Ну и тебя. Похоже, был ты у них рабом, а как стряслась с тобой преждепамятная хвороба… что-то, видать, меж вами случилось. Ты, возможно обезумев, кидаться на них стал, говорить странное. Ну и дали тебе по голове да заперли вместе с товаром. Не до разбирательств им было… Твоя цена по сравнению с тем, что в сундуках захваченных, – это медный грош в сравнении с бриллиантом в княжеском посохе.
Ну да, само собой. Всегда знал, что дешевле велосипеда. Помню, как в третьем классе ныл, выпрашивал у родителей – а в ответ слышал, какая это дорогая вещь, как она нам не по деньгам… Счастье наступило лишь в шестом и было недолгим. Угораздило же меня на минуточку оставить его возле магазина на даче…
– А кроме того, – боярин расчесал пальцами бороду, – они все-таки не оторвы. Как могут, все-таки линию блюдут. Не пошли бы на такой сильный изгиб… В столице нападение на человека… между прочим, не абы какого – на моего человека. Ты, надеюсь, понимаешь – все это было не случайно. Не в грошах же дело. Вас с Алешкой специально подстерегали… Вернее, тебя – малой им вовсе не нужен. И вот хотел бы я знать, кого ты настолько заинтересовал, Андрей, что на твою поимку людей отрядили.
– Ага, мне самому ужасно хотелось бы знать…
– Я надеюсь, рано или поздно твое любопытство будет удовлетворено, – сухо проговорил Волков. – Но не менее странно и другое: то, ради чего они вообще на тебя напали. Если бы просто похитили, увезли в неизвестном направлении… тут бы хоть логика была. Но ловить, чтобы срисовать тебя на бумагу и отпустить… Вот где настоящая загадка…
– Угу, я тоже с детства люблю детективы, – во мне чем дальше, тем больше росло раздражение. Что скрывает от меня этот немолодой и в общем-то неплохой дядька?
– А я – нет, – отозвался боярин. – Я, помнится, уже говорил тебе, что вовсе не мечтал о службе в Уголовном Приказе. Меня наука всегда влекла… Исследовать Учение – что может быть интереснее? Да и людям это куда нужнее, чем наше сыщицкое дело… но сам понимаешь, после смерти отца…
Похоже, боярина потянуло на лирику. А меня интересовало совсем другое.
– Вы обещали про линии рассказать, – напомнил я. – Больше месяца у вас живу и ничего не могу понять.
– Поймешь, – улыбнулся Волков. – Сразу бы, в первые дни, не понял, а сейчас уже самое время. Ну, слушай истину.
Истина оказалась вполне крышесносительной.
5
Все началось, когда римляне покорили греков. Из школьной истории я плохо помнил, когда это случилось, но уж явно до Христа. Которого тут, оказывается, вообще не было.
Рим особо не зверствовал – ну так, по мелочи, кое-кого прирезали, гарнизоны свои поставили, обложили полисы, то есть города, налогами, судить стали сами и по своими законам. Массовых казней, однако же, не было, концлагерей тоже. В общем, для простого человека мало что изменилось. Какой-нибудь крестьянин Маврикий по-прежнему выращивал виноград, гончар Амвросий по-прежнему лепил горшки. Но образованным грекам, конечно, было обидно. Какие-то западные варвары, неспособные процитировать Гомера и совершенно не разбирающиеся ни в театре, ни в философии…
И вот тогда в Афины пришел Аринака. Скорее всего, из Индии, так, во всяком случае, о нем потом рассказывали. Был он уже немолод, не имел ни единой вещи, кроме хитона и сандалий, но откуда-то великолепно знал и греческий, и латынь.
Но языки – это мелочь. Важнее, что он обладал удивительными способностями. Люди тянулись к нему, как железные опилки к магниту. Он умел к каждому найти ключик, двумя-тремя словами привязать к себе человека. Неизвестно, применял ли Аринака магию. То есть сотни лет спустя про него насочиняли всякое: и что безнадежно больных исцелял, и что по воздуху ходил, и что молниями поражал своих врагов, и что змей в камни превращал, а воду – в нефть. Но это, как признал боярин Волков, сказки. Ученые ничего такого не установили, и любой здешний волхв мог бы изобразить еще и не такое. Если Аринака и владел тайными искусствами, то совсем другого рода. А то, что спал он на острых камнях, ел всего лишь раз в день, на закате, и только растительную пищу, не ездил верхом и не пил ничего, кроме родниковой воды, – само по себе неудивительно. Мало ли какие у кого заморочки. К тому же мудрый старец не требовал этого от других.
