Потому я и хочу улететь туда. Я на Тренторе всю жизнь прожил, па, и мне тут надоело. Нет ни одной планеты во всей Империи, где дела сейчас шли бы хуже, чем на Тренторе. Логово бандюг, а защитить простого человека некому. Экономика хромает на обе ноги, техника разрушается. А Сантанния живет примерно так же, как и жила – тихий, пасторальный мир. Я хочу улететь туда и начать там новую жизнь с Манеллой, Вандой и Беллис. Мы все вместе отбываем туда через два месяца.
– Все?!
– Все. И ты тоже, папа. Мы не оставим тебя на Тренторе. Ты полетишь с нами на Сантаннию.
Селдон покачал головой.
– Это невозможно, Рейч. Ты знаешь.
– Почему невозможно?
– Ты знаешь почему. Проект. Моя психоистория. Неужели ты думаешь, что я смогу оставить дело моей жизни? Предать его?
– Почему нет? Оно же тебя предало.
– Ты с ума сошел!
– Вовсе нет. Ты сам посуди, к чему все это тебя привело. Денег у тебя нет, и добыть их негде. На Тренторе не осталось никого, кто хотел бы тебе помочь.
– Но уже почти сорок лет…
– Да, да, это понятно. Сорок лет прошло, и ты проиграл, папа. Это не преступление – проиграть. Ты так старался, столько сил положил, столького достиг, но добрался в итоге до разваливающейся экономики и гибнущей Империи. Именно это ты давно предсказывал, и именно это теперь встало на пути твоей работы. Так что…
– Нет. Не встанет. Так или иначе я буду продолжать работу.
– Я тебе вот что скажу, па. Если уж ты действительно такой упрямый, возьми с собой свою психоисторию. Начни все заново в Сантаннии. Может быть, там найдутся и деньги, и энтузиасты, чтобы помочь тебе.
– А что будет с теми людьми, которые столько лет верой и правдой служили мне?
– О Боже, папа! Да они уходят от тебя один за другим, из-за того что тебе нечем им платить! Если ты останешься здесь, то скоро останешься один-одинешенек. Ой, папа, я тебя умоляю! Ты думаешь, мне по сердцу вот так с тобой говорить? Просто никто, кроме меня, тебе этого не скажет, никто не отважится поранить твое сердце. Так давай же не будем лгать друг другу. Раз ты уже ходишь по улицам, а на тебя нападают единственно потому, что ты – Гэри Селдон, разве не пора сказать друг другу правду.
– Бог с ней, с правдой. Я не хоту улетать. с Трентора.
Рейч покачал головой.
– Я не сомневался, что ты будешь упрямиться, папа. Но у тебя целых два месяца на размышление. Подумай, ладно?
15
Гэри Селдон давно не улыбался. Он, как обычно, руководил Проектом: упорно, старательно содействуя продвижению работы над психоисторией, строя планы относительно создания Академий, изучая Главный Радиант.
Но не улыбался. Он заставлял себя работать, не испытывая при этом никакой радости от достигнутых успехов. Наоборот, он все время ощущал неудачи, абсолютно во всем.
Селдон сидел в своем стрилингском кабинете за рабочим столом, когда вошла Ванда. Селдон взглянул на нее, и сердце его радостно заколотилось. Отношение к Ванде у него всегда было особенное. Селдон уже не мог припомнить, когда и он сам, и все остальные перестали воспринимать ее заявления с удивлением и восторгом – теперь всем казалось, что так было всегда. Она спасла его жизнь, будучи совсем малышкой, с помощью пресловутых «фиников». Даже в раннем детстве она отличалась тем, что все знала.
Хотя доктор Энделецки классифицировала геном Ванды как абсолютно нормальный во всех отношениях, Селдон не отказался от мысли, что умственные способности внучки превосходят способности среднего человека. Точно так же он был уверен в том, что в Галактике существуют другие такие же люди, как она, и даже на Тренторе. Если бы только он мог разыскать этих менталистов, какой неоценимый вклад они могли бы внести в дело создания Академии! Пока же все его мечты были сосредоточены в единственном существе – его внучке. Селдон смотрел на нее, такую красивую, горделиво стоящую на пороге кабинета, и сердце его готово было разорваться от тоски. Через несколько дней она уедет.
