Не точно такое, поправила себя Ромили, а это оно и есть…
— К этому они добавили, — подал голос король, — что будут возвращать Орейна по частям. До тех пор, пока я не сдамся и не распущу армию. — Руки его вновь задрожали, однако он сумел совладать с ними и осторожно завернул подарок. — Они дали два дня. Вчера это было… это было ухо, сегодня… вот.
Он кивком указал на сверток. Крупная одинокая слеза выкатилась из глаза, побежала по щеке…
— Я должен пожертвовать жизнью за Орейна, — вымолвил Каролин. — Но… все те люди, что были со мной?.. Я знаю, чего стоит честное слово. Как я могу передать их в лапы этого подонка и убийцы Лиондри?
— Орейн и слова не скажет, он позволит, чтобы его резали по кускам ради тебя, и ты знаешь об этом, — твердо сказала Маура. Каролин опустил голову и зарыдал. — И Лиондри знает об этом, — прежним строгим голосом продолжила она.
— Будь он проклят! Будь он проклят всегда и во всем! — воскликнул король.
— Перестань. — Маура положила руку ему на плечо, потом взяла пакет и отложила в сторону.
Яндрия тихо молвила:
— Клянусь, что я не успокоюсь, пока Лиондри будет топтать нашу землю.
— Я тоже, — поддержал ее король, — но чем это может помочь Орейну? Выход один — как только истечет срок, мы начнем штурм. Это единственная возможность добиться быстрой смерти для Орейна. Не знаю, будет ли она легкой… К тому же мы должны любым способом выяснить, где они его прячут. К несчастью, Лиондри сумел поставить ментальную завесу, и мы не можем использовать ларан. У нас, правда, есть сторожевая птица, однако сомнительно, сможет ли она летать? Руйвену никак не удается справиться с ней.
Ромили воскликнула:
— А как же Ранальд?
Ответила ей Маура:
— Он был убит во время атаки. Мы тогда решили, что и ты тоже погибла, однако Руйвен был упрям как скала. «Ромили жива, — твердил и твердил он, — если бы она погибла, я бы почувствовал». Сестры два дня искали твое тело — никакого результата. Мы никак не могли понять, что случилось — тебя нет, тела нет! Тогда где же ты, если жива?.. Одним словом, запутала ты нас… Ладно, как, ты сама сказала, это долгий разговор. Что касается Орейна, то здесь вся проблема со временем. Нет его у нас. Если бы мы хотя бы знали, где они его прячут, в какой части города… Не зная этого, и штурм нечего начинать. Сколько он займет? День, два?.. Вполне достаточный срок, чтобы они успели исполнить угрозу.
Говорила женщина спокойно, обстоятельно, даже чуточку суховато, только лицо у нее время от времени подергивалось.
— И наугад мы действовать не можем, лерони Лиондри каким-то образом охраняют город от проникновения нашего ларана. Может быть, они не заметят птицу?..
— Они обнаружат ее в первое же мгновение, — заявила Ромили. — Лиондри явно готов к подобному маневру.
— Я им то же самое говорю, — включился в разговор Руйвен. — Но выбора у нас нет, придется выпустить Умеренность.
— Нет, есть иное решение. Я пошлю в город Пречиозу. В армии ее никто не видел, так что и шпионам докладывать нечего, никто ее со мной не свяжет. Да, это лучший вариант…
Ромили на мгновение ужаснулась. Все начиналось сначала — она дала клятву никогда больше не пользоваться лараном, но прошло всего несколько дней — и вновь тот же выбор. Собственно, выбора никакого не было! Допустить, чтобы из-за глупых капризов вздорной девчонки погиб такой человек, как Орейн! Прочь, безумные мысли! Однако ее сомнения имели под собой веское основание. Что, если она вновь дрогнет — как тогда, во время встречи с черной кошкой? Нет, это не повторится — душа ее была полна решимости. Дикий зверь убивает, потому что он так устроен; ради чего Ракхел и Лиондри мучают человека? Исключительно ради власти — гнусного стремления доказать другим, что они лучше их. Только им, мол, дано право на владение чужой собственностью, чужими жизнями, чужими душами. Противопоставляя себя другим, они исключили себя из числа тех, кто является человеком. Их надо уничтожить как можно быстрее, иначе не остановить потоки крови. Дурную траву с поля вон!.. Что может быть проще и мудрее этой старой сентенции, которую она вычитала в «Книге Мыслей»? Когда это было сказано — и где! — Ромили не знала. Может, в тех неведомых далях, привидевшихся ей после первого опыта работы со сторожевыми птицами? И звучало это на каком-то чуждом, но когда-то хорошо известном ее предкам языке.
