Ведь ваше предложение не бескорыстно? Или я ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, если только усмотрите корысть в том, чтобы дать мне возможность отправиться домой.
– Допустим, – сказала женщина. – И что мы должны делать?
– Вы должны будете сообщить на орбиту, что дипломатический посланник Степан Ладынин находится у вас в заложниках и в случае нападения станет первой жертвой.
– То есть вы утверждаете, что угроза вашей гибели их остановит? – недоверчиво прищурилась она.
– Но мы же не можем вас убить! – возмутилась драконица его очевидному, с ее точки зрения, лукавству. – Им должно быть это известно!
– Вы зрите в корень, – похвалил Степан драконью смекалку: трудно все-таки непосвященному поверить в наличие у простого человека сверхъестественных способностей, тем паче что разумные, по словам Верлрока, отрицали существование подобных сил во вселенной. Вот если бы Степан сообщил им no-секрету, что он является незаконным сыном Экселенца, тогда шантаж был бы, с их точки зрения, оправдан.
– Давайте договоримся, – сказал он. – Вы представите противнику дело так, что моя жизнь полностью зависит от их действий. Советую добавить – это важно, – что не вы, а они станут в случае нападения виновниками моей смерти. Если после этого они спасуют, можете предъявлять им разные требования, оперируя опять же угрозой моей персоне. Но прежде вы отправите меня восвояси, не афишируя, разумеется, моего отбытия. Это третья планета от звезды, которую мы называем Солнце, находится где-то на окраине галактики. Вы же служили по найму самоубийц, – обратился он к женщине, – значит, должны вспомнить планету Земля – там, по-моему, их рассадник.
– Этакое захолустье! – буркнула та, стараясь скрыть, как показалось Степану, свое удивление: наймит из отсталого мира владеет секретом неуязвимости? А может, ему доверили испытать новое секретное оружие? В любом случае это представлялось по меньшей мере странным.
– Мне нужно будет попасть в город Москва, киньте меня куда-нибудь поближе к центру, – продолжал Степан давать наставления, уверенный в том, что план сработает. Экселенц достаточно серьезно относится к его возможностям, чтобы испугаться за свою жизнь или по крайней мере за судьбу десантной флотилии, рискующей стать виновницей гибели Степана Ладынина – то есть скорее всего собственной гибели. И вновь Степа вынужден был играть на страхе – увы, это теперь было его кредо. И его единственный, последний козырь: может быть, вернувшись тайком на Землю, он сможет избежать участи галактического жупела.
– А если вы ошибаетесь? – спросила драконица, чей нежный голос, раньше нравившийся Степану, теперь выбивал его из колеи: ей-богу – закрой глаза, и перед внутренним взором возникает этакое миловидное, стройное создание с капризным личиком. Открой – и шоковое состояние обеспечено. Вот уж воистину права земная поговорка: лучше один раз увидеть.
– Тогда вам придется отсюда бежать. Но я не ошибаюсь.
– Это место, – сказала она, – единственная точка, откуда у нас осуществима межпланетная трансверсия. Вы можете гарантировать…
– Обещаю, – прервал Степан, – что я допущу сюда всех желающих убраться. Хотя уверен, что этого не потребуется – по крайней мере у вас появится время. А пока его остается все меньше, поэтому разрешите задать последний вопрос: мы договорились?
– Хорошо, – сказала женщина, и Степан заметил, как она сжала кулаки, словно лелея сокровенную мечту как следует ему вмазать. Глупо было ее бояться, тем более ему, и все же он не хотел бы оказаться тем, кому она врежет своим маленьким крепким кулачком.
– Если все выйдет по-вашему, то мы вас отправим восвояси, – многозначительно добавила она, затем развернулась и вышла в пространственную дверь. За ней, гордо задрав широкий капот (по драконьим меркам, наверное, весьма изящный), молча последовала звероящерица. «Вот и вся любовь – ни тебе спасибо, ни до свидания. И вас туда же, милые дамы».
Проход за ними закрылся, и Степан на некоторое время вновь остался в одиночестве. Он не сомневался, что все у них получится – выходит, ему оставалось только ждать изменений в окружающем пространстве, свидетельствующих о его телепортации на родину. Конечно, у них имелись весомые причины, чтобы его возненавидеть – дров он здесь наломал порядочно. Тем основательнее был повод поскорее от него избавиться.
Но вот перед ним вновь открылось жерло пространственного канала. Он не очень обеспокоился, увидев в «двери» силуэт дракона – наверное, для его отправки требовалось личное присутствие кого-то из них.
