У них как? Или все, или ничего. Как только мужская особь вдыхает этот запах…
— Да, — сказал Дэйн, — я уже понял.
Райэнна подняла вскрытый конверт и вытащила оттуда искусно расшитый шелковый платок.
— Это… э… секреция особой железы. Когда женская особь впадает в страсть, она обтирается такими вот платками и рассылает их приглашенным.
Дэйн от души рассмеялся:
— И у них хватает наглости прохаживаться насчет обезьяноподобных!
Райэнна кивнула:
— Как я уже говорила, стоит мужской особи вдохнуть этот запах, как ее уже ничто не способно заинтересовать до окончания сезона. Они не едят, не спят довольно значительный промежуток времени. — Она взяла его за руку. — Жаль, что как раз сейчас, когда ты принес такую важную новость, Драваш и Аратак выпали из наших рядов по крайней мере дней на десять!
Она уставилась на пруд, где обычно купался Аратак. Внезапно Марш рассмеялся. Теперь они действительно остались в одиночестве, поскольку Джода исчез, очевидно привлеченный запахом готовящегося ужина, и рядом не было укоризненно посматривающих в их сторону ящеров. Он обнял Райэнну и поцеловал.
— Давай-ка поплаваем, — сказал он, — а затем устроим собственную оргию. Я не обещаю тебе продлить ее на десять дней — я всего лишь обезьяноподобный, — но постараюсь.
Она поцеловала его в ответ.
— Я не возражаю.
9
На самом деле прошло одиннадцать дней, и в этот промежуток времени Дэйн и Райэнна лишь охраняли дом и больше ничем не утруждали себя, тем более в порядке вещей считалось, чтобы в подобных случаях телохранители Первых Людей оставались дома. Правда, каждый день Марш отправлялся на рынок, надеясь отыскать господина Ромду и убедить его заглянуть к ним, чтобы за гостевым столом порасспросить о миссии ордена Анкаана, которая заключается в поимке странного Звездного Демона. Он был уверен, что Копьеносец еще в городе; ведь ранее он чуть не каждый день сталкивался с ним. Но сейчас, когда он активно разыскивал его, Ромда превратился в одного из многих сотен жителей города, и Дэйн никак не мог с ним встретиться.
Ничего другого не оставалось, как помогать Райэнне в обучении Джоды и таким образом тоже тренироваться. Он неторопливо обучал Джоду несложным катам . Снова и снова заставлял он повторять парня изящные танцевальные движения, пытаясь подавить нарастающее раздражение от бесконечных жалоб и злобных замечаний маленького нахала. Марш не сомневался, что работа пошла бы быстрее, если бы ему действительно нравился этот малый.
Тем не менее Дэйн относился к поставленной задаче добросовестно, и постепенно стали проглядывать некоторые результаты, и медленное повторение движений уже демонстрировало переход от неуклюжести к грации. Ему уже не раз приходилось видеть на Земле чудо, когда дисциплина медленно через мускулы впитывалась в мозг, создавая гармонию из хаоса и превращая в единое целое тело и ум.
Конечно, занимался он с парнем и фехтованием, но тут возникла другая проблема. Техника владения короткой саблей, которой пользовались аборигены, значительно отличалась от той, которую применял Дэйн при владении двуручным самурайским мечом. И он пожалел, что так и не удосужился изучить технику владения более коротким самурайским мечом ваказаши , но из соревнований, которые он видел на Земле, он запомнил, что эта техника сродни технике владения шашкой.
А когда-то — еще до увлечения японскими боевыми искусствами — он занимался фехтованием на саблях и рапирах и теперь пытался адаптировать свой прошлый опыт к обучению Джоды.
Разумеется, современный «венгерский» стиль фехтования на саблях, основанный на способности бойца движениями пальцев манипулировать клинком, был совершенно неприменим для имеющей определенный вес короткой сабли аборигенов; этот стиль годился для демонстрации и, может быть, спортивных поединков, но в схватке не на жизнь, а на смерть Дэйн бы не стал на него полагаться.
Но Дэйну повезло, и он большую часть года провел под руководством опытного мастера, представителя старой итальянской школы, — маленького человечка, похожего на гнома, чья реакция оставалась молниеносной и после пятидесяти лет увлечения фехтованием. Старик Алессандро обучил его старому стилю с коварными глубокими выпадами, которые учитель называл мулине , оставшимися еще с тех времен, когда кавалерийская сабля была важным видом боевого вооружения.