Она молча смотрела на короля. В шатре стояла глухая, вязкая тишина.
— Что ж, — неожиданно громко объявил Каролин, — это может сработать. В окрестностях Хали множество ястребов, они частенько залетают в город. Никто на них внимания не обращает. Значит, ты говоришь, что с ее помощью ты сумеешь отыскать место, где они прячут Орейна? Если мы ударим именно туда, у них не останется времени для пытки.
В этот момент где-то вдали затрубил рог. Король съежился от страха.
— Опять этот страшный сигнал, — тихо вымолвил он. — Наступил срок — как раз за час до захода солнца… Значит, впереди у нас два дня. На все — два дня: на подготовку к штурму, на разведку. И пока я сижу здесь, Орейна там… — Он не смог договорить.
Еще раз протрубил рог, и Каролин вышел из палатки. Посланцем являлся рядовой вражеской армии. В руке он держал очередную, завернутую в желтый шелк посылку. Он поклонился и сказал:
— Каролин, претендующий на трон Хастуров, имею честь передать тебе очередную порцию поклявшегося тебе в верности человека. Ты можешь гордиться им — он ведет себя достойно.
Он издевательски засмеялся, и вперед вышел Алдерик.
— Мерзавец, которого я имею честь назвать поганым псом, придет час, и ты вспомнишь, как смеялся здесь… Ты, вероятно, считаешь себя неуязвимым? Или бессмертным?!
Яндрия успела схватить его за рукав.
— Нет, Дерик, они отыграются на Орейне.
Солдат, по-прежнему ухмыляясь как ни в чем не бывало, предложил:
— Не желаете ли взглянуть, что именно находится в посылке?
Руки короля затряслись, и Яндрия, отпустив Алдерика, взяла коробочку.
— Позвольте мне.
Она развернула материю — внутри лежал еще один палец.
— Это послание от Лиондри. Им уже наскучила эта игра. Завтра они пришлют глаз, на следующий день — другой. Еще через день — яйца. Если вы будете продолжать упорствовать, они начнут вырезать кусочки кожи у него со спины. Ярд за ярдом… Так они просили передать.
— Ублюдки! Сучьи дети!.. — выругался король.
Солдат отдал честь и, повернувшись, не спеша зашагал к городским воротам. Вновь раздался протяжный крик охотничьего рога.
— Помни, как ты смеялся здесь! — крикнул ему вслед Алдерик.
— Племянник, прекрати! — коротко распорядился король и тут же обратился к присутствующим: — Проследите за ним с помощью ларана.
Собственно, это распоряжение было лишним. Все — Руйвен, Маура, Алдерик — уже «вели» солдата с помощью телепатического чувства. И Ромили тоже… Все было напрасно — их мысленный посыл словно на стену наткнулся. Ромили даже почувствовала, как какая-то могучая сила буквально оттолкнула ее от сознания солдата. Когда же он добрался до ворот и вошел внутрь, она совершенно потеряла его из вида. Он словно растворился во тьме.
— Дражайший, дражайший Орейн! Как же ты угодил им в лапы!.. — Король даже слезы не вытирал — они так и бежали по щекам.
— Не надо, Каролин! — обняла его Маура. — Орейн никогда бы не допустил, чтобы ты сам сдался им в плен. Что теперь поделаешь?