Главное – Аринака принес Учение. Слушателям его все сразу становилось ясным: отчего случаются несчастья и как избавиться от бед, а также – что есть беда и что – радость. Многие начали жить по-новому – и стало получаться. Тогда только римляне забеспокоились, что происходит в Греции, – но было уже поздно. У Аринаки нашлось слишком много сторонников и среди аристократов, и в простонародье. Да и римляне мало-помалу перенимали модное учение. Кончилось все это мощнейшим восстанием против римской власти. Поднялись и Эллада с Македонией, и Ливия, и даже Египет.
Как ни странно – победили. Аринака вроде и не возглавлял восставших, и не вел в бой армии, он просто давал советы. Как бы со стороны. Но удивительно – каждый раз советы его срабатывали. Точно он знал будущее – и изгибал вероятности в нужную ему сторону. Римских легионеров то поражал необъяснимый ужас, то они массово страдали от поноса, то между ними вспыхивали драки. Полководцы из всех возможных решений принимали самое глупое, осадные орудия ломались в самый неподходящий момент, и даже природа плевала на Рим – нудными, изматывающими дождями, землетрясением, уничтожившим за полчаса едва ли не треть войск, внеплановым извержением Везувия, которое римский плебс счел предупреждением богов и впал сперва в панику, затем, не выходя из паники, в бунт. Короче, весь букет неприятностей.
Сразу после победы над Римом переключились на Карфаген – тот наивно полагал, что греко-римская борьба сделает его сильнейшей мировой державой. Как же, разбежался. Старик Аринака погрозил юго-западу пальчиком, сказав: «Карфаген должен быть разрушен!» И добавил: «Иначе этот шар вообще выпадет из Великой цепи. В хаос». Лет за пять справились. Ценой огромной кровищи, правда, но для спасения мира чего не сделаешь… Зато – до основания. А затем даже землю на его месте распахали и не стали ничего сеять. Типа – пускай тут одни лопухи растут.
Потом, когда на обломках прежнего мира поднялась Великая Эллада, Аринаку хотели сделать верховным базилеем. Но старик уклонился от этой чести. «Есть, – сказал он, – и другие, кому нужно нести слова Учения». И куда-то скрылся, причем никто так и не узнал – куда. Искали-искали – без толку. От дедули осталось только Учение.
Само же оно, по словам боярина, подразделялось на несколько благородных истин.
Первая – это истина Равновесия. В судьбе отдельного человека, в судьбе народа, в судьбе всего мира, наконец, есть четко определенное мировым устройством количество счастья и несчастья, хорошего и плохого. Смешны и глупы те, кто жалуется на несчастливую судьбу. Количество отмеренных тебе горестей и радостей постоянно – и примерно одинаково для всех. Каждая удача обязательно уравновесится неудачей, каждое удовольствие – мучением, каждое счастье – бедой. И нарушить этот баланс невозможно. Закон сохранения удачи.
Вторая – истина Линии. У каждого человека есть некая воображаемая линия. Как бы кривая на графике, где по одной оси идет время жизни, а по другой – радости-беды, победы-поражения. Обычно у человека, живущего как придется, эта линия извилистая, вроде синусоиды. Удачи сменяются невезением, удовольствия – болью, веселье – тоской. При этом страдание переживается куда серьезнее, чем радость. Радость что – ярко вспыхнула, все вокруг осветила – и погасла. А вот горе, даже если и не шибко велико, долго разъедает душу, отравляет жизнь, тянет линию книзу.
Третья истина – Выпрямление. Оказывается, что у человека есть свобода выбора. А значит, он может в какой-то мере влиять на свою линию. Как бы уменьшать амплитуду колебаний. Совершая одни поступки, воздерживаясь от других, человек управляет линией, «блюдет» ее. И вот тут самое интересное. Оказывается, Аринака оставил своим ученикам и какие-то способы, чтобы определять, как то или иное событие влияет на линию. В идеале человек может превратить свою линию в горизонтальную прямую. В жизни его не будет ярких радостей, не будет никаких безумных восторгов – но не будет и горя, не будет мучений и слез. Именно то, что большинству и надо. Спокойное, размеренное существование, уверенность в завтрашнем дне, и никаких страхов.