– Скорее идите сюда! – сказала взволнованным голосом драконица, хотя продолговатая морда ничего не выражала. – Вам надо немедленно покинуть эту площадку, другого выхода нет.
– Как это нет? – возмутился Степан, заподозривший подлую ловушку. – Когда здесь существует переходный канал! И как иначе я попаду домой?
– Вас не отправят домой. Верьте мне и, умоляю, поторопитесь! – Она даже лапу вперед протянула – мощную четырехпалую граблю. Давайте, мол, быстрее, а я вас в случае чего подстрахую.
– Что, переговоры провалились? – спросил Степан с сомнением: очень походило на то, что его просто хотят выманить с насиженного места, Где все преимущества были на его стороне.
– Нет, – качнула она своей тыквой, – переговоры прошли успешно, вы оказались правы, но не ждите выполнения данных вам обещаний.
– Давайте no-порядку: значит, десант отменяется? – само по себе это было неплохим известием: стало быть, его миссию можно считать завершенной, пускай и не так, как хотелось бы Экселенцу. – Так какого же, спрашивается, дьявола вы не намерены сдержать слово? – Похоже, им мало было сегодняшней заварухи, чтобы сообразить, как грешно издеваться над беззащитным человеком. И обманывать его, сирого, тоже грех, за который, между прочим, может и воздаться. – Всегда догадывался, – сказал он, – что женские обещания не стоят и ломаного гроша!
Вряд ли драконица понимала, что такое грош, но общий смысл до нее дошел прекрасно.
– Оскорбляйте своих женщин – возможно, они этого заслуживают! – воскликнула она с возмущением. – А нам, бргрдлам, свойственно держать слово! Поэтому я здесь. И предлагаю вам немедленно, пока не поздно, пойти со мной.
Возможно, она говорила правду, и бргрдлы, а также бргрдлихи являлись честнейшими созданиями: юлить, извиваться и подличать – удел разной пузатой мелочи, все ради выживания, будь оно неладно, чтобы, стало быть, не затоптали. Тем, чей удел топтать – динозаврам и прочим звероящерам, – это ни к чему, сбить их с ног под силу разве что глобальной катастрофе, а уж если серого вещества в избытке, так их уже ничто не свернет со светлого пути эволюции. Но все равно – что толку Степе бежать отсюда в долину? На верхотуре-то куда удобнее, и, что бы они там себе ни задумали, какие бы коварные планы ни вынашивали, им все равно слабо его уничтожить: да свороти вы хоть весь горный массив – его гора останется нерушима, по крайней мере до тех пор, пока он на ней сидит.
– Ну же, не медлите! – драконица сделала лапой подгоняющий жест.
«Примерно так они, наверное, шлепают непослушных детенышей», – подумал Степан, невольно радуясь тому, что находится на порядочном расстоянии. А ей от всей души сказал:
– Спасибо! Но я, пожалуй, останусь. Вам не стоит за меня волноваться, честное слово, мне ничто не грозит.
– Довольно разговоров! – рептилия, похоже, не на шутку сердилась, но, в отличие от большинства истеричек, говорила при этом тоном ниже. – Вы ничего не понимаете!
– Это вы не понимаете… – начал было он, как вдруг она со словами: «Дорога каждая секунда!» – шагнула к нему на площадку.
Казалось бы, их разделяло порядочное расстояние, но уже через миг Степан ощутил боль в левом предплечье, потому что его сжала мощная лапа, сухая, как терка.
А еще через секунду Степанов замечательный стол с горячими блюдами и напитками на любой вкус исчез, поглощенный ослепительной метелью. Заодно из поля зрения скрылись: гора, которую они всей компанией (вместе со столом) попирали, небеса, пялившиеся на них глазами трех лун, камин, давно потухший, и прочие атрибуты подлунного мира – все кануло в небытие, потонув в невыразимых сугробах. Оттого-то Степан и остался нем, лишь открыв рот да так с ним, разинутым на некоторое время, и оставшись.
Звероящерица была права: он действительно чего-то не понимал. Одно не вызывало сомнений, он вновь находился в состоянии трансверсионного перехода, то есть куда-то его все-таки отправили. Вернее, не его, а их: эта засушенная годзилла находилась поблизости, вцепившись в его руку по-прежнему крепко, словно боясь потерять. Даже в такой экзотической компании Степа все-таки от души надеялся попасть на Землю в соответствии с договором: всегда до последнего хочется верить, как в чудо, в чью-то порядочность, даже если никаких подобного рода чудес ни разу в жизни не видел.
