Жду Вас там в полночь. Я буду в черном, но чтобы вы легче смогли меня заметить, распущу свои волосы. Думаю, их цвет нет необходимости напоминать».
Расчленять… Надеюсь, у нее нету привычки набрасываться на людей при первой же встрече.
Сам не знаю почему, но я решил не говорить Винни-Пуху о том, что мне сказал Навигатор.
— Ну что? — спросил он.
— Вроде порядок. Встречаемся. — Я посмотрел на часы. — В полночь. Не слабо так, да?
С каждым часом мне делалось все неспокойнее. Где-то около девяти я не выдержал:
— Слушай, знаток вампиров. Что там от них защищает?
Андрей оторвался от компьютера:
— Ну, про серебряные пули и осиновый кол ты помнишь? Еще есть вроде чеснок и распятие. А зачем тебе? Ты что, боишься?
— Вот еще! — с излишней обидой отозвался я, — Просто для общего развития.
Ни чеснока, ни распятия у меня под рукой не было. Не говоря уж про кол и пули.
— Сегодня полнолуние, — вдруг сказал Винни-Пух.
— Ну и что?
— Не знаю. Просто это как-то должно быть связано с нечистой силой.
Я потерял предпоследние остатки решительности. Время неумолимо приближалось.
Тишина. Темнота. Лиза стоит посреди комнаты, в мерцающем свете почти полной луны, вытянув перед собой руки запястьями вверх. Ее глаза закрыты. Она дрожит.
Вдруг ее пробила жуткая судорога. Пытаясь задавить крик, рвущийся из горла, она падает на пол и обхватывает себя руками. Из плотно стиснутых губ прорывается мычание, нечеловеческое, незвериное. Ее тело, кажущееся таким беззащитным в центре большой пустой комнаты, крутят судороги, уже непрерывно следуя одна за другой. Поджимая ноги, стискивая руки, сжимая себя нечеловеческим усилием, она пытается унять спазмы. Бесполезно. Это сильнее ее.
Дима принимал ЛСД. Она почувствовала это слишком поздно, Она умела определять, принимает ли человек наркотики, по одному взгляду. Но ЛСД — особая статья. Он из новых…
Рывком Лиза подняла себя, поставила на ноги. Не выпуская себя из собственных объятий, она добралась до ванной. Склонилась над раковиной. Ее вырвало. Ее рвало так, словно желудок выворачивался наизнанку, вместе с кишками вместе с легкими. Но изо рта потекла только густая пенистая темно-красная, почти черная жижа.
Она текла тонкой струёй, но не переставая. Когда она наконец перестала течь, Лиза включила воду и смыла ее следы с губ, прополоскала рот, потянулась к выключателю и, вздрогнув, щуря глаза от яркого света, ощупала свое лицо.
Бледная, синяя кожа, испещренная микроскопическими сосудиками. Темная вена проступила на лбу, щеки впали, губы покраснели до ярко-малинового цвета. На шее стали заметны все вены — они не вздулись, просто кожа словно стала прозрачной. Лиза не видела ничего этого, но она знала, она чувствовала. Нужно было исправить все это, исправить срочно, немедленно, пока еще возможно.
Она вернулась в комнату, задвинула шторы и в полной темноте включила ноутбук. Жидкокристаллический дисплей осветил ее лицо. От недавней красоты не осталось ничего. Голова — словно череп, обтянутый мышечной тканью. И волосы, чудесные золотистые волосы, рассыпавшиеся по плечам, делали это зрелище еще ужаснее.
Лиза застучала по клавишам. Через несколько минут раздалась трель соединяющегося модема.
Я быстро отыскал нужную улицу, но вот найти клуб, про который написала моя Альберта, оказалось не так-то просто. Даже юркий «фиат» Джулии, казалось, не выдержит всех этих петляний по ночным московским улицам. Центр Москвы, как и центр любого, тем более столичного города, ночью был едва ли темнее, чем днем. Но свет этот был особого свойства — он отражался от стекол окон, витрин и проезжающих автомобилей. Он как бы окружал куполом верхушки небоскребов, но оставлял за собой ночное небо. И это темно-фиолетовое небо наваливалось своей тяжестью на тонкий неоновый купол, давая понять каждому человечку внизу, что свет этот в любое мгновение может потухнуть. А эта тьма уступит место только свету той же абсолютной природы, что и она сама.
