Вот сейчас мы с вами сидим и ничего худого не делаем, а с точки зрения какого-нибудь их дурнями понапридуманных законов наверняка совершаем какое-нибудь преступление – не уголовное, так еще какое... А с Мареком мы проходим все барьеры и рогатки без сучка и задоринки... Нет такой запятой во всем этом ворохе бумаг, о которой он не знал бы всю подноготную... И вот из-за этого-то законника экипаж неделю страдал поносом и галлюцинациями! Еще немного и... Да что и говорить, кто мог ожидать, что старина Марек подведет нас всех под этакую колокольню своим увлечением светописью?
– Светописью? – удивился Кай.
– Фотографией. Той, для которой нужны не цифровые сканнеры и программы обработки изображений, а всякая чертова химия, которая, попав в систему вентиляции, может наделать всяких бед! Я лично выкинул все запасы нашего милого юриста в гальюн! По-моему, он так и не простил мне этого. По крайней мере, в шахматы со мной больше не играет... Но, видит Бог – я спас его от линчевания!
– Понятно... – заметил Кай, лихорадочно пытаясь сообразить, каким образом их разговор заехал в столь отдаленную от заявленной темы область.
Но волны красноречия раздосадованного капитана вновь подхватили его, увлекая, как щепку, в совершенно непредсказуемом направлении.
– Поубивал бы людей, у которых бывают такие вот, извините за выражение, хобби! – продолжал капитан, расценив реплику собеседника, как стимул к продолжению своих излияний. – Каждый раз, когда Русти – наш боцман – притаскивает из увольнительной новый ворох электронных игрищ – это я про хобби, – нам приходится чистить память бортового компьютера от полусотни – не меньше – новых вирусов, которые безмозглые бараны сочиняют от нефига делать в день по сорок штук! Вы знаете, когда у меня вылезла на макушке седина? Нет, не тогда, когда я сажал посудину системы «Кактус» на Галилею. А «Кактусы» не предназначены для посадок вообще, это орбитеры. Вовсе нет. И не тогда, когда по кораблю разбежались эти твари с Гринзеи... И не тогда, когда мы попали под мятеж на Харуре, – нет! Я поседел, когда мы торчали в самом центре «угольного мешка», в миллионах миль от обитаемых планет, и я набрал на бортовом компьютере команду на подпространственный бросок, а чертова машина написала мне в ответ кириллицей: «ПРИВЕТ ИЗ ВОРОНЕЖА»! Это – не на Шараде, это город такой в Метрополии. На Земле – где-то между Данией и Китаем... Там у них народный промысел такой процветает с двадцатого аж века, оказывается, – рожать такие вот гадости... Наш программист – деликатнейший был мужчина – и то просто необыкновенными словами ругался. А вы говорите – Мафия...
Вспомнив об исходной цели визита, который нанес ему Федеральный Следователь, капитан смолк, сосредоточив внимание на сложенных домиком пальцах.
– Я, собственно, закончил, – откашлявшись еще раз, уведомил его Кай. – Попрошу вас только внимательно продумать поведение и занятия всех членов экипажа. Если что-нибудь покажется вам странным – не стесняйтесь побеспокоить меня. У вас есть еще что-то, что следует сказать мне?
– Есть, – коротко проронил капитан и, поднявшись, подошел к своему сейфу. – Вы, господин Следователь, включены в список лиц, которых я должен ознакомить с устройством системы уничтожения Груза. Сами понимаете, триста тонн «Пепла» – это триста тонн «Пепла»... В чужие руки его никогда не отдадим...
Он достал из сейфа черный пакет и протянул его Каю. Федеральный Следователь не первый раз встречался с инструкциями такого типа, и чтение не заняло у него много времени. Расписавшись, он вернул листок капитану. Тот пожал ему на прощание руку и, оставшись один, нахохлившись, впал в задумчивое оцепенение.
* * *
«Плачевное зрелище представлял наш кораблик, – рассказывал потом Русти. – Я сразу понял, что добра от этого не жди. В пассажирскую посудину мы превратились с этим „Пеплом“, в туристический комплекс с массовиком-затейником в виде меня! На третьем уровне – при полном комфорте – рассовали шестерых спецов по эпидемии. Собственно, Миссию Спасения как таковую. Шесть отдельных боксов. Такое на „Констеллейшн“ еще было предусмотрено. Хотя, конечно, и не „люкс“, но получше, чем типовые каюты экипажа. Господа врачи – все профессора, никак не меньше – ужасный на судне свинарник развели, не отходя от кассы, как говорится...»