Наконец кругом что-то обрисовалось. Нечеткий, подернутый туманом пейзаж, сплошь заваленный обломками. Запустение и разруха, одним словом. Нечто подобное можно встретить и на Земле, в тех же «горячих точках», но Степан почему-то сразу понял, ощутил в первую же секунду, как бывает, когда заходишь по ошибке в чужой дом – это не его планета. В чем он мог бы поклясться, даже очутившись здесь с завязанными глазами: душа, как ребенок, робко спросила: «Мама?..» – и чужой голос из глубин ответствовал глухо: «Нет». Может быть, организм просто фиксировал малейшие разницы в гравитации, в составе воздуха…
М-да, что касается воздуха – разница была не такая уж и мизерная. Прямо скажем, с воздухом здесь было явно не все в порядке.
– Ну вот, добились своего, Мрагор вы недокомплектованный! Попали «восвояси»! Здесь, в сердце погибели, вам самое место, – прохрипела драконица, выпуская его руку, при этом роняя, как плеть, свою четырехпалую лапу. И, конечно, не удержалась от фразы, указующей, кто здесь есть главный идиот: – Я же предупреждала…
– С комплектующими у меня полный порядок. Не верите – могу показать, – с трудом пошутил Степан, тоже постепенно переходя на хрип. Она презрительно хакнула, и он, ища опору, выдохнул в два приема: – Скажите лучше… где мы находимся?
– Какая вам разница, ведь это уже не поможет… – Шумный вдох. – Продлить жизнь… – С каждым словом, вырывавшимся из ее груди с низким рыком, драконица сгибалась все ниже, а на последнем завалилась набок.
Степан, сам вялый, как тряпка, сделал попытку ее поднять:
– Вставайте!.. Ну же!.. – и упал рядом, не властный больше над своим телом. Всей собранной в кулак воли хватило лишь на то, чтобы заставить еще шевелиться язык. Первый вопрос получился дурацким: – Что за черт?.. – Последний был более разумен: – Что с нами происходит?..
– Это конец… – Достигло его ушей тихое рычание.
«Уверена?» – спросил он, увы, уже мысленно, на что, естественно, не получил ответа. Но сознание пока еще продолжало работать, и он почему-то подумал о том, что это и был ее настоящий голос – тоже приятный, напоминающий низкий рокот мотора на холостых оборотах. А для общения с людьми драконы, как видно, специально меняют диапазон. Но из ее последних слов недвусмысленно выходило, что им грозит гибель. Да быть не может, чтобы «зверь» позволил ему умереть! И так просто?.. Впрочем, почему не предподожить, что действие препарата было временным? Верлрок подарил собрату по несчастью море острых ощущений, заставил помучиться напоследок, чтобы тот понял, каково ему влачить свою неуязвимость через тысячелетия, а затем вернул ему смертную долю. Не очень-то, правда, вовремя, но… дареному «зверю» в зубы не смотрят – тем более когда он сдох».
Сознание уплывало. Но оно успело еще вернуться памятью на Землю, прижаться к ней, родной, бесплотным телом, вспомнить и вобрать ее материнский запах и даже, кажется, потереться о нее щекой.
Глава 4
ОСТРОВ
Если принять на веру, что крепкий сон является маленьким подобием смерти, то выходит, что все мы преспокойно умираем каждый вечер сладкой смертью, а утром вновь рождаемся, с той только разницей, что помним до мелочей прошлую жизнь – то есть вчерашний день. Не исключено, что наша подлинная смерть также чередуется с жизнью, но только с большей амплитудой: мы просыпаемся к ней вновь и вновь, и каждое рождение равносильно пробуждению в новом теле, с абсолютно, ну просто вчистую стертой памятью. Словом – засыпай ли ты, умирай ли, но, пока вертится мир, тебя рано или поздно неизбежно настигнет новое утро. Говорят, что некоторые счастливчики даже припоминают кое-что из предыдущей фазы бытия – вплоть до своего тогдашнего имени, а порой телефона и места жительства, то есть в буквальном смысле – паспортных данных! И, представьте себе, возвращаются иногда в прежнюю семью! Бросая, естественно, новую, уже порядком поднадоевшую и нищую к тому же. Но это уже тема для отдельного исследования, а может, и диссертации – не нам, увы, не нам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Не ошибаетесь, если только усмотрите корысть в том, чтобы дать мне возможность отправиться домой.