Клуб я все-таки нашел. Вывеска из беленьких неоновых облачков смотрелась довольно нелепо. Я с трудом припарко-вался в подворотне и зашел в обычную стальную дверь, обитую вагонкой.
Этот клуб ничем не отличался от маленьких московских клубов, которых в центре десятки, если не сотни. Морщась от навязшего в зубах интимного полумрака, я огляделся в поисках своей красавицы.
Солнце уже почти зашло, но в городе давно светили только фонари. Лиза вышла из дому и направилась к метро. Ночь ласкала своими темными прохладными руками ее измученную кожу, и Лиза замедлила шаг, специально, чтобы подольше насладиться этой нежностью. На ее лице даже появилось какое-то подобие улыбки.
В круглосуточном магазинчике у метро она купила баночку дешевой пудры, спрятала ее в сумочку и стала ловить машину.
— В центр, — сказала она коренастому мужчине за рулем. Тот окинул брезгливым взглядом лицо Лизы и молча кивнул.
Усевшись на заднее сиденье, Лиза достала пудру и принялась слой за слоем наносить ее на шею и лицо. Подъезжая к «Маяковской», она уже выглядела вполне сносно.
Даже со спины я сразу узнал ее. Конечно, распущенные по плечам волосы облегчали мою задачу, но эта осанка, движение, которым она брала бокал с коктейлем, и без того не дали мне поводов для сомнений. Я подошел к ее столику:
— Доброй ночи. Вы Альберта Вагнер?
Лиза спиной почувствовала, как на ней остановился чей-то взгляд. Он подошел к столику:
— Доброй ночи. Вы Альберта Вагнер?
Лиза подняла голову и посмотрела ему в глаза. И ничего не поняла.
Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. Нельзя сказать, чтобы я уж очень разочаровался, но тогда, на улице, она показалась мне гораздо красивее. Сейчас же, вблизи, она выглядела, прямо скажем, послабее.
Я присел рядом.
— Меня зовут Лиза, — хрипловатым голосом сказала она.
— А меня Денис. — Я улыбнулся. Повисла неловкая пауза. Мне казалось, если она так хотела встретиться, то должна была вести себя как-то поактивнее, что ли. А Лиза сидела выпрямившись, опустив глаза. Я чувствовал какое-то напряжение. С этим надо было что-то делать, и я решился начать разговор.
— Можно на «ты»? — спросил я. Лиза кивнула. — Скажи, к чему такая спешка? У тебя что-то случилось?
— Да, — ответила она с совершенно неожиданной для меня откровенностью. — Я осталась совсем одна, мне плохо и больно.
Вот так так! Я просто опешил. Для человека, которого видишь впервые в жизни, столько сразу. Но я сразу поймал себя на том, что не отношусь к ней как к абсолютно незнакомому человеку. Все-таки я знал о ней гораздо больше, чем она обо мне. И вдруг я вспомнил слова Навигатора о том, что у нее психическое расстройство. Оказывается, я толком не знал, что это такое. Сумасшедшая она, что ли, или просто с нервами не все в порядке? Но мне стало ее жалко. Она Действительно выглядела какой-то одинокой, усталой, измученной.
— Ну что ты… Я не знаю, чем могу тебе помочь, но, пожалуйста, если я могу… Я сделаю все, что ты скажешь. .
Я, сам того не замечая, сменил тон голоса. Она это почувствовала и посмотрела на меня:
— Так ли уж все?
— Все, что смогу, — ответил я.
— Тогда уедем отсюда, — с неожиданной решительностью сказала она.
— Куда?.. — пробормотал я, чувствуя, что события развиваются каким-то дурацким загзагом.
— К тебе.