Итак, каждый день Дэйн и Джода брали деревянные изогнутые сабли и, выйдя во внутренний дворик, начинали колошматить ими друг друга. И раз или два, к огорчению Дэйна, еще только начавшего обретать былую форму, Джода удивил его. Выяснилось, что отец Джоды весьма неплохо обучил сына владению саблей. И парень знал, что с ней делать. Но нетерпеливое и яростное желание отца сделать из него настоящего задиру путем интенсивного обучения лишь добавило Джоде страха и неуверенности, сродни заиканию.
Даже сейчас каждый раз, когда Джода делал неверное движение, он замирал и съеживался, словно ожидая удара от Дэйна, а когда тот лишь спокойно делал ему замечание, парень огрызался и отпускал саркастические замечания. Иногда, приходя в отчаяние, Марш подумывал, уж не провоцирует ли его парень; порой ему казалось, что мысль о взбучке не столь уж и плоха, если надо убедить Джоду в том, что он находится во власти Дэйна. Если уж парень убежден, что уважать надо только сильнейшего, что ж, Марш был готов показать ему, кто тут хозяин положения. И лишь откровенная слабость Джоды удерживала Дэйна от исполнения заветного желания — свернуть маленькому мерзавцу шею…
Но Дэйн понимал и то, что если сорвется, то лишь подтвердит давнюю уверенность Джоды в том, что мир полон жестокости, и потому землянин продолжал оставаться терпеливым и не повышал голоса. Марш со стыдом ощущал, что получил бы удовольствие от избиения этого парня, но если бы дело дошло до взбучки, то это лишь распалило бы в парне уязвленное самолюбие. Потому Дэйн сдерживался и даже не отвечал колкостью на колкость. Пожалуй, это общение было самым тяжелым испытанием за всю жизнь Марша.
Кроме того, выяснилась и положительная сторона общения. Дэйн перенял от Джоды кое-что из бельсарийского стиля ведения боя, и это, вероятно, могло пригодиться.
Вот все, чем им с Райэнной приходилось заниматься в доме, который не нуждался в охране, пока Аратак и Драваш предавались любовным утехам!
И если после всего этого, думал Дэйн, кто-нибудь из них еще хоть раз выскажется по поводу ненадежности обезьяноподобных, он свернет шею, а то и две! Пусть теперь поговорят о том, что надо заниматься делом, не обращая внимания на секс!
А Джода, судя по отдельным его высказываниям и взглядам, начал проявлять признаки нормального уважения к учителю. И неудивительно: как понял Дэйн из обрывков подслушанных разговоров в доме и на рынке, землянин здесь уже заслужил определенную репутацию. Количество убитых им бандитов в той схватке на дороге переросло численность всей банды, а история о его внезапном появлении перед караваном заканчивалась избиением столь же несметного количества рашасов.
Дэйн был изумлен тем, что Джода, ведущий себя вызывающе дома и делающий все, чтобы заслужить острую неприязнь, был весьма доволен тем, что живет рядом с легендарными путешественниками из Райфа, и среди сверстников неустанно расхваливал их храбрость. Жестокая шутка отца обернулась выигрышем: теперь Джода внушал даже некоторое благоговение тем, что обучается боевому искусству у самой госпожи Копьеносицы из Райфа.
По ночам Джода выходил во внутренний дворик посмотреть на звезды — не прячась, как ему приходилось это делать, обитая среди собственного народа, — и иногда вместе с ним выходила и Райэнна. Она брала с собой маленький складной телескоп, который Аратак прихватил на базе Содружества, и обучала парня смотреть в него. На девятую ночь отсутствия Драваша и Аратака она показала Джоде, как управляться с телескопом, как наводить фокус. Впервые в своей жизни парень оказался среди людей, которые не видели ничего постыдного в наблюдении за звездами, а он про себя уже сочинил немало историй о звездах.
— Вот эта, — рассказывал он Райэнне, указывая на огромную бело-голубую звезду, сияющую ярче, чем Венера, — называется у меня Огненная, потому что она насылает молнии в бурю. А ночью после грозы она прячется за тучи, чтобы пополнить запас молний; а когда приходит время грозы, она скидывает с себя покрывало и стряхивает со своих ожерелий молнии.
Дэйн посмотрел на Райэнну. Приходилось лишь сожалеть, что парень с таким воображением обречен жить в обществе, где мужчина может сделать себе карьеру лишь на воинском поприще.
