Его секретарь едва удостоил министра взглядом. Балкис сидел за своим простым маленьким столом, сгорбившись над портативным полевым телевизором, порой бросая взгляд на кипу бумаг перед собой.
Верховный министр резко постучал по столу.
– В чем дело? Что происходит?
Секретарь холодно взглянул на него и отставил телевизор в сторону.
– Приветствую Вас, Ваше Превосходительство.
– Нечего меня приветствовать! Я хочу знать, что происходит.
– Если быть кратким, то наш подопечный бежал.
– Тот, кого синапсировал Шект? Чужак? Шпион? Который жил на ферме под Чикой?
Неизвестно, сколько бы еще обозначений для этого лица нашел премьер-министр, если бы секретарь не прервал его равнодушным: «он самый».
– Почему меня не информировали? Почему меня никогда не информируют?
– Требовалось действовать немедленно, вы же были заняты.
– Вы всегда очень внимательны к тому, занят, я или нет, когда хотите обойтись без меня. Но я больше этого не потерплю. Я не позволю, чтобы от меня отмахивались и оттирали меня в сторону. Я…
– Мы теряем время, – спокойно ответил секретарь, и премьер-министр тоже понизил голос, кашлянул, помялся и примирительно спросил:
– Есть подробности, Балкис?
– Почти никаких, Терпеливо выждав два месяца и ничем не выказывая своих намерений, Шварц вдруг ушел. За ним следили, но потеряли его.
– Каким образом?
– Не могу сказать в точности, могу лишь изложить факты. Наш агент, Наттер, прошлой ночью трижды не вышел на связь в установленные часы. Его сменщики отправились искать по дороге в Чику и на рассвете нашли. Он лежал в придорожном кювете – мертвый.
– Его убил чужак? – побледнел верховный министр.
– Предполагаем, что да, хотя с уверенностью сказать нельзя. Видимых следов насилия нет, только на лице застыло выражение страдания. Разумеется, будет вскрытие. Возможно, он умер от удара в самый неподходящий момент.
– Это было бы невероятным совпадением.
– Я того же мнения, – прозвучал ответ, – но если его убил Шварц, тогда последующие события представляются загадочными. Если помните, Ваше Превосходительство, мы предвидели, что Шварц отправится в Чику на свидание с Шектом, а Наттера нашли на дороге между фермой Марена и Чикой. Поэтому в городе три часа назад объявили тревогу, и он был схвачен.
– Кто, Шварц?
– Разумеется.
– Что ж вы сразу не сказали?
– Ваше Превосходительство, есть дела поважнее, – пожал плечами Балкис. – Итак, Шварц в наших руках. Его взяли с легкостью, и это как-то не совмещается со смертью Наттера. Как может один и тот же человек быть настолько умен, чтобы обнаружить и убить Наттера – способнейшего агента – и настолько глуп, чтобы войти в то же утро в Чику и открыто явиться на фабрику в поисках работы?
– А он это сделал?
– Да. Здесь напрашиваются два варианта; или он уже передал свою информацию Шекту с Арварданом и позволил схватить себя, чтобы отвлечь наше внимание, или есть еще и другие агенты, кроме него, которых мы пока не обнаружили и которых он прикрывает. В любом случае нам надо быть начеку.
– Не знаю, – сказал верховный министр, и его красивое лицо собралось в унылые складки. – Это для меня слишком тонко.
Балкис улыбнулся, не слишком скрывая свое презрение, и объявил:
– Через четыре часа у вас встреча с профессором Белом Арварданом, Ваше Превосходительство.
– Встреча? Зачем? Что я ему скажу? Я не хочу его видеть.
– Успокойтесь, Ваше Превосходительство. Вы непременно должны с ним встретиться. Мне представляется очевидным, что, коль скоро срок его фиктивной экспедиции приближается, он должен разыгрывать свою роль и дальше, обратившись в Вам за допуском в Запретные Зоны. Энниус предупредил нас об этом, а Энниус должен быть посвящен во все детали комедии. Надеюсь, Вы сумеете стать Арвардану достойным партнером на подмостках?
– Постараюсь, – понурил голову верховный министр.
Бел Арвардан явился на прием заблаговременно и успел все рассмотреть. Для человека, знакомого с архитектурными шедеврами всей Галактики, Коллегия Блюстителей была всего лишь архаической гранитной коробкой со стальными вкраплениями, археолог же мог счесть ее мрачную, почти дикарскую простоту отражением мрачного, почти дикарского образа жизни. Самая примитивность строения символизировала обращенность к далекому прошлому.