Четвертая истина – Цепь шаров. О шарах боярин мне уже рассказывал, но сейчас я узнал, как все это монтируется с аринакским Учением. Оказывается, закон Равновесия действует на человека во всем бесконечном множестве его жизней, в разных мирах. То есть вовсе не обязательно, чтобы счастье уравновесилось несчастьем именно здесь, в этой жизни. Родишься в другом шаре – и там хлебнешь неприятностей. Так что если ты болен, или беден, или раб, или калека – не удивляйся и не возмущайся. Значит, в прежней жизни тебе везло сверх меры. И в следующей будет лучше, просто твоя темная полоса пришлась именно на эту вот жизнь. Надо было раньше думать…
Правда, добавил боярин, чем строже человек блюдет свою линию, тем больше вероятность, что и в следующей жизни она останется прямой. Всех с младых ногтей этому учат – заботиться о линии, избегать крайностей.
И на закуску – пятая истина, Связи. Как научил их великий Аринака, все человеческие линии связаны между собой, переплетены как нитки в ткани. Изгибаясь, каждая линия влияет на другие, тоже их гнет. К примеру, вор, укравший у кого-то кошелек, радуется удачному фарту, веселится – и линия его, взлетая в счастье, неминуемо потом скатится в горе. Но и жертва его умелых пальцев, страдая от потери, потом когда-нибудь получит радость. А что этим своим горем, что радостью он искажает линии всех, с кем общается, отклоняет их от предписанной ровности. Поэтому – думай об обществе, не плюй на ближних, вы в одной связке.
А связка чем больше, тем ярче проявляется на ней закон Равновесия. И значит, есть своя линия у каждого народа. У словен в Великом княжестве, у галлов в их Объединенном королевстве, у пиктов и у сирийцев. Как и у отдельного человека, в линии народа есть взлеты и падения, причем радость взлетов эфемерна, а вот бедствия падений более чем конкретны. И опять же, как связаны людские линии, так и линии народов. Оттого и страны, где торжествует аринакское Учение, между собой не воюют, но и с великой любовью друг ко другу не лезут. Торговать – да, торгуют, военный союз опять же действует против агрессивных восточных и южных дикарей. Называется Круг Учения. Отражают набеги, держат рубежи. В Круге, по" словам боярина, вся Европа, частично – северная Африка, частично – Ближний Восток. Ливия, Сирия, Месопотамия.
– А как же евреи? – не замедлил поинтересоваться я.
Оказалось, евреи и тут отличились. В штыки восприняли Аринаку с его благородными истинами, обозвали «сыном Вельзевула». Иудея вооружилась, собралась лечь костьми, но отразить вторжение «нечестивых аринаким». Поначалу Эллада посылала туда военные экспедиции, но потом решили не связываться. Подавить Иудею можно, но ценой огромной крови, а это сотням тысяч людей испортит линии на несколько шаров вперед. Поэтому страны Круга ограничились тем, что расположили свои гарнизоны на иудейских границах. Мол, раз уж они такие идиоты, пусть живут по-своему, наивно поклоняются Единому Богу, но из загончика ни на шаг. Ибо вера их страшна, способна пленить нестойкие умы и такими узлами завязать человеческие линии, что в ста шарах после не развяжутся. Так и живут, окруженные войсками Круга. Периодически пытаются прорваться – но куда им с их древними мечами да копьями против современного воинского искусства. Получают по носу, уползают в загончик зализывать раны и мечтают, что когда-нибудь родится в их среде спаситель, покорит иудеям все страны и народы…
Вот так уже двадцать два века и живет этот мир, озаренный солнцем аринакского Учения. Америки, ясное дело, не открыли, Австралии тоже. Не то что в космос – они и паровоза покуда не изобрели, да, похоже, не больно-то и хотят.