— Нет! — Я замотал головой, пытаясь оказать хоть какое-то сопротивление. — Ко мне нельзя, я живу не один… С родителями. Но я знаю одно место…
— Хорошо, поехали в одно место, — согласилась она. Мы вышли из клуба. Я плелся, кажется, совсем не понимая, что происходит. Мы сели в Юлькину машину и выехали на освещенную автостраду. Лиза прикрыла глаза рукой и всю дорогу, что мы ехали, вздрагивала от каждого мелькавшего фонаря. Мне захотелось что-то сделать для нее, и я, рискуя быть понятым неправильно, но вполне традиционно, взял ее левую руку.
Лиза не вырвалась. Она сжала мои пальцы, ее кожа была ледяной, влажной и какой-то противной. Но я не выпустил. И подумал: может, она действительно больна?
Место, куда мы приехали, было простой гостиницей, Я не был здесь давно, но когда-то пользовался ее услугами частенько. Несколько лет назад, когда еще жил с родителями, но девочек уже любил. Хотя здешние номера стоили, в общем, дороже, чем в местах со схожим назначением, зато все было если не по высшему разряду, то уж точно очень прилично.
В фойе было пусто и тихо, люстра светила неярко. Я вспомнил, что уже за полночь. Тот, кого принято называть «портье», сидел в дальнем углу за стойкой и читал газету. Я постучал по столу и положил на него пятьдесят долларов. Он сразу встряхнулся, уважительно посмотрел на меня, потом заметил Лизу и, не задавая лишних вопросов, положил ключи. Я, не давая лишних ответов, взял ключи и подошел к Лизе. Она совсем не смущалась происходящим.
То ли была из тех, кого ничем таким не прошибешь, то ли ей было уж совсем плохо, а потому все фиолетово.
Мы поднялись в номер. Кругом пахло гостиницей. Я пропустил Лизу и, нащупав на стене выключатель, зажег свет.
— Нет! — Лиза крикнула, закрывая лицо руками. Я испуганно щелкнул выключателем. Свет потух.
— Извини, — тихо сказала Лиза. — Я не люблю яркого света.
Если это игра, то она заходила очень далеко. А если она просто сумасшедшая?-
— Но лампу-то включить можно? — Я вспомнил замеченный мной за несколько секунд светильник на столе.
— Лампу можно. Я пойду в ванную.
Лиза, казалось, видела в темноте. Пока я нащупывал выключатель, в ванной уже зажурчала вода. Интересно, что она там делает в темноте?
Оставшись один, я решил проявить что-то вроде благоразумия. Я достал сотовый и позвонил Винни-Пуху. Почему я не позвонил Джулии, сложно сказать. Я чувствовал, что уже давненько действую как бы за ее спиной. Узнай она, где я сейчас и с кем, то не слишком бы обрадовалась.
— Алло! — раздался сонный голос моего друга.
— Слушай, ты чего-нибудь соображаешь?
— Да, соображаю, в чем дело?
— Я звоню на всякий случай. Если со мной что-нибудь случится, то я в гостинице. Запиши адрес.
— И что ты там делаешь?
— Ума не приложу, — честно ответил я.
— А как я узнаю, что с тобой случится?
— Ну, я буду звонить каждый час.
— Ладно. Черт бы тебя побрал, выспаться не даешь…
—Не ной.
Я положил трубку. Лиза вышла из ванной, прижимая мокрые руки к лицу.
— Мне надо прилечь, — сказала она и буквально упал л на диван.
Я подошел к ней:
— Что с тобой? Может, вызвать врача?
— Не надо никакого врача, — бессильно сказала она. —Мне холодно, накрой меня.
Я взял ее на руки и отнес в спальню. Там положил и постель и накрыл одеялом. Но даже из-под одеяла было bh;j но, что ее бьет дрожь. Я чисто механически пощупал ее лоб. Холодный, как у трупа.
— Посиди со мной здесь, рядом, — пробормотала она совсем детским голосом и закрыла глаза. Я придвинул к кровати кресло, сел в него и уставился на полную луну, глядящую в окно шестого этажа гостиницы. Что происходило, уже не думал. Человеку было плохо, и человеку нужен был я.
Лиза в самом деле спала. Это было очень странно, учитывая хотя бы то, что вампиры должны спать днем. Но может быть, она потеряла сознание?