Как он сумеет пережить это?
Ванда стала настоящей красавицей. Ей было восемнадцать. Длинные светлые волосы, немного широковатые скулы, но зато лицо ее казалось всегда готовым улыбнуться. Она и улыбалась, а Селдон подумал: «Что же ей, плакать, что ли? Летит на Сантаннию, где ее ждет совсем другая жизнь».
– Ну, Ванда, – сказал он, – еще несколько дней – и все.
– Вряд ли, дедушка.
– Что? – удивленно посмотрел на внучку Селдон.
Ванда подошла и обняла деда.
– Я не полечу на Сантаннию.
– Что, разве папа и мама передумали?
– Нет, они полетят.
– А ты – нет? Почему? А ты куда собираешься?
– Я собираюсь остаться здесь, дедушка. С тобой. Бедный дедушка! – воскликнула Ванда и нежно прижалась к Селдону.
– Но я не понимаю… Почему? Они разрешили тебе остаться?
– Ты про папу с мамой? Не то чтобы разрешили. Мы спорили и спорили, и в конце концов я победила. Ну а что тут такого, дед? Они улетят на Сантаннию, и все у них будет хорошо. Будут любить друг друга и малышку Беллис. А если я полечу с ними, а тебя оставлю здесь, ты же будешь совсем один. Нет, я не выдержу.
– Но как же тебе удалось уговорить их?
– Ну, ты же знаешь, я это умею. Нечто вроде «толчка».
– Что это значит?
– Все дело в моем уме. Я вижу, что делается у тебя в уме, и у родителей. Время идет, и я все лучше вижу, словно прозреваю. Ну а еще я научилась делать эти самые «толчки» – заставлять людей делать то, что я пожелаю.
– И как же ты это делаешь?
– Не знаю. Но проходит время, и люди устают от этих «толчков», и все делают по-моему. Так что я собираюсь остаться с тобой.
Селдон устремил на Ванду взгляд, полный отчаянной любви.
– Это прекрасно, Ванда, детка. Но Беллис…
– Не волнуйся о Беллис. У нее нет такого ума, как у меня.
– Ты уверена? – спросил Селдон и прикусил нижнюю губу.
– Совершенно. Ну и потом – должен же с мамой и папой кто-то остаться.
Селдон внутренне ликовал, но дать волю своим чувствам не решился. А как же Рейч и Манелла?
Он сказал:
– Ванда, но как же ты можешь так хладнокровно расстаться с родителями?
– При чем тут хладнокровность? Они все понимают. Они понимают, что я должна остаться с тобой.
– Как тебе удалось этого добиться?
– «Толчками», повторяю, – просто ответила Ванда. – Толкала, толкала, и постепенно они стали думать, как я.
– Ты это умеешь?
– Это было непросто.
– И ты это сделала, потому что…
Комок подкатил к горлу, и Селдон замолчал. – Потому что я тебя люблю, – договорила за него Ванда. – Конечно. А еще потому…
– Да?
– Я должна изучить психоисторию, Я уже кое-что знаю.
– Откуда?
– Из твоего сознания. Из сознаний других, кто работает в Проекте. Из сознания дяди Юго, пока он был жив. Но это все кусочки, обрывки. А я хочу по-настоящему. Дед, мне нужен свой собственный Главный Радиант, – заявила Ванда. Глаза ее загорелись, она затараторила увлеченно: – Я хочу самым подробным образом вникнуть в психоисторию. Дедушка, ты совсем старый и очень устал. А я молодая, у меня много сил. Хочу узнать как можно больше, чтобы я смогла работать, когда тебя…
Она смутилась и запнулась. Селдон, сделав вид, что не заметил этого, сказал:
– Ну что ж, это было бы замечательно, если бы у тебя получилось, но ведь у нас совсем нет денег. Я научу тебя всему, что знаю сам, но работать… нет, сделать мы больше ничего не сумеем.
– Посмотрим, дед. Посмотрим!
