Даже совершенно не склонная к приступам паники Айшма чувствовала себя порой под его взглядом неуверенно.
Синее стеклянное блюдо с пирожками стояло на разделочном столе, провоцируя Машку всем своим видом. Она сглотнула слюну и поежилась.
— Тебя проще убить, чем накормить, — заметил Вилигарк проницательно.
— Убивать — дурно, — на всякий случай сказала Машка.
Пирожки пахли ужасно соблазнительно. Она прекрасно знала, что там внутри: божественный паштет и сладкий джем, нарубленные в мелкую стружку овощи и выращенная эльфами трава. И еще она хорошо знала, каковы эти пирожки на вкус, — пару она уже стащила на кухне.
— Чье бы пузо бурчало! — проворчал некромант. — Можешь угоститься.
Машка, не дожидаясь повторного приглашения, принялась угощаться, а некромант задумчиво разглядывал суетящийся возле двери скелет.
— Самый дефицитный по нынешним временам товар — не деньги и не сила даже, а радость, — усмехнувшись, изрек Вилигарк, вынимая свое угловатое, несуразное тело из кресла. — Именно радости живым не хватает, а они кувшины воруют, идиоты бессмысленные.
Скелет клацнул зубами, видимо соглашаясь с мессиром некромантом. Вилигарк взглянул на него пренебрежительно, неожиданно подпрыгнул вверх метра на два и щелкнул ногтем большого пальца по гладкой черепушке. Будь он победнее, Машка предложила бы ему выступать на площади с этим цирковым номером, а так просто восхищенно вздохнула. Ей такие фокусы никогда не удавались.
— Ох, — Машка подалась вперед, — за что ж вы его так? Он же вам ничего не сделал.
— Потому и не сделал, — нравоучительно заметил мессир Вилигарк, — что я ему не позволил. Мог бы — и украл бы, и напакостил. Это, знаешь ли, в природе живых. Они разучились радоваться. Им доставляют удовольствие страдания таких же, как они, а радоваться просто так они разучились. Оттого я и общаюсь с мертвыми, что с идиотами общаться у меня желания нет. Мертвые хотя бы умеют молчать. И то хуммус.
— А при чем здесь хуммус? — растерялась Машка. Вкуснющее пойло как-то плохо сочеталось с покойниками, на ее непрофессиональный взгляд. Хотя, конечно, настоящему опытному некроманту виднее, что с чем сочетается в его странной магии.
— Хуммус — кровь земли, — ответил Вилигарк. Лицо у него было умное и торжественное: точь-в-точь профессор на вручении какой-нибудь важной премии.
— Ужас какой, — поразилась Машка, принимаясь за очередной пирожок. Восьмой.
Вилигарк похлопал немного ресницами и возмутился:
— Я сказал, угоститься, а не съесть все, находящееся в пределах досягаемости! Слушай, ты что сюда, завтракать пришла? Между прочим, если ты не в курсе, прислуга ест в нижней столовой. А здесь она работает.
— Я в курсе, — безмятежно отозвалась Машка. — Просто у вас кормят лучше. А я — растущий организм. Мне витамины нужны.
— Пинки тебе нужны, — не согласился упрямый некромант, вряд ли сумевший бы отличить витамины от тараканов, поскольку ни тех, ни других в жизни не видел. — И побольше. Видимо, в детстве тебя слишком избаловали.
— Видимо, — не стала спорить Машка и цапнула еще один пирожок.
Ну не объест же она могущественного мага! Если что, сбегает и принесет следующее блюдо, в кухне этих пирогов навалом. Просто одно дело — клянчить пирожки для себя и совсем другое — для мессира. Ей самой в лучшем случае пару пирожков дадут, а хозяина уж точно не обидят.
— Ладно, — Вилигарк примирительно кивнул, уловив наигранность ее последней реплики, — садись тогда, будем от тебя толку добиваться.
— Это не вредно? — с опаской спросила Машка.
