Ее вес явно оказался излишним: потеряв опору, биот свалился вместе с Николь обратно в яму. И немедленно попытался вновь одолеть подъем. На этот раз Николь дождалась, когда многоножка целиком вползет на отвесную стену, в надежде, что дополнительные сегменты помогут биоту усилить хватку. Бесполезно — биот упал на дно ямы вместе с Николь.
Во время второго падения многоножка основательно повредила одну из передних ног и поэтому перед третьей попыткой приступила к ее починке. Тем временем Николь извлекла из медицинской сумки самую прочную нить для шва и, сложив ее в восемь раз, обвязала вокруг трех задних сегментов биота, а на конце шнура сделала петлю. Надев на руки перчатки и подложив пояс, чтобы не порезаться, Николь обвязала шнуром себя.
«Ужасно, — думала Николь, представляя себе возможные варианты исхода. — Если нить не выдержит, я упаду — едва ли мне так повезет во второй раз».
Многоножка принялась взбираться на стену. Распрямившись во всю длину, биот ощутил вес Николь. На этот раз он не упал. Он с трудом пробирался вверх. Николь жалась к поверхности, словно бы поднимаясь на скалу, и обеими руками не выпускала шнур. Когда голова многоножки уже достигла края ямы, Николь еще оставалась на половине подъема. Сегмент за сегментом выбирался из ямы, подъем продолжался. Однако через несколько минут передвижение вверх ощутимо замедлилось, а потом и прекратилось, когда на стенке осталось всего четыре сегмента. Николь могла бы дотянуться до последнего сегмента, если бы протянула вверх руку. На стенке оставался лишь метр биота, но тем не менее создание явно застряло. Слишком тяжелой оказалась Николь для сочленений последних сегментов.
Мрачно стало на душе Николь, болтавшейся в шести метрах от дна ямы. Итак, думала она, не выпуская шнура и упираясь ногами в стенку. «У меня остаются три возможности — или нить разорвется, или биот сорвется, или я так и застряну на этом самом месте».
Николь взвесила альтернативы. Оставалась только одна — правда, рискованная — перспектива: следовало по шнуру подняться до последнего сегмента, перелезть по нему на многоножку и, цепляясь за ее ноги, постараться выкарабкаться из ямы.
Глянув вниз, Николь вспомнила падение. «Лучше сперва подождать, вдруг эта машина стронется с места». Прошла минута. Другая. Николь глубоко вздохнула, перехватила шнур повыше и оттолкнулась от стенки, потом перехватила шнур другой рукой. Она оказалась как раз под последним сегментом. Протянув руку, Николь ухватилась за одну из ног, но едва она попыталась перенести на нее свой вес, конечность оторвалась от стенки.
«Вот тебе и раз», — после мгновенного испуга подумала она. И, повиснув под биотом, принялась внимательно разглядывать многоножку. Части панциря каждого сегмента заходили одна за другую. «Если бы дотянуться… — Николь вспомнила, как уже дважды пыталась оседлать биота. — Не выдержали присоски… Может быть, теперь, когда верхняя его часть снаружи, он выдержит мой вес».
Николь понимала, что, перебравшись на спину биота, не сумеет уже обезопасить себя от падения. Чтобы проверить, она подтянулась повыше и ухватилась рукой за выступающую деталь. Рука легла прочно. Оставалось понять, выдержит ли этот выступ ее вес. Николь попыталась опробовать его прочность, придерживаясь другой рукой за шнур. Пока ничего.
Ухватившись за выступ на панцире заднего сегмента, Николь осторожно подтянулась вверх, ослабив хватку за самодельный шнур. Придерживая ногами тело многоножки, она потянулась к следующему выступу. Ноги заднего сегмента отскочили от стенки, но многоножка держалась.
Перебираясь с сегмента на сегмент, Николь дважды повторила процесс. В последний раз она ощутила короткий испуг — многоножка, дернувшись, отступила на несколько сантиметров к краю ямы. Не дыша, она дождалась, пока биот остановится, и начала перелезать на сегмент, находившийся уже снаружи. Она еще ползла, когда биот снова пошел. Покатившись с него, Николь завопила:
— Аллилуйя!