16
Рейч, Манелла и малютка Беллис ждали в космопорту объявления о начале посадки на звездолет. Багаж уже был сдан.
Папа, полетим с нами, – упрашивал Рейч.
Селдон покачал головой.
– Не могу.
– Если надумаешь, у нас всегда найдется место для тебя.
– Знаю, Рейч. Мы прожили вместе почти сорок лет – и это были замечательные годы. Нам с Дорс повезло, что мы нашли тебя.
– Это мне повезло, – пробормотал Рейч, и глаза его наполнились слезами. – Не думай, я тоже маму каждый день вспоминаю.
– Я и не думаю…
Селдон отвел, взгляд. Ванда играла с Беллис. Тут раздался сигнал, и всех пригласили пройти на посадку.
Родители бросились обнимать Ванду и поливать ее слезами. По пути к выходу Рейч оглянулся, помахал Селдону рукой и улыбнулся, но улыбка получилась вымученной.
Селдон тоже помахал ему в ответ, другой рукой обняв и прижав к себе Ванду.
Только она и осталась у него. Один за другим ушли из его жизни дорогие сердцу люди – друзья и любимые. Демерзель улетел и никогда не вернется. Император Клеон погиб. Погибла Дорс, умер Амариль. А теперь и Рейч, его единственный сын, улетел.
У Селдона осталась только Ванда.
17
– Как чудесно, – проговорил Селдон. – Прекрасный вечер. Ведь мы живем под куполом, и, в принципе, каждый вечер мог бы быть таким же.
Ванда равнодушно ответила:
– Мы бы устали от этого, дедушка, если бы ежедневно были красивые вечера. Для нас лучше, что вечера все время разные.
– Это для тебя, потому что ты еще молодая. У тебя еще много-много вечеров впереди. У меня – нет, потому мне и хочется, чтобы все дни были такие дивные, как сейчас.
– Ну, дедушка, опять ты за свое. Никакой ты не старый. Нога у тебя в последнее время получше, а голова работает великолепно. Уж я-то знаю.
– Ну-ну. Давай, давай подбадривай, – ворчливо проговорил Селдон. – Слушай, я хочу пройтись. Хочу выбраться из этой квартиры и сходить в Библиотеку, насладиться красивым вечером.
– Что тебе нужно в Библиотеке?
– В данный момент ничего. Просто хочется прогуляться. Только…
– Да, да? Только – что?
– Я обещал Рейчу но ходить по Трентору без телохранителя.
– Рейча здесь нет.
– Знаю, что нет, – пробурчал Селдон. – Зато обещание есть.
– Но он же не сказал, кто должен быть твоим телохранителем, верно? Давай прогуляемся, и твоим телохранителем буду я.
– Ты? – усмехнулся Селдон.
– Да, я. Предлагаю, так сказать, услуги. Собирайся и пойдем гулять.
Селдон подумал было, не отправиться ли на прогулку без палки, ведь нога у него в последнее время действительно не болела, но, с другой стороны, теперь у него была новая палка, в рукоятку которой был вмонтирован свинец. Она была тяжелее и крепче старой палки, и он решил, что, не имея лучшего телохранителя, чем Ванда, правильнее будет взять с собой эту новую палку.
Прогулка оказалась удивительно приятной, и Селдон от души радовался, что не устоял перед искушением… пока они не дошли до определенного места.
Гневно подняв палку, Селдон воскликнул:
– Да ты посмотри только!
Ванда посмотрела вверх. Купол, как всегда по вечерам, светился, создавая иллюзию наступающих сумерек. С наступлением ночи огни па куполе гасли совсем.
Но там, куда указывал Селдон, по всей внутренней поверхности купола тянулась темная полоса. Целая секция ламп, следовательно, не горела.
Селдон сердито проговорил:
– Когда я впервые попал на Трентор, о таком никто и помыслить не мог! За освещением все время следили. Город работал, а теперь все разваливается из-за таких вот мелочей, а что меня больше всего возмущает, так это то, что никому нет никакого дела до неисправностей. Почему никто не отправляет жалоб во дворец? Почему нет демонстраций протеста? Такое ощущение, будто население Трентора сидит и ждет, когда город рассыплется на куски, и злится па меня за то, что я именно это самое предсказал.