— Прости меня, Аварра!.. Лучше бы я сам убил его. Собственной рукой… Ладно, хватит, — неожиданно рявкнул король. — Штурм, штурм, и только штурм.
Уже в шатре он исступленно продолжил:
— Я не могу позволить им ослепить, оскопить его. Содрать с него кожу… Если мы ничего не придумаем за ночь, утром начнем штурмовать город. Всеми силами. Надо будет объявить, что мирным жителям мы не причиним вреда. Но всякий, кого застанем с оружием, кто посмел смеяться мне в лицо… Мы обыщем весь город, перероем каждый дом… Все, что они сотворили и сотворят с Орейном, испытают на собственной шкуре… Мы еще сочтемся… Кстати, Алдерик, позаботься, чтобы город был взят в плотное кольцо… Нет, в два кольца… Усиленные посты на дорогах и по всей местности секреты. Чтобы мышь не проскочила.
Ромили с напряженным лицом выслушала королевский приказ, даже губами шевельнуть не позволила себе, но внутри она горько усмехнулась: Каролин — порядочный человек, и, даже если ему в руки попадет сам Лиондри, он всего-навсего прикажет казнить его и не опустится до того, чтобы пытать пленника. Конечно, он может повесить его, предать постыдной казни, выставить его труп в назидание — одним словом, Лиондри всегда будет находиться в более выгодном положении, чем Орейн. Но ведь чем-то следовало допечь негодяя! Не слишком ли несправедлив Бог, чтобы оставить без должного наказания подобные преступления? Что же это за милосердие, что за божественный промысел?.. Она терялась в догадках… Тут ее отвлек вопрос Каролина:
— Значит, ты утверждаешь, что твой ястреб достаточно хорошо видит в ночи?.. Сможет ли он провести нас к тому месту, где прячется Ракхел со своими подручными? Не думаю, что он все это выделывает сам…
— Не знаю, — честно призналась Ромили.
Все в шатре заспорили, и в это мгновение у девушки родился план.
— Сколько часовых наблюдают за стенами?
— Не знаю, — ответил король. — Ракхел вообще-то не очень доверяет своим людям — положение-то его, собственно говоря, безнадежное. Все это понимают, так что он сделал упор на сторожевых птиц и громадных собак. Если кто-нибудь попытается проникнуть в город, взломав, скажем, городские ворота, птицы и собаки поднимут такой шум, что уже через несколько минут туда сбегутся верные Ракхелу люди. Мы уже пытались провести подобную операцию.
— Отлично. — Ромили даже прихлопнула в ладоши. — Это просто здорово.
— Что ты хочешь этим сказать?..
— Сир, мой ларан не очень-то силен против людей. Как вы заметили, лерони Ракхела охраняют город исходя из того, что туда попытаются проникнуть люди, которые им хорошо известны. И ларан, и возможности, которыми обладает, например, леди Маура, для них не тайна и они так и концентрируют свою силу. Со мной дело другое — ни птиц, ни собак, даже самых страшных, я не боюсь. Одним словом, все, кто бегает на четырех ногах, летает, — мои друзья. Позвольте мне одной отправиться в город и попытаться отыскать Орейна. До рассвета…
— В одиночку? Ты, девушка?.. — начал было Каролин, потом примолк и после глубокого раздумья заметил: — Ты опять и опять убедительно доказываешь, что ты не так проста, как выглядишь, меченосица. У тебя сильный характер, смелое сердце… Попытаться проникнуть в город — смертельный риск. Но если бы у нас был выбор! Яндрия, покорми ее, потом ей надо немного поспать…
— Я не хочу спать! — запротестовала Ромили.
— Надо же немного отдохнуть. И без возражений!
Ромили покорно склонила голову.
— Будет исполнено.
Яндрия привела девушку в палатку, где жили сестры-меченосицы, там подобрала ей чистую одежду и занялась горячей пищей.
— Но прежде, — попросила Ромили, — умыться и расчесать волосы!..