Я осторожно наклонился над ней. Вроде дышит. Ну и пускай спит. Я вышел из спальни, зашел в ванную и достал сотовый.
— Со мной все в порядке.
— Угу… — промычал Андрей и положил трубку. Я повертел в руках телефон, думая, чтобы с ним еще сделать. А что можно сделать с телефоном в четыре часа утра? Я сунул его в карман и вернулся в спальню.
С Лизой происходило что-то странное. Ее трясло крупной дрожью, она не открывала глаз, сжавшись клубком, стонала сквозь зубы. Я присел на край кровати и позвал:
— Лиза… Тебе нужен врач.
— Мне не нужен врач… — простонала она. И вдруг понял — да она же обычная наркоманка! Ее просто-напрос ломает…
— Что ты принимаешь?
— Я? Что я принимаю?.. — Она захрипела и обняла себя пуками. Я погладил ее по волосам.
Я сидел и гладил ее по лицу, по рукам, по мокрой холодной коже, не зная, что делать. Время шло, ничего не менялось. Я был готов, если надо, спуститься и купить ей все, что она захочет, но я не знал, что она принимает, а Лиза молча-да, уже даже не стоная. Но что-то я должен был сделать.
— Я на минутку, — шепнул я ей на ухо и быстро вышел. В ванной я намочил в горячей воде полотенце… И вдруг увидел свои руки. С них стекала вода, окрашенная в розовый цвет. Мои руки были в крови. На коже Лизы проступала не влага, это была кровь.
Я вернулся в комнату и тихо, но уверенно сказал:
— Я вызываю врача.
— Нет! — Лиза распахнула глаза и отбросила одеяло. — Со мной все нормально.
Она, не отпуская мой взгляд, расстегнула свою блузку, стянула юбку и осталась в одном белье.
Задернутые шторы не пропускали даже лунный свет, но мои глаза давно привыкли к темноте. Я различал все, что нужно: ее фигурка была изумительна, Лиза изгибалась в каких-то немыслимых позах и уже не казалась мне отталкивающей. Я забыл обо всем, я хотел только одно — обнять ее, гладить, целовать…
Я опустился рядом на постель и прижал Лизу к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Расчленять… Надеюсь, у нее нету привычки набрасываться на людей при первой же встрече.
Сам не знаю почему, но я решил не говорить Винни-Пуху о том, что мне сказал Навигатор.
— Ну что? — спросил он.
— Вроде порядок. Встречаемся. — Я посмотрел на часы. — В полночь. Не слабо так, да?
С каждым часом мне делалось все неспокойнее. Где-то около девяти я не выдержал:
— Слушай, знаток вампиров. Что там от них защищает?
Андрей оторвался от компьютера:
— Ну, про серебряные пули и осиновый кол ты помнишь? Еще есть вроде чеснок и распятие. А зачем тебе? Ты что, боишься?
— Вот еще! — с излишней обидой отозвался я, — Просто для общего развития.
Ни чеснока, ни распятия у меня под рукой не было. Не говоря уж про кол и пули.
— Сегодня полнолуние, — вдруг сказал Винни-Пух.
— Ну и что?
— Не знаю. Просто это как-то должно быть связано с нечистой силой.
Я потерял предпоследние остатки решительности. Время неумолимо приближалось.
Тишина. Темнота. Лиза стоит посреди комнаты, в мерцающем свете почти полной луны, вытянув перед собой руки запястьями вверх. Ее глаза закрыты. Она дрожит.
Вдруг ее пробила жуткая судорога. Пытаясь задавить крик, рвущийся из горла, она падает на пол и обхватывает себя руками. Из плотно стиснутых губ прорывается мычание, нечеловеческое, незвериное. Ее тело, кажущееся таким беззащитным в центре большой пустой комнаты, крутят судороги, уже непрерывно следуя одна за другой. Поджимая ноги, стискивая руки, сжимая себя нечеловеческим усилием, она пытается унять спазмы. Бесполезно. Это сильнее ее.
