Однако вместо того, чтобы на максимальной тяге устремиться вдогонку, Энгус и сам начал сбрасывать скорость. Он не хотел быть обнаруженным с грузовика. Его план заключался в том, чтобы подкрасться незаметно и затаиться так, чтобы грузовик не только не засек его сам, но еще и послужил ему прикрытием от сканирующих устройств «Мечты капитана». С этой же целью он двигался так, чтобы его след накладывался на след грузового корабля.
Он решил дождаться Ника. Дождаться, когда тот захватит грузовик, устранит ненужных свидетелей, обеспечит легкий доступ к грузу.
А потом он распылит этого подонка Саккорсо вместе с его кораблем и его прихвостнями на электроны.
Но перед этим разбудит Мори Хайленд – пусть полюбуется взрывом и попробует отгадать, где там, среди оплавленных обломков, пепел того, на кого ей так хотелось сменить его, Энгуса.
А потом – если ей повезет – он сорвет с нее комбинезон и заставит проделать все, что вызывает у нее наибольшее отвращение. Он заставит ее навсегда запомнить, кто ее хозяин.
Или – если ей не повезет – он проделает с ней маленькую хирургическую операцию. Возьмет, да ради забавы поменяет местами кое-какие ее органы.
Но первым делом следовало засечь грузовик.
А с ним происходило что-то непонятное. Скорость падала, но находившийся где-то впереди корабль оставался вне пределов видимости. Хотя, по всем расчетам, давно должен был показаться на экранах.
Однако Энгус прекрасно знал, что чувствительность его оборудования позволяла в сотнях тысяч кубических километров черной пустоты засечь и потерявшийся скафандр, не то что корабль, даже будь у того причина скрываться. А такой причины быть не могло, поскольку грузовик просил о помощи и ждал ее. Он должен был находиться где-то рядом. И всему этому должно было найтись объяснение.
Когда объяснение нашлось, оно ошеломило Энгуса.
Изменение плотности следа свидетельствовало об изменении скорости, и она действительно менялась, однако то, что Энгус принял за торможение, в действительности являлось ускорением в несколько g. А терпящий бедствие грузовик скорее сбросил бы двигатели, чем позволил себе набирать скорость.
Теперь летевший впереди корабль совершал скоростной маневр, чтобы занять огневую позицию.
Он гнался вовсе не за потерпевшим бедствие грузовиком. Никаким грузовиком и не пахло, а сигнал бедствия был уловкой. Он собирался поймать врага в ловушку, а ловушку расставили на него. И он попался…
Несколько мгновений Энгус оцепенело таращился на дисплеи, не в силах даже пошевелиться. Он был просто парализован тем, как его одурачили. Где ему тягаться с людьми, способными на такое. Он может считать себя покойником.
С отвисшей челюстью Энгус перевел взгляд на Мори.
Та, разумеется, не шевелилась: сохраняла способность к восприятию, но была совершенно беспомощна. Как и его «Красотка». Если он не спасет их, и та, и другая будут уничтожены.
Вой рвался из его глотки, но времени не оставалось даже кричать.
«Красотка», по-прежнему не вращаясь, продолжала лететь вдоль следа. Не отрывая глаз от приборов обнаружения, Энгус попытался уйти в сторону.
Но вражеский корабль уже не только занял огневую позицию, но и успел выпустить торпеды: они стремительно приближались.
Безграничный ужас превратил Энгуса в сверхчеловека. Еще не закончив разворот, еще не придав кораблю вращательное движение, он запустил ускорители на всю мощь. Последовал страшный толчок, корабль отлетел на некоторое расстояние боком, словно совершив прыжок в сторону. Все датчики перегрузок взвыли, замигали и вышли из строя: на такой скачок не был рассчитан ни один прибор. Равно как и корпус: и без того поврежденный, корабль мог просто развалиться на части.
Однако этого не случилось. А торпеды прошли мимо.
При такой перегрузке Энгус просто должен был лишиться сознания. Должен был беспомощно валяться в пилотском кресле, потеряв всякую ориентацию.
Но он, еще не закончив свой безумный маневр, выстрелил сам.
И чуть не попал. Поток частиц прошел так близко от вражеского корабля, что тот сам вынужден был произвести маневр уклонения.