Арвардан думал о своем. Двухмесячная экскурсия по западным континентам Земли получилась не такой забавной, как он предполагал. Тот первый день все испортил. Арвардан вновь и вновь вспоминал его.
Он злился на себя за эти воспоминания. Она была грубой, вопиюще неблагодарной, настоящая землянка. Откуда же в нем это чувство вины? И все же…
Ее можно было бы оправдать шоком, который она испытала, узнав, что Арвардан – чужак, такой же, как оскорбивший ее офицер, поплатившийся за грубость и наглость сломанной рукой. Откуда ему знать, в конце концов, что ей пришлось вытерпеть от чужаков в прошлом? И вдруг, без всякой подготовки, узнать, что и Арвардан тоже чужак… Как обухом по лбу.
Будь он терпеливее… Зачем он так грубо оборвал ее? Он даже имени ее не помнит. Пола! А дальше? Странно! Обычно он не жаловался на память. Или он подсознательно пытается забыть ее?
Что ж, это имело смысл. Забыть! Было бы что помнить, подумаешь. Землянка. Обыкновенная землянка. Между прочим, она медсестра. Можно попробовать отыскать больницу, где она работает. Ночью он не очень-то разобрался, куда ее провожал, но это где-то недалеко от кафе-авто мата.
Арвардан со злостью загнал подальше эту крамольную мысль. Он что, с ума сошел? Чего он этим добьемся? Она же землянка. Красивая, милая, очаровательная…
Землянка!!!
В дверь входил верховный министр, и Арвардан порадовался, что можно отдохнуть от воспоминаний. Но в глубине души он знал – они все равно вернутся. Они всегда возвращались.
Верховный министр переоделся и весь сиял чистотой и свежестью. На челе его не отражалось ни суеты, ни сомнений, и разве пришло бы кому-нибудь в голову, что это чело может вспотеть?
Дружеская беседа началась. Арвардан старательно передал наилучшие пожелания высоких лиц Империи народу Земли. Верховный министр не менее тщательно выразил благодарность, которую долженствовала испытывать вся Земля к щедрому и просвещенному правительству Империи.
Арвардан остановился на значении археологии для имперской философии, на ее вкладе в великую концепцию о братстве людей всех миров Галактики. Верховный министр вежливо заметил, что Земля давно согласна с этой концепцией и надеется, что вскоре настанет время, когда Галактика претворит ее в жизнь.
Арвардан слегка улыбнулся на это.
– Ради этого я и посетил Вас, Ваше Превосходительство. Все различие между Землей и соседними с ней доминионами Империи состоит, возможно, в разном образе мышления. Возможно, удастся избавиться от многих разногласий, если будет доказано, что земляне, как раса, ничем не отличаются от прочих галактиан.
– Как же вы намерены это доказать, доктор?
– В двух словах не объяснишь. В археологии, как, возможно, известно Вашему Превосходительству, существуют два основных течения, обычно называемых теорией Мергера и радиальной теорией.
– Я имею представление об этих теориях, хотя и дилетантское.
– Очень хорошо. Итак, теория Мергера говорит, что разные виды человечества, развившись независимо друг от друга, перемешались между собой в раннюю, почти не оставившую документов эпоху первобытных космических путешествий. Иначе невозможно объяснить тот факт, что современные люди так схожи между собой.
– Да, – сухо ответил верховный министр, – и приходится также предположить, что сотни или тысячи независимо развившихся гуманоидных видов настолько хорошо совмещались в химическом и биологическом плане, что смогли перемешаться в единое целое.
– Совершенно верно, – с удовлетворением сказал Арвардан. – Вы сразу подметили слабое место этой теории. Однако большинство археологов игнорирует этот момент и твердо придерживается теории Мергера, из которой вытекает также, что в изолированных областях Галактики могут существовать подвиды человечества, которые не влились в общую расу, оставшись обособленными.
– Например, Земля.
– Да, Землю всегда приводят в пример. С другой стороны, радиальная теория…
– Считает нас всех потомками однопланетной группы гуманоидов.
– Совершенно верно.
– Мой народ, опираясь на свидетельства своей истории и на наше священное писание, запретное для иномирцев, верит в то, что родиной человечества была Земля.
– Я тоже в это верю и прошу вашей помощи, чтобы доказать это всей Галактике.
