Ты должен умереть.
— Может, поторгуемся? У меня в одном укромном месте припрятан клад…
— Никакого торга. Я спешу. До меня дошли слухи, что дела нашего бискупа не так хороши, как раньше. Мне нужно серебро, пока его дают. Приступайте, ребятушки…
Паники не было. Скоморох успел привыкнуть к смертельным игрищам, устраиваемым судьбой. Спасут ли его боги на этот раз? Где Туровид? Скорее бы он пришел в себя и показал этим негодяям, чей бог сильнее!
Радиму вывернули руки и склонили к березовой плахе.
— Нет! — закричала Умилка. — Не смейте! Братья старались удержать сестру, зажать ей рот, но отроковица исступленно рвалась к скомороху. На помощь пришел Берсерк. Он легонько тюкнул Умилку обухом секиры. Девчушка обмякла и повисла на руках братьев. Зяма и Куря попытались возмутиться, но были укорочены строгим окриком Буслая. Сейчас он был грозен, как никогда. Пререкаться с суровым татем братья не решились.
Невысокий сгорбленный мужичок, прихрамывающий на правую ногу, примеряясь, коснулся шеи скомороха топором с широким лезвием.
— Хромец! Ты как тут? Помнишь ли меня? — узнал мужичка Радим.
— А то! С радостью отомщу за моего хозяина, мерзкий пересмешник! Бедного Боровичка по твоей вине извели бискупли гриди!
— Я не виновен!
— Боги разберутся!
Топор впился в позвоночник. Хрустнули кости, брызнула кровь. Из горла вырвался предсмертный стон. Отрубленная голова покатилась по опилкам.
* * *
Черный омут засасывал скомороха. Он пытался всплыть, бил руками и ногами — но все было бесполезно. Темнота смыкалась плотной завесой. Последнее, что увидел Радим, прежде чем пучина поглотила его, было искаженное ненавистью лицо Луки Жидяты.
Глава 15
Радим смотрел снизу вверх и удивлялся: он еще жив? Странно. Все вокруг залито кровью. Вот и плашка с поваленным на нее телом. Что? С телом? С обезглавленным телом? До Радима медленно дошло, что он видит свой труп.
«Не может быть…»
Вокруг была тишина. Потом к лицу Радима склонился Буслай.
— Похоже, я выпил сегодня лишнего… — проговорил скоморох.
— О, боги! — Буслай вскочил и кинулся прочь. — Заклятие! Он зачарован!
— Свароже, защити нас!
Забегали, засуетились. Радим ухмыльнулся. Испугались. Было бы чего! Полетали б над долиной островерхих курганов! А тут всего лишь голова — лежит себе, прыгнуть и укусить не может. Хотя, откуда им знать…
Постепенно суета утихла. Как понял Радим, перепуганные тати разбежались. Тело по-прежнему лежало на козлах, а голова — на опилках. Что делать дальше — совершенно не ясно. Радим попробовал пошевелить ухом. Безрезультатно. Слушались только рот да глаза. Ну, еще нос, из которого вдруг потекла жидкая сопля. Неприятно.
— Эй, кто-нибудь! — крикнул Радим.
Ответа не последовало. Радим постарался унять нарастающий страх. Ничего, бывало и хуже. Сейчас хоть разум ясный. Ачто, если закричать «Пожар!» — громко, что есть мочи? Град все-таки, кто-нибудь да прибежит.
Внезапно послышались шаги. Человек заходил сзади, поэтому скоморох его не видел. Радиму стало страшно. Вдруг человек идет, чтобы учудить со скоморохом какую-нибудь гадость? А бедняге даже отмахнуться нечем. Ох, незавидное положение.
— Только не бойся! Помоги мне, и я все объясню… — проговорил Радим.
— Живой… — послышался голос, преисполненный удивления и радости.
Радим облегченно улыбнулся:
— Туровид! Ты!
— Я, Радим. Пришел в себя, а тут такое… Вот лиходеи что с тобой учинили. Если б не двинули так крепко дубиной, ух, показал бы я им!
— Теперь поздно. Ты знаешь, что со мной?
— Тебя обезглавили.
— Сам вижу. А отчего я живой?
— Волшба. Я про такое слышал от наставников. Ежели перед казнью мертвой воды выпить, то боги к себе не берут.
— Я ж не пил мертвой воды! Или пил? Ты мне что давеча давал?