– Допустим, – сказала женщина. – И что мы должны делать?
– Вы должны будете сообщить на орбиту, что дипломатический посланник Степан Ладынин находится у вас в заложниках и в случае нападения станет первой жертвой.
– То есть вы утверждаете, что угроза вашей гибели их остановит? – недоверчиво прищурилась она.
– Но мы же не можем вас убить! – возмутилась драконица его очевидному, с ее точки зрения, лукавству. – Им должно быть это известно!
– Вы зрите в корень, – похвалил Степан драконью смекалку: трудно все-таки непосвященному поверить в наличие у простого человека сверхъестественных способностей, тем паче что разумные, по словам Верлрока, отрицали существование подобных сил во вселенной. Вот если бы Степан сообщил им no-секрету, что он является незаконным сыном Экселенца, тогда шантаж был бы, с их точки зрения, оправдан.
– Давайте договоримся, – сказал он. – Вы представите противнику дело так, что моя жизнь полностью зависит от их действий. Советую добавить – это важно, – что не вы, а они станут в случае нападения виновниками моей смерти. Если после этого они спасуют, можете предъявлять им разные требования, оперируя опять же угрозой моей персоне. Но прежде вы отправите меня восвояси, не афишируя, разумеется, моего отбытия. Это третья планета от звезды, которую мы называем Солнце, находится где-то на окраине галактики. Вы же служили по найму самоубийц, – обратился он к женщине, – значит, должны вспомнить планету Земля – там, по-моему, их рассадник.
– Этакое захолустье! – буркнула та, стараясь скрыть, как показалось Степану, свое удивление: наймит из отсталого мира владеет секретом неуязвимости? А может, ему доверили испытать новое секретное оружие? В любом случае это представлялось по меньшей мере странным.
– Мне нужно будет попасть в город Москва, киньте меня куда-нибудь поближе к центру, – продолжал Степан давать наставления, уверенный в том, что план сработает. Экселенц достаточно серьезно относится к его возможностям, чтобы испугаться за свою жизнь или по крайней мере за судьбу десантной флотилии, рискующей стать виновницей гибели Степана Ладынина – то есть скорее всего собственной гибели. И вновь Степа вынужден был играть на страхе – увы, это теперь было его кредо. И его единственный, последний козырь: может быть, вернувшись тайком на Землю, он сможет избежать участи галактического жупела.
– А если вы ошибаетесь? – спросила драконица, чей нежный голос, раньше нравившийся Степану, теперь выбивал его из колеи: ей-богу – закрой глаза, и перед внутренним взором возникает этакое миловидное, стройное создание с капризным личиком. Открой – и шоковое состояние обеспечено. Вот уж воистину права земная поговорка: лучше один раз увидеть.
– Тогда вам придется отсюда бежать. Но я не ошибаюсь.
– Это место, – сказала она, – единственная точка, откуда у нас осуществима межпланетная трансверсия. Вы можете гарантировать…
– Обещаю, – прервал Степан, – что я допущу сюда всех желающих убраться. Хотя уверен, что этого не потребуется – по крайней мере у вас появится время. А пока его остается все меньше, поэтому разрешите задать последний вопрос: мы договорились?
– Хорошо, – сказала женщина, и Степан заметил, как она сжала кулаки, словно лелея сокровенную мечту как следует ему вмазать. Глупо было ее бояться, тем более ему, и все же он не хотел бы оказаться тем, кому она врежет своим маленьким крепким кулачком.
– Если все выйдет по-вашему, то мы вас отправим восвояси, – многозначительно добавила она, затем развернулась и вышла в пространственную дверь. За ней, гордо задрав широкий капот (по драконьим меркам, наверное, весьма изящный), молча последовала звероящерица. «Вот и вся любовь – ни тебе спасибо, ни до свидания. И вас туда же, милые дамы».
Проход за ними закрылся, и Степан на некоторое время вновь остался в одиночестве. Он не сомневался, что все у них получится – выходит, ему оставалось только ждать изменений в окружающем пространстве, свидетельствующих о его телепортации на родину. Конечно, у них имелись весомые причины, чтобы его возненавидеть – дров он здесь наломал порядочно. Тем основательнее был повод поскорее от него избавиться.
Но вот перед ним вновь открылось жерло пространственного канала. Он не очень обеспокоился, увидев в «двери» силуэт дракона – наверное, для его отправки требовалось личное присутствие кого-то из них.