В последний раз именно с этой фразы началось двухчасовое муторное мытье окон в кабинете английского языка, сочетавшееся с тягостной распевкой неправильных глаголов в разном времени. «Бегин! Беган!» — завывала Машка, размахивая мыльной губкой и с тоской глядя на улицу, где цвело что-то пушистое вроде каштанов и ходили свободные российские люди. А англичанка, сидя в учительской с ключом от кабинета, пила чай с вареньем и булочками. С тех пор Машка не любила иностранные языки.
— Ну не то чтобы очень вредно... — расплывчато ответил Вилигарк. — Но со мной спорить не принято! Садись, я сказал!
— А вы на меня не орите, — обиженно сказала Машка, опускаясь тем не менее в кресло некроманта. Мягкое и теплое, оно было удобным и навевало сон. Машка зевнула и добавила: — На подростков вообще орать бесполезно. Это вызывает у них реакцию отторжения.
С грохотом и треском скелет неудачливого воришки рухнул на пол и рассыпался неаккуратной кучкой. Заклинания Вилигарка, кажется, вовсе не обладали той степенью надежности, каковая приписывалась им непросвещенными обитателями северных провинций. Машка лениво приподнялась. Смутное чувство вины дало о себе знать спазмами в районе желудка. Впрочем, очень может быть, что это была нормальная человеческая реакция на разбросанные по полу кости.
— Потом уберешь, — буркнул Вилигарк. — Закрой глаза. Сейчас я буду на тебя орать, а ты возмущайся. Молча. Про себя.
— Нет уж, — ехидно отозвалась Машка, снова с удовольствием умещаясь в кресло. — Возмущаться я буду про вас. Что мне про себя возмущаться — я хорошая и вполне себя устраиваю.
— А я, значит, тебя не устраиваю, — пробормотал Вилигарк, ловко пристегивая Машкины запястья к подлокотникам.
— Это еще зачем? — вяло спросила она.
Сонливость, тяжелая, липкая и соблазнительная, как медовый чак-чак, наваливалась на нее. Спинка кресла оказалась до отвращения удобной, да еще некромант, критически оглядев Машку, достал откуда-то настоящий шерстяной плед и заботливо укутал им Машкины ноги. Теперь даже еле заметный холодок, пробегавший по каменному полу, не отвлекал ее от дремы. Невероятно хотелось спать. Машке казалось, что она не закрывала глаз уже трое суток и все эти трое суток таскала как минимум мешки с сахаром. Спина, ноги и руки приятно, расслабленно ныли, как это бывает после тяжелой работы.
— Так надо, — внушительно сказал Вилигарк и посмотрел на нее солидно, как профессор на студентку.
Машка, правда, ни разу в жизни профессоров не видела, но предполагала, что взгляд у них на экзаменах именно такой: тяжелый и уверенный, с легкой примесью добродушия.
И она предпочла поверить. Выяснять что-то было лень, она засыпала, и просыпаться для того, чтобы поговорить с некромантом на какую-то незначительную тему, ей не хотелось. Откровенно говоря, она уже забыла, о чем спрашивала его. Спать ей ничто не мешало. Откинувшись на спинку кресла, она закрыла глаза. В воздухе пахло чем-то сладким и приятным.
— Начнем. — сказал мессир Вилигарк, и кабинет его осветился мертвенным зеленоватым светом.
Чья-то рогатая тень промелькнула в дальнем углу. Краем глаза некромант заметил ее, поморщился и сделал резкое движение, словно убивал муху. Беззвучный, но яркий белый взрыв полыхнул там, где только что была тень.
— Ушаст херонов, — пробормотал он недовольно.
Соглядатаи подземного Владыки в последнее время проявляли к нему повышенное внимание и старались присутствовать на всех ритуалах, которые он проводил. Не к добру это, точно не к добру. Как правило, те, кто вызывает у Херона повышенный интерес, довольно быстро переходят под его опеку. Смерть Вилигарка пока не устраивала.