Стоя на окружавшей Нью-Йорк стене, Николь разглядывала бурлящие воды Цилиндрического моря и удивлялась, почему никто не отвечает на ее просьбы о помощи. Автоконтроль на приемопередатчике свидетельствовал, что с ним все в порядке, однако три попытки связаться с остальными членами экипажа не привели к успеху. Николь знала о связи все, что положено знать космонавту. Ответа не было — значит сейчас в шести-восьми километрах вокруг никого нет и релейная станция «Бета» не работает. «В противном случае, они услышали бы мой сигнал, даже находясь на „Ньютоне“.
Она попыталась уверить себя, что экипаж, конечно, на корабле, готовится к новой вылазке, а станцию «Бета» скорее всего разрушило ураганом. Однако беспокойство оставалось: все-таки после начала таяния льда прошло сорок пять часов, а в яму она попала целых девяносто часов назад. Почему же никто не хватился ее?
Николь искала в небе геликоптер. Теперь там появились облака — этого они и ожидали. Таяние Цилиндрического моря изменило погоду внутри Рамы. Стало теплее. Поглядев на свой термометр, Николь заметила, что чувства ее не подвели — было четыре градуса выше нуля.
«Вероятнее всего, — мысли Николь снова обратились к ее коллегам, — они скоро вернутся. Надо держаться поближе к стене, чтобы меня заметили». Николь не стала тратить время на обдумывание других, не столь вероятных стратегий. Подумала недолго, что на корабле могло случиться серьезное несчастье, и теперь искать ее некому. «Но тем не менее, — сказала она себе, — мне придется действовать именно так. Они непременно появятся».
Чтобы скоротать время, Николь взяла образец воды и исследовала его. Органических ядов, обнаруженных первой экспедицией, было очень мало. «Может, их было много, пока я сидела в яме, а сейчас все выпали в осадок». Так или иначе в воде их практически не оказалось. Николь отметила про себя, что в случае необходимости сильный пловец может переплыть это море без лодки. Потом вспомнила об акулообразных биотах и прочих обитателях моря, о которых сообщал еще Нортон, и решимости разом поубавилось.
Несколько часов Николь расхаживала около моря. А когда присела перекусить манно-дыней, обдумывая средства извлечь из ямы остатки дыни, если ее не спасут через семьдесят два часа, услышала какой-то крик, доносившийся из Нью-Йорка. Первая ее мысль была о докторе Такагиси.
Николь вновь воспользовалась передатчиком. Ничего. Снова поглядела на небо, разыскивая геликоптер. И все еще спорила с собой — оставлять или не оставлять свой обзорный пункт на стене, когда услышала новый крик. На этот раз она точнее определила место, откуда он доносился. Заметив положение ближайшей лестницы, она направилась на юг — прямо в центр Нью-Йорка.
Николь еще не скорректировала в своем компьютере карту Нью-Йорка, поэтому, миновав кольцевые улицы вокруг площади, остановилась возле октаэдра и ввела сведения обо всех своих открытиях, в том числе и об амбаре с его ямами, а также все прочие подробности, какие только сумела припомнить. Едва закончив, она принялась восхищаться красотой прихотливого восьмигранного сооружения, как услышала еще один крик. Теперь он скорее напоминал визг — звук был бы весьма странным для Такагиси.
Она побежала через площадь, стараясь по памяти придерживаться направления на звук. Когда она приблизилась к сооружениям на противоположной стороне площади, звук повторился. На этот раз она расслышала и ответ. Узнала и голоса, похожие на звуки, которые издавали крылатые создания, посетившие ее в яме. Осторожным шагом направилась Николь в сторону звуков. Они доносились оттуда, где были решетчатые петли, привлекшие к себе внимание Франчески Сабатини.
Менее чем через две минуты Николь стояла уже между двумя небоскребами, соединявшимися понизу частой сеткой, метров на пятьдесят поднимавшейся в воздух. В метрах двадцати над землей в ловушке корчилось вельветовое тело птицы. И лапы ее, и крылья запутались в пружинистой сетке. Заметив Николь, птица вскрикнула. Вторая — та, что была покрупнее, — кружила возле вершин зданий и тут же нырнула вниз.
Николь прижалась к фасаду, когда огромная птица опустилась возле нее. Она что-то сердито бормотала, словно бы ругала Николь, но не нападала. Потом послышался голос вельветовой птицы, и после короткого разговора огромное линолеумовое создание отлетело на карниз метрах в двадцати от Николь.