– Дедушка, – негромко проговорила Ванда. – Позади нас – двое мужчин.
К этому времени дед и внучка как раз вошли в тень, возникшую из-за дефекта освещения, и Селдон спросил:
– Просто гуляют?
– Нет, – не оборачиваясь ответила Ванда. Ей не было нужды оборачиваться. – Они идут за тобой.
– Можешь их остановить? Толкнуть, как ты говоришь?
– Я пытаюсь, но их двое, и на уме у них нехорошее. Они что-то задумали, и крепко задумали. Я словно в стену бьюсь.
– Далеко они от нас?
– Близко. Метра три.
– Догоняют?
– Да.
– Как будут в метре от нас, скажи.
Рука Селдона скользнула вниз, он перехватил палку и перевернул ее набалдашником вниз.
– Вот они, дед, – прошептала Ванда.
Селдон резко обернулся, замахнувшись палкой, которая без промаха опустилась на плечо одного из преследователей. Тот вскрикнул и осел на тротуар.
– А второй где? – удивился Селдон.
– Убежал, – ответила Ванда.
Селдон, разглядывая лежавшего, наступил ему на грудь.
– Обыщи карманы, Ванда. Ему кто-то заплатил, и мне хотелось бы найти его кредитный файл – может быть, сумеем узнать, откуда деньги. Вообще-то я хотел попасть по голове…
– Ты мог убить его, Дед!
Селдон кивнул.
– Я этого хотел, Ужасно стыдно. Мне повезло, что я промахнулся.
– Что тут происходит? – спросил грубоватый голос. К месту происшествия, тяжело дыша спешил мужчина в форме офицера службы безопасности. – Эй ты, отдай сюда свою палку!
– Офицер… – вежливо начал Селдон.
– Потом расскажешь, потом. Сейчас надо вызвать скорую помощь для этого бедняги.
– Бедняги! – гневно воскликнул Селдон. – Он хотел наброситься на меня. Я защищался.
– Я видел, как все было, – мотнул головой офицер… – Этот парень тебя и пальцем не тронул. Ты обернулся и ударил его просто так, без всякой причины. Какая тут самозащита? Нападение и избиение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Все?!
– Все. И ты тоже, папа. Мы не оставим тебя на Тренторе. Ты полетишь с нами на Сантаннию.
Селдон покачал головой.
– Это невозможно, Рейч. Ты знаешь.
– Почему невозможно?
– Ты знаешь почему. Проект. Моя психоистория. Неужели ты думаешь, что я смогу оставить дело моей жизни? Предать его?
– Почему нет? Оно же тебя предало.
– Ты с ума сошел!
– Вовсе нет. Ты сам посуди, к чему все это тебя привело. Денег у тебя нет, и добыть их негде. На Тренторе не осталось никого, кто хотел бы тебе помочь.
– Но уже почти сорок лет…
– Да, да, это понятно. Сорок лет прошло, и ты проиграл, папа. Это не преступление – проиграть. Ты так старался, столько сил положил, столького достиг, но добрался в итоге до разваливающейся экономики и гибнущей Империи. Именно это ты давно предсказывал, и именно это теперь встало на пути твоей работы. Так что…
– Нет. Не встанет. Так или иначе я буду продолжать работу.
– Я тебе вот что скажу, па. Если уж ты действительно такой упрямый, возьми с собой свою психоисторию. Начни все заново в Сантаннии. Может быть, там найдутся и деньги, и энтузиасты, чтобы помочь тебе.
– А что будет с теми людьми, которые столько лет верой и правдой служили мне?
– О Боже, папа! Да они уходят от тебя один за другим, из-за того что тебе нечем им платить! Если ты останешься здесь, то скоро останешься один-одинешенек. Ой, папа, я тебя умоляю! Ты думаешь, мне по сердцу вот так с тобой говорить? Просто никто, кроме меня, тебе этого не скажет, никто не отважится поранить твое сердце. Так давай же не будем лгать друг другу. Раз ты уже ходишь по улицам, а на тебя нападают единственно потому, что ты – Гэри Селдон, разве не пора сказать друг другу правду.