Энгус не имел возможности идентифицировать атакующий корабль, но не испытывал на сей счет ни малейших сомнений. Конечно же, это был Ник Саккорсо, каким-то образом ухитрившийся проскочить гиперпространство и выйти прямо в фокусе сигнала бедствия, выдав след своих двигателей за след двигателей грузовика. Он обманом вынудил Энгуса последовать за ним и сбросить скорость, отчего «Красотка» превратилась в прекрасную мишень, а потом развернулся и атаковал.
Но сейчас не имело значения, кто и как заманил Энгуса в западню. Он попался, и теперь должен был бороться за свою жизнь.
Свою, «Красотки» и Мори.
Его корабль двигался с предельным ускорением, но скорость была еще слишком мала. А перегрузки делали недоступной информацию с экранов. Однако где находится враг и что он делает, Энгус чувствовал инстинктивно.
Поэтому ему снова удалось увернуться: поток частиц вражеского орудия лишь скользнул по обшивке, не нанеся «Красотке» ущерба. А «Красотка» выскочила из зоны обстрела, поразив противника тем, что еще не потеряла управления и даже совершает немыслимые маневры.
Перегрузка вжала затылок Энгуса в подголовник кресла, но на сей раз он видел экраны. На которых, в координатной сетке, был виден снова стремительно идущий в атаку враг. Выстрел мог последовать в любую секунду.
Первая мысль Энгуса была о том, чтобы еще раз уклониться. Но он уже понял, что в конечном счете более быстрая «Мечта капитана» его переиграет. Уйти от нее он мог надеяться лишь придав «Красотке» технически максимально возможное ускорение. В этом случае сам он неминуемо отключится. И придет в себя, не имея понятия, где находится, лишь когда корабль прекратит ускорение, исчерпав запас топлива.
Энгус не стал наращивать ускорение. И не стал резко менять курс: при набранной скорости инерционная перегрузка могла бы привести к кровоизлиянию, а торможение превратило бы его в легко поражаемую цель.
Вместо этого он стал выпускать в пространство позади себя статические мины.
Энгус не замечал, что его подбородок залит кровью. Каждый раз, когда он закусывал верхнюю губу, она начинала кровоточить снова.
Статические мины были крошечными: член команды, следивший за наружными сканерами, наверняка сосредоточил все внимание на «Красотке» и вполне мог их не заметить. Энгус выбрасывал их роями по десять-двенадцать штук, но они рассеивались так быстро, что не успевали внятно отобразиться на экранах вражеских радаров.
Если они выстрелят в него и попадут хоть в одну мину…
Лучше бы им, конечно, врезаться прямиком в минное поле…
Враг выстрелил. Приборы «Красотки» зафиксировали выброс энергии. Поток частиц из лучевого орудия снова задел корабль Энгуса, но, к счастью, снова лишь вскользь. Но зато на пути потока оказалось несколько статических мин.
Что и требовалось. Они взорвались, их взрывы вызвали детонацию остальных, а в результате выбросы энергии создали между «Красоткой» и преследователем завесу помех. Корабль Энгуса исчез с вражеских экранов. Атакующий корабль оглох и ослеп.
На то, чтобы определить источники помех, провести фильтрацию и восстановить видимость, у компьютера противника должно было уйти десять-пятнадцать секунд.
За это время Энгус успел резко свернуть, придать кораблю дополнительное ускорение и выключить не только двигатели, но вообще практически всю аппаратуру. Системы освещения, связи, обнаружения, даже жизнеобеспечения, – все, кроме бортового компьютера и пассивных сканеров. Были отключены даже энергетические установки, кроме реакторов, закачивавших энергию в лучевые пушки.
Энгус пытался стать невидимым, пытаясь таким образом скомпенсировать тактическое и силовое превосходство врага.
Он взмок от пота, но совершенно не замечал этого. Он даже не ругался и почти не дышал, словно воздух, в связи с отключением системы очистки, уже начал портиться. Все его внимание было приковано к экранам пассивных сканеров, работавших только на прием. Где-то там, в пустоте, находился враг. Энгус чувствовал его кожей, хотя его корабль был сейчас так же слеп, как и «Мечта капитана». С той лишь разницей, что преследовавшая его «Мечта капитана» не снижала энергетическую нагрузку, а значит, не могла оставаться невидимой. В этом заключалась надежда. И надежда оправдалась.
Экраны замерцали. Там.
Теперь противник двигался медленно и осторожно, Но работавшие двигатели и энергосистемы позволяли выделить это энергетическое пятно на фоне остаточных помех, вызванных взрывами статических мин.