Яндрия сразу бросила готовку и принесла ей горячей воды. В первый раз за все дни бродячей жизни Ромили наконец вымылась по-настоящему и прежде всего оттерла ноги от въевшейся грязи. Потом пригладила волосы — Яндрия умело постригла ее, совсем коротко, под мальчишку… Ромили надела все чистое, свежее. Только сапоги, отданные ей крестьянкой, оставила — они были впору. Требовались новые носки и портянки. Какая радость надеть все чистое! А уж после того, как Яндрия накормила ее вкусным горячим супом, девушка окончательно почувствовала себя человеком.
— Все, теперь отдохни. И не возражай! — замахала на нее Яндрия. — Это приказ Каролина. Обещаю, что разбужу тебя, как только пробьет полночь.
Ромили развернула скатку — решила: полежу немного рядом со старшей сестрой, которая тоже прикорнула рядом. Поболтаем… Свет убывающей луны проникал в шатер, лагерь затихал, да и не было в нем привычного шумного веселья. Вот и Ранальд погиб… Ей стало очень грустно — до жути явственно она ощутила его крепкие волнующие объятия в полнолуние. Теперь он лежал в сырой земле, безмолвный, бесчувственный… Нет, она не любила его, но он был очень добр с ней, он был ее первый мужчина, такое не забывается, и в сердце ему всегда найдется уголок, в котором будет жить печаль и сожаление.
Яндрия лежала рядом, она тоже не была расположена к разговорам. Думы об Орейне не давали покоя, они буквально сочились из ее сознания. Скомканные, черные, безнадежные… Вот что еще вплеталось в эту раздирающую душу ауру — размышления о Лиондри Хастуре, который был для Яндрии тем же человеком, каким для Ромили был Ранальд. Он первый пробудил в ней желание и сделал женщиной. Но думы о нем явно раздваивались — те, печальные, относились к молодому Лиондри. О нынешнем же она без отвращения не могла вспоминать. Каким же образом нормальный и, в сущности, добрый человек превратился в чудовище?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— К этому они добавили, — подал голос король, — что будут возвращать Орейна по частям. До тех пор, пока я не сдамся и не распущу армию. — Руки его вновь задрожали, однако он сумел совладать с ними и осторожно завернул подарок. — Они дали два дня. Вчера это было… это было ухо, сегодня… вот.
Он кивком указал на сверток. Крупная одинокая слеза выкатилась из глаза, побежала по щеке…
— Я должен пожертвовать жизнью за Орейна, — вымолвил Каролин. — Но… все те люди, что были со мной?.. Я знаю, чего стоит честное слово. Как я могу передать их в лапы этого подонка и убийцы Лиондри?
— Орейн и слова не скажет, он позволит, чтобы его резали по кускам ради тебя, и ты знаешь об этом, — твердо сказала Маура. Каролин опустил голову и зарыдал. — И Лиондри знает об этом, — прежним строгим голосом продолжила она.
— Будь он проклят! Будь он проклят всегда и во всем! — воскликнул король.
— Перестань. — Маура положила руку ему на плечо, потом взяла пакет и отложила в сторону.
Яндрия тихо молвила:
— Клянусь, что я не успокоюсь, пока Лиондри будет топтать нашу землю.
— Я тоже, — поддержал ее король, — но чем это может помочь Орейну? Выход один — как только истечет срок, мы начнем штурм. Это единственная возможность добиться быстрой смерти для Орейна. Не знаю, будет ли она легкой… К тому же мы должны любым способом выяснить, где они его прячут. К несчастью, Лиондри сумел поставить ментальную завесу, и мы не можем использовать ларан. У нас, правда, есть сторожевая птица, однако сомнительно, сможет ли она летать? Руйвену никак не удается справиться с ней.
Ромили воскликнула:
— А как же Ранальд?
