Дэйн, тщательно подбирая слова, заговорил по-карамски, на родном диалекте парня.
— Джода, — сказал он, — с тех пор как мы бежали из Раналора, у нас от тебя нет секретов, но я помню, что несколько раз мы переходили на наш собственный язык, произнося слова, странно звучащие для тебя. Подумай. Не слышал ли ты, чтобы мы обсуждали белых… — и Дэйн медленно произнес карамскую фразу, которую люди Раналора использовали, говоря о ящерообразных, — Первых Людей?
— Только один раз утром в том странном лагере, — сказал Джода, — и я еще подумал, что ты так насмехаешься над моей госпожой, поскольку ты упоминал призрак святого Аассио и говорил о мифическом существе, которое не оставляет следов…
— Видишь? — сказал Дэйн, обращаясь к Райэнне. — А какого цвета святые, Джода?
Джода уставился на статую в углу и прошептал:
— Они белые. Белые, но внешне — как Первые Люди…
— А почему в легендах святые всегда умирают? — спросил Дэйн.
— Клянусь Матерями! — взорвался Драваш. — Громкоголосый должен знать об этом!
Райэнна нетерпеливо повторила вопрос Дэйна:
— Задав , почему святые умирают, когда выходят страдать на солнце?
— Почему… ну просто умирают, — сказал он. — После блаженной прохлады и сумрака Обители Святых они не в состоянии выдержать беспощадные солнечные лучи… Одни умирают от нестерпимой жары, другие умирают от ужасных болезней…
— Дэйн! — взволнованно воскликнула Райэнна, и тот кивнул.
— Некоторые из тех протозавров выжили, — сказал он, указывая на пол, покрытый стеклом. — Выжили, укрывшись под землей в бомбоубежищах. Когда радиационный фон понизился, они начали выбираться наружу и превратились в Первых Людей. Но некоторые остались в подземельях, стараясь выжить, используя новые научные достижения… Ведь у них для совершенствования технологий были миллионы лет, проведенных в темноте!
— Но… почему они белые, Дэйн?
— Генетические изменения, — сказал Марш. — Белая окраска, превратившаяся в доминирующий фактор на протяжении многих веков, да что там веков — тысячелетий! Так что в конце концов их потомки просто уже не могли выходить наружу без длинных накидок и капюшонов. Но и эти предосторожности не помогали — Бельсар слишком интенсивно испускает ультрафиолетовые лучи, и, вероятно, эти накидки позволяли им прожить ровно столько, сколько требовалось для исполнения той или иной миссии. Вспомни святого Аассио, разоружившего отряды варваров и обратившегося к ним с проповедью и убедившего поселиться в Раналоре, или святого Йояччо, разоружившего лучников Ашраку… Потом они должны были погибнуть, вероятно заболев раком кожи в острой форме…
— Но это же все мифы! — выкрикнул Джода. — Это вымысел! Если же это правда… — прошептал он. Ясно было, что парень сильно напуган. Райэнна подошла к нему, обняла за талию и что-то успокаивающе заговорила.
Марш осторожно выбрался из дома наружу. Рука сильно болела. Он пошевелил пальцами — они едва двигались. Оставалось надеяться, что хоть кость не задета. Вероятно, не в порядке сухожилие, но, Господи, как же оно болело!
Аратак спустился к реке и встал на колени, наслаждаясь прохладой воды. Драваш был погружен в сложные переговоры с Громкоголосым. Киргон также застыл, медитируя, а может быть, общаясь со своим другом-чудовищем.
Впереди находилась большая лужайка, залитая солнечным светом, а за ней зеленело и лиловело дно каньона. Бельсар медленно садился; светло будет еще час или два. Интересно, а видит ли киргон ночью?
Ночевать, видимо, придется здесь, а затем предстоит длинное и медленное путешествие к базе Содружества. Такая перспектива совсем не радовала, если учесть, что повсюду можно ожидать облавы Копьеносцев Анкаана. Да и иметь охранником жуткого охотника за рабами тоже не очень-то приятно. Бельсарийцы, даже члены ордена Анкаана, не заслужили, чтобы с ними так обходились!
А может быть, посадочный аппарат сможет совершить посадку здесь и забрать их прямо из каньона? Места достаточно, и, если осуществлять операцию ночью, никто ничего не заметит. Дэйн ощущал жуткую усталость, а боль в запястье доводила его до сумасшествия. Мысль оказаться на борту космического корабля Содружества, где имелись горячая ванна, медицинский уход и качественно приготовленная пища, была соблазнительной. Он уже нахлебался по горло этого приключения и радовался, что их миссия успешно подходит к концу. С остальным пусть разбираются политики. Им придется иметь дело с киргонами.