* * *
Свинарник был еще тот в общем салоне висел портрет Флоренс Найтингейл, дополнявший импровизированную доску объявлений, на которой сообщение о вечере знакомства с экипажем – еще относительно приличной формы и содержания – соседствовало с написанным, судя по всему, губной помадой извещением о том, что доктор Ульцер очень устала с дороги и просит не приставать к ней с глупостями до восемнадцати ноль-ноль послезавтра, а также с пришпиленной скотчем упаковкой слабительного с надписью: «Кто посеял?»... Под электронную имитацию аквариума, украшавшую табельный «уголок отдыха», был вызывающе небрежно запихнут идиотского вида рюкзак, а самих электронных рыбешек кто-то всерьез пытался накормить мотылем – далеко не электронным. Кроме того, на стилизованной под каминную полку панели демонстрационного экрана пристроилась сиамская кошка совершенно нехарактерной для этой породы рыжей масти. Это был последний штрих, повергший Русти в полное уныние.
Кошка – да еще и р-ы-ж-а-я – на борту перед самым стартом – визитная карточка Князя Тьмы, это и дураку известно...
* * *
Сверившись с записью в полетной ведомости, Русти определил, что не приставать с глупостями следует к пассажиру бокса номер четыре. Дверь упомянутого бокса была не загерметизирована, и из-за нее доносились отчетливые чертыхания.
Откашлявшись, Русти все-таки постучал в полуприкрытую дверь и, дождавшись неопределенно-агрессивного возгласа в ответ на такое посягательство на покой доктора Ульцер, просунул голову в бокс. Доктор Ульцер оказалась плотной, крепко сбитой брюнеткой с явно разрушительными наклонностями, преобладавшими в ее настроении. Она с остервенением пыталась вкрутить здоровенный шуруп в вакуумированную переборку, отделявшую пассажирские боксы от слоя противометеоритного «вскипающего» пластика, закачанного в систему защиты под давлением в шесть атмосфер.
– Извините, мисс... сис, – молвил Русти, сдерживая первый порыв – схватить дуру за руку и оттащить ее подальше от переборки. – Вас... Вас не устраивает этот, как его... дизайн вашего бокса?
– Это не дизайн бокса, – деловито ответила доктор Ульцер, не прерывая своих попыток продырявить переборку. – Это – дизайн каталажки. И вообще – дерьмо. Занавеску повесить не на что.
– Если вы прокрутите в этой стенке дырку, мисс, вы выведете из строя весь уровень, – осторожно пояснил Русти, пытаясь сообразить, на кой ляд в индивидуальном пассажирском боксе сдалась занавеска. – А старт через час с небольшим... «Констеллейшн» – маленький кораблик, мисс, и его легко поломать. Если вам нужно, то я принесу крючок на присоске, а стенку ковырять не стоит. Она из сплава, мисс, и выдерживает, пожалуй, выстрел из винтовки, в упор.
– То-то я и смотрю! – Мисс с досадой отшвырнула отвертку и шуруп. – Где тут у вас моют руки?
– Между каждыми двумя боксами – душевая. Это написано на табличке справа от вас. Там же и другие, гм... удобства. Но на предстартовый период вода из системы откачана... Мы – не лайнер, мисс. Судно экстренной доставки... Кстати, это не ваша кошечка спит в салоне? И потом – вещи... Было бы неплохо, если бы хозяин затащил тот вон рюкзак к себе и закрепил как следует... Старт – это всегда много «ж», мисс.
– Все тут не как у людей, – заявила сердитая докторша, выглядывая в салон. – Вещи оставили на проходе двое очкариков из вон тех боксов, а кошек я не переношу – уберите эту тварь и марш за крючками, немедленно! А где, собственно, кошка?
Кошки не было нигде.
– Как только закончу обход судна, мисс... – попытался вернуть себе мгновенно потерянный авторитет Русти и поспешил надавить сенсор соседней двери. Сенсор ему пришлось давить минуты три – дверь так никто и не открыл.
Русти плюнул и перешел к следующему боксу. Однако позвонить он не успел – откуда-то со второй палубы раздался яростный вопль, в котором озадаченный боцман узнал голос старшего помощника капитана Марчелло Борджиа, правда, исполненный в такой необычной тональности, которой в его вокальных характеристиках пока не числилось. Поспешив на этот крик, Русти без труда обнаружил эпицентр скандала, находившийся, судя по шуму, грохоту и изысканному букету ругательств, прямо в каюте секонда.