– Скорее идите сюда! – сказала взволнованным голосом драконица, хотя продолговатая морда ничего не выражала. – Вам надо немедленно покинуть эту площадку, другого выхода нет.
– Как это нет? – возмутился Степан, заподозривший подлую ловушку. – Когда здесь существует переходный канал! И как иначе я попаду домой?
– Вас не отправят домой. Верьте мне и, умоляю, поторопитесь! – Она даже лапу вперед протянула – мощную четырехпалую граблю. Давайте, мол, быстрее, а я вас в случае чего подстрахую.
– Что, переговоры провалились? – спросил Степан с сомнением: очень походило на то, что его просто хотят выманить с насиженного места, Где все преимущества были на его стороне.
– Нет, – качнула она своей тыквой, – переговоры прошли успешно, вы оказались правы, но не ждите выполнения данных вам обещаний.
– Давайте no-порядку: значит, десант отменяется? – само по себе это было неплохим известием: стало быть, его миссию можно считать завершенной, пускай и не так, как хотелось бы Экселенцу. – Так какого же, спрашивается, дьявола вы не намерены сдержать слово? – Похоже, им мало было сегодняшней заварухи, чтобы сообразить, как грешно издеваться над беззащитным человеком. И обманывать его, сирого, тоже грех, за который, между прочим, может и воздаться. – Всегда догадывался, – сказал он, – что женские обещания не стоят и ломаного гроша!
Вряд ли драконица понимала, что такое грош, но общий смысл до нее дошел прекрасно.
– Оскорбляйте своих женщин – возможно, они этого заслуживают! – воскликнула она с возмущением. – А нам, бргрдлам, свойственно держать слово! Поэтому я здесь. И предлагаю вам немедленно, пока не поздно, пойти со мной.
Возможно, она говорила правду, и бргрдлы, а также бргрдлихи являлись честнейшими созданиями: юлить, извиваться и подличать – удел разной пузатой мелочи, все ради выживания, будь оно неладно, чтобы, стало быть, не затоптали. Тем, чей удел топтать – динозаврам и прочим звероящерам, – это ни к чему, сбить их с ног под силу разве что глобальной катастрофе, а уж если серого вещества в избытке, так их уже ничто не свернет со светлого пути эволюции. Но все равно – что толку Степе бежать отсюда в долину? На верхотуре-то куда удобнее, и, что бы они там себе ни задумали, какие бы коварные планы ни вынашивали, им все равно слабо его уничтожить: да свороти вы хоть весь горный массив – его гора останется нерушима, по крайней мере до тех пор, пока он на ней сидит.
– Ну же, не медлите! – драконица сделала лапой подгоняющий жест.
«Примерно так они, наверное, шлепают непослушных детенышей», – подумал Степан, невольно радуясь тому, что находится на порядочном расстоянии. А ей от всей души сказал:
– Спасибо! Но я, пожалуй, останусь. Вам не стоит за меня волноваться, честное слово, мне ничто не грозит.
– Довольно разговоров! – рептилия, похоже, не на шутку сердилась, но, в отличие от большинства истеричек, говорила при этом тоном ниже. – Вы ничего не понимаете!
– Это вы не понимаете… – начал было он, как вдруг она со словами: «Дорога каждая секунда!» – шагнула к нему на площадку.
Казалось бы, их разделяло порядочное расстояние, но уже через миг Степан ощутил боль в левом предплечье, потому что его сжала мощная лапа, сухая, как терка.
А еще через секунду Степанов замечательный стол с горячими блюдами и напитками на любой вкус исчез, поглощенный ослепительной метелью. Заодно из поля зрения скрылись: гора, которую они всей компанией (вместе со столом) попирали, небеса, пялившиеся на них глазами трех лун, камин, давно потухший, и прочие атрибуты подлунного мира – все кануло в небытие, потонув в невыразимых сугробах. Оттого-то Степан и остался нем, лишь открыв рот да так с ним, разинутым на некоторое время, и оставшись.
Звероящерица была права: он действительно чего-то не понимал. Одно не вызывало сомнений, он вновь находился в состоянии трансверсионного перехода, то есть куда-то его все-таки отправили. Вернее, не его, а их: эта засушенная годзилла находилась поблизости, вцепившись в его руку по-прежнему крепко, словно боясь потерять. Даже в такой экзотической компании Степа все-таки от души надеялся попасть на Землю в соответствии с договором: всегда до последнего хочется верить, как в чудо, в чью-то порядочность, даже если никаких подобного рода чудес ни разу в жизни не видел.