Враг не знал, где Энгус, а значит, запросто мог подставить незащищенный борт под огонь его орудий.
А ну давайте, ублюдки.
Энгус не осмелился произнести, даже прошептать эти слова, как будто и вправду боялся, что противник сможет его услышать.
Ну давайте же, сукины дети. Сейчас я сделаю один славный выстрел. Всего один.
Если не считать легкого гула зарядных реакторов, «Красотка» двигалась совершенно бесшумно, и засечь ее Ник мог разве что в оптическом диапазоне, как тень на фоне звездного поля. Однако на таком расстоянии это было почти невозможно, и даже если бы такое случилось, компьютерам потребуется время, чтобы определить, что же они увидели.
Время. Как раз то единственное, в чем нуждался сейчас Энгус. Наверное, он не промахнется и выстрелив сию же секунду, но слишком поспешный выстрел может оказаться не смертельным. А если подпустить врага поближе, появится возможность достать его торпедой.
Чтобы вскрыть эту кастрюлю, хватит всего одной торпеды. Энгус не сомневался в этом, он знал, на что способны его торпеды. А потому ждал.
Ну давайте, дерьмоголовые затраханные подонки.
Он ждал.
Его сканеры зарегистрировали мощный выброс энергии слишком поздно.
Враг засек его. Засек, когда Энгус уже был готов разнести его в клочья. Засек или сообразил, что он может делать.
Вражеский корабль резко рванулся с места.
В бешенстве Энгус выстрелил из лучевых орудий, словно добавляя к потоку частиц всю свою неистовую ненависть. Луч вспорол обшивку, разорвав металл и нарушив герметичность одного или нескольких отсеков. В ответ раненый, но не уничтоженный враг выстрелил сам.
Энгус почувствовал, что в него попали, но не имел времени выявлять и оценивать ущерб. Надо было выводить «Красотку» из-под обстрела – следующий выстрел мог стать смертельным. Он включил двигатели.
Энгус знал свой корабль. Он был частью его, Энгус заботился о нем не один год. Как только двигатели запустились, он сразу понял, что один из них поврежден. Корабль затрясло.
Последний выстрел пробил одно из сопел, что делало Красотку» практически неуправляемой.
Энгус пытался бороться. Пытался яростно, отчаянно, не обращая внимания на страшные перегрузки, обрушившиеся на его тело, на его сердце, на Мори, на каждый сварной шов обшивки и каркаса «Красотки». Отверстие в сопле создавало боковую тягу, но он пытался справиться с ней, восстановить управление и набрать скорость. Пытался спасти свою жизнь.
Все было тщетно. Он не мог справиться с этой задачей. Всего его умения хватило лишь на то, чтобы кое-как заставить корабль лететь по прямой. Пока противник рассматривал его и выбирал удобную огневую позицию, он силился удержать «Красотку» от кувыркания в пространстве. О том, чтобы набрать скорость, не могло быть и речи.
Энгус не знал, что делать. Он не желал смириться с поражением и гибелью, но альтернативы этому для него не было. Не восстановив управление, он не мог ни отстреливаться, ни удирать. А между тем противник уверенно выходил на огневую позицию – чтобы понять это, не стоило даже смотреть на экран. Прежде чем ему удастся выровнять свой корабль, Ник Саккорсо сможет распылить его на частицы.
И все же Энгус боролся. Он отключил поврежденное сопло, перевел тягу на другие и сумел-таки прекратить неконтролируемое вращение. Но, взглянув после этого на экран, понял, что лишь облегчил противнику его задачу.
Вражеский корабль находился на огневой позиции, держа его на прицеле.
Во второй раз Энгус поймал себя на том, что пытается заглянуть в беспощадные жерла вражеских орудий.
Ему хотелось плакать. Бессилие подавило его ярость, загасило пыл. Корабль противника находился на дистанции поражения, но стрелять не имело смысла. Несколько жалких царапин не помешают ему уничтожить и «Красотку», и Энгуса, и все, что ему вздумается.
И тут неожиданно заработала линия связи:
– Капитан Дерьмо-пайл…
Ник Саккорсо. Ну конечно же, он.
– Ты побит, Дерьмо-пайл. Помни это. Я тебя предупредил…
Энгус чувствовал, что Ник попросту смеется над ним
Неожиданно, не произведя больше ни одного выстрела, «Мечта капитана» сошла с огневой позиции и, изменив курс, начала удаляться.