— Вот, задав , — сказала Райэнна, протягивая ему телескоп и употребляя слово, означающее обращение к питомцу, ученику, подмастерью. — Теперь поворачивай колечко, вот это, у глаза, чтобы было совершенно четко видно… нет, медленнее… Смотри, чтобы четко было видно…
У того от изумления перехватило дыхание.
— О! Вон одно, два… нет, три крошечных огонька, словно угольки… — Он задохнулся от восхищения. — Так значит, Огненная действительно женщина… у ее юбки трое малышей…
— А если ты посмотришь вон на ту, цвета раскаленного угля, — сказала Райэнна, указывая на низко висящую над южной частью горизонта красную звезду, большую, мерцающую, которую Дэйн счел планетой, — то увидишь, что и у нее тоже есть спутники. — И когда Джода стал нетерпеливо наводить в ту сторону телескоп, Райэнна поманила к себе Дэйна и сказала: — Он теперь надолго занят; это самая большая планета системы, и у нее одиннадцать спутников. Я узнала это еще на корабле. А тебе я хочу кое-что показать. — Она указала на огромную бело-голубую звезду, названную Джодой Огненной.
— По-моему, это Бериллион, — негромко сказала она Дэйну на ухо. — Он находился от Бельсара на расстоянии примерно в световой год, и есть доказательства того, что один из его главных спутников недавно взорвался, образовав астероидный пояс. Джода придумал невинную историю об Огненной и ее молниях, аборигены же называют эту звезду Уничтожитель Мира и настаивают, что именно там обитель Звездных Демонов. Существует поверье, что некогда демоны спустились с Уничтожителя Мира, чтобы поработить души людей, и что святым пришлось немало похлопотать, чтобы изгнать их. И вот я думаю…
— Я удивлен тем, что ты коллекционируешь суеверия аборигенов, — сказал Дэйн. — Тут ты Джоду перещеголяла.
— Но послушай, Дэйн, поверья ведь не берутся из ниоткуда. И названия, подобные этому…
— Насколько мне известно, — сказал Марш, — те из звезд, которые имеют названия, — а таких не так уж много, — названы из-за чувства страха. И я не думаю, чтобы в их названиях был какой-то смысл.
— Может быть и так, конечно. Но в то же время…
К ним подскочил Джода, возбужденно размахивая телескопом.
— Я видел! Я увидел, госпожа. Я насчитал восемь, нет, девять спутников, хотя один и очень маленький. Я думаю назвать его Искрящийся Танцор, ведь он же обучает своих спутников танцевать на небе. А самый маленький из спутников, Младшая Искорка, такой большой трус, все боится сгореть…
— Какая жалость, — сказала Райэнна. — На любой другой нормальной планете он бы выучился на астронома, а не сочинял бы небылицы о звездах и демонах!
— Где ты взяла это зоркое стекло, фелиштара ? — спросил Джода. — Оно сделано Первыми Людьми? И у них много таких штучек в Райфе? Не возьмете меня с собой туда? Может быть, Первые Люди расскажут мне, как сделать такую штуку? Ты не знаешь, фелиштара , как это получается, что звезды становятся так близко? Одни даже становятся маленькими кружочками на небе, хотя другие лишь ярче смотрятся.
— Ну, ну, не гони, задав , у меня лишь два уха и всего один язык, чтобы успеть ответить тебе сразу на все вопросы, — остановила его Райэнна улыбаясь. — Дай-ка подумать. — Вполголоса она пробормотала, обращаясь к Дэйну: — Как думаешь, стоит ему рассказать, что звезды — это на самом деле солнца?
Марш не знал. Это шло вразрез с генеральной линией Содружества, запрещающей вмешиваться в жизнь местного населения, делясь новой информацией. Он пожал плечами и сказал:
— Делай, как считаешь нужным, дорогая. Он ведь на твоем попечении. — Может быть, это был уход в сторону, но все-таки Райэнна лучше знала законы Содружества, чем он.
Райэнна огрызнулась:
— Ненавижу невежество! — Взяв телескоп у Джоды, она сказала: — В Райфе, Джода, некоторые из наших лучших философов имеют несколько иное представление о строении мира. Они полагают, что солнце, находящееся вверху днем, представляет собой громадный центральный шар, распространяющий тепло и свет на шары поменьше, а эти шарики являются небольшими планетами, которые вращаются вокруг центрального светила. Вот почему тепло днем, когда солнце посылает нам сверху свои лучи, и холодно ночью, когда мы не видим его лика. Красная звезда, которую ты называешь Искрящимся Танцором, тоже является таким светилом, со своими спутниками, которые вращаются вокруг него, как и мы вращаемся вокруг нашего солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Да, — сказал Дэйн, — я уже понял.