— Обычная вода, колодезная. Неужто бы целый колодец мертвой воды в Новгороде прозевали? Странная история… Но без заклятий не обошлось. Кто-то тебя напичкал волшбой по самые уши. У меня аж все обереги светятся.
— И что теперь делать?
— Ума не приложу. Приноравливаться…
— Что? Жить без тела? Сквернее ничего не могу себе представить!
— А что? Ты ж скоморох. Народ веселить будешь. Представь: вносят тебя на блюде. Ты песенки поешь, байки говоришь. Потом языком толкнешься — и как покатишься!
— Смешно, да? А мне знаешь каково?
— Не уверен.
— Я в отчаянии! Никогда не думал, что такая беда со мной приключится. Думал, умру себе, как все добрые люди, ан нет. Туровид, ты же великий заводила и волхв от рождения! Помоги мне! Сделай что-нибудь!
— Что ж… Есть у меня чуток живой воды. Вещь бесценная, раны всякие мигом заживляет. Раз тебя в сие втравил, буду расплачиваться.
— Мне поможет?
— Моли богов. Иначе не ведаю, как и поступить. Разве что везти тебя в Киев по частям.
Туровид, достав из сумы сверток, распутал тряпицу и извлек греческую склянку, заполненную мутноватой жидкостью. Плеснул жидкостью на порезанную шею. Жилы задымились и зашевелились. Лекарь поспешил приставить голову. Радим закрыл глаза и перестал дышать. Туровид снова плеснул живой водой на шею больного. Рана стала заживать на глазах. Вскоре никто бы не догадался, что недавно эта голова лежала отдельно от туловища.
— Радим! Получилось! Очнись!
Но Радим лежал как полено. Даже пара звучных пощечин не привела его в чувство. Туровид почесал затылок и полез в суму. Оттуда он извлек маленький сморщенный корешок. Поднес его к губам Радима — и тот сразу открыл глаза.
— Нет! Только не коренья!
— Я так и знал, — расплылся в улыбке Туровид. — Живой! И здоровый!
— Ох, точно. И руки-ноги шевелятся! Глянь!
Радим ощущал себя как после долгого сна. Скоморох с удовольствием несколько раз перепрыгнул через плашку.
— Утром я чувствовал себя лучше, — капризно сказал он.
— Извини, мы опаздываем на собор! Надо торопиться.
— Какой собор?
— А куда мы шли, забыл? Вот увидишь, сегодня Луку закуют в железа и отправят в поруб.
— Ох, не хочется мне с ним встречаться.
— Утром ты был готов поглядеть на сие зрелище.
— Утром я был сам не свой! Знаешь, твой Лука меня уже извел во снах. Видеть его не могу.
— Как знаешь. Я побежал. Без меня там ничего не получится. Одному Остромиру с ним не сладить.
— Постой… Знаешь, я тоже пойду.
— Передумал?
— Что-то кушать хочется.
Следом за Туровидом Радим направился в сторону Ярославова дворища.
Глава 16
На Ярославовом дворище творилось нечто необычное. Вокруг частокола стояли доспешные ратники, ворота были распахнуты, и через них непрерывно сновали озабоченные люди. При входе стояла усиленная стража. Они были норманнами. С такими те шуточки, что вытворял Радим с посадскими сторожами, не пройдут. Чуть что — сразу зарубят.
— Кто такие? — спросил старший норманн.
— Вот, — Туровид показал сторожу золотой напалок. — Нас ждет великий боярин.
— Проходите.
Норманны расступились. Радиму понравилось, как их приняли.
— Хорошая у тебя игрушка. Мне бы такую.
— Только скажи — примем тебя в Коло, тоже получишь.
— Я подумаю.
Туровид неплохо знал закоулки Ярославова дворища. Спутники пошли не через красное крыльцо, забитое народом, а задворками. Через неприметную дверцу проскользнули внутрь и вновь оказались лицом к лицу с парой вооруженных норманнов. Опять пригодился напалок. Гостей пропустили без лишних вопросов. Пройдя через сумрачные сени, они вошли в большую палату, наполненную жавшимися по стенам людьми. В центре помещения стояли два резных стула с высокими спинками. На них восседали Ост-ромир и Лука Жидята. Остромир теребил бороду, время от времени поводил бровями. Лука сидел насупившись, зло глядя на стоявших недалече норманнских сторожей.
— Стой тут, — коротко сказал Туровид и заработал локтями, пробиваясь через толпу к Остромиру.