– Бог с ней, с правдой. Я не хоту улетать. с Трентора.
Рейч покачал головой.
– Я не сомневался, что ты будешь упрямиться, папа. Но у тебя целых два месяца на размышление. Подумай, ладно?
15
Гэри Селдон давно не улыбался. Он, как обычно, руководил Проектом: упорно, старательно содействуя продвижению работы над психоисторией, строя планы относительно создания Академий, изучая Главный Радиант.
Но не улыбался. Он заставлял себя работать, не испытывая при этом никакой радости от достигнутых успехов. Наоборот, он все время ощущал неудачи, абсолютно во всем.
Селдон сидел в своем стрилингском кабинете за рабочим столом, когда вошла Ванда. Селдон взглянул на нее, и сердце его радостно заколотилось. Отношение к Ванде у него всегда было особенное. Селдон уже не мог припомнить, когда и он сам, и все остальные перестали воспринимать ее заявления с удивлением и восторгом – теперь всем казалось, что так было всегда. Она спасла его жизнь, будучи совсем малышкой, с помощью пресловутых «фиников». Даже в раннем детстве она отличалась тем, что все знала.
Хотя доктор Энделецки классифицировала геном Ванды как абсолютно нормальный во всех отношениях, Селдон не отказался от мысли, что умственные способности внучки превосходят способности среднего человека. Точно так же он был уверен в том, что в Галактике существуют другие такие же люди, как она, и даже на Тренторе. Если бы только он мог разыскать этих менталистов, какой неоценимый вклад они могли бы внести в дело создания Академии! Пока же все его мечты были сосредоточены в единственном существе – его внучке. Селдон смотрел на нее, такую красивую, горделиво стоящую на пороге кабинета, и сердце его готово было разорваться от тоски. Через несколько дней она уедет.
Как он сумеет пережить это?
Ванда стала настоящей красавицей. Ей было восемнадцать. Длинные светлые волосы, немного широковатые скулы, но зато лицо ее казалось всегда готовым улыбнуться. Она и улыбалась, а Селдон подумал: «Что же ей, плакать, что ли? Летит на Сантаннию, где ее ждет совсем другая жизнь».
– Ну, Ванда, – сказал он, – еще несколько дней – и все.
– Вряд ли, дедушка.
– Что? – удивленно посмотрел на внучку Селдон.
Ванда подошла и обняла деда.
– Я не полечу на Сантаннию.
– Что, разве папа и мама передумали?
– Нет, они полетят.
– А ты – нет? Почему? А ты куда собираешься?
– Я собираюсь остаться здесь, дедушка. С тобой. Бедный дедушка! – воскликнула Ванда и нежно прижалась к Селдону.
– Но я не понимаю… Почему? Они разрешили тебе остаться?
– Ты про папу с мамой? Не то чтобы разрешили. Мы спорили и спорили, и в конце концов я победила. Ну а что тут такого, дед? Они улетят на Сантаннию, и все у них будет хорошо. Будут любить друг друга и малышку Беллис. А если я полечу с ними, а тебя оставлю здесь, ты же будешь совсем один. Нет, я не выдержу.
– Но как же тебе удалось уговорить их?
– Ну, ты же знаешь, я это умею. Нечто вроде «толчка».
– Что это значит?
– Все дело в моем уме. Я вижу, что делается у тебя в уме, и у родителей. Время идет, и я все лучше вижу, словно прозреваю. Ну а еще я научилась делать эти самые «толчки» – заставлять людей делать то, что я пожелаю.
– И как же ты это делаешь?
– Не знаю. Но проходит время, и люди устают от этих «толчков», и все делают по-моему. Так что я собираюсь остаться с тобой.
Селдон устремил на Ванду взгляд, полный отчаянной любви.
– Это прекрасно, Ванда, детка. Но Беллис…
– Не волнуйся о Беллис. У нее нет такого ума, как у меня.
– Ты уверена? – спросил Селдон и прикусил нижнюю губу.