– Ни к чему тратить силы человеческого ума, чтобы делать человеческую жизнь более удобной и красивой, – терпеливо, точно тупому первокласснику, объяснял мне боярин. – Равновесие от этого никуда не денется, сколько счастья и горя суждено, столько и будет. Ну как знать, чем уравновесится теплое отхожее место или вон тот же самоход? Как бы цена не оказалась слишком страшной…
Я сидел, привалившись к стене, совершенно оглушенный услышанным. Все несуразности этого мира наконец-то объяснились. Ну, может, и не все, но главное теперь понятно. Вот как, Равновесие… Какая великолепная отмазка! Какая бы хрень с тобой ни стряслась – молчи, терпи, это тебе расплата за прошлые радости. Которых ты, может, и не помнишь, которые в позапрошлой жизни были. Не фига напрягать мозги, что-то изобретать, сочинять поэмы, писать картины или симфонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Ну да, само собой. Всегда знал, что дешевле велосипеда. Помню, как в третьем классе ныл, выпрашивал у родителей – а в ответ слышал, какая это дорогая вещь, как она нам не по деньгам… Счастье наступило лишь в шестом и было недолгим. Угораздило же меня на минуточку оставить его возле магазина на даче…
– А кроме того, – боярин расчесал пальцами бороду, – они все-таки не оторвы. Как могут, все-таки линию блюдут. Не пошли бы на такой сильный изгиб… В столице нападение на человека… между прочим, не абы какого – на моего человека. Ты, надеюсь, понимаешь – все это было не случайно. Не в грошах же дело. Вас с Алешкой специально подстерегали… Вернее, тебя – малой им вовсе не нужен. И вот хотел бы я знать, кого ты настолько заинтересовал, Андрей, что на твою поимку людей отрядили.
– Ага, мне самому ужасно хотелось бы знать…
– Я надеюсь, рано или поздно твое любопытство будет удовлетворено, – сухо проговорил Волков. – Но не менее странно и другое: то, ради чего они вообще на тебя напали. Если бы просто похитили, увезли в неизвестном направлении… тут бы хоть логика была. Но ловить, чтобы срисовать тебя на бумагу и отпустить… Вот где настоящая загадка…
– Угу, я тоже с детства люблю детективы, – во мне чем дальше, тем больше росло раздражение. Что скрывает от меня этот немолодой и в общем-то неплохой дядька?
– А я – нет, – отозвался боярин. – Я, помнится, уже говорил тебе, что вовсе не мечтал о службе в Уголовном Приказе. Меня наука всегда влекла… Исследовать Учение – что может быть интереснее? Да и людям это куда нужнее, чем наше сыщицкое дело… но сам понимаешь, после смерти отца…
Похоже, боярина потянуло на лирику. А меня интересовало совсем другое.
– Вы обещали про линии рассказать, – напомнил я. – Больше месяца у вас живу и ничего не могу понять.
– Поймешь, – улыбнулся Волков. – Сразу бы, в первые дни, не понял, а сейчас уже самое время. Ну, слушай истину.
Истина оказалась вполне крышесносительной.
5
Все началось, когда римляне покорили греков. Из школьной истории я плохо помнил, когда это случилось, но уж явно до Христа. Которого тут, оказывается, вообще не было.
Рим особо не зверствовал – ну так, по мелочи, кое-кого прирезали, гарнизоны свои поставили, обложили полисы, то есть города, налогами, судить стали сами и по своими законам. Массовых казней, однако же, не было, концлагерей тоже. В общем, для простого человека мало что изменилось. Какой-нибудь крестьянин Маврикий по-прежнему выращивал виноград, гончар Амвросий по-прежнему лепил горшки. Но образованным грекам, конечно, было обидно. Какие-то западные варвары, неспособные процитировать Гомера и совершенно не разбирающиеся ни в театре, ни в философии…
И вот тогда в Афины пришел Аринака. Скорее всего, из Индии, так, во всяком случае, о нем потом рассказывали. Был он уже немолод, не имел ни единой вещи, кроме хитона и сандалий, но откуда-то великолепно знал и греческий, и латынь.
Но языки – это мелочь. Важнее, что он обладал удивительными способностями. Люди тянулись к нему, как железные опилки к магниту. Он умел к каждому найти ключик, двумя-тремя словами привязать к себе человека. Неизвестно, применял ли Аринака магию. То есть сотни лет спустя про него насочиняли всякое: и что безнадежно больных исцелял, и что по воздуху ходил, и что молниями поражал своих врагов, и что змей в камни превращал, а воду – в нефть. Но это, как признал боярин Волков, сказки. Ученые ничего такого не установили, и любой здешний волхв мог бы изобразить еще и не такое. Если Аринака и владел тайными искусствами, то совсем другого рода. А то, что спал он на острых камнях, ел всего лишь раз в день, на закате, и только растительную пищу, не ездил верхом и не пил ничего, кроме родниковой воды, – само по себе неудивительно. Мало ли какие у кого заморочки. К тому же мудрый старец не требовал этого от других.