Успокоившись, но и приглядывая краем глаза за птицей побольше, Николь подошла к сетке и принялась разглядывать ее. Разыскивая Такагиси, она не могла уделить ей достаточно времени, так что теперь Николь впервые получила такую возможность. Сетка была сделана из упругих на ощупь канатов сантиметров четырех толщиной. В ней были тысячи пересечений, и в каждом находился узел. Они оказались чуть липкими, но все-таки не настолько, чтобы Николь могла предположить, что эта сетка предназначена для ловли летучих созданий.
Пока она разглядывала низ сетки, оставшаяся на воле птица, пролетев над головой Николь, опустилась возле пленницы. Осторожно, чтобы не запутаться, она подергала когтями канаты — потянула и повертела не без труда. Потом линолеумовая птица переместилась к запутавшейся, без успеха попыталась разорвать или развязать узлы, удерживающие ее товарку. Затем отступила назад и поглядела на Николь.
«Что она делает? — спросила себя Николь. — По-моему, она пытается объяснить мне…» Николь не пошевелилась, и птица повторила все действия заново. На этот раз Николь могла быть уверена, что ее просят помочь высвободить попавшуюся. Она улыбнулась и махнула рукой. Оставаясь у подножия сетки, Николь связала несколько прядей, потом вновь развязала их… обе птицы разразились одобрительными воплями. Она повторила операцию дважды, а затем показала на себя и вельветовое существо.
Последовали торопливые, громкие, отчасти даже музыкальные переговоры, и птица покрупнее возвратилась на свой карниз. Николь поглядела на вельветовое создание — веревки удерживали его в трех местах, попытки освободиться только еще больше запутывали. Николь решила, что птицу подхватил вчера сильный порыв ветра и бросил на сетку. Удар, должно быть, растянул ячеи, а когда они сократились, огромная птица оказалась в ловушке.
Влезть было несложно. Сетка была надежно присоединена к обоим зданиям и тяжелая веревка не очень раскачивалась. Но двадцать метров — это не мало, больше чем шестиэтажный дом на Земле, и, оказавшись возле птицы, Николь невольно держалась с опаской.
Еще тяжело дыша после подъема, она повернулась к птице, чтобы убедиться, не пропустила ли чего в этой странной беседе. Инопланетная птица лишь внимательно следила за ней голубыми глазами.
Одно из крыльев запуталось возле головы существа. Николь начала освобождать крыло, зацепившись ногами за сетку, чтобы не упасть. Работа продвигалась медленно. На Николь вдруг повеяло дыханием могучего существа. «Знакомый запах, — отметила Николь и в мгновение поняла, что так пахнет манно-дыня. — Значит, и ты ее ешь. А откуда они берутся?» Николь пожалела, что не в состоянии понять речь этих странных и удивительных существ.
Она еще боролась с первым узлом. Он оказался очень тугим. Николь боялась, что, потянув сильнее, причинит птице боль. Дотянувшись до ранца, она извлекла энергоскальпель.
Сразу же, вскрикивая и бормоча, рядом оказалась вторая птица, перепугав Николь почти до смерти. Она не позволяла Николь продолжать, пока, отодвинувшись в сторонку, та не показала, как инструмент режет упругий трос.
Скальпель помог быстро закончить операции по спасению. Вельветовая птица поднялась в воздух, оглашая окрестность радостными музыкальными криками. Партнерша присоединилась к ней, выражая в криках не меньшую радость. И парочкой волнистых попугайчиков они принялись играть над головой Николь. Потом исчезли, и Николь медленно опустилась на землю.
Она была довольна собой. Собиралась вернуться на стену и ожидать вот-вот уже готовых явиться спасителей. И она побрела на север, напевая народную песенку о Луаре, которую помнила с детства.
Через несколько минут Николь вновь оказалась в компании. Точнее, у нее появился проводник. Как только она сворачивала не туда, летевшая над головой вельветовая птица поднимала немыслимый шум. Он прекращался лишь тогда, когда Николь сворачивала в нужную сторону. «Куда это меня ведут?» — подумала она.
На площади метрах в сорока от октаэдра птица опустилась на ничем не выделяющийся участок металлической мостовой. Несколько раз поскребла когтями и взмыла вверх. В сторону поползла крышка и птица исчезла внизу. Потом появилась и снова исчезла. Вновь вынырнув, что-то проговорила, обращаясь к Николь, и начала опускаться.
«Понимаю, — подумала та. — Кажется, меня приглашают в свой дом. Надеюсь, не в качестве обеда».
41. ДРУГ ПОЗНАЕТСЯ В БЕДЕ
Николь не знала, чего ожидать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64