— Через пять минут жду вас внизу, — бросил Нимруд и вышел из номера.
Приглашенные явились без опозданий. Сделав заказ, Нимруд вкратце изложил им суть дела.
— Да что здесь обсуждать, — пожал плечами Гоген. — Обычное дело. Будем жить, как в инкубаторе. Даже флот держать нет смысла, болото… одним словом. Будешь строить колонии, пихать их куда скажут. Трепетно следить за ростом населения, пытаться увеличить рождаемость путем показа эротических фильмов и отключения электричества по ночам. Поздравляю, года на два ты выпал из жизни. Ты представляешь, сколько времени пройдет, прежде, чем твоя раса станет мало-мальски конкурентоспособной?
— Гоген прав, господин, — вежливо вмешался в разговор Спекин. — Но есть еще один путь.
— Какой?
— Получить добывающую расу в вассалы…
— Ну… Размечался! — захохотал Гоген. — Где ты найдешь такого идиота?
— Думаю, к моменту, когда вы, господин, сможете позволить себе второго наместника, я попытаюсь помочь.
— Ну-ка, вот с этого места поподробнее…
—
Первый Посвященный отпустил бот и шел пешком по плохо мощеным улицам пригорода. Ему необходимо обдумать весь разговор со Специалистом, не упустить ни одного слова, да что там слова — интонации, жеста — по которым он мог бы ответить на один единственный вопрос: «Настоящая операция или блеф?»
Это было ключом к его собственной игре, безумно рискованной, но имеющей шансы на успех.
План, привезенный Специалистом, оказался очень неплохим. Главным его достоинством была разумная достаточность и простота. Излишняя сложность всегда вносит дополнительные риски.
«Итак, — думал Посвященный, — если я посчитаю операцию очередной интригой Магистра и начну действовать сейчас, то я поставлю себя вне Веры. И с этого момента начнется травля, не имеющая срока давности. Но у меня будет эффект внезапности для первого рывка. Именно от него зависит, насколько долго я проживу. Ибо, если мне будут наступать на пятки, дни мои сочтены. Если же посчитать, что „Молот Ведьм“ — заурядная операция Инквизиции, то здесь можно сыграть тоньше, но это игра, как танец на лезвии ножа».
Посвященный шел медленно. Он почти физически ощущал, как мерно работают микросхемы фискального прибора, внедренного в мышцу левой ноги. Он передает все — давление, пульс, частоту и ритм дыхания, ну и, конечно, — координаты местонахождения. Ему не требуется замены элементов питания, он использует энергию текущей крови и он жив, пока жив его хозяин… Только вот кто в данном случае хозяин?
Посвященный обнаружил наличие «жучка» случайно. Это было еще в столице Инквизиции. Он встретил давнего приятеля по семинарии, который как-то пропал из виду сразу после окончания учебы. Как водится, решили это дело отметить, как в старые добрые времена. Правилами это не разрешалось, но Совет по Нравственности обычно закрывал глаза на мелкие нарушения, чтобы дать выпустить пар.
Уже после третьей бутылки приятеля пробило на откровенность, и он решил непременно показать свою последнюю работу в какой-то лаборатории.
Лаборатория оказалась очень интересной. Не менее интересным оказался и путь, которым они в нее попали. Как выразился приятель: «Инквизиторы, что не люди?» Этим путем по ночам водили девиц легкого поведения. А вот за это Совет по Нравственности мог отправить и в казематы Собора Святого Петра.
Пьяный приятель, что-то бормоча, манипулировал многочисленными приборами и вдруг замер, глядя на один из экранов.
— Этого не может быть…
— Что не может? — равнодушно поинтересовался Посвященный.
— Полагаю, тебе лучше уйти, — голос приятеля звучал на удивление трезво.
— Мы столько сюда добирались, чтобы вот так уйти?
— Да, и как можно быстрее.
— Перестань. Я хочу отдохнуть, мы слишком много выпили, чтобы бегать по подземельям. Да и вообще, объясни, что тебя так напугало?
Приятель испытующе долго смотрел на собеседника, потом махнул рукой и ткнул пальцем в какой-то светящийся шарик на экране.
— Думаешь, я что-то понимаю? — все еще благодушно спросил Посвященный.
— Это жучок. Причем максимальной степени скрытности. Отсюда следует, что ты — либо высокопоставленный чиновник, от безопасности которого зависят государственные интересы, либо преступник, за которым негласно наблюдает Совет Инквизиторов. Если честно, то до чиновника такого ранга ты не дорос — значит, работает второй вариант.