Райэнна подняла вскрытый конверт и вытащила оттуда искусно расшитый шелковый платок.
— Это… э… секреция особой железы. Когда женская особь впадает в страсть, она обтирается такими вот платками и рассылает их приглашенным.
Дэйн от души рассмеялся:
— И у них хватает наглости прохаживаться насчет обезьяноподобных!
Райэнна кивнула:
— Как я уже говорила, стоит мужской особи вдохнуть этот запах, как ее уже ничто не способно заинтересовать до окончания сезона. Они не едят, не спят довольно значительный промежуток времени. — Она взяла его за руку. — Жаль, что как раз сейчас, когда ты принес такую важную новость, Драваш и Аратак выпали из наших рядов по крайней мере дней на десять!
Она уставилась на пруд, где обычно купался Аратак. Внезапно Марш рассмеялся. Теперь они действительно остались в одиночестве, поскольку Джода исчез, очевидно привлеченный запахом готовящегося ужина, и рядом не было укоризненно посматривающих в их сторону ящеров. Он обнял Райэнну и поцеловал.
— Давай-ка поплаваем, — сказал он, — а затем устроим собственную оргию. Я не обещаю тебе продлить ее на десять дней — я всего лишь обезьяноподобный, — но постараюсь.
Она поцеловала его в ответ.
— Я не возражаю.
9
На самом деле прошло одиннадцать дней, и в этот промежуток времени Дэйн и Райэнна лишь охраняли дом и больше ничем не утруждали себя, тем более в порядке вещей считалось, чтобы в подобных случаях телохранители Первых Людей оставались дома. Правда, каждый день Марш отправлялся на рынок, надеясь отыскать господина Ромду и убедить его заглянуть к ним, чтобы за гостевым столом порасспросить о миссии ордена Анкаана, которая заключается в поимке странного Звездного Демона. Он был уверен, что Копьеносец еще в городе; ведь ранее он чуть не каждый день сталкивался с ним. Но сейчас, когда он активно разыскивал его, Ромда превратился в одного из многих сотен жителей города, и Дэйн никак не мог с ним встретиться.
Ничего другого не оставалось, как помогать Райэнне в обучении Джоды и таким образом тоже тренироваться. Он неторопливо обучал Джоду несложным катам . Снова и снова заставлял он повторять парня изящные танцевальные движения, пытаясь подавить нарастающее раздражение от бесконечных жалоб и злобных замечаний маленького нахала. Марш не сомневался, что работа пошла бы быстрее, если бы ему действительно нравился этот малый.
Тем не менее Дэйн относился к поставленной задаче добросовестно, и постепенно стали проглядывать некоторые результаты, и медленное повторение движений уже демонстрировало переход от неуклюжести к грации. Ему уже не раз приходилось видеть на Земле чудо, когда дисциплина медленно через мускулы впитывалась в мозг, создавая гармонию из хаоса и превращая в единое целое тело и ум.
Конечно, занимался он с парнем и фехтованием, но тут возникла другая проблема. Техника владения короткой саблей, которой пользовались аборигены, значительно отличалась от той, которую применял Дэйн при владении двуручным самурайским мечом. И он пожалел, что так и не удосужился изучить технику владения более коротким самурайским мечом ваказаши , но из соревнований, которые он видел на Земле, он запомнил, что эта техника сродни технике владения шашкой.
А когда-то — еще до увлечения японскими боевыми искусствами — он занимался фехтованием на саблях и рапирах и теперь пытался адаптировать свой прошлый опыт к обучению Джоды.
Разумеется, современный «венгерский» стиль фехтования на саблях, основанный на способности бойца движениями пальцев манипулировать клинком, был совершенно неприменим для имеющей определенный вес короткой сабли аборигенов; этот стиль годился для демонстрации и, может быть, спортивных поединков, но в схватке не на жизнь, а на смерть Дэйн бы не стал на него полагаться.
Но Дэйну повезло, и он большую часть года провел под руководством опытного мастера, представителя старой итальянской школы, — маленького человечка, похожего на гнома, чья реакция оставалась молниеносной и после пятидесяти лет увлечения фехтованием. Старик Алессандро обучил его старому стилю с коварными глубокими выпадами, которые учитель называл мулине , оставшимися еще с тех времен, когда кавалерийская сабля была важным видом боевого вооружения.