Дима принимал ЛСД. Она почувствовала это слишком поздно, Она умела определять, принимает ли человек наркотики, по одному взгляду. Но ЛСД — особая статья. Он из новых…
Рывком Лиза подняла себя, поставила на ноги. Не выпуская себя из собственных объятий, она добралась до ванной. Склонилась над раковиной. Ее вырвало. Ее рвало так, словно желудок выворачивался наизнанку, вместе с кишками вместе с легкими. Но изо рта потекла только густая пенистая темно-красная, почти черная жижа.
Она текла тонкой струёй, но не переставая. Когда она наконец перестала течь, Лиза включила воду и смыла ее следы с губ, прополоскала рот, потянулась к выключателю и, вздрогнув, щуря глаза от яркого света, ощупала свое лицо.
Бледная, синяя кожа, испещренная микроскопическими сосудиками. Темная вена проступила на лбу, щеки впали, губы покраснели до ярко-малинового цвета. На шее стали заметны все вены — они не вздулись, просто кожа словно стала прозрачной. Лиза не видела ничего этого, но она знала, она чувствовала. Нужно было исправить все это, исправить срочно, немедленно, пока еще возможно.
Она вернулась в комнату, задвинула шторы и в полной темноте включила ноутбук. Жидкокристаллический дисплей осветил ее лицо. От недавней красоты не осталось ничего. Голова — словно череп, обтянутый мышечной тканью. И волосы, чудесные золотистые волосы, рассыпавшиеся по плечам, делали это зрелище еще ужаснее.
Лиза застучала по клавишам. Через несколько минут раздалась трель соединяющегося модема.
Я быстро отыскал нужную улицу, но вот найти клуб, про который написала моя Альберта, оказалось не так-то просто. Даже юркий «фиат» Джулии, казалось, не выдержит всех этих петляний по ночным московским улицам. Центр Москвы, как и центр любого, тем более столичного города, ночью был едва ли темнее, чем днем. Но свет этот был особого свойства — он отражался от стекол окон, витрин и проезжающих автомобилей. Он как бы окружал куполом верхушки небоскребов, но оставлял за собой ночное небо. И это темно-фиолетовое небо наваливалось своей тяжестью на тонкий неоновый купол, давая понять каждому человечку внизу, что свет этот в любое мгновение может потухнуть. А эта тьма уступит место только свету той же абсолютной природы, что и она сама.
Клуб я все-таки нашел. Вывеска из беленьких неоновых облачков смотрелась довольно нелепо. Я с трудом припарко-вался в подворотне и зашел в обычную стальную дверь, обитую вагонкой.
Этот клуб ничем не отличался от маленьких московских клубов, которых в центре десятки, если не сотни. Морщась от навязшего в зубах интимного полумрака, я огляделся в поисках своей красавицы.
Солнце уже почти зашло, но в городе давно светили только фонари. Лиза вышла из дому и направилась к метро. Ночь ласкала своими темными прохладными руками ее измученную кожу, и Лиза замедлила шаг, специально, чтобы подольше насладиться этой нежностью. На ее лице даже появилось какое-то подобие улыбки.
В круглосуточном магазинчике у метро она купила баночку дешевой пудры, спрятала ее в сумочку и стала ловить машину.
— В центр, — сказала она коренастому мужчине за рулем. Тот окинул брезгливым взглядом лицо Лизы и молча кивнул.
Усевшись на заднее сиденье, Лиза достала пудру и принялась слой за слоем наносить ее на шею и лицо. Подъезжая к «Маяковской», она уже выглядела вполне сносно.
Даже со спины я сразу узнал ее. Конечно, распущенные по плечам волосы облегчали мою задачу, но эта осанка, движение, которым она брала бокал с коктейлем, и без того не дали мне поводов для сомнений. Я подошел к ее столику:
— Доброй ночи. Вы Альберта Вагнер?
Лиза спиной почувствовала, как на ней остановился чей-то взгляд. Он подошел к столику:
— Доброй ночи. Вы Альберта Вагнер?
Лиза подняла голову и посмотрела ему в глаза. И ничего не поняла.
Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. Нельзя сказать, чтобы я уж очень разочаровался, но тогда, на улице, она показалась мне гораздо красивее. Сейчас же, вблизи, она выглядела, прямо скажем, послабее.