Главное – Аринака принес Учение. Слушателям его все сразу становилось ясным: отчего случаются несчастья и как избавиться от бед, а также – что есть беда и что – радость. Многие начали жить по-новому – и стало получаться. Тогда только римляне забеспокоились, что происходит в Греции, – но было уже поздно. У Аринаки нашлось слишком много сторонников и среди аристократов, и в простонародье. Да и римляне мало-помалу перенимали модное учение. Кончилось все это мощнейшим восстанием против римской власти. Поднялись и Эллада с Македонией, и Ливия, и даже Египет.
Как ни странно – победили. Аринака вроде и не возглавлял восставших, и не вел в бой армии, он просто давал советы. Как бы со стороны. Но удивительно – каждый раз советы его срабатывали. Точно он знал будущее – и изгибал вероятности в нужную ему сторону. Римских легионеров то поражал необъяснимый ужас, то они массово страдали от поноса, то между ними вспыхивали драки. Полководцы из всех возможных решений принимали самое глупое, осадные орудия ломались в самый неподходящий момент, и даже природа плевала на Рим – нудными, изматывающими дождями, землетрясением, уничтожившим за полчаса едва ли не треть войск, внеплановым извержением Везувия, которое римский плебс счел предупреждением богов и впал сперва в панику, затем, не выходя из паники, в бунт. Короче, весь букет неприятностей.
Сразу после победы над Римом переключились на Карфаген – тот наивно полагал, что греко-римская борьба сделает его сильнейшей мировой державой. Как же, разбежался. Старик Аринака погрозил юго-западу пальчиком, сказав: «Карфаген должен быть разрушен!» И добавил: «Иначе этот шар вообще выпадет из Великой цепи. В хаос». Лет за пять справились. Ценой огромной кровищи, правда, но для спасения мира чего не сделаешь… Зато – до основания. А затем даже землю на его месте распахали и не стали ничего сеять. Типа – пускай тут одни лопухи растут.
Потом, когда на обломках прежнего мира поднялась Великая Эллада, Аринаку хотели сделать верховным базилеем. Но старик уклонился от этой чести. «Есть, – сказал он, – и другие, кому нужно нести слова Учения». И куда-то скрылся, причем никто так и не узнал – куда. Искали-искали – без толку. От дедули осталось только Учение.
Само же оно, по словам боярина, подразделялось на несколько благородных истин.
Первая – это истина Равновесия. В судьбе отдельного человека, в судьбе народа, в судьбе всего мира, наконец, есть четко определенное мировым устройством количество счастья и несчастья, хорошего и плохого. Смешны и глупы те, кто жалуется на несчастливую судьбу. Количество отмеренных тебе горестей и радостей постоянно – и примерно одинаково для всех. Каждая удача обязательно уравновесится неудачей, каждое удовольствие – мучением, каждое счастье – бедой. И нарушить этот баланс невозможно. Закон сохранения удачи.
Вторая – истина Линии. У каждого человека есть некая воображаемая линия. Как бы кривая на графике, где по одной оси идет время жизни, а по другой – радости-беды, победы-поражения. Обычно у человека, живущего как придется, эта линия извилистая, вроде синусоиды. Удачи сменяются невезением, удовольствия – болью, веселье – тоской. При этом страдание переживается куда серьезнее, чем радость. Радость что – ярко вспыхнула, все вокруг осветила – и погасла. А вот горе, даже если и не шибко велико, долго разъедает душу, отравляет жизнь, тянет линию книзу.
Третья истина – Выпрямление. Оказывается, что у человека есть свобода выбора. А значит, он может в какой-то мере влиять на свою линию. Как бы уменьшать амплитуду колебаний. Совершая одни поступки, воздерживаясь от других, человек управляет линией, «блюдет» ее. И вот тут самое интересное. Оказывается, Аринака оставил своим ученикам и какие-то способы, чтобы определять, как то или иное событие влияет на линию. В идеале человек может превратить свою линию в горизонтальную прямую. В жизни его не будет ярких радостей, не будет никаких безумных восторгов – но не будет и горя, не будет мучений и слез. Именно то, что большинству и надо. Спокойное, размеренное существование, уверенность в завтрашнем дне, и никаких страхов.