Тщательно создав в голове образ глупой, наглой и бездарной девчонки, некромант обозвал его Машкой и аккуратно предложил спящей прислуге это свое представление. Машка всхрапнула и, не открывая глаз, подскочила в кресле. Пробормотала что-то неразборчивое, но явно ругательное. Магический щит вокруг пояса Вилигарка побледнел и пошел помехами. Некромант предусмотрительно отошел подальше за лабораторный стол, и принялся наблюдать, как наливаются ярким зеленым светом наручники на запястьях девчонки и как оживают подлокотники, за которые он когда-то отдал перекупщику три тысячи резов. Правда, как и подобает хорошему некроманту, вскоре он забрал их обратно — вместе с душой незадачливого спекулянта, но суть не в этом. На три тысячи резов даже в столице, известной своими заоблачными ценами, можно было купить хороший дом с садом, но перекупщик клялся, что подлокотники Отъема Энергии сделаны руками легендарных тэкацу, а потому бесценны. Сейчас Вилигарк был уверен, что глупый торговец не солгал ему. Никем другим не могла быть сделана столь хорошо работающая вещь, как его подлокотники. Кого бы он ни усаживал в это кресло, результат был один: любой магический предмет, подключенный к креслу, отлично подзаряжался, а тот, кто сидел в кресле, не замечал, что с ним происходит что-то необычное. После сеанса, если «батарейка», конечно, оставалась в живых, она была уверена, что усталость ее имеет совершенно естественные причины. Даже коллеги, люди подозрительные и недоверчивые, как положено некромантам, не почуяли ничего необычного. Куда там Машке, глупенькой и, кажется, немного сумасшедшей девочке, мечтающей стать магичкой, что-то заподозрить!
Реторта зарядилась уже почти полностью, а лицо девочки стало совсем бледным, когда зеленоватый свет в лаборатории сменился на агрессивно-белый. Губы Машки изгибались в улыбке — вероятно, ей снилось что-то приятное, — но цвета были уже не естественно-розового, а мертвенного, синеватого. Пальцы перестали отбивать дробь на подлокотниках. Сердце некроманта пропустило один удар. Вилигарк к этому был привычен: некоторые ритуалы требовали, чтобы сердце мага на некоторое время замирало. Но сейчас он попросту испугался. Кресло, в котором Машка сидела, окуталось облаком густого розового тумана. Лицо девочки просматривалось сквозь него еле-еле. Происходило что-то, чему в планах Вилигарка места не было.
— Странно, — пробормотал он. — Неужели я ошибся?
Уверенность его таяла. Но ведь проверка показала, что его новая прислуга — стопроцентный человек, не обладающий магическими способностями и силой даже в следовых количествах. Неужели в ней проявилось что-то, чего он не заметил или чему не придал значения? Горло некроманта сдавило, как бывает иногда при проведении опасных магических экспериментов, а перед глазами замелькали радужные разводы. В одно мгновение перед мысленным взором Вилигарка пронеслась вся его жизнь. Он явственно увидел детство, первый опыт оживления дохлого крыза, пробный вызов суккуба, защиту диплома и прочие знаменательные события. Он вспомнил даже, куда вчера положил носки, которые безрезультатно искал сегодня утром. И приготовился к Вечной Тьме, которая неминуемо ожидает в конце пути всякого некроманта.
— Мама... — слабо пробормотала Машка, не открывая глаз.
Тьма медлила.
— Папа, — добавила она, помолчав.
Тьма все еще не спешила забрать своего слугу.
— Позвоните ноль-два, — совсем уж непонятно, тихо, но четко сказала Машка, все еще не приходя в сознание.