— Третьего варианта нет?
— Мне он неизвестен.
Сборы оказались утомительным и суетливым занятием. На Нимруда свалился груз забот, о которых он раньше и не догадывался. Началось все со звонка Наместника, который, брызгал слюной и орал как резанный, что за такое жалование он в таком хлеву не полетит. Под хлевом подразумевался новенький транспорт. По сравнению с тем корытом, на котором прилетел из Песчаного кластера Нимруд, он был вообще верхом совершенства.
Гоген злорадно хмыкал, слушая их разговор, и вставлял реплики, типа: «Я бы этих толстозадых королей душил еще в колыбели».
Когда ситуацию с Наместником удалось урегулировать, свалилась другая напасть. Прибыл только один взвод пехоты. Где пропал второй, никто понятия не имел. Были разосланы гонцы по портовым кабакам, но все вернулись ни с чем. Когда Нимруд в бешенстве носился по пирсу за десять минут до открытия шлюза, строем появился второй взвод, причем совершенно трезвый. Последнее обстоятельство совершенно ошеломило Гогена.
Нимруд потребовал объяснений от командира, на что был получен ответ, что взвод получал отпущение грехов.
«Черт с ними, — подумал Нимруд. — Прилетим, разберемся».
Когда, наконец, все расселились по отсекам, Нимруд устало откинулся в кресле.
— Что, тяжела доля управленца? — язвительно поинтересовался Гоген.
— По банкетам ходить веселее.
— Да уж. Ты уже решил, какую форму правления избрать?
— В смысле?
— Ну, демократия, к примеру, или диктатура. Демократия поначалу не нужна, да и потом, честно говоря, тоже. Лучше тирания. Пыточных камер наставим, будем жить, как восточные деспоты с кучей наложниц.
— И не мечтай… Я не намерен киснуть в этих десяти парсеках до второго пришествия. Управление будет максимально эффективным, чтобы получить занятие более интересное.
— Ну-ну… — сарказм Гогена не знал границ. — Поживем — увидим.
Прибытие прошло довольно гладко. Быстро скомкав официальную часть с хлебом-солью, Нимруд отправился прямиком в штаб. Все проблемы с расквартированием пехоты, не без злорадства свалил на Гогена. Наместник попытался опять качать права по поводу Дворца, но, увидев выражение лица Наследника, замолчал и поселился там, где сказали.
Капитана отправили посмотреть доставшиеся в наследство зонд и шаттл.
Кресло в штабе оказалось удобным. Мерцали огромные голографические экраны. Центральный Компьютер готовился к инициации.
— Вставьте ключ с электронно-цифровой подписью.
Нимруд вставил металлическую карточку.
— Подпись принята… Начальная загрузка завершена.
— Прошу идентификацию по сетчатке глаза.
Сверху бесшумно опустился сканер.
— Идентификация завершена.
— Прошу идентификацию по ДНК.
Нимруд положил ладонь на поверхность стола. Последовал легкий укол.
— Идентификация успешно завершена. Планета готова к инициации. Для начала процесса поверните ключ на девяносто градусов… Спасибо… Инициация начата. Прошу надеть шлем инициатора. Оценочное время тридцать шесть часов. Напоминаю, вы не должны отлучаться, пока процесс инициации не будет завершен. Процесс питания для поддержания вашей жизнедеятельности будет производиться внутривенно.
Нимруд надел шлем и постарался ни о чем не думать. Примерно полчаса ничего не происходило. Затем где-то глубоко в мозгу начала раскаляться маленькая точка, она медленно росла… Вот ее размер достиг мелкой монеты, вот уже мяча для тенниса, вот она заполняет весь череп и… выплескивается за пределы… Острая боль, ослепительный свет и сознание отключилось.
Над Дворцом вилась огромная воронка, словно остановившийся в раздумье снежный торнадо. Ослепительные блики от серебристых завихрений пробегали яркими пятнами по замершему городу, подсвечивая куски улиц и домов, нереальным светом с искривленными тенями.