Итак, каждый день Дэйн и Джода брали деревянные изогнутые сабли и, выйдя во внутренний дворик, начинали колошматить ими друг друга. И раз или два, к огорчению Дэйна, еще только начавшего обретать былую форму, Джода удивил его. Выяснилось, что отец Джоды весьма неплохо обучил сына владению саблей. И парень знал, что с ней делать. Но нетерпеливое и яростное желание отца сделать из него настоящего задиру путем интенсивного обучения лишь добавило Джоде страха и неуверенности, сродни заиканию.
Даже сейчас каждый раз, когда Джода делал неверное движение, он замирал и съеживался, словно ожидая удара от Дэйна, а когда тот лишь спокойно делал ему замечание, парень огрызался и отпускал саркастические замечания. Иногда, приходя в отчаяние, Марш подумывал, уж не провоцирует ли его парень; порой ему казалось, что мысль о взбучке не столь уж и плоха, если надо убедить Джоду в том, что он находится во власти Дэйна. Если уж парень убежден, что уважать надо только сильнейшего, что ж, Марш был готов показать ему, кто тут хозяин положения. И лишь откровенная слабость Джоды удерживала Дэйна от исполнения заветного желания — свернуть маленькому мерзавцу шею…
Но Дэйн понимал и то, что если сорвется, то лишь подтвердит давнюю уверенность Джоды в том, что мир полон жестокости, и потому землянин продолжал оставаться терпеливым и не повышал голоса. Марш со стыдом ощущал, что получил бы удовольствие от избиения этого парня, но если бы дело дошло до взбучки, то это лишь распалило бы в парне уязвленное самолюбие. Потому Дэйн сдерживался и даже не отвечал колкостью на колкость. Пожалуй, это общение было самым тяжелым испытанием за всю жизнь Марша.
Кроме того, выяснилась и положительная сторона общения. Дэйн перенял от Джоды кое-что из бельсарийского стиля ведения боя, и это, вероятно, могло пригодиться.
Вот все, чем им с Райэнной приходилось заниматься в доме, который не нуждался в охране, пока Аратак и Драваш предавались любовным утехам!
И если после всего этого, думал Дэйн, кто-нибудь из них еще хоть раз выскажется по поводу ненадежности обезьяноподобных, он свернет шею, а то и две! Пусть теперь поговорят о том, что надо заниматься делом, не обращая внимания на секс!
А Джода, судя по отдельным его высказываниям и взглядам, начал проявлять признаки нормального уважения к учителю. И неудивительно: как понял Дэйн из обрывков подслушанных разговоров в доме и на рынке, землянин здесь уже заслужил определенную репутацию. Количество убитых им бандитов в той схватке на дороге переросло численность всей банды, а история о его внезапном появлении перед караваном заканчивалась избиением столь же несметного количества рашасов.
Дэйн был изумлен тем, что Джода, ведущий себя вызывающе дома и делающий все, чтобы заслужить острую неприязнь, был весьма доволен тем, что живет рядом с легендарными путешественниками из Райфа, и среди сверстников неустанно расхваливал их храбрость. Жестокая шутка отца обернулась выигрышем: теперь Джода внушал даже некоторое благоговение тем, что обучается боевому искусству у самой госпожи Копьеносицы из Райфа.
По ночам Джода выходил во внутренний дворик посмотреть на звезды — не прячась, как ему приходилось это делать, обитая среди собственного народа, — и иногда вместе с ним выходила и Райэнна. Она брала с собой маленький складной телескоп, который Аратак прихватил на базе Содружества, и обучала парня смотреть в него. На девятую ночь отсутствия Драваша и Аратака она показала Джоде, как управляться с телескопом, как наводить фокус. Впервые в своей жизни парень оказался среди людей, которые не видели ничего постыдного в наблюдении за звездами, а он про себя уже сочинил немало историй о звездах.
— Вот эта, — рассказывал он Райэнне, указывая на огромную бело-голубую звезду, сияющую ярче, чем Венера, — называется у меня Огненная, потому что она насылает молнии в бурю. А ночью после грозы она прячется за тучи, чтобы пополнить запас молний; а когда приходит время грозы, она скидывает с себя покрывало и стряхивает со своих ожерелий молнии.
Дэйн посмотрел на Райэнну. Приходилось лишь сожалеть, что парень с таким воображением обречен жить в обществе, где мужчина может сделать себе карьеру лишь на воинском поприще.
— Вот, задав , — сказала Райэнна, протягивая ему телескоп и употребляя слово, означающее обращение к питомцу, ученику, подмастерью. — Теперь поворачивай колечко, вот это, у глаза, чтобы было совершенно четко видно… нет, медленнее… Смотри, чтобы четко было видно…
У того от изумления перехватило дыхание.