В этот момент лаборатория Вилигарка осветилась и освятилась, ибо в самом центре этой мрачной залы в сопровождении двух накачанных недружелюбных духов из числа небесных появился бог. Его красивое породистое лицо, изящество черт которого ненавязчиво подчеркивали светлые локоны, было гневным и решительным. Божественную сущность гостя удостоверяли яркое розовое сияние и сильный запах ванили, свойственные всем Светлым богам. Вилигарк сглотнул и принял самую высокомерную позу, которую только смог выдумать. Гость не принадлежал к числу его покровителей, и некромант не был ничем ему обязан. Визит этот мог говорить только об одном: некромант вмешался в планы другой стороны.
— Чему обязан? — холодно и вежливо спросил Вилигарк.
— Готовься к смерти, ничтожный! — проревел один из духов-мордоворотов.
— Повременим с этим, — проронил, нахмурившись, бог и возложил тонкую руку ему на плечо.
Под тяжестью божественного могущества дух присел, но торжественности и пафоса во взгляде его ничуть не убавилось. Впрочем, духам-сопровождающим, не имеющим самостоятельного значения, это частенько свойственно.
— Я Разумец. Бог, — кратко представился незваный гость. — Твое имя и сфера деятельности мне известны. Можешь не утруждать себя попытками связаться с тем, кто дарует тебе силу. Он не ответит.
Вилигарк, пойманный на горячем, удивленно воззрился на собеседника. Тот был прав. Владыка могильных червей и плесени, господин ночи Херон не обращал на мысленный зов своего мага ни малейшего внимания, словно и не было никакого обряда заключения договора между Темными Силами и Вилигарком сразу после защиты им диплома по прикладной некромантии.
— Почему? — растерянно спросил он.
— Он подарил тебя мне, — доходчиво объяснил Разумец. — На день поминовения усопших.
— А вы разве... усопли? — опешил некромант.
— Это не имеет значения, — отрезал бог. — Праздник есть праздник.
— Ну, кому праздник, а кому и похороны, — пробормотал Вилигарк, пытаясь смириться с предательством своего покровителя.
— Кому похороны, а кому и праздник, — отозвался Разумец. Боги вообще обладают острым слухом, иногда даже более острым, чем следовало бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Синее стеклянное блюдо с пирожками стояло на разделочном столе, провоцируя Машку всем своим видом. Она сглотнула слюну и поежилась.
— Тебя проще убить, чем накормить, — заметил Вилигарк проницательно.
— Убивать — дурно, — на всякий случай сказала Машка.
Пирожки пахли ужасно соблазнительно. Она прекрасно знала, что там внутри: божественный паштет и сладкий джем, нарубленные в мелкую стружку овощи и выращенная эльфами трава. И еще она хорошо знала, каковы эти пирожки на вкус, — пару она уже стащила на кухне.
— Чье бы пузо бурчало! — проворчал некромант. — Можешь угоститься.
Машка, не дожидаясь повторного приглашения, принялась угощаться, а некромант задумчиво разглядывал суетящийся возле двери скелет.
— Самый дефицитный по нынешним временам товар — не деньги и не сила даже, а радость, — усмехнувшись, изрек Вилигарк, вынимая свое угловатое, несуразное тело из кресла. — Именно радости живым не хватает, а они кувшины воруют, идиоты бессмысленные.
Скелет клацнул зубами, видимо соглашаясь с мессиром некромантом. Вилигарк взглянул на него пренебрежительно, неожиданно подпрыгнул вверх метра на два и щелкнул ногтем большого пальца по гладкой черепушке. Будь он победнее, Машка предложила бы ему выступать на площади с этим цирковым номером, а так просто восхищенно вздохнула. Ей такие фокусы никогда не удавались.
— Ох, — Машка подалась вперед, — за что ж вы его так? Он же вам ничего не сделал.
— Потому и не сделал, — нравоучительно заметил мессир Вилигарк, — что я ему не позволил. Мог бы — и украл бы, и напакостил. Это, знаешь ли, в природе живых. Они разучились радоваться. Им доставляют удовольствие страдания таких же, как они, а радоваться просто так они разучились. Оттого я и общаюсь с мертвыми, что с идиотами общаться у меня желания нет. Мертвые хотя бы умеют молчать. И то хуммус.