Радим послушно замер, выглядывая из-за плеча укутанного в шелка и парчу толстяка. Угощения пока не было. Уж не ошибся ли Туровид? Добром это не кончится. Столько богатых мужей вокруг, соблазн пощипать их слишком велик. Если пира не будет, самое время срезать мошны — и бежать.
— Введите Дудику, — громко произнес Остромир. — Не дело творишь, посадник, моих людей пытаешь… — попытался возмутиться Лука.
— То княжья воля, не моя. Грамоты великого князя Изяслава и святейшего митрополита Ефрема ты видел.
— То дьявол нашептал нашему государю. Знаю, откуда уши растут…
Тем временем в палату, в сопровождении четырех рослых ратников, вошел Дудика. Он выглядел растерянным. Руки связаны за спиной, а пояс непривычно свободен от оружия.
— Отвечай, Дудика, служишь ли ты господину бискупу?
— Да.
— Все ли помнишь, что он тебе поручал?
— Все не все, а на память не жалуюсь…
— Тогда отвечай, ездил ли в страны закатные к латинам по указу бискупа?
— Гнусный поклеп! — не выдержал Лука и стукнул посохом по полу.
— Держи себя в руках, владыка, — сказал Остро-мир. — Отвечай, Дудика!
— Мне неведомо… — начал Дудика, но вдруг что-то остановило его. На мгновение гридь замер с раскрытым ртом, потом потупил взор и вяло заговорил: — Я был послан господином к латинам, дабы просить их помощи.
Окружающие зашептались, покачивая головами:
— Да он не в себе!
— Бедняга. Ум за разум зашел. Лука хмуро посмотрел на Остромира:
— Что с моим человеком твои каты сделали? Как блаженный говорит.
— Но, заметь, говорит о твоем перевете. — Остромир повернулся к гридю: — Ответь, Дудика, знаешь ли о грехах владыки? Ничего не утаивай. Бог на твоей стороне.
— Мой господин втайне причащается опресноками. Ропот возмущения пронесся по палате. Лука вскочил, потрясая посохом:
— Ложь! Извет! Клевета! Не слушайте его!
— А скажи, Дудика, еще какие грехи знаешь за владыкой?
— Мой господин задумал отдать Новгород латинам.
— Ложь! Я знаю, чьих рук дело! Скоморохи! Хватайте скоморохов и тащите на пытошный двор!
— Владыка, при чем тут скоморохи? Мы о твоих винах говорим. Вот и слово открытое против тебя сказано. А тут у меня и грамотка имеется. В ней же письмо на языке латинском, а рукою твоею писано. Отпираться будешь?
— Ничего о такой грамоте не ведаю. Покажи сюда, посадник.
— В руку не дам — вдруг попортишь. А так погляди. И все глядите. Злые письмена, не русские!
— Извет! Не моя грамота! Подделка!
— Не кричи, владыка. Смотрите, бояре, узнаете ли подписание владычье?
К Остромиру приблизились наиболее видные мужи. Они по очереди подходили и крутили в руках свиток. Потом кивали.
— Его рука, — сказал наконец старший из бояр.
— У! Сучьи дети! — не выдержал Лука.
— Не ругай достойных людей, переветник. Скидывай клобук, складывай посох. Пойман ты именем князя великого.
— Не сметь! Всем прочь! Прокляну!
Остромир кивнул норманнам. Те бросились на епископа и, повалив на пол, стали рвать на нем одежду. Лука пытался что-то кричать, но ему быстро сбили дыхание, и далее он только хрипел. Через пару мгновений обнаженного и избитого старца поволокли наружу.
— В цепи его, и на грязный воз! — приказал Остромир. — До Киева путь долгий, пусть раскаивается в грехах своих великих.
Присутствующие притихли. Однако всеобщую радость скрыть было тяжело. Многие улыбались и сжимали друг друга в объятиях. Раздавался шепоток:
335
— Свершилось!
— Наконец-то!
— Славно Остромир с этим кровопийцей расправился.
Радим заметил, что Туровид стоит по правую руку от посадника и перешептывается с ним. Остромир явно был в хорошем расположении духа.
— А теперь всех прошу во двор! Там ждет угощение великое!
Только этого Радим и ждал. Быстро сообразив, куда повернули гости, он ловко протиснулся между ними и чуть ли не первым выскользнул наружу.