Марш поднялся повыше, нашел удобный выступ, уселся и стал поглядывать вниз. Он услышал голос Джоды и Райэнны, но с такого расстояния не мог разобрать, о чем они говорят. Тем не менее в голосе Джоды ясно слышалась истеричная нота. Бедный парень, ему столько пришлось пережить. И Райэнну тоже жаль; хотя она, наверное, чувствует себя на седьмом небе после такого археологического открытия, жаль, у нее нет сейчас времени, да и соответствующей аппаратуры, чтобы все обследовать и зафиксировать. Но по крайней мере отчет будет составлять она, и ей, конечно же, доставит удовольствие, что именно ее работа подтвердила теорию Анадриго, а может быть, даже усовершенствовала ее. Дэйна это не сильно волновало. Но все же имя его подруги будет упоминаться в учебниках археологии. А судя по тому, что Дэйн знал об этой научной дисциплине, Райэнна будет довольна. Между тем…
Драваш внезапно содрогнулся, обведя всех горящими глазами, словно намеревался тут же броситься в бой. Он широким шагом подошел к неподвижно стоящему киргону, всем телом излучающему сияние.
— Киргон! — взревел он.
Сверкающая фигура испуганно отпрыгнула назад. Драваш заговорил потише, произнося фразы спокойным, убедительным тоном:
— Громкоголосый проинформировал меня, что ты собираешься захватить наш корабль, когда он приземлится!
Киргон как-то весь сразу сжался, услышав это. Дэйн поднялся на ноги и начал спускаться с уступа.
— Я понятия не имею, о чем ты толкуешь! — выпалил киргон.
— Можешь не изображать передо мной невинность, — угрожающе сказал Драваш. — Громкоголосый слышал, как ты говорил об этом со своим приятелем.
— Чушь! — разъярился киргон. — Вам, недочеловекам, не дано…
На склон рядом с Дэйном упал камень и покатился. Марш быстро обернулся и взглянул вверх.
По склону спускался человек в разодранной голубой тунике с копьем наготове. Он тяжело дышал и шатался от усталости, но в глазах стояло упорство и неотвратимая жажда преследования.
Ромда!
Стоящие ниже Дэйна киргон и швефедж продолжали спорить. Марш слышал их голоса в диске-переводчике, но мозг не воспринимал смысла слов. Он смотрел на скалу из песчаника, ожидая, что в любой момент за господином Ромдой следом примчится пес киргона. Видно было, что Копьеносец проделал длинный путь. Дэйн ощутил свое полное бессилие; что делать, если жуткая белая тварь бросится сзади на Ромду? Меч, словно по собственной воле, вылетел из ножен Дэйна. Бели придется, он встанет плечом к плечу с Ромдой против охотника за рабами, и не важно, что по этому поводу скажет огненноволосый ангел внизу. Он, Марш, не будет сложа руки наблюдать, как злобная тварь нападает на уставшего, израненного человека!
Ромда остановился, и копье, как живое, зашевелилось в его руках.
— Итак, Дэйн, — сказал он, и в голосе его явно прозвучала печаль, — я был прав, хотя лучше бы я ошибался. Но даже сейчас я не могу поверить, что ты присоединился к силам, которым служит сияющий демон, что стоит внизу. Я хотел бы верить, что произошла какая-то ужасная ошибка, тогда я доставил бы тебя в Обитель Святых, и святые даровали бы тебе милосердие. Но теперь об этом не может быть и речи.
«О чем он говорит? Святые? Обитель Святых? Какая-то суеверная тарабарщина! Или, — в мозгу у Дэйна что-то прояснилось, — я прав во всем: и насчет святых, и насчет всего остального?»
— Ромда, нам нет нужды сражаться. Если бы ты хоть немного послушал меня… — начал Дэйн, подыскивая слова. — Ты не понимаешь. Это действительно ужасная, трагическая ошибка. Может быть, ты все-таки сначала поговоришь со мной или, лучше, — с Аратаком или Дравашем?
Копьеносец медленно покачал головой.
— Слишком поздно. Я уже дважды упускал вас по собственной глупости и доверчивости. Но только не сейчас. Зло со звезд должно быть уничтожено, и по крайней мере мое поколение будет жить на планете, где царит мир.
Он поднял копье. Дэйн подался назад, не спуская глаз с острия. Гомонящие внизу голоса стихли. Ромда щурил глаза против солнца. Марш машинально переместился вправо, чтобы лучи не били прямо в глаза Копьеносцу.
«Я не хочу, чтобы у меня было преимущество».