— А при чем здесь хуммус? — растерялась Машка. Вкуснющее пойло как-то плохо сочеталось с покойниками, на ее непрофессиональный взгляд. Хотя, конечно, настоящему опытному некроманту виднее, что с чем сочетается в его странной магии.
— Хуммус — кровь земли, — ответил Вилигарк. Лицо у него было умное и торжественное: точь-в-точь профессор на вручении какой-нибудь важной премии.
— Ужас какой, — поразилась Машка, принимаясь за очередной пирожок. Восьмой.
Вилигарк похлопал немного ресницами и возмутился:
— Я сказал, угоститься, а не съесть все, находящееся в пределах досягаемости! Слушай, ты что сюда, завтракать пришла? Между прочим, если ты не в курсе, прислуга ест в нижней столовой. А здесь она работает.
— Я в курсе, — безмятежно отозвалась Машка. — Просто у вас кормят лучше. А я — растущий организм. Мне витамины нужны.
— Пинки тебе нужны, — не согласился упрямый некромант, вряд ли сумевший бы отличить витамины от тараканов, поскольку ни тех, ни других в жизни не видел. — И побольше. Видимо, в детстве тебя слишком избаловали.
— Видимо, — не стала спорить Машка и цапнула еще один пирожок.
Ну не объест же она могущественного мага! Если что, сбегает и принесет следующее блюдо, в кухне этих пирогов навалом. Просто одно дело — клянчить пирожки для себя и совсем другое — для мессира. Ей самой в лучшем случае пару пирожков дадут, а хозяина уж точно не обидят.
— Ладно, — Вилигарк примирительно кивнул, уловив наигранность ее последней реплики, — садись тогда, будем от тебя толку добиваться.
— Это не вредно? — с опаской спросила Машка.
В последний раз именно с этой фразы началось двухчасовое муторное мытье окон в кабинете английского языка, сочетавшееся с тягостной распевкой неправильных глаголов в разном времени. «Бегин! Беган!» — завывала Машка, размахивая мыльной губкой и с тоской глядя на улицу, где цвело что-то пушистое вроде каштанов и ходили свободные российские люди. А англичанка, сидя в учительской с ключом от кабинета, пила чай с вареньем и булочками. С тех пор Машка не любила иностранные языки.
— Ну не то чтобы очень вредно... — расплывчато ответил Вилигарк. — Но со мной спорить не принято! Садись, я сказал!
— А вы на меня не орите, — обиженно сказала Машка, опускаясь тем не менее в кресло некроманта. Мягкое и теплое, оно было удобным и навевало сон. Машка зевнула и добавила: — На подростков вообще орать бесполезно. Это вызывает у них реакцию отторжения.
С грохотом и треском скелет неудачливого воришки рухнул на пол и рассыпался неаккуратной кучкой. Заклинания Вилигарка, кажется, вовсе не обладали той степенью надежности, каковая приписывалась им непросвещенными обитателями северных провинций. Машка лениво приподнялась. Смутное чувство вины дало о себе знать спазмами в районе желудка. Впрочем, очень может быть, что это была нормальная человеческая реакция на разбросанные по полу кости.
— Потом уберешь, — буркнул Вилигарк. — Закрой глаза. Сейчас я буду на тебя орать, а ты возмущайся. Молча. Про себя.
— Нет уж, — ехидно отозвалась Машка, снова с удовольствием умещаясь в кресло. — Возмущаться я буду про вас. Что мне про себя возмущаться — я хорошая и вполне себя устраиваю.
— А я, значит, тебя не устраиваю, — пробормотал Вилигарк, ловко пристегивая Машкины запястья к подлокотникам.
— Это еще зачем? — вяло спросила она.
