— У тебя есть много дел. Мне на вид сейчас сорок лет. В действительности… ну, действительность тебе известна. Я могу рассчитывать еще лет на шестьдесят без дополнительного омоложения. Шестьдесят лет без Банни — для меня этого достаточно.
— Ты можешь встретить кого-то другого.
— А с неба пойдет золотой дождь. Если уж я действительно кого-то встречу, тогда и подумаю об омоложении. Но планировать ничего не собираюсь. И вообще, Сис, давай, больше не будем разговаривать на эту тему. Скажи, ты уже была в конюшнях?
— Нет…
— А следовало бы. Если что-нибудь произойдет и Харлис получит-таки Сириалис, ты должна знать, стоит ли тебе что-то здесь отстаивать.
— Не думаю, что он настолько глуп, чтобы уничтожить конюшни, — ответила Сесилия.
— Когда он был мальчиком, лошадь наступила ему на ногу и сломала ее, потом он выпал из седла, пытаясь держаться вровень с Банни, и переломал себе все ребра. Теперь он считает лошадей большими вонючими тварями, пустой тратой денег, что, в общем, не так далеко от истины. Прибыли мы от них никогда не имели.
— Миранда, я не настолько глупа, чтобы не понять, что ты пытаешься сейчас разговором о лошадях отвлечь меня от главного. Скажи, ты намеренно убила Педара?
Миранда долга молча смотрела на нее, потом спросила:
— Ты думаешь, я на такое способна?
— Я больше вообще ничего не думаю. Я никогда бы не подумала, что Лоренца может меня отравить и радоваться, что я лежу полумертвая на полу. Никогда не думала, что Кемтре отравит своих сыновей, не думала, что он будет поощрять клонирование. Никогда не думала, что брат Банни будет терроризировать и запугивать старушку с целью вытянуть из нее акции. Или что Педар подстроит убийство Банни, чтобы самому стать министром.
— Мы обе не отвечаем на вопросы, — заметила Миранда. — Наверное, так и надо. Но хочу напомнить тебе одно старинное правило.
— Какое?
— Леди никогда не может быть грубой… даже случайно. — Миранда положила себе в чай ложку меда и спокойно принялась его пить. — Ох, как хорошо.
— Проткнуть человеку глаз клинком — это уже не грубость.
Сесилия чувствовала раздражение. Ей казалось, она знает, что тут произошло, по крайней мере, большую часть, но Миранда не хотела откровенничать.
— Верно, — ответила она. — Но правило это применимо в любой ситуации. Сесилия, если ты хочешь начать скандал, то начинай.
— Ты даже не просишь меня не…
— Нет. Ты вольна принимать любые решения, так же как и я.
— А что ты скажешь детям?
— Что Педар погиб в результате несчастного случая при фехтовании. У них хватит ума и воображения, Сесилия. Они сами додумают то, что нужно додумать.
Сесилия съела еще одно пирожное с джемом и снова выглянула в окно. После долгого молчания она сказала:
— По-моему, это хороший намек Хобарту.
— По-моему, тоже, — ответила ей Миранда.
Глава 20
Эсмей нахмурилась, получив сообщение от клерка. Они все это специально придумали. Наверняка. Почему встреча состоится в отдельном зале, почему не встретиться в ресторане? Она проверила, какой лифт ей подходит. С тридцать седьмого по сороковой… странно. Большинство лифтов обслуживает как минимум десять этажей. Она нажала на кнопку.
— Назовите, пожалуйста, номер комнаты и имя.
Что это значит? Если бы тут был Барин, ох и досталось бы ему. Но Барина рядом нет.
— Номер три тысячи восемьсот четырнадцать, — ответила она. — Лейтенант Суиза.
Дверь в лифт открылась, зажегся зеленый огонек, означавший, что лифт пойдет наверх. Эсмей зашла в кабину цилиндрической формы с зеркалами. Поднимался лифт очень плавно. Но уши все равно заложило, один раз, другой. Странно, всего тридцать восьмой этаж. Что здесь такое происходит?
Она вышла из лифта в фойе с зеленым ковром на полу, стены были выкрашены в кремовый цвет. Картины… яркие и вызывающие. Это наверняка репродукции. Эсмей подошла ближе. Нет… на репродукциях оттенки немного другого цвета. Это подлинник. Оскар Крамин. Значит, и там висит подлинник Дес-салайна, и даже жесткие, энергичные линии Крамина теряются перед деликатностью и нежностью картины Дессалайна. Небольшое полотно Дессалайна в серо-золотых и черных тонах было спокойно-величавым, как и все гениальное.
Эсмей встряхнула головой и огляделась. Перед ней небольшой коридор, и всего четыре двери, на одной написано «Служебное помещение». Барин, наверное, потратил уйму денег… номер 3814 — дверь посередине. Эсмей подошла к двери, встала в зону просмотра и стала ждать.