Я присел рядом.
— Меня зовут Лиза, — хрипловатым голосом сказала она.
— А меня Денис. — Я улыбнулся. Повисла неловкая пауза. Мне казалось, если она так хотела встретиться, то должна была вести себя как-то поактивнее, что ли. А Лиза сидела выпрямившись, опустив глаза. Я чувствовал какое-то напряжение. С этим надо было что-то делать, и я решился начать разговор.
— Можно на «ты»? — спросил я. Лиза кивнула. — Скажи, к чему такая спешка? У тебя что-то случилось?
— Да, — ответила она с совершенно неожиданной для меня откровенностью. — Я осталась совсем одна, мне плохо и больно.
Вот так так! Я просто опешил. Для человека, которого видишь впервые в жизни, столько сразу. Но я сразу поймал себя на том, что не отношусь к ней как к абсолютно незнакомому человеку. Все-таки я знал о ней гораздо больше, чем она обо мне. И вдруг я вспомнил слова Навигатора о том, что у нее психическое расстройство. Оказывается, я толком не знал, что это такое. Сумасшедшая она, что ли, или просто с нервами не все в порядке? Но мне стало ее жалко. Она Действительно выглядела какой-то одинокой, усталой, измученной.
— Ну что ты… Я не знаю, чем могу тебе помочь, но, пожалуйста, если я могу… Я сделаю все, что ты скажешь. .
Я, сам того не замечая, сменил тон голоса. Она это почувствовала и посмотрела на меня:
— Так ли уж все?
— Все, что смогу, — ответил я.
— Тогда уедем отсюда, — с неожиданной решительностью сказала она.
— Куда?.. — пробормотал я, чувствуя, что события развиваются каким-то дурацким загзагом.
— К тебе.
— Нет! — Я замотал головой, пытаясь оказать хоть какое-то сопротивление. — Ко мне нельзя, я живу не один… С родителями. Но я знаю одно место…
— Хорошо, поехали в одно место, — согласилась она. Мы вышли из клуба. Я плелся, кажется, совсем не понимая, что происходит. Мы сели в Юлькину машину и выехали на освещенную автостраду. Лиза прикрыла глаза рукой и всю дорогу, что мы ехали, вздрагивала от каждого мелькавшего фонаря. Мне захотелось что-то сделать для нее, и я, рискуя быть понятым неправильно, но вполне традиционно, взял ее левую руку.
Лиза не вырвалась. Она сжала мои пальцы, ее кожа была ледяной, влажной и какой-то противной. Но я не выпустил. И подумал: может, она действительно больна?
Место, куда мы приехали, было простой гостиницей, Я не был здесь давно, но когда-то пользовался ее услугами частенько. Несколько лет назад, когда еще жил с родителями, но девочек уже любил. Хотя здешние номера стоили, в общем, дороже, чем в местах со схожим назначением, зато все было если не по высшему разряду, то уж точно очень прилично.
В фойе было пусто и тихо, люстра светила неярко. Я вспомнил, что уже за полночь. Тот, кого принято называть «портье», сидел в дальнем углу за стойкой и читал газету. Я постучал по столу и положил на него пятьдесят долларов. Он сразу встряхнулся, уважительно посмотрел на меня, потом заметил Лизу и, не задавая лишних вопросов, положил ключи. Я, не давая лишних ответов, взял ключи и подошел к Лизе. Она совсем не смущалась происходящим.
То ли была из тех, кого ничем таким не прошибешь, то ли ей было уж совсем плохо, а потому все фиолетово.
Мы поднялись в номер. Кругом пахло гостиницей. Я пропустил Лизу и, нащупав на стене выключатель, зажег свет.
— Нет! — Лиза крикнула, закрывая лицо руками. Я испуганно щелкнул выключателем. Свет потух.
— Извини, — тихо сказала Лиза. — Я не люблю яркого света.
Если это игра, то она заходила очень далеко. А если она просто сумасшедшая?-
— Но лампу-то включить можно? — Я вспомнил замеченный мной за несколько секунд светильник на столе.
— Лампу можно. Я пойду в ванную.