Ответила ей Маура:
— Он был убит во время атаки. Мы тогда решили, что и ты тоже погибла, однако Руйвен был упрям как скала. «Ромили жива, — твердил и твердил он, — если бы она погибла, я бы почувствовал». Сестры два дня искали твое тело — никакого результата. Мы никак не могли понять, что случилось — тебя нет, тела нет! Тогда где же ты, если жива?.. Одним словом, запутала ты нас… Ладно, как, ты сама сказала, это долгий разговор. Что касается Орейна, то здесь вся проблема со временем. Нет его у нас. Если бы мы хотя бы знали, где они его прячут, в какой части города… Не зная этого, и штурм нечего начинать. Сколько он займет? День, два?.. Вполне достаточный срок, чтобы они успели исполнить угрозу.
Говорила женщина спокойно, обстоятельно, даже чуточку суховато, только лицо у нее время от времени подергивалось.
— И наугад мы действовать не можем, лерони Лиондри каким-то образом охраняют город от проникновения нашего ларана. Может быть, они не заметят птицу?..
— Они обнаружат ее в первое же мгновение, — заявила Ромили. — Лиондри явно готов к подобному маневру.
— Я им то же самое говорю, — включился в разговор Руйвен. — Но выбора у нас нет, придется выпустить Умеренность.
— Нет, есть иное решение. Я пошлю в город Пречиозу. В армии ее никто не видел, так что и шпионам докладывать нечего, никто ее со мной не свяжет. Да, это лучший вариант…
Ромили на мгновение ужаснулась. Все начиналось сначала — она дала клятву никогда больше не пользоваться лараном, но прошло всего несколько дней — и вновь тот же выбор. Собственно, выбора никакого не было! Допустить, чтобы из-за глупых капризов вздорной девчонки погиб такой человек, как Орейн! Прочь, безумные мысли! Однако ее сомнения имели под собой веское основание. Что, если она вновь дрогнет — как тогда, во время встречи с черной кошкой? Нет, это не повторится — душа ее была полна решимости. Дикий зверь убивает, потому что он так устроен; ради чего Ракхел и Лиондри мучают человека? Исключительно ради власти — гнусного стремления доказать другим, что они лучше их. Только им, мол, дано право на владение чужой собственностью, чужими жизнями, чужими душами. Противопоставляя себя другим, они исключили себя из числа тех, кто является человеком. Их надо уничтожить как можно быстрее, иначе не остановить потоки крови. Дурную траву с поля вон!.. Что может быть проще и мудрее этой старой сентенции, которую она вычитала в «Книге Мыслей»? Когда это было сказано — и где! — Ромили не знала. Может, в тех неведомых далях, привидевшихся ей после первого опыта работы со сторожевыми птицами? И звучало это на каком-то чуждом, но когда-то хорошо известном ее предкам языке.
Она молча смотрела на короля. В шатре стояла глухая, вязкая тишина.
— Что ж, — неожиданно громко объявил Каролин, — это может сработать. В окрестностях Хали множество ястребов, они частенько залетают в город. Никто на них внимания не обращает. Значит, ты говоришь, что с ее помощью ты сумеешь отыскать место, где они прячут Орейна? Если мы ударим именно туда, у них не останется времени для пытки.
В этот момент где-то вдали затрубил рог. Король съежился от страха.
— Опять этот страшный сигнал, — тихо вымолвил он. — Наступил срок — как раз за час до захода солнца… Значит, впереди у нас два дня. На все — два дня: на подготовку к штурму, на разведку. И пока я сижу здесь, Орейна там… — Он не смог договорить.
Еще раз протрубил рог, и Каролин вышел из палатки. Посланцем являлся рядовой вражеской армии. В руке он держал очередную, завернутую в желтый шелк посылку. Он поклонился и сказал:
— Каролин, претендующий на трон Хастуров, имею честь передать тебе очередную порцию поклявшегося тебе в верности человека. Ты можешь гордиться им — он ведет себя достойно.
Он издевательски засмеялся, и вперед вышел Алдерик.
— Мерзавец, которого я имею честь назвать поганым псом, придет час, и ты вспомнишь, как смеялся здесь… Ты, вероятно, считаешь себя неуязвимым? Или бессмертным?!