Не веря своим глазам, Энгус прилип к экранам На таком расстоянии визуальная информация не гарантировала уверенности, но все датчики согласованно подтверждали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Он решил дождаться Ника. Дождаться, когда тот захватит грузовик, устранит ненужных свидетелей, обеспечит легкий доступ к грузу.
А потом он распылит этого подонка Саккорсо вместе с его кораблем и его прихвостнями на электроны.
Но перед этим разбудит Мори Хайленд – пусть полюбуется взрывом и попробует отгадать, где там, среди оплавленных обломков, пепел того, на кого ей так хотелось сменить его, Энгуса.
А потом – если ей повезет – он сорвет с нее комбинезон и заставит проделать все, что вызывает у нее наибольшее отвращение. Он заставит ее навсегда запомнить, кто ее хозяин.
Или – если ей не повезет – он проделает с ней маленькую хирургическую операцию. Возьмет, да ради забавы поменяет местами кое-какие ее органы.
Но первым делом следовало засечь грузовик.
А с ним происходило что-то непонятное. Скорость падала, но находившийся где-то впереди корабль оставался вне пределов видимости. Хотя, по всем расчетам, давно должен был показаться на экранах.
Однако Энгус прекрасно знал, что чувствительность его оборудования позволяла в сотнях тысяч кубических километров черной пустоты засечь и потерявшийся скафандр, не то что корабль, даже будь у того причина скрываться. А такой причины быть не могло, поскольку грузовик просил о помощи и ждал ее. Он должен был находиться где-то рядом. И всему этому должно было найтись объяснение.
Когда объяснение нашлось, оно ошеломило Энгуса.
Изменение плотности следа свидетельствовало об изменении скорости, и она действительно менялась, однако то, что Энгус принял за торможение, в действительности являлось ускорением в несколько g. А терпящий бедствие грузовик скорее сбросил бы двигатели, чем позволил себе набирать скорость.
Теперь летевший впереди корабль совершал скоростной маневр, чтобы занять огневую позицию.
Он гнался вовсе не за потерпевшим бедствие грузовиком. Никаким грузовиком и не пахло, а сигнал бедствия был уловкой. Он собирался поймать врага в ловушку, а ловушку расставили на него. И он попался…
Несколько мгновений Энгус оцепенело таращился на дисплеи, не в силах даже пошевелиться. Он был просто парализован тем, как его одурачили. Где ему тягаться с людьми, способными на такое. Он может считать себя покойником.
С отвисшей челюстью Энгус перевел взгляд на Мори.
Та, разумеется, не шевелилась: сохраняла способность к восприятию, но была совершенно беспомощна. Как и его «Красотка». Если он не спасет их, и та, и другая будут уничтожены.
Вой рвался из его глотки, но времени не оставалось даже кричать.
«Красотка», по-прежнему не вращаясь, продолжала лететь вдоль следа. Не отрывая глаз от приборов обнаружения, Энгус попытался уйти в сторону.
Но вражеский корабль уже не только занял огневую позицию, но и успел выпустить торпеды: они стремительно приближались.
Безграничный ужас превратил Энгуса в сверхчеловека. Еще не закончив разворот, еще не придав кораблю вращательное движение, он запустил ускорители на всю мощь. Последовал страшный толчок, корабль отлетел на некоторое расстояние боком, словно совершив прыжок в сторону. Все датчики перегрузок взвыли, замигали и вышли из строя: на такой скачок не был рассчитан ни один прибор. Равно как и корпус: и без того поврежденный, корабль мог просто развалиться на части.
Однако этого не случилось. А торпеды прошли мимо.
При такой перегрузке Энгус просто должен был лишиться сознания. Должен был беспомощно валяться в пилотском кресле, потеряв всякую ориентацию.
Но он, еще не закончив свой безумный маневр, выстрелил сам.
И чуть не попал. Поток частиц прошел так близко от вражеского корабля, что тот сам вынужден был произвести маневр уклонения.
Энгус не имел возможности идентифицировать атакующий корабль, но не испытывал на сей счет ни малейших сомнений. Конечно же, это был Ник Саккорсо, каким-то образом ухитрившийся проскочить гиперпространство и выйти прямо в фокусе сигнала бедствия, выдав след своих двигателей за след двигателей грузовика. Он обманом вынудил Энгуса последовать за ним и сбросить скорость, отчего «Красотка» превратилась в прекрасную мишень, а потом развернулся и атаковал.