Посвященный наблюдал это явление через полуоткрытое окно верхнего этажа своего дома в пригороде. Чем дольше он смотрел, тем больше им овладевала безумная мысль, что сейчас эта воронка сорвется с места и пойдет крушить город, пока здесь не останется ничего, кроме огромного песчаного пляжа. Он знал, что такое возможно. Судьба города и семидесяти тысяч человек зависела только от какой-то особой извилинки в мозгу инициатора. Если что-то пойдет не так, или инициатор нарушит процедуру, на город обрушится ледяной ад. Впрочем, вероятность этого была крайне мала. Но Посвященному вдруг резко захотелось, чтобы от этого проклятого, пропахшего солнцем и рыбой города не осталось камня на камне. Чтобы не нужно было насиловать свой перегруженный мозг расчетом очередных интриг, он устал и хотел закончить все как можно быстрее.
«А не этого ли добивался Магистр? — мысли судорожно катались внутри черепной коробки. — Возможно, именно сейчас Специалист сделает нечто такое, что инициация сорвется и пропагандистская машина Инквизиции… Нет… Это ерунда… Никому, кроме желтой прессы не интересны такие события. Из сорвавшейся инициации ничего не выжмешь. Тогда зачем им эта дыра? Здесь все приличные планеты в округе уже давно заняты. Единственное достоинство, это близость к столице Торговой Федерации. Нет, что-то я упускаю, какая-то часть картины от меня скрыта. Но если я хочу жить, то должен понять всю интригу Магистра, иначе… Но вопрос, хочу ли я жить?»
В дверь постучали. Пришел секретарь с утренним кофе и донесениями агентов. Начинался новый, самый обычный день. Но только Посвященный знал, что таких дней осталось ровно пять, до момента ликвидации инициатора. Потом о спокойных днях можно будет забыть надолго.
Счет шел уже на часы. Пять суток — это сто двадцать часов, а информации от его личного агента из Рима по-прежнему не было. Если сообщения не будет еще сто часов, придется бежать, поджав хвост, словно дворняга. Но самым скверным в этом деле оказалось то, что он никогда не узнает, почему вокруг этой захолустной планеты закручиваются в тугой узел интересы Сильных мира сего.
Посвященный выпил кофе и крутил в руках четки. Мысли возвращались к его последней встрече с однокурсником.
— Третьего варианта точно нет? — повторно спросил Посвященный.
Приятель не ответил, в его уже совершенно трезвых глазах таился испуг и поиск выхода.
— Ну, что же, — продолжил Посвященный. — Надеюсь, это тебя успокоит, и мы сможем продолжить замечательный сегодняшний вечер.
Он достал небольшую карточку, переливающуюся в полумраке лаборатории.
Приятель с недоверием взял удостоверение в руки и провел им в плоскости сканера. На карточке проступили яркими красными буквами слова: «Член Совета Инквизиции».
Дальше собутыльник читать не стал. Он с ужасом отдал удостоверение Посвященному двумя руками, с неловкой поспешностью, — словно кусочек пластика обжигал ему руки.
— Да, Посвященный. Вы имеете право на… на… это…
— Прошу тебя, — поморщился гость. — Обращайся на ты и без протокола.
— Это запрещено, — собеседник все еще находился в шоке.
—А то, что мы пьем в секретной лаборатории, это не запрещено?
— Я готов понести любое наказание.
— Ты действительно готов? Готов отправиться в подземелье Собора Святого Петра?
Приятель был на грани истерики. Руки его дрожали и Посвященный начал опасаться нервного срыва.
— Успокойся… Возьми себя в руки! Я встретился с тобой не случайно. На тебя пал выбор — ты становишься моим личным информатором в рамках операции «Очищение от скверны»…
Это был блеф. Каждое слово до последней буквы являлось обманом. Если бы приятель удосужился подробнее изучить удостоверение, то подземелье грозило бы уже не ему. Для посвященного «жучок» был также совершенной неожиданностью. Только тренированное самообладание позволило ему балансировать на острой грани. В Совете Инквизиции он стоял последним в иерархии и, разумеется, не обладал полномочиями для подобных вербовок.
— Я в вашем полном распоряжении.
Именно от этого агента и ждал сообщения Посвященный.
— Ну, и что это за чертовщина?! Кто-то может мне объяснить?
Гоген сидел перед пультом управления флотами и недоуменно разглядывал изображение на голографическом экране.
Наместник, которого он согнал с командирского кресла пятью минутами ранее, саркастически хмыкнул.
— Нужно меньше пить на банкетах. Тогда, возможно, вы увидите знакомые буквы. Хотя не уверен, умеете ли вы читать.
— Заткнись белоручка! Обойдусь без твоих идиотских советов.
Картина, которую увидел Гоген на экране, повергла его в шок. В ней не осталось почти ничего, от того, что он привык видеть ранее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18