Яндрия успела схватить его за рукав.
— Нет, Дерик, они отыграются на Орейне.
Солдат, по-прежнему ухмыляясь как ни в чем не бывало, предложил:
— Не желаете ли взглянуть, что именно находится в посылке?
Руки короля затряслись, и Яндрия, отпустив Алдерика, взяла коробочку.
— Позвольте мне.
Она развернула материю — внутри лежал еще один палец.
— Это послание от Лиондри. Им уже наскучила эта игра. Завтра они пришлют глаз, на следующий день — другой. Еще через день — яйца. Если вы будете продолжать упорствовать, они начнут вырезать кусочки кожи у него со спины. Ярд за ярдом… Так они просили передать.
— Ублюдки! Сучьи дети!.. — выругался король.
Солдат отдал честь и, повернувшись, не спеша зашагал к городским воротам. Вновь раздался протяжный крик охотничьего рога.
— Помни, как ты смеялся здесь! — крикнул ему вслед Алдерик.
— Племянник, прекрати! — коротко распорядился король и тут же обратился к присутствующим: — Проследите за ним с помощью ларана.
Собственно, это распоряжение было лишним. Все — Руйвен, Маура, Алдерик — уже «вели» солдата с помощью телепатического чувства. И Ромили тоже… Все было напрасно — их мысленный посыл словно на стену наткнулся. Ромили даже почувствовала, как какая-то могучая сила буквально оттолкнула ее от сознания солдата. Когда же он добрался до ворот и вошел внутрь, она совершенно потеряла его из вида. Он словно растворился во тьме.
— Дражайший, дражайший Орейн! Как же ты угодил им в лапы!.. — Король даже слезы не вытирал — они так и бежали по щекам.
— Не надо, Каролин! — обняла его Маура. — Орейн никогда бы не допустил, чтобы ты сам сдался им в плен. Что теперь поделаешь?
— Прости меня, Аварра!.. Лучше бы я сам убил его. Собственной рукой… Ладно, хватит, — неожиданно рявкнул король. — Штурм, штурм, и только штурм.
Уже в шатре он исступленно продолжил:
— Я не могу позволить им ослепить, оскопить его. Содрать с него кожу… Если мы ничего не придумаем за ночь, утром начнем штурмовать город. Всеми силами. Надо будет объявить, что мирным жителям мы не причиним вреда. Но всякий, кого застанем с оружием, кто посмел смеяться мне в лицо… Мы обыщем весь город, перероем каждый дом… Все, что они сотворили и сотворят с Орейном, испытают на собственной шкуре… Мы еще сочтемся… Кстати, Алдерик, позаботься, чтобы город был взят в плотное кольцо… Нет, в два кольца… Усиленные посты на дорогах и по всей местности секреты. Чтобы мышь не проскочила.
Ромили с напряженным лицом выслушала королевский приказ, даже губами шевельнуть не позволила себе, но внутри она горько усмехнулась: Каролин — порядочный человек, и, даже если ему в руки попадет сам Лиондри, он всего-навсего прикажет казнить его и не опустится до того, чтобы пытать пленника. Конечно, он может повесить его, предать постыдной казни, выставить его труп в назидание — одним словом, Лиондри всегда будет находиться в более выгодном положении, чем Орейн. Но ведь чем-то следовало допечь негодяя! Не слишком ли несправедлив Бог, чтобы оставить без должного наказания подобные преступления? Что же это за милосердие, что за божественный промысел?.. Она терялась в догадках… Тут ее отвлек вопрос Каролина:
— Значит, ты утверждаешь, что твой ястреб достаточно хорошо видит в ночи?.. Сможет ли он провести нас к тому месту, где прячется Ракхел со своими подручными? Не думаю, что он все это выделывает сам…
— Не знаю, — честно призналась Ромили.
Все в шатре заспорили, и в это мгновение у девушки родился план.