Но сейчас не имело значения, кто и как заманил Энгуса в западню. Он попался, и теперь должен был бороться за свою жизнь.
Свою, «Красотки» и Мори.
Его корабль двигался с предельным ускорением, но скорость была еще слишком мала. А перегрузки делали недоступной информацию с экранов. Однако где находится враг и что он делает, Энгус чувствовал инстинктивно.
Поэтому ему снова удалось увернуться: поток частиц вражеского орудия лишь скользнул по обшивке, не нанеся «Красотке» ущерба. А «Красотка» выскочила из зоны обстрела, поразив противника тем, что еще не потеряла управления и даже совершает немыслимые маневры.
Перегрузка вжала затылок Энгуса в подголовник кресла, но на сей раз он видел экраны. На которых, в координатной сетке, был виден снова стремительно идущий в атаку враг. Выстрел мог последовать в любую секунду.
Первая мысль Энгуса была о том, чтобы еще раз уклониться. Но он уже понял, что в конечном счете более быстрая «Мечта капитана» его переиграет. Уйти от нее он мог надеяться лишь придав «Красотке» технически максимально возможное ускорение. В этом случае сам он неминуемо отключится. И придет в себя, не имея понятия, где находится, лишь когда корабль прекратит ускорение, исчерпав запас топлива.
Энгус не стал наращивать ускорение. И не стал резко менять курс: при набранной скорости инерционная перегрузка могла бы привести к кровоизлиянию, а торможение превратило бы его в легко поражаемую цель.
Вместо этого он стал выпускать в пространство позади себя статические мины.
Энгус не замечал, что его подбородок залит кровью. Каждый раз, когда он закусывал верхнюю губу, она начинала кровоточить снова.
Статические мины были крошечными: член команды, следивший за наружными сканерами, наверняка сосредоточил все внимание на «Красотке» и вполне мог их не заметить. Энгус выбрасывал их роями по десять-двенадцать штук, но они рассеивались так быстро, что не успевали внятно отобразиться на экранах вражеских радаров.
Если они выстрелят в него и попадут хоть в одну мину…
Лучше бы им, конечно, врезаться прямиком в минное поле…
Враг выстрелил. Приборы «Красотки» зафиксировали выброс энергии. Поток частиц из лучевого орудия снова задел корабль Энгуса, но, к счастью, снова лишь вскользь. Но зато на пути потока оказалось несколько статических мин.
Что и требовалось. Они взорвались, их взрывы вызвали детонацию остальных, а в результате выбросы энергии создали между «Красоткой» и преследователем завесу помех. Корабль Энгуса исчез с вражеских экранов. Атакующий корабль оглох и ослеп.
На то, чтобы определить источники помех, провести фильтрацию и восстановить видимость, у компьютера противника должно было уйти десять-пятнадцать секунд.
За это время Энгус успел резко свернуть, придать кораблю дополнительное ускорение и выключить не только двигатели, но вообще практически всю аппаратуру. Системы освещения, связи, обнаружения, даже жизнеобеспечения, – все, кроме бортового компьютера и пассивных сканеров. Были отключены даже энергетические установки, кроме реакторов, закачивавших энергию в лучевые пушки.
Энгус пытался стать невидимым, пытаясь таким образом скомпенсировать тактическое и силовое превосходство врага.
Он взмок от пота, но совершенно не замечал этого. Он даже не ругался и почти не дышал, словно воздух, в связи с отключением системы очистки, уже начал портиться. Все его внимание было приковано к экранам пассивных сканеров, работавших только на прием. Где-то там, в пустоте, находился враг. Энгус чувствовал его кожей, хотя его корабль был сейчас так же слеп, как и «Мечта капитана». С той лишь разницей, что преследовавшая его «Мечта капитана» не снижала энергетическую нагрузку, а значит, не могла оставаться невидимой. В этом заключалась надежда. И надежда оправдалась.
Экраны замерцали. Там.
Теперь противник двигался медленно и осторожно, Но работавшие двигатели и энергосистемы позволяли выделить это энергетическое пятно на фоне остаточных помех, вызванных взрывами статических мин.
Враг не знал, где Энгус, а значит, запросто мог подставить незащищенный борт под огонь его орудий.
А ну давайте, ублюдки.