Дверь распахнулась, и перед ней оказалась… женщина средних лет, которую она никогда раньше не видела. Эсмей уже готова была извиниться, но женщина заговорила первая:
— Лейтенант Суиза! Как я рада познакомиться с вами. Меня зовут Подьяр Серрано. Я мать Барина.
Мать Барина. Эсмей охватила паника. Она думала, что встретится с Барином, что они проведут немного времени вдвоем… поговорят, он подготовит ее к встрече со своей матерью.
— Заходите, — предложила ей Подьяр. — Мы все вас заждались.
«Мы? Кто это мы? Мы все?» Теперь она уже слышала тихий гул голосов, и больше всего на свете хотела убежать прочь отсюда. Где же Барин? Как он мог подстроить такое?
Подьяр взяла ее под руку. Это мать Барина, Эсмей не может просто вырвать руку и убежать. Ее провели в зал, который показался ей огромным, как целая планета.
— А вот и она, — сказала Подьяр какому-то мужчине невысокого роста и крепкого телосложения, улыбка у него такая же, как у Барина, но больше ничего общего между ними нет. Брат? Отец? Дядя? — Это Керин, мой муж, — представила его Подьяр. Значит, отец Барина, а иначе кто же еще?
Эсмей прошла дальше. Она успела все хорошенько рассмотреть. Зал действительно большой, а еще в нем много людей. Все, казалось, хорошо знают друг друга. Кто они? Родственники Барина?
— Эсмей! — Сердце екнуло. Барин, он вытащит ее отсюда. Он подошел к ней, такой радостный, такой веселый. Она готова была прикончить его на месте и улыбнулась ему совершенно неестественной улыбкой.
— Извини, что не встретил тебя у самого лифта, — сказал он. — Мне срочно позвонили…
Эсмей не смогла даже быть вежливой до конца, сказать, что все нормально. Вместо этого она спросила:
— Что все это значит? Барин улыбнулся.
— Все получилось само собой. Я хотел, чтобы ты познакомилась с моими родителями, а они как раз должны были пролетать здесь по пути домой. Потом появилась бабушка… — Он махнул рукой, Эсмей проследила за рукой взглядом и заметила в дальнем конце зала адмирала Виду Серрано, окруженную целой толпой пожилых людей. — Она хочет поговорить с тобой о чем-то. А потом… они все по очереди словно с неба свалились…
— Хм-м-м. — Эсмей не могла произнести того, что вертелось на языке, потому что тут стояли его родители и немного нервно улыбались ей. — А мы с тобой сможем… хоть поговорить?
— Не знаю, — ответил Барин. — Надеюсь, что да. Но… — Он перевел взгляд на мать, та вопросительно смотрела на сына.
— Барин, ты же знаешь, что это очень важно. Для всей семьи. Мы должны все обсудить.
Замечательно. Она с таким трудом вырвалась на несколько дней сюда и все ради того, чтобы что-то обсуждать с его родственниками.
— Как вы долетели, Эсмей? — спросил отец Барина. На кителе у него были знаки отличия капитан-лейтенанта технических войск.
— Хорошо, хотя мы задержались на один день в Карпате, какой-то непредвиденный техосмотр, — ответила она, с трудом сдерживая разочарование.
— М-м-м, ну такое часто случается. — Отец Барина кивнул в противоположную сторону зала. — Позвольте мне проводить вас в ваши покои.
— Мои…
— Естественно, у вас здесь есть свое помещение. Возможно, мы все немного неожиданно оказались здесь, но мы же цивилизованные люди. Вам нужно отдохнуть, привести себя в порядок.
Они прошли через зал, вышли в другую дверь и попали в какой-то коридор…
Эсмей уже ничему не удивлялась. Отец Барина провел ее в небольшие, но уютные комнаты. В гостиной на стене картина — вид орбитальной станции из космоса.
— Это ваши покои, а вещи, наверное, сейчас принесут.
— У меня только маленькая дорожная сумка, — ответила Эсмей.
— Что ж. Когда будете готовы, выходите к нам. — Он улыбнулся и вышел, прикрыв за собой дверь.
Эсмей опустилась на стул с обшивкой в розово-кремовую полоску. Ей хотелось обхватить голову руками и кричать во весь голос. Но, конечно, не поможет. Кто бы ей объяснил, что здесь происходит?
В дверь постучали. Неужели принесли сумку?
— Войдите, — сказала она.
Дверь отворилась, на пороге с виноватым видом стоял Барин.
— Можно? — спросил он.
Эсмей кивнула. Он вошел, плотно закрыл дверь и притянул ее к себе. Она на секунду напряглась, потом с радостью упала в его объятия.