Сонливость, тяжелая, липкая и соблазнительная, как медовый чак-чак, наваливалась на нее. Спинка кресла оказалась до отвращения удобной, да еще некромант, критически оглядев Машку, достал откуда-то настоящий шерстяной плед и заботливо укутал им Машкины ноги. Теперь даже еле заметный холодок, пробегавший по каменному полу, не отвлекал ее от дремы. Невероятно хотелось спать. Машке казалось, что она не закрывала глаз уже трое суток и все эти трое суток таскала как минимум мешки с сахаром. Спина, ноги и руки приятно, расслабленно ныли, как это бывает после тяжелой работы.
— Так надо, — внушительно сказал Вилигарк и посмотрел на нее солидно, как профессор на студентку.
Машка, правда, ни разу в жизни профессоров не видела, но предполагала, что взгляд у них на экзаменах именно такой: тяжелый и уверенный, с легкой примесью добродушия.
И она предпочла поверить. Выяснять что-то было лень, она засыпала, и просыпаться для того, чтобы поговорить с некромантом на какую-то незначительную тему, ей не хотелось. Откровенно говоря, она уже забыла, о чем спрашивала его. Спать ей ничто не мешало. Откинувшись на спинку кресла, она закрыла глаза. В воздухе пахло чем-то сладким и приятным.
— Начнем. — сказал мессир Вилигарк, и кабинет его осветился мертвенным зеленоватым светом.
Чья-то рогатая тень промелькнула в дальнем углу. Краем глаза некромант заметил ее, поморщился и сделал резкое движение, словно убивал муху. Беззвучный, но яркий белый взрыв полыхнул там, где только что была тень.
— Ушаст херонов, — пробормотал он недовольно.
Соглядатаи подземного Владыки в последнее время проявляли к нему повышенное внимание и старались присутствовать на всех ритуалах, которые он проводил. Не к добру это, точно не к добру. Как правило, те, кто вызывает у Херона повышенный интерес, довольно быстро переходят под его опеку. Смерть Вилигарка пока не устраивала.
Тщательно создав в голове образ глупой, наглой и бездарной девчонки, некромант обозвал его Машкой и аккуратно предложил спящей прислуге это свое представление. Машка всхрапнула и, не открывая глаз, подскочила в кресле. Пробормотала что-то неразборчивое, но явно ругательное. Магический щит вокруг пояса Вилигарка побледнел и пошел помехами. Некромант предусмотрительно отошел подальше за лабораторный стол, и принялся наблюдать, как наливаются ярким зеленым светом наручники на запястьях девчонки и как оживают подлокотники, за которые он когда-то отдал перекупщику три тысячи резов. Правда, как и подобает хорошему некроманту, вскоре он забрал их обратно — вместе с душой незадачливого спекулянта, но суть не в этом. На три тысячи резов даже в столице, известной своими заоблачными ценами, можно было купить хороший дом с садом, но перекупщик клялся, что подлокотники Отъема Энергии сделаны руками легендарных тэкацу, а потому бесценны. Сейчас Вилигарк был уверен, что глупый торговец не солгал ему. Никем другим не могла быть сделана столь хорошо работающая вещь, как его подлокотники. Кого бы он ни усаживал в это кресло, результат был один: любой магический предмет, подключенный к креслу, отлично подзаряжался, а тот, кто сидел в кресле, не замечал, что с ним происходит что-то необычное. После сеанса, если «батарейка», конечно, оставалась в живых, она была уверена, что усталость ее имеет совершенно естественные причины. Даже коллеги, люди подозрительные и недоверчивые, как положено некромантам, не почуяли ничего необычного. Куда там Машке, глупенькой и, кажется, немного сумасшедшей девочке, мечтающей стать магичкой, что-то заподозрить!
