будет холодно, - возразил Родион.
- Сейчас начало ханиса. Заморозка не должна быть.
Я уложила одеяла под более надежными участками крыши. Родион
дополнительно положил на деревянный пол свое пальто.
Я погрузилась в сон еще прежде, чем ке прекратил что-то жалобно
бормотать.
Послышался скрип, когда открылась дверь.
Родион вскочил и бросился к двери, в которую кто-то вошел.
Ке ударил один раз голой рукой у него не было времени вынуть свой
нож. Затем кто-то прохрипел и тяжело упал на пол. Родион стоял рядом и
ломал от отчаяния руки. Я встала, качаясь, и закрыла дверь.
Проковыляла назад. Ноги мои окоченели от холода, из-за этого я
просыпалась ночью шесть или семь раз. Сейчас у меня кружилась голова.
На ортеанце была даденийская рабочая одежда серо-желтого цвета, он -
нет, она - лежала на спине, являя собой ужасную пародию на сон, и из ее
носа текла кровь.
Я стояла и несколько минут не отрываясь смотрела на женщину. Мой мозг
все не мог прийти в себя от сна. Я чувствовала в своих движениях
вялость... Однако резкость всегда быстра и неожиданна. Я стерла из своей
памяти воспоминания о Ширия-Шенине.
Женщина часто и неглубоко, дышала я чувствовала это по влажному пару
на своей руке, которую поднесла к ее рту. Я вытерла насухо руку и
приподняла пальцем ее веко. Глаз без белка казался мутным из-за
мигательной перепонки.
На ее грубой коже был заметен зимний узор. Одна из ее раскинутых в
стороны рук судорожно сжималась, длинные ногти царапали твердое дерево.
"Зачем ты сюда пришла? За инструментами? Или чтобы найти место, где
ты могла бы побыть одна? Что это было? Или это только потому, что опять
пришло такое хмурое, холодное утро, и ты вошла лишь, чтобы ненадолго
спрятаться от ветра? А сейчас все изменилось, все произошло быстрее, чем
длиться удар сердца, и уже все не так, как прежде."
- С'арант, что вы делаете? - Родион с узлом и нашими пальто уже стоял
на пороге.
- Ей, наверное, требуется медицинская помощь...
- Они через минуту будут здесь, - сказал аширен. - С'арант, нам
нельзя здесь оставаться!
Ке был прав другого выхода не существовало. Родион смотрел на меня с
испугом и без следа раскаяния за содеянное.
Темная кровь - она была темнее, чем у земного человека - перестала
течь и загустела. И я оставила ее так лежать - раненой, - не без
сожаления, да, это так, но какой толк от сожаления, если за ним не следует
действие? Я никогда и никого не послала к ней на помощь, я никогда даже не
упоминала о ней, и это преследует меня до сих пор.
Снаружи тот случайных свидетелей нас скрыл наползший с реки туман.
Над раскинувшейся на востоке равниной всходила шафрановая звезда Каррика.
В полутьме следы казались запутанными и, как я думала, никуда не вели.
Через несколько минут, показавшихся мне часами, я обнаружила тропинку, что
вела вдоль реки в юго-западном направлении.
- Ты не знаешь, как далеко до ближайшей телестре?
Родион помотал головой.
- А до ближайшей пристани?
Ке снова отрицательно покачал головой.
- Тогда нам лучше идти дальше.
Речные берега были сплошь покрыты двулиственным тростником. Солнце,
поднявшись повыше, осветило покинутую землю в нескольких зери к западу
оттого места, где мы находились. Затем, когда оно заполнило собой весь
небосвод, на противоположном берегу вверх потянулись струйки дыма. На реке
белели паруса судов, уже в такую
рань продолжавших свой путь.
- Я хочу есть, - сказал Родион. - Нам надо было бы купить на рынке
побольше еды.
- Это мы наверстаем в ближайшей телестре, - пообещала я.
При этом попыталась вспомнить, сколько же времени уже я сама ничего
не ела. На судне до прибытия в Бахарубазурие... один раз. Сегодня еще
совсем ничего.
Мое мышление предельно сузилось я воспринимала только неровную
дорогу, по которой шла. Земля потрескалась зимой от морозов, в ней было
множество глубоких ям и рытвин очевидно, здесь еще не побывала группа
ремонта дорог из ближайшей телестре.
Я чувствовала слабое сожаление по той причине, что Родиону
приходилось испытывать голод и изнеможение - на глазах кир от сильной
усталости виднелись белки, - тогда как я пребывала в обусловленной
воздействием адреналина эйфории и почти ничего не чувствовала.
Этот день был долгим, и я не могла даже предвидеть, как он
закончится.
Утреннее солнце согревало, но холодный ветер раскачивал молодые
побеги тростника. Навстречу никто не попадался. Я внимательно
всматривалась в местность, надеясь заметить дым из каминной трубы
какой-нибудь телестре.
- С'арант...
- Что случилось? - испуганно спросила я кир.
Без какого-либо волнения, но с решительностью в голосе, не терпящей
возражения, Родион сказал:
- Мне нужно спать.
- Прямо сейчас?
- Я не... - Веки на глазах кир задрожали, ке потер свой лоб и, не
говоря ни слова, повалился на землю. Я успела подхватить кир, прежде чем
ке ударился бы при падении. У меня на руках повисло, обмякнув, теплое,
тяжелое тело.
- Родион!
Золотая кожа кир была в грязи. От голода это или от усталости? Но
кожа с чешуйчатым узором казалась на ощупь грубой и влажной. Приподняв
веки кир, я увидела, что мигательные перепонки опустились, глаза
закатились и в них наполовину виднелись белки.
Шумел ветер, слышался свист рашаку, но птицы летали слишком высоко
для того, чтобы их можно было видеть. Кровь шумела у меня в ушах. Я легко
шлепнула кир ладонью по щекам и с трудом сдержала свою злость. Мне нельзя
было сейчас задерживаться! Неужели я для этого должна была взять с собой
аширен?
Ке не просыпался. Я оставила все кроме своей сумочки на земле,
взвалила кир себе на плечо и, качаясь - ке ни по размерам своего тела, ни
по весу не был ребенком, - медленно пошла по дороге. Впереди должна была
находиться какая-нибудь телестре. Просто должна была.

Вблизи причального мостика стояло несколько небольших строений.
Полуденное солнце нагрело воздух, я под своей ношей была вся в поту. Тело
Родиона казалось каким-то неживым весом. Может, он и действительно уже
неживой? Эта паническая мысль мгновенно промелькнула и исчезла, когда я
почувствовала, как при дыхании двигались ребра кир. Я прошла так,
наверное, два или три зери, сделав много коротких передышек, и тоже была
близка к тому, чтобы упасть от бессилия.
Со двора вышел мужчина, насторожился и подбежал к нам.
- Не могли бы вы помочь...
Он помог мне осторожно опустить Родиона с моего плеча и положить его
на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87