Дэйн поднял левую руку, пытаясь слабыми пальцами ухватиться за рукоять меча. Им овладело ощущение беспомощности. По правилам левая рука обеспечивает силу, в то время как правая — только контроль. А его левая рука никуда не годится!
— Ты ранен, Дэйн, — сказал Ромда с сожалением, — но тебе не устоять против меня и в наилучшей форме. Раньше я бы предложил тебе сдаться. Теперь же, боюсь, самое лучшее, что я могу для тебя сделать, — убить быстро и безболезненно.
Конец копья метнулся к горлу Дэйна. Тот кое-как отбил его в сторону и, споткнувшись, отступил, подняв меч правой рукой вверх и обороняясь. Если бы это была кавалерийская сабля…
«Но Ромда прав. Мне не одолеть его, он уже дважды побеждал, и теперь…»
— Орден Анкаана оправдает возложенное на него доверие, — сказал Ромда, — и мир не будет уничтожен во второй раз!
Ромда нанес удар копьем, мелькнул меч Дэйна — влево, затем вправо, отбивая острие в сторону и взмывая вверх, чтобы отбить удар тупым концом копья, который, как известно, должен был последовать. Лезвие задрожало, ударившись в прочное дерево, и стремительно обрушилось на череп Ромды. Копьеносец отпрыгнул, отразив удар металлическим наконечником копья. На смуглом лице его отразилось удивление.
Дэйну пришлось поднять колено, когда древко чуть не угодило ему в пах, и болезненный удар приняла на себя нога, но тут же он сделал выпад мечом, и клинок со свистом устремился к виску Ромды.
Копьеносец нагнулся и, споткнувшись, подался назад, пропахав тупым концом копья по песчанику. Дэйн впервые увидел, что этот человек сделал неловкое движение. Марш опустил ногу, сообразив, что автоматически принял позу, характерную для каратиста, а не для фехтовальщика. Впрочем, какая разница, когда имеешь дело с Копьеносцем?
И тут он все понял.
Ромда привык к тому, что Дэйн дерется двумя руками, но впервые столкнулся с тем, что он применяет другой стиль. Движения, логика защиты и ударов были совсем другими, тем более что его тактику землянин изучил. А вот то, что манеру ведения боя можно менять, Копьеносец понять не мог.
Он недоверчиво уставился на Дэйна, но поднял копье, готовый продолжить старую легендарную битву за существование мира, конец которому пришел еще до того, как его предки развились в людей из лемуров. «Какая путаница, — в смятении думал Дэйн, — какая трагическая путаница!» Он увидел глаза Ромды, услышал, как к ним приближаются остальные, и понял, что его противник приготовился к смерти — смерти с честью.
«Проклятие, я не хочу убивать его!»
Отчаянно размахивая копьем, Копьеносец прыгнул вперед. Дэйн вновь отбил острие в сторону, а когда тупой конец копья устремился к его виску, он нанес удар, и древко взлетело высоко вверх, однако не так, как требовалось для решительного удара… А целясь по ногам.
Марш отпрыгнул, а Ромда, успев отбить клинок, упал на спину. Перекатившись на живот, он попытался встать, но упал вновь. Дэйн, спрятав меч в ножны, ощутил холодный ужас от содеянного. Немного в стороне застыл Драваш, подергивая складками у глаз. Неторопливо приближался киргон.
Вот кто был настоящим врагом. Драваш выяснил это, связавшись с Громкоголосым, как раз перед самым появлением Ромды. Такой поворот событий Дэйна устраивал. Он предпочитал иметь врага в лице киргона: сама мысль о союзе с ним, даже временном, была противна.
Он вновь посмотрел на Ромду. Копьеносец пытался сесть, опираясь о копье и не обращая внимания на кровь, обильно струящуюся по ноге. Руки его тряслись. Марш подошел к нему. Ромда поднял искаженное болью лицо и попытался выставить перед собой копье, но тут же отвел оружие. Дэйн опустился на колени рядом с побежденным противником.
— Райэнна, — крикнул землянин, — неси сюда свой рюкзак, доставай медицинские принадлежности! Надо остановить кровотечение…
Голос у него дрогнул, как дрожали и руки. Ромда попытался с разворота ударить его копьем, но Дэйн успел схватиться за древко и дернул оружие на себя. Отбросив оружие, он обхватил бельсарийца за плечи, не давая тому вырваться.
— Мне очень жаль, — сказал Марш. — Пусть это глупо звучит, но это правда. Я не хотел драться с тобой. Я не хотел убивать тебя, не хотел даже наносить тебе ранение. Я не враг тебе, Ромда.
В глазах побежденного застыли боль и гнев. Он глубоко вздохнул, и тут Дэйн увидел выражение покорности, появившееся на его лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40