Энгус не осмелился произнести, даже прошептать эти слова, как будто и вправду боялся, что противник сможет его услышать.
Ну давайте же, сукины дети. Сейчас я сделаю один славный выстрел. Всего один.
Если не считать легкого гула зарядных реакторов, «Красотка» двигалась совершенно бесшумно, и засечь ее Ник мог разве что в оптическом диапазоне, как тень на фоне звездного поля. Однако на таком расстоянии это было почти невозможно, и даже если бы такое случилось, компьютерам потребуется время, чтобы определить, что же они увидели.
Время. Как раз то единственное, в чем нуждался сейчас Энгус. Наверное, он не промахнется и выстрелив сию же секунду, но слишком поспешный выстрел может оказаться не смертельным. А если подпустить врага поближе, появится возможность достать его торпедой.
Чтобы вскрыть эту кастрюлю, хватит всего одной торпеды. Энгус не сомневался в этом, он знал, на что способны его торпеды. А потому ждал.
Ну давайте, дерьмоголовые затраханные подонки.
Он ждал.
Его сканеры зарегистрировали мощный выброс энергии слишком поздно.
Враг засек его. Засек, когда Энгус уже был готов разнести его в клочья. Засек или сообразил, что он может делать.
Вражеский корабль резко рванулся с места.
В бешенстве Энгус выстрелил из лучевых орудий, словно добавляя к потоку частиц всю свою неистовую ненависть. Луч вспорол обшивку, разорвав металл и нарушив герметичность одного или нескольких отсеков. В ответ раненый, но не уничтоженный враг выстрелил сам.
Энгус почувствовал, что в него попали, но не имел времени выявлять и оценивать ущерб. Надо было выводить «Красотку» из-под обстрела – следующий выстрел мог стать смертельным. Он включил двигатели.
Энгус знал свой корабль. Он был частью его, Энгус заботился о нем не один год. Как только двигатели запустились, он сразу понял, что один из них поврежден. Корабль затрясло.
Последний выстрел пробил одно из сопел, что делало Красотку» практически неуправляемой.
Энгус пытался бороться. Пытался яростно, отчаянно, не обращая внимания на страшные перегрузки, обрушившиеся на его тело, на его сердце, на Мори, на каждый сварной шов обшивки и каркаса «Красотки». Отверстие в сопле создавало боковую тягу, но он пытался справиться с ней, восстановить управление и набрать скорость. Пытался спасти свою жизнь.
Все было тщетно. Он не мог справиться с этой задачей. Всего его умения хватило лишь на то, чтобы кое-как заставить корабль лететь по прямой. Пока противник рассматривал его и выбирал удобную огневую позицию, он силился удержать «Красотку» от кувыркания в пространстве. О том, чтобы набрать скорость, не могло быть и речи.
Энгус не знал, что делать. Он не желал смириться с поражением и гибелью, но альтернативы этому для него не было. Не восстановив управление, он не мог ни отстреливаться, ни удирать. А между тем противник уверенно выходил на огневую позицию – чтобы понять это, не стоило даже смотреть на экран. Прежде чем ему удастся выровнять свой корабль, Ник Саккорсо сможет распылить его на частицы.
И все же Энгус боролся. Он отключил поврежденное сопло, перевел тягу на другие и сумел-таки прекратить неконтролируемое вращение. Но, взглянув после этого на экран, понял, что лишь облегчил противнику его задачу.
Вражеский корабль находился на огневой позиции, держа его на прицеле.
Во второй раз Энгус поймал себя на том, что пытается заглянуть в беспощадные жерла вражеских орудий.
Ему хотелось плакать. Бессилие подавило его ярость, загасило пыл. Корабль противника находился на дистанции поражения, но стрелять не имело смысла. Несколько жалких царапин не помешают ему уничтожить и «Красотку», и Энгуса, и все, что ему вздумается.
И тут неожиданно заработала линия связи:
– Капитан Дерьмо-пайл…
Ник Саккорсо. Ну конечно же, он.
– Ты побит, Дерьмо-пайл. Помни это. Я тебя предупредил…
Энгус чувствовал, что Ник попросту смеется над ним
Неожиданно, не произведя больше ни одного выстрела, «Мечта капитана» сошла с огневой позиции и, изменив курс, начала удаляться.
Не веря своим глазам, Энгус прилип к экранам На таком расстоянии визуальная информация не гарантировала уверенности, но все датчики согласованно подтверждали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23