Лиза, казалось, видела в темноте. Пока я нащупывал выключатель, в ванной уже зажурчала вода. Интересно, что она там делает в темноте?
Оставшись один, я решил проявить что-то вроде благоразумия. Я достал сотовый и позвонил Винни-Пуху. Почему я не позвонил Джулии, сложно сказать. Я чувствовал, что уже давненько действую как бы за ее спиной. Узнай она, где я сейчас и с кем, то не слишком бы обрадовалась.
— Алло! — раздался сонный голос моего друга.
— Слушай, ты чего-нибудь соображаешь?
— Да, соображаю, в чем дело?
— Я звоню на всякий случай. Если со мной что-нибудь случится, то я в гостинице. Запиши адрес.
— И что ты там делаешь?
— Ума не приложу, — честно ответил я.
— А как я узнаю, что с тобой случится?
— Ну, я буду звонить каждый час.
— Ладно. Черт бы тебя побрал, выспаться не даешь…
—Не ной.
Я положил трубку. Лиза вышла из ванной, прижимая мокрые руки к лицу.
— Мне надо прилечь, — сказала она и буквально упал л на диван.
Я подошел к ней:
— Что с тобой? Может, вызвать врача?
— Не надо никакого врача, — бессильно сказала она. —Мне холодно, накрой меня.
Я взял ее на руки и отнес в спальню. Там положил и постель и накрыл одеялом. Но даже из-под одеяла было bh;j но, что ее бьет дрожь. Я чисто механически пощупал ее лоб. Холодный, как у трупа.
— Посиди со мной здесь, рядом, — пробормотала она совсем детским голосом и закрыла глаза. Я придвинул к кровати кресло, сел в него и уставился на полную луну, глядящую в окно шестого этажа гостиницы. Что происходило, уже не думал. Человеку было плохо, и человеку нужен был я.
Лиза в самом деле спала. Это было очень странно, учитывая хотя бы то, что вампиры должны спать днем. Но может быть, она потеряла сознание?
Я осторожно наклонился над ней. Вроде дышит. Ну и пускай спит. Я вышел из спальни, зашел в ванную и достал сотовый.
— Со мной все в порядке.
— Угу… — промычал Андрей и положил трубку. Я повертел в руках телефон, думая, чтобы с ним еще сделать. А что можно сделать с телефоном в четыре часа утра? Я сунул его в карман и вернулся в спальню.
С Лизой происходило что-то странное. Ее трясло крупной дрожью, она не открывала глаз, сжавшись клубком, стонала сквозь зубы. Я присел на край кровати и позвал:
— Лиза… Тебе нужен врач.
— Мне не нужен врач… — простонала она. И вдруг понял — да она же обычная наркоманка! Ее просто-напрос ломает…
— Что ты принимаешь?
— Я? Что я принимаю?.. — Она захрипела и обняла себя пуками. Я погладил ее по волосам.
Я сидел и гладил ее по лицу, по рукам, по мокрой холодной коже, не зная, что делать. Время шло, ничего не менялось. Я был готов, если надо, спуститься и купить ей все, что она захочет, но я не знал, что она принимает, а Лиза молча-да, уже даже не стоная. Но что-то я должен был сделать.
— Я на минутку, — шепнул я ей на ухо и быстро вышел. В ванной я намочил в горячей воде полотенце… И вдруг увидел свои руки. С них стекала вода, окрашенная в розовый цвет. Мои руки были в крови. На коже Лизы проступала не влага, это была кровь.
Я вернулся в комнату и тихо, но уверенно сказал:
— Я вызываю врача.
— Нет! — Лиза распахнула глаза и отбросила одеяло. — Со мной все нормально.
Она, не отпуская мой взгляд, расстегнула свою блузку, стянула юбку и осталась в одном белье.
Задернутые шторы не пропускали даже лунный свет, но мои глаза давно привыкли к темноте. Я различал все, что нужно: ее фигурка была изумительна, Лиза изгибалась в каких-то немыслимых позах и уже не казалась мне отталкивающей. Я забыл обо всем, я хотел только одно — обнять ее, гладить, целовать…
Я опустился рядом на постель и прижал Лизу к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38