— Твои родственники… — начала было она.
— Извини. Я не хотел, но они все же мои родственники. И они… упрямые.
— А ты разве нет? — Она еще не совсем отошла, еще хотела сорвать на нем свое раздражение, но чувство юмора одержало вверх. Эслей представила, как был ошарашен сам Барин. Он надеялся, что они проведут здесь время вдвоем, и вдруг на него обрушились бесчисленные родственники. Она с трудом подавила смех.
— Недостаточно упрямый, — с мрачноватой улыбкой ответил Барин. — Я пытался убедить их оставить нас наедине, но сама видишь, что из этого получилось.
Эсмей уже не сдерживала смех. Она хохотала и хохотала.
— Так ты не сердишься? — с надеждой спросил он.
— На тебя — нет, — ответила она. — Могла бы сама догадаться, что нечего и рассчитывать на несколько спокойных дней вдвоем.
— А я рассчитывал, — признался Барин. — Но тут словно вся Вселенная сговорилась против нас…
— Хм-м-м… Где-то я читала, что влюбленные всегда считают себя центром Вселенной.
— Мне бы хотелось, чтобы мы оказались в центре большой постели, вдали от всей вселенной, — Барин притворился, что готов зарычать.
— Это нам еще предстоит, — ответила Эсмей. Она крепче обняла его, он такой же, как всегда, и ей хотелось раствориться в нем полностью, без остатка.
В этот момент кто-то постучал в дверь.
— Барин, если ты будешь мешать ей переодеваться, мы никогда не сядем за стол… — Голос женский, но незнакомый.
— О Боже, — прошептал Барин на ухо Эсмей. — И почему я не сирота?
— Это было бы слишком просто, — ответила Эсмей. — Пусти… я хочу переодеться. А есть мы будем здесь, наверху, или в общественном месте? — Хотя они сами как целый ресторан.
— Наверху. Все принесут сюда. — Он отпустил Эсмей и открыл дверь.
На пороге стояла женщина лет тридцати, ростом примерно с Эсмей, но с ярко выраженными чертами семейства Серрано.
— Эсмей, меня зовут Долсент. Барин… иди же, мне нужно с ней немного поговорить.
— Терпеть тебя не могу, — ответил ей Барин, но ушел.
Долсент улыбнулась.
— Послушай, насколько я понимаю, ты не рассчитывала на подобный прием и у тебя с собой нет подходящих вещей. На твоем я бы тоже месте взяла с собой только небольшую сумку, а уж о вечерних туалетах и не думала бы… Хочешь, я тебе одолжу?
Эсмей снова почувствовала было, как ее захлестывает волна раздражения, но тут же вспомнила, что в ее маленькой дорожной сумке действительно нет ничего подходящего. Она взяла только повседневную одежду и всего лишь одно приличное платье для встречи с родителями… черт бы побрал эту женщину, но она права.
— Спасибо, — Эсмей постаралась сказать это как можно вежливее, но внутри нарастала неприязнь.
— Я сама не люблю брать чужие вещи, но иногда без этого не обойтись. Вот, посмотри…
Эсмей призналась себе, что предложенные Долсент вещи были, бесспорно, намного более подходящими для данного случая, чем ее собственные. В результате она выбрала голубую тунику, надела ее поверх своих повседневных брюк — получилось замечательно. Эсмей еще раз поблагодарила женщину.
— Ничего. Как-нибудь пройдусь по твоему гардеробу, если, конечно, ты принесешь счастье моему маленькому брату.
— А если нет, взорвешь меня вместе с ним?
— Что-нибудь в этом духе, — ответила Долсент. — И вообще, называй меня Долли… а это так, предупреждение. — И она улыбнулась.
Ужин прошел вполне сносно, она ожидала чего-то более официального. Сотрудники отеля принесли еду, поставили все на стол и ушли, все сами накладывали себе, кто сколько хотел, и ели, кто где хотел. Эсмей забилась в уголок мягкого дивана, сбоку от нее был небольшой столик, рядом села Долсент, она рассказывала обо всех родственниках. Вдруг раздался громкий мужской голос, он перекрыл общий шум:
— Я говорил ему, что технология еще не совершенна, но он твердо намерен…
— Это Айонес, наш дальний родственник. Занимается научными изысканиями в области особых материалов. Много шумел тут, когда ты была на «Коски-уско», — прокомментировала Долсент. — Страшный зануда, но уж что знает, то действительно знает.
— …если она еще раз себе такое позволит, я спущу с нее шкуру…
— А это Бияди, не обращай на нее внимания. Она вовсе не такая плохая, как может показаться.
В воздухе пролетела устрица и с необыкновенной точностью попала прямо в голову Долсент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56