– Совершенно. Ну и потом – должен же с мамой и папой кто-то остаться.
Селдон внутренне ликовал, но дать волю своим чувствам не решился. А как же Рейч и Манелла?
Он сказал:
– Ванда, но как же ты можешь так хладнокровно расстаться с родителями?
– При чем тут хладнокровность? Они все понимают. Они понимают, что я должна остаться с тобой.
– Как тебе удалось этого добиться?
– «Толчками», повторяю, – просто ответила Ванда. – Толкала, толкала, и постепенно они стали думать, как я.
– Ты это умеешь?
– Это было непросто.
– И ты это сделала, потому что…
Комок подкатил к горлу, и Селдон замолчал. – Потому что я тебя люблю, – договорила за него Ванда. – Конечно. А еще потому…
– Да?
– Я должна изучить психоисторию, Я уже кое-что знаю.
– Откуда?
– Из твоего сознания. Из сознаний других, кто работает в Проекте. Из сознания дяди Юго, пока он был жив. Но это все кусочки, обрывки. А я хочу по-настоящему. Дед, мне нужен свой собственный Главный Радиант, – заявила Ванда. Глаза ее загорелись, она затараторила увлеченно: – Я хочу самым подробным образом вникнуть в психоисторию. Дедушка, ты совсем старый и очень устал. А я молодая, у меня много сил. Хочу узнать как можно больше, чтобы я смогла работать, когда тебя…
Она смутилась и запнулась. Селдон, сделав вид, что не заметил этого, сказал:
– Ну что ж, это было бы замечательно, если бы у тебя получилось, но ведь у нас совсем нет денег. Я научу тебя всему, что знаю сам, но работать… нет, сделать мы больше ничего не сумеем.
– Посмотрим, дед. Посмотрим!
16
Рейч, Манелла и малютка Беллис ждали в космопорту объявления о начале посадки на звездолет. Багаж уже был сдан.
Папа, полетим с нами, – упрашивал Рейч.
Селдон покачал головой.
– Не могу.
– Если надумаешь, у нас всегда найдется место для тебя.
– Знаю, Рейч. Мы прожили вместе почти сорок лет – и это были замечательные годы. Нам с Дорс повезло, что мы нашли тебя.
– Это мне повезло, – пробормотал Рейч, и глаза его наполнились слезами. – Не думай, я тоже маму каждый день вспоминаю.
– Я и не думаю…
Селдон отвел, взгляд. Ванда играла с Беллис. Тут раздался сигнал, и всех пригласили пройти на посадку.
Родители бросились обнимать Ванду и поливать ее слезами. По пути к выходу Рейч оглянулся, помахал Селдону рукой и улыбнулся, но улыбка получилась вымученной.
Селдон тоже помахал ему в ответ, другой рукой обняв и прижав к себе Ванду.
Только она и осталась у него. Один за другим ушли из его жизни дорогие сердцу люди – друзья и любимые. Демерзель улетел и никогда не вернется. Император Клеон погиб. Погибла Дорс, умер Амариль. А теперь и Рейч, его единственный сын, улетел.
У Селдона осталась только Ванда.
17
– Как чудесно, – проговорил Селдон. – Прекрасный вечер. Ведь мы живем под куполом, и, в принципе, каждый вечер мог бы быть таким же.
Ванда равнодушно ответила:
– Мы бы устали от этого, дедушка, если бы ежедневно были красивые вечера. Для нас лучше, что вечера все время разные.
– Это для тебя, потому что ты еще молодая. У тебя еще много-много вечеров впереди. У меня – нет, потому мне и хочется, чтобы все дни были такие дивные, как сейчас.
– Ну, дедушка, опять ты за свое. Никакой ты не старый. Нога у тебя в последнее время получше, а голова работает великолепно. Уж я-то знаю.
– Ну-ну. Давай, давай подбадривай, – ворчливо проговорил Селдон. – Слушай, я хочу пройтись. Хочу выбраться из этой квартиры и сходить в Библиотеку, насладиться красивым вечером.
– Что тебе нужно в Библиотеке?