– Вы оптимист. Что же для этого требуется?
– Я убежден, Ваше Превосходительство, что там, где теперь, к несчастью, зона радиоактивного заражения, осталось большое количество первобытных артефактов и архитектурных памятников. Возраст находок можно будет точно определить по степени радиоактивного распада и сравнить…
Верховный министр уже качал головой.
– Об этом не может бить и речи.
– Но почему? – в полнейшем недоумении нахмурился Арвардан.
– Прежде всего, – начал мягко урезонивать верховный министр, – чего вы этим добьетесь? Ну, докажете сбою гипотезу к вящей радости многочисленных миров Галактики. Но что из того, если вы все миллион лет назад были землянами? В конце концов, биллион лет назад мы все были обезьянами, однако современных обезьян своей родней не признаем.
– Ваше Превосходительство, это не слишком удачное сравнение.
– Отчего же, доктор. Разве не напрашивается вывод, что земляне в своей долгой изоляции очень изменились по сравнению со своими кузенами-эмигрантами, особенно под действием радиации, и теперь представляют собой особую расу?
Арвардан прикусил губу:
– Хороший аргумент в пользу ваших врагов.
– Потому что я заранее представляю себе, что скажут наши враги. Вы ничего не достигнете, доктор, разве что вызовете новую вспышку ненависти к Земле.
– Но ведь есть еще интересы чистой науки, человеческого знания…
– Мне искренне жаль, что я вынужден стать на пути у науки. Сейчас я говорю с вами, доктор, как образованный человек с образованным человеком. Я лично с радостью помог бы вам, но мой народ упрям и закоснел в предрассудках – он ведь веками варится в собственном соку из-за огорчительного отношения к нам Галактики. Существуют разные табу, разные незыблемые Наказы, и даже я не могу себе позволить нарушить их.
– И радиоактивные зоны…
– Одно из наиболее строгих табу. Если бы я дал вам разрешение, чего желал бы всей душой, это вызвало бы массовые бунты и беспорядки. В итоге не только ваша жизнь и жизнь членов вашей экспедиции оказалась бы под угрозой, но и Земля навлекла бы на себя карательные акции Империи. Я оказался бы недостоин своего поста и доверия своего народа, если бы допустил подобное.
– Но я готов принять все разумные меры предосторожности. Если пожелаете послать со мной наблюдателей… и я, разумеется, проконсультируюсь с вами, прежде чем публиковать результаты своих изысканий.
– Вы меня искушаете, доктор. Это интересное предложение, Но вы переоцениваете мои возможности, даже если оставить в стороне реакцию народных масс. Я не обладаю абсолютной властью. Фактически моя власть строго ограничена – все вопросы представляются на рассмотрение Общества Блюстителей, и только потом принимается окончательное решение.
– Очень жаль. Прокуратор предупреждал, что меня ждут препятствия, но я надеялся… Когда же вы намерены представить мой вопрос законодательной власти, Ваше Превосходительство?
– Президиум Общества Блюстителей собирается через три дня. Менять повестку дня не в моей власти, так что может пройти еще несколько дней, прежде чем ваше дело будет рассмотрено. Скажем, через неделю.
– Ну что ж… – рассеянно кивнул Арвардан. – Кстати, Ваше Превосходительство…
– Да?
– У Вас на планете есть один ученый, с которым я бы хотел встретиться. Доктор Шект из Чики. Я в Чике уже был, но уехал оттуда, ничего не успев, и хотел бы исправить свою оплошность. Поскольку доктор, конечно, человек занятой, не могли бы Вы дать мне рекомендательное письмо к нему?
Верховный министр будто остолбенел и несколько мгновений ничего не отвечал Арвардану.
– Могу ли я узнать, по какому поводу вы хотите с ним встретиться?
– Разумеется, Я читал, что он изобрел один прибор, синапсатор. Изобретение касается нейрохимии мозга и очень бы пригодилось для другого моего проекта. Я занимаюсь классификацией человечества, разбивая людей на группы согласно энцефалографическим данным, или мозговым токам.
– Гм… Я тоже слышал об этом приборе. Кажется, он не оправдал ожиданий.
– Возможно, но Шект, как эксперт в своей области, может быть мне очень полезен.
– Да-да. Вам немедленно подготовят рекомендательное письмо. Разумеется, не следует упоминать при нем о ваших намерениях относительно Запретных зон.
– Разумеется, Ваше Превосходительство, – Арвардан встал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28