Недоумевая, Русти деликатным постукиванием означил свое присутствие. Мало ли с кем там мог сражаться сеньор Борджиа...
– Осмелюсь доложить, господин Марчелло, это я, боцман. Вы там как, в порядке? Помощь не нужна?
– Нужна, еще как нужна! – заорали за дверью, после чего Русти счел возможным осторожно приоткрыть дверь и бочком протиснуться в каюту помощника капитана.
Ошеломленный взгляд Рекса Раусхорна еще не успел оценить всю глубину открывшегося перед ним разгрома, посреди которого с ботинком в руках возвышался Марчелло, напоминавший цветом лица, позой и общим габитусом ошпаренного краба, как что-то стремительное и рыжее бросилось под ноги боцману и с яростным визгом исчезло за поворотом корабельного коридора.
– А-а-а... зачем это вы-вы... зверька сюда подманили? – только и смог потрясение вымолвить Русти.
Русти всегда умел задавать вопросы вовремя и к месту.
Секонда чуть не хватил паралич.
– Это я вас хочу спросить, боцман, откуда на корабле взялась эта тварь?!! – заорал сеньор Борджиа нечеловеческим голосом. – Кто разрешил пронести ее на борт судна?!!
* * *
– В общем, – старина Хенки добродушно подмигнул своему собеседнику, – сиамская кошечка этого французика здорово достала как секонда, так и нашего Русти. Подготовила их, так сказать, психологически к предстоявшим стрессам. Потом выяснилось, что, вернувшись в свой кубрик после приемки Груза и оформления всех этих калькуляций-накладных, помощник капитана, приняв стаканчик «Чинзано», с размаху плюхнулся в кресло, где уже мирно дремала невесть как пробравшаяся в его каюту тварь. Последствия – сами представляете, мистер... А протащил зверька на борт тот лягушатник... Это уж потом Жан Лемье возненавидел кошек, когда стал большим начальником в этом... ЮНЕСКО, что ли? Что было с кошкой дальше, говорите? С какой кошкой? А-а-а... с кошкой француза? Если по большому счету – это совсем уж другая история. Погодите – и до нее дойдет очередь...
А тогда выкинуть ее хотели напрочь с корабля – да так бы и взяли такой грех на душу: ведь поэтому кошек в космосе и не терпят, что худая очень примета – на корабле во время полета кошку убить... А не убить эту тварь порой трудно бывает – в полете в них сам черт, судя по всему, вселяется... Но Бог миловал: тут и Русти заступился за животину – он по части примет бо-о-оль-шой дока, скажу я вам, да и пока секонд нашел капитана, пока настучал на столь разозлившую его тварь, да пока нашли самого Лемье, включилась процедура предстартовой подготовки... А это, сами знаете, какая штука – хоть бы тигр живой был на борту, – во время старта никто разгерметизировать шлюзы не будет... Хотя однажды кэп Хувайло, с «Незалежности», правда, не во время старта, а при стыковке, выкинул-таки за борт весьма редкую животину из этой же породы. Плохое, говорю вам, дело, ну да «Незалежность» – она «Незалежность» и есть. Точнее была... Как, вы про это ничего не слышали?
Старый Хенки от удовольствия даже зажмурился, ибо эту историю он обычно рассказывал по три раза каждому свежему посетителю, пока те не начинали прерывать и поправлять его уже на полуслове.
– Так вот, собирается кэп Хувайло провести стандартный причальный маневр к геостационарному орбитеру, чтобы откантовать им кое-какой груз и подзапастись топливом, как вдруг в рубке вырубается освещение. Такое, естественно, могло случиться только с «Незалежностью». Еще той постройки суденышко было – времен постимперского кризиса, когда народ на бревне верхом в Космос отправляли... Петро – по селектору – главного электрика, а тот, как у нас уж принято, вместо того, чтобы дело свое делать, давай виноватого искать. Как вы понимаете – чрезвычайно важная информация: это – за считанные минуты до того, как в борт орбитера въехать на маневровом ускорении... Чтоб потом, значит, разбираться – кого за чей счет хоронить придется... И нашел-таки, но не в том дело...
Ну, капитан, само собой, матюгается, однако хладнокровности не теряет – пан Хувайло, скажу я вам, и не в такие ситуации попадал со своим замечательным судном и порядком попривык, что кругом, кроме ахинеи, ничего толком не происходит, – он дует прямо в аварийную рубку, чтобы успеть причальную скорость сбросить и на всем ходу в орбитер этот чертов не вписаться. А в аварийной рубке – темень, что у негра под мышкой, только сенсор зеленый на пульте светится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36