Четвертая истина – Цепь шаров. О шарах боярин мне уже рассказывал, но сейчас я узнал, как все это монтируется с аринакским Учением. Оказывается, закон Равновесия действует на человека во всем бесконечном множестве его жизней, в разных мирах. То есть вовсе не обязательно, чтобы счастье уравновесилось несчастьем именно здесь, в этой жизни. Родишься в другом шаре – и там хлебнешь неприятностей. Так что если ты болен, или беден, или раб, или калека – не удивляйся и не возмущайся. Значит, в прежней жизни тебе везло сверх меры. И в следующей будет лучше, просто твоя темная полоса пришлась именно на эту вот жизнь. Надо было раньше думать…
Правда, добавил боярин, чем строже человек блюдет свою линию, тем больше вероятность, что и в следующей жизни она останется прямой. Всех с младых ногтей этому учат – заботиться о линии, избегать крайностей.
И на закуску – пятая истина, Связи. Как научил их великий Аринака, все человеческие линии связаны между собой, переплетены как нитки в ткани. Изгибаясь, каждая линия влияет на другие, тоже их гнет. К примеру, вор, укравший у кого-то кошелек, радуется удачному фарту, веселится – и линия его, взлетая в счастье, неминуемо потом скатится в горе. Но и жертва его умелых пальцев, страдая от потери, потом когда-нибудь получит радость. А что этим своим горем, что радостью он искажает линии всех, с кем общается, отклоняет их от предписанной ровности. Поэтому – думай об обществе, не плюй на ближних, вы в одной связке.
А связка чем больше, тем ярче проявляется на ней закон Равновесия. И значит, есть своя линия у каждого народа. У словен в Великом княжестве, у галлов в их Объединенном королевстве, у пиктов и у сирийцев. Как и у отдельного человека, в линии народа есть взлеты и падения, причем радость взлетов эфемерна, а вот бедствия падений более чем конкретны. И опять же, как связаны людские линии, так и линии народов. Оттого и страны, где торжествует аринакское Учение, между собой не воюют, но и с великой любовью друг ко другу не лезут. Торговать – да, торгуют, военный союз опять же действует против агрессивных восточных и южных дикарей. Называется Круг Учения. Отражают набеги, держат рубежи. В Круге, по" словам боярина, вся Европа, частично – северная Африка, частично – Ближний Восток. Ливия, Сирия, Месопотамия.
– А как же евреи? – не замедлил поинтересоваться я.
Оказалось, евреи и тут отличились. В штыки восприняли Аринаку с его благородными истинами, обозвали «сыном Вельзевула». Иудея вооружилась, собралась лечь костьми, но отразить вторжение «нечестивых аринаким». Поначалу Эллада посылала туда военные экспедиции, но потом решили не связываться. Подавить Иудею можно, но ценой огромной крови, а это сотням тысяч людей испортит линии на несколько шаров вперед. Поэтому страны Круга ограничились тем, что расположили свои гарнизоны на иудейских границах. Мол, раз уж они такие идиоты, пусть живут по-своему, наивно поклоняются Единому Богу, но из загончика ни на шаг. Ибо вера их страшна, способна пленить нестойкие умы и такими узлами завязать человеческие линии, что в ста шарах после не развяжутся. Так и живут, окруженные войсками Круга. Периодически пытаются прорваться – но куда им с их древними мечами да копьями против современного воинского искусства. Получают по носу, уползают в загончик зализывать раны и мечтают, что когда-нибудь родится в их среде спаситель, покорит иудеям все страны и народы…
Вот так уже двадцать два века и живет этот мир, озаренный солнцем аринакского Учения. Америки, ясное дело, не открыли, Австралии тоже. Не то что в космос – они и паровоза покуда не изобрели, да, похоже, не больно-то и хотят.
– Ни к чему тратить силы человеческого ума, чтобы делать человеческую жизнь более удобной и красивой, – терпеливо, точно тупому первокласснику, объяснял мне боярин. – Равновесие от этого никуда не денется, сколько счастья и горя суждено, столько и будет. Ну как знать, чем уравновесится теплое отхожее место или вон тот же самоход? Как бы цена не оказалась слишком страшной…
Я сидел, привалившись к стене, совершенно оглушенный услышанным. Все несуразности этого мира наконец-то объяснились. Ну, может, и не все, но главное теперь понятно. Вот как, Равновесие… Какая великолепная отмазка! Какая бы хрень с тобой ни стряслась – молчи, терпи, это тебе расплата за прошлые радости. Которых ты, может, и не помнишь, которые в позапрошлой жизни были. Не фига напрягать мозги, что-то изобретать, сочинять поэмы, писать картины или симфонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53