— О! Вон одно, два… нет, три крошечных огонька, словно угольки… — Он задохнулся от восхищения. — Так значит, Огненная действительно женщина… у ее юбки трое малышей…
— А если ты посмотришь вон на ту, цвета раскаленного угля, — сказала Райэнна, указывая на низко висящую над южной частью горизонта красную звезду, большую, мерцающую, которую Дэйн счел планетой, — то увидишь, что и у нее тоже есть спутники. — И когда Джода стал нетерпеливо наводить в ту сторону телескоп, Райэнна поманила к себе Дэйна и сказала: — Он теперь надолго занят; это самая большая планета системы, и у нее одиннадцать спутников. Я узнала это еще на корабле. А тебе я хочу кое-что показать. — Она указала на огромную бело-голубую звезду, названную Джодой Огненной.
— По-моему, это Бериллион, — негромко сказала она Дэйну на ухо. — Он находился от Бельсара на расстоянии примерно в световой год, и есть доказательства того, что один из его главных спутников недавно взорвался, образовав астероидный пояс. Джода придумал невинную историю об Огненной и ее молниях, аборигены же называют эту звезду Уничтожитель Мира и настаивают, что именно там обитель Звездных Демонов. Существует поверье, что некогда демоны спустились с Уничтожителя Мира, чтобы поработить души людей, и что святым пришлось немало похлопотать, чтобы изгнать их. И вот я думаю…
— Я удивлен тем, что ты коллекционируешь суеверия аборигенов, — сказал Дэйн. — Тут ты Джоду перещеголяла.
— Но послушай, Дэйн, поверья ведь не берутся из ниоткуда. И названия, подобные этому…
— Насколько мне известно, — сказал Марш, — те из звезд, которые имеют названия, — а таких не так уж много, — названы из-за чувства страха. И я не думаю, чтобы в их названиях был какой-то смысл.
— Может быть и так, конечно. Но в то же время…
К ним подскочил Джода, возбужденно размахивая телескопом.
— Я видел! Я увидел, госпожа. Я насчитал восемь, нет, девять спутников, хотя один и очень маленький. Я думаю назвать его Искрящийся Танцор, ведь он же обучает своих спутников танцевать на небе. А самый маленький из спутников, Младшая Искорка, такой большой трус, все боится сгореть…
— Какая жалость, — сказала Райэнна. — На любой другой нормальной планете он бы выучился на астронома, а не сочинял бы небылицы о звездах и демонах!
— Где ты взяла это зоркое стекло, фелиштара ? — спросил Джода. — Оно сделано Первыми Людьми? И у них много таких штучек в Райфе? Не возьмете меня с собой туда? Может быть, Первые Люди расскажут мне, как сделать такую штуку? Ты не знаешь, фелиштара , как это получается, что звезды становятся так близко? Одни даже становятся маленькими кружочками на небе, хотя другие лишь ярче смотрятся.
— Ну, ну, не гони, задав , у меня лишь два уха и всего один язык, чтобы успеть ответить тебе сразу на все вопросы, — остановила его Райэнна улыбаясь. — Дай-ка подумать. — Вполголоса она пробормотала, обращаясь к Дэйну: — Как думаешь, стоит ему рассказать, что звезды — это на самом деле солнца?
Марш не знал. Это шло вразрез с генеральной линией Содружества, запрещающей вмешиваться в жизнь местного населения, делясь новой информацией. Он пожал плечами и сказал:
— Делай, как считаешь нужным, дорогая. Он ведь на твоем попечении. — Может быть, это был уход в сторону, но все-таки Райэнна лучше знала законы Содружества, чем он.
Райэнна огрызнулась:
— Ненавижу невежество! — Взяв телескоп у Джоды, она сказала: — В Райфе, Джода, некоторые из наших лучших философов имеют несколько иное представление о строении мира. Они полагают, что солнце, находящееся вверху днем, представляет собой громадный центральный шар, распространяющий тепло и свет на шары поменьше, а эти шарики являются небольшими планетами, которые вращаются вокруг центрального светила. Вот почему тепло днем, когда солнце посылает нам сверху свои лучи, и холодно ночью, когда мы не видим его лика. Красная звезда, которую ты называешь Искрящимся Танцором, тоже является таким светилом, со своими спутниками, которые вращаются вокруг него, как и мы вращаемся вокруг нашего солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40