– В данный момент ничего. Просто хочется прогуляться. Только…
– Да, да? Только – что?
– Я обещал Рейчу но ходить по Трентору без телохранителя.
– Рейча здесь нет.
– Знаю, что нет, – пробурчал Селдон. – Зато обещание есть.
– Но он же не сказал, кто должен быть твоим телохранителем, верно? Давай прогуляемся, и твоим телохранителем буду я.
– Ты? – усмехнулся Селдон.
– Да, я. Предлагаю, так сказать, услуги. Собирайся и пойдем гулять.
Селдон подумал было, не отправиться ли на прогулку без палки, ведь нога у него в последнее время действительно не болела, но, с другой стороны, теперь у него была новая палка, в рукоятку которой был вмонтирован свинец. Она была тяжелее и крепче старой палки, и он решил, что, не имея лучшего телохранителя, чем Ванда, правильнее будет взять с собой эту новую палку.
Прогулка оказалась удивительно приятной, и Селдон от души радовался, что не устоял перед искушением… пока они не дошли до определенного места.
Гневно подняв палку, Селдон воскликнул:
– Да ты посмотри только!
Ванда посмотрела вверх. Купол, как всегда по вечерам, светился, создавая иллюзию наступающих сумерек. С наступлением ночи огни па куполе гасли совсем.
Но там, куда указывал Селдон, по всей внутренней поверхности купола тянулась темная полоса. Целая секция ламп, следовательно, не горела.
Селдон сердито проговорил:
– Когда я впервые попал на Трентор, о таком никто и помыслить не мог! За освещением все время следили. Город работал, а теперь все разваливается из-за таких вот мелочей, а что меня больше всего возмущает, так это то, что никому нет никакого дела до неисправностей. Почему никто не отправляет жалоб во дворец? Почему нет демонстраций протеста? Такое ощущение, будто население Трентора сидит и ждет, когда город рассыплется на куски, и злится па меня за то, что я именно это самое предсказал.
– Дедушка, – негромко проговорила Ванда. – Позади нас – двое мужчин.
К этому времени дед и внучка как раз вошли в тень, возникшую из-за дефекта освещения, и Селдон спросил:
– Просто гуляют?
– Нет, – не оборачиваясь ответила Ванда. Ей не было нужды оборачиваться. – Они идут за тобой.
– Можешь их остановить? Толкнуть, как ты говоришь?
– Я пытаюсь, но их двое, и на уме у них нехорошее. Они что-то задумали, и крепко задумали. Я словно в стену бьюсь.
– Далеко они от нас?
– Близко. Метра три.
– Догоняют?
– Да.
– Как будут в метре от нас, скажи.
Рука Селдона скользнула вниз, он перехватил палку и перевернул ее набалдашником вниз.
– Вот они, дед, – прошептала Ванда.
Селдон резко обернулся, замахнувшись палкой, которая без промаха опустилась на плечо одного из преследователей. Тот вскрикнул и осел на тротуар.
– А второй где? – удивился Селдон.
– Убежал, – ответила Ванда.
Селдон, разглядывая лежавшего, наступил ему на грудь.
– Обыщи карманы, Ванда. Ему кто-то заплатил, и мне хотелось бы найти его кредитный файл – может быть, сумеем узнать, откуда деньги. Вообще-то я хотел попасть по голове…
– Ты мог убить его, Дед!
Селдон кивнул.
– Я этого хотел, Ужасно стыдно. Мне повезло, что я промахнулся.
– Что тут происходит? – спросил грубоватый голос. К месту происшествия, тяжело дыша спешил мужчина в форме офицера службы безопасности. – Эй ты, отдай сюда свою палку!
– Офицер… – вежливо начал Селдон.
– Потом расскажешь, потом. Сейчас надо вызвать скорую помощь для этого бедняги.
– Бедняги! – гневно воскликнул Селдон. – Он хотел наброситься на меня. Я защищался.
– Я видел, как все было, – мотнул головой офицер… – Этот парень тебя и пальцем не тронул. Ты обернулся и ударил его просто так, без всякой причины. Какая тут самозащита? Нападение и избиение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57