Благодать! Двор был полон бочками с медом и вином, чурбаками, накрытыми скатерками и уставленными яствами. Чего только тут не было!
Радим насытился быстро. Рыгнув и погладив вздувшийся живот, скоморох обвел взглядом двор. Самое время взять толстую мошну. Однако его намерения были пресечены Туровидом, появившимся будто из-под земли.
— Даже не думай, Радим!
— Что так?
— Не надо омрачать праздник. Мы сделали великое дело!
— Поздравляю. Но мне надо как-то жить дальше.
— Через пару дней вместе возвратимся в Киев. А пока побудем здесь. Остромир — гостеприимный хозяин.
— Я собирался за море.
— Брось! Это из-за меня. Теперь все позади. Время получить награду.
— Предпочел бы звонким серебром. На Киевщину я не поеду. Дело решенное…
— Не забывай, ты отравлен заклятием злобного чернокнижника Луки. Кстати, знаешь, за что он на тебя так взъелся? Задери рубашку!
— Э! Тут люди!
— Не стесняйся! Задери.
Радим глотнул еще вишняка и подчинился. Где-то за спиной раздалось девичье хихиканье. Туровид строго цыкнул, и дворовых как ветром сдуло.
— Во! У тебя чудное пятно на теле. А Лука больно много читал. В одной из книг было написано про нечто подобное. Якобы большая чародейская сила у человека с таким пятном. Вот и решил он от тебя побыстрее избавиться. Сперва Лука тебя простой казнью хотел извести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Может, поторгуемся? У меня в одном укромном месте припрятан клад…
— Никакого торга. Я спешу. До меня дошли слухи, что дела нашего бискупа не так хороши, как раньше. Мне нужно серебро, пока его дают. Приступайте, ребятушки…
Паники не было. Скоморох успел привыкнуть к смертельным игрищам, устраиваемым судьбой. Спасут ли его боги на этот раз? Где Туровид? Скорее бы он пришел в себя и показал этим негодяям, чей бог сильнее!
Радиму вывернули руки и склонили к березовой плахе.
— Нет! — закричала Умилка. — Не смейте! Братья старались удержать сестру, зажать ей рот, но отроковица исступленно рвалась к скомороху. На помощь пришел Берсерк. Он легонько тюкнул Умилку обухом секиры. Девчушка обмякла и повисла на руках братьев. Зяма и Куря попытались возмутиться, но были укорочены строгим окриком Буслая. Сейчас он был грозен, как никогда. Пререкаться с суровым татем братья не решились.
Невысокий сгорбленный мужичок, прихрамывающий на правую ногу, примеряясь, коснулся шеи скомороха топором с широким лезвием.
— Хромец! Ты как тут? Помнишь ли меня? — узнал мужичка Радим.
— А то! С радостью отомщу за моего хозяина, мерзкий пересмешник! Бедного Боровичка по твоей вине извели бискупли гриди!
— Я не виновен!
— Боги разберутся!
Топор впился в позвоночник. Хрустнули кости, брызнула кровь. Из горла вырвался предсмертный стон. Отрубленная голова покатилась по опилкам.
* * *
Черный омут засасывал скомороха. Он пытался всплыть, бил руками и ногами — но все было бесполезно. Темнота смыкалась плотной завесой. Последнее, что увидел Радим, прежде чем пучина поглотила его, было искаженное ненавистью лицо Луки Жидяты.
Глава 15
Радим смотрел снизу вверх и удивлялся: он еще жив? Странно. Все вокруг залито кровью. Вот и плашка с поваленным на нее телом. Что? С телом? С обезглавленным телом? До Радима медленно дошло, что он видит свой труп.
«Не может быть…»
Вокруг была тишина. Потом к лицу Радима склонился Буслай.
— Похоже, я выпил сегодня лишнего… — проговорил скоморох.
— О, боги! — Буслай вскочил и кинулся прочь. — Заклятие! Он зачарован!
— Свароже, защити нас!
Забегали, засуетились. Радим ухмыльнулся. Испугались. Было бы чего! Полетали б над долиной островерхих курганов! А тут всего лишь голова — лежит себе, прыгнуть и укусить не может. Хотя, откуда им знать…
Постепенно суета утихла. Как понял Радим, перепуганные тати разбежались. Тело по-прежнему лежало на козлах, а голова — на опилках. Что делать дальше — совершенно не ясно. Радим попробовал пошевелить ухом. Безрезультатно. Слушались только рот да глаза. Ну, еще нос, из которого вдруг потекла жидкая сопля. Неприятно.