Реторта зарядилась уже почти полностью, а лицо девочки стало совсем бледным, когда зеленоватый свет в лаборатории сменился на агрессивно-белый. Губы Машки изгибались в улыбке — вероятно, ей снилось что-то приятное, — но цвета были уже не естественно-розового, а мертвенного, синеватого. Пальцы перестали отбивать дробь на подлокотниках. Сердце некроманта пропустило один удар. Вилигарк к этому был привычен: некоторые ритуалы требовали, чтобы сердце мага на некоторое время замирало. Но сейчас он попросту испугался. Кресло, в котором Машка сидела, окуталось облаком густого розового тумана. Лицо девочки просматривалось сквозь него еле-еле. Происходило что-то, чему в планах Вилигарка места не было.
— Странно, — пробормотал он. — Неужели я ошибся?
Уверенность его таяла. Но ведь проверка показала, что его новая прислуга — стопроцентный человек, не обладающий магическими способностями и силой даже в следовых количествах. Неужели в ней проявилось что-то, чего он не заметил или чему не придал значения? Горло некроманта сдавило, как бывает иногда при проведении опасных магических экспериментов, а перед глазами замелькали радужные разводы. В одно мгновение перед мысленным взором Вилигарка пронеслась вся его жизнь. Он явственно увидел детство, первый опыт оживления дохлого крыза, пробный вызов суккуба, защиту диплома и прочие знаменательные события. Он вспомнил даже, куда вчера положил носки, которые безрезультатно искал сегодня утром. И приготовился к Вечной Тьме, которая неминуемо ожидает в конце пути всякого некроманта.
— Мама... — слабо пробормотала Машка, не открывая глаз.
Тьма медлила.
— Папа, — добавила она, помолчав.
Тьма все еще не спешила забрать своего слугу.
— Позвоните ноль-два, — совсем уж непонятно, тихо, но четко сказала Машка, все еще не приходя в сознание.
В этот момент лаборатория Вилигарка осветилась и освятилась, ибо в самом центре этой мрачной залы в сопровождении двух накачанных недружелюбных духов из числа небесных появился бог. Его красивое породистое лицо, изящество черт которого ненавязчиво подчеркивали светлые локоны, было гневным и решительным. Божественную сущность гостя удостоверяли яркое розовое сияние и сильный запах ванили, свойственные всем Светлым богам. Вилигарк сглотнул и принял самую высокомерную позу, которую только смог выдумать. Гость не принадлежал к числу его покровителей, и некромант не был ничем ему обязан. Визит этот мог говорить только об одном: некромант вмешался в планы другой стороны.
— Чему обязан? — холодно и вежливо спросил Вилигарк.
— Готовься к смерти, ничтожный! — проревел один из духов-мордоворотов.
— Повременим с этим, — проронил, нахмурившись, бог и возложил тонкую руку ему на плечо.
Под тяжестью божественного могущества дух присел, но торжественности и пафоса во взгляде его ничуть не убавилось. Впрочем, духам-сопровождающим, не имеющим самостоятельного значения, это частенько свойственно.
— Я Разумец. Бог, — кратко представился незваный гость. — Твое имя и сфера деятельности мне известны. Можешь не утруждать себя попытками связаться с тем, кто дарует тебе силу. Он не ответит.
Вилигарк, пойманный на горячем, удивленно воззрился на собеседника. Тот был прав. Владыка могильных червей и плесени, господин ночи Херон не обращал на мысленный зов своего мага ни малейшего внимания, словно и не было никакого обряда заключения договора между Темными Силами и Вилигарком сразу после защиты им диплома по прикладной некромантии.
— Почему? — растерянно спросил он.
— Он подарил тебя мне, — доходчиво объяснил Разумец. — На день поминовения усопших.
— А вы разве... усопли? — опешил некромант.
— Это не имеет значения, — отрезал бог. — Праздник есть праздник.
— Ну, кому праздник, а кому и похороны, — пробормотал Вилигарк, пытаясь смириться с предательством своего покровителя.
— Кому похороны, а кому и праздник, — отозвался Разумец. Боги вообще обладают острым слухом, иногда даже более острым, чем следовало бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79