— Сколько часовых наблюдают за стенами?
— Не знаю, — ответил король. — Ракхел вообще-то не очень доверяет своим людям — положение-то его, собственно говоря, безнадежное. Все это понимают, так что он сделал упор на сторожевых птиц и громадных собак. Если кто-нибудь попытается проникнуть в город, взломав, скажем, городские ворота, птицы и собаки поднимут такой шум, что уже через несколько минут туда сбегутся верные Ракхелу люди. Мы уже пытались провести подобную операцию.
— Отлично. — Ромили даже прихлопнула в ладоши. — Это просто здорово.
— Что ты хочешь этим сказать?..
— Сир, мой ларан не очень-то силен против людей. Как вы заметили, лерони Ракхела охраняют город исходя из того, что туда попытаются проникнуть люди, которые им хорошо известны. И ларан, и возможности, которыми обладает, например, леди Маура, для них не тайна и они так и концентрируют свою силу. Со мной дело другое — ни птиц, ни собак, даже самых страшных, я не боюсь. Одним словом, все, кто бегает на четырех ногах, летает, — мои друзья. Позвольте мне одной отправиться в город и попытаться отыскать Орейна. До рассвета…
— В одиночку? Ты, девушка?.. — начал было Каролин, потом примолк и после глубокого раздумья заметил: — Ты опять и опять убедительно доказываешь, что ты не так проста, как выглядишь, меченосица. У тебя сильный характер, смелое сердце… Попытаться проникнуть в город — смертельный риск. Но если бы у нас был выбор! Яндрия, покорми ее, потом ей надо немного поспать…
— Я не хочу спать! — запротестовала Ромили.
— Надо же немного отдохнуть. И без возражений!
Ромили покорно склонила голову.
— Будет исполнено.
Яндрия привела девушку в палатку, где жили сестры-меченосицы, там подобрала ей чистую одежду и занялась горячей пищей.
— Но прежде, — попросила Ромили, — умыться и расчесать волосы!..
Яндрия сразу бросила готовку и принесла ей горячей воды. В первый раз за все дни бродячей жизни Ромили наконец вымылась по-настоящему и прежде всего оттерла ноги от въевшейся грязи. Потом пригладила волосы — Яндрия умело постригла ее, совсем коротко, под мальчишку… Ромили надела все чистое, свежее. Только сапоги, отданные ей крестьянкой, оставила — они были впору. Требовались новые носки и портянки. Какая радость надеть все чистое! А уж после того, как Яндрия накормила ее вкусным горячим супом, девушка окончательно почувствовала себя человеком.
— Все, теперь отдохни. И не возражай! — замахала на нее Яндрия. — Это приказ Каролина. Обещаю, что разбужу тебя, как только пробьет полночь.
Ромили развернула скатку — решила: полежу немного рядом со старшей сестрой, которая тоже прикорнула рядом. Поболтаем… Свет убывающей луны проникал в шатер, лагерь затихал, да и не было в нем привычного шумного веселья. Вот и Ранальд погиб… Ей стало очень грустно — до жути явственно она ощутила его крепкие волнующие объятия в полнолуние. Теперь он лежал в сырой земле, безмолвный, бесчувственный… Нет, она не любила его, но он был очень добр с ней, он был ее первый мужчина, такое не забывается, и в сердце ему всегда найдется уголок, в котором будет жить печаль и сожаление.
Яндрия лежала рядом, она тоже не была расположена к разговорам. Думы об Орейне не давали покоя, они буквально сочились из ее сознания. Скомканные, черные, безнадежные… Вот что еще вплеталось в эту раздирающую душу ауру — размышления о Лиондри Хастуре, который был для Яндрии тем же человеком, каким для Ромили был Ранальд. Он первый пробудил в ней желание и сделал женщиной. Но думы о нем явно раздваивались — те, печальные, относились к молодому Лиондри. О нынешнем же она без отвращения не могла вспоминать. Каким же образом нормальный и, в сущности, добрый человек превратился в чудовище?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76