Наконец кругом что-то обрисовалось. Нечеткий, подернутый туманом пейзаж, сплошь заваленный обломками. Запустение и разруха, одним словом. Нечто подобное можно встретить и на Земле, в тех же «горячих точках», но Степан почему-то сразу понял, ощутил в первую же секунду, как бывает, когда заходишь по ошибке в чужой дом – это не его планета. В чем он мог бы поклясться, даже очутившись здесь с завязанными глазами: душа, как ребенок, робко спросила: «Мама?..» – и чужой голос из глубин ответствовал глухо: «Нет». Может быть, организм просто фиксировал малейшие разницы в гравитации, в составе воздуха…
М-да, что касается воздуха – разница была не такая уж и мизерная. Прямо скажем, с воздухом здесь было явно не все в порядке.
– Ну вот, добились своего, Мрагор вы недокомплектованный! Попали «восвояси»! Здесь, в сердце погибели, вам самое место, – прохрипела драконица, выпуская его руку, при этом роняя, как плеть, свою четырехпалую лапу. И, конечно, не удержалась от фразы, указующей, кто здесь есть главный идиот: – Я же предупреждала…
– С комплектующими у меня полный порядок. Не верите – могу показать, – с трудом пошутил Степан, тоже постепенно переходя на хрип. Она презрительно хакнула, и он, ища опору, выдохнул в два приема: – Скажите лучше… где мы находимся?
– Какая вам разница, ведь это уже не поможет… – Шумный вдох. – Продлить жизнь… – С каждым словом, вырывавшимся из ее груди с низким рыком, драконица сгибалась все ниже, а на последнем завалилась набок.
Степан, сам вялый, как тряпка, сделал попытку ее поднять:
– Вставайте!.. Ну же!.. – и упал рядом, не властный больше над своим телом. Всей собранной в кулак воли хватило лишь на то, чтобы заставить еще шевелиться язык. Первый вопрос получился дурацким: – Что за черт?.. – Последний был более разумен: – Что с нами происходит?..
– Это конец… – Достигло его ушей тихое рычание.
«Уверена?» – спросил он, увы, уже мысленно, на что, естественно, не получил ответа. Но сознание пока еще продолжало работать, и он почему-то подумал о том, что это и был ее настоящий голос – тоже приятный, напоминающий низкий рокот мотора на холостых оборотах. А для общения с людьми драконы, как видно, специально меняют диапазон. Но из ее последних слов недвусмысленно выходило, что им грозит гибель. Да быть не может, чтобы «зверь» позволил ему умереть! И так просто?.. Впрочем, почему не предподожить, что действие препарата было временным? Верлрок подарил собрату по несчастью море острых ощущений, заставил помучиться напоследок, чтобы тот понял, каково ему влачить свою неуязвимость через тысячелетия, а затем вернул ему смертную долю. Не очень-то, правда, вовремя, но… дареному «зверю» в зубы не смотрят – тем более когда он сдох».
Сознание уплывало. Но оно успело еще вернуться памятью на Землю, прижаться к ней, родной, бесплотным телом, вспомнить и вобрать ее материнский запах и даже, кажется, потереться о нее щекой.
Глава 4
ОСТРОВ
Если принять на веру, что крепкий сон является маленьким подобием смерти, то выходит, что все мы преспокойно умираем каждый вечер сладкой смертью, а утром вновь рождаемся, с той только разницей, что помним до мелочей прошлую жизнь – то есть вчерашний день. Не исключено, что наша подлинная смерть также чередуется с жизнью, но только с большей амплитудой: мы просыпаемся к ней вновь и вновь, и каждое рождение равносильно пробуждению в новом теле, с абсолютно, ну просто вчистую стертой памятью. Словом – засыпай ли ты, умирай ли, но, пока вертится мир, тебя рано или поздно неизбежно настигнет новое утро. Говорят, что некоторые счастливчики даже припоминают кое-что из предыдущей фазы бытия – вплоть до своего тогдашнего имени, а порой телефона и места жительства, то есть в буквальном смысле – паспортных данных! И, представьте себе, возвращаются иногда в прежнюю семью! Бросая, естественно, новую, уже порядком поднадоевшую и нищую к тому же. Но это уже тема для отдельного исследования, а может, и диссертации – не нам, увы, не нам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38