— Эй, кто-нибудь! — крикнул Радим.
Ответа не последовало. Радим постарался унять нарастающий страх. Ничего, бывало и хуже. Сейчас хоть разум ясный. Ачто, если закричать «Пожар!» — громко, что есть мочи? Град все-таки, кто-нибудь да прибежит.
Внезапно послышались шаги. Человек заходил сзади, поэтому скоморох его не видел. Радиму стало страшно. Вдруг человек идет, чтобы учудить со скоморохом какую-нибудь гадость? А бедняге даже отмахнуться нечем. Ох, незавидное положение.
— Только не бойся! Помоги мне, и я все объясню… — проговорил Радим.
— Живой… — послышался голос, преисполненный удивления и радости.
Радим облегченно улыбнулся:
— Туровид! Ты!
— Я, Радим. Пришел в себя, а тут такое… Вот лиходеи что с тобой учинили. Если б не двинули так крепко дубиной, ух, показал бы я им!
— Теперь поздно. Ты знаешь, что со мной?
— Тебя обезглавили.
— Сам вижу. А отчего я живой?
— Волшба. Я про такое слышал от наставников. Ежели перед казнью мертвой воды выпить, то боги к себе не берут.
— Я ж не пил мертвой воды! Или пил? Ты мне что давеча давал?
— Обычная вода, колодезная. Неужто бы целый колодец мертвой воды в Новгороде прозевали? Странная история… Но без заклятий не обошлось. Кто-то тебя напичкал волшбой по самые уши. У меня аж все обереги светятся.
— И что теперь делать?
— Ума не приложу. Приноравливаться…
— Что? Жить без тела? Сквернее ничего не могу себе представить!
— А что? Ты ж скоморох. Народ веселить будешь. Представь: вносят тебя на блюде. Ты песенки поешь, байки говоришь. Потом языком толкнешься — и как покатишься!
— Смешно, да? А мне знаешь каково?
— Не уверен.
— Я в отчаянии! Никогда не думал, что такая беда со мной приключится. Думал, умру себе, как все добрые люди, ан нет. Туровид, ты же великий заводила и волхв от рождения! Помоги мне! Сделай что-нибудь!
— Что ж… Есть у меня чуток живой воды. Вещь бесценная, раны всякие мигом заживляет. Раз тебя в сие втравил, буду расплачиваться.
— Мне поможет?
— Моли богов. Иначе не ведаю, как и поступить. Разве что везти тебя в Киев по частям.
Туровид, достав из сумы сверток, распутал тряпицу и извлек греческую склянку, заполненную мутноватой жидкостью. Плеснул жидкостью на порезанную шею. Жилы задымились и зашевелились. Лекарь поспешил приставить голову. Радим закрыл глаза и перестал дышать. Туровид снова плеснул живой водой на шею больного. Рана стала заживать на глазах. Вскоре никто бы не догадался, что недавно эта голова лежала отдельно от туловища.
— Радим! Получилось! Очнись!
Но Радим лежал как полено. Даже пара звучных пощечин не привела его в чувство. Туровид почесал затылок и полез в суму. Оттуда он извлек маленький сморщенный корешок. Поднес его к губам Радима — и тот сразу открыл глаза.
— Нет! Только не коренья!
— Я так и знал, — расплылся в улыбке Туровид. — Живой! И здоровый!
— Ох, точно. И руки-ноги шевелятся! Глянь!
Радим ощущал себя как после долгого сна. Скоморох с удовольствием несколько раз перепрыгнул через плашку.
— Утром я чувствовал себя лучше, — капризно сказал он.
— Извини, мы опаздываем на собор! Надо торопиться.
— Какой собор?
— А куда мы шли, забыл? Вот увидишь, сегодня Луку закуют в железа и отправят в поруб.
— Ох, не хочется мне с ним встречаться.
— Утром ты был готов поглядеть на сие зрелище.
— Утром я был сам не свой! Знаешь, твой Лука меня уже извел во снах. Видеть его не могу.
— Как знаешь. Я побежал. Без меня там ничего не получится. Одному Остромиру с ним не сладить.
— Постой… Знаешь, я тоже пойду.
— Передумал?
— Что-то кушать хочется.
Следом за Туровидом Радим направился в сторону Ярославова дворища.
Глава 16
На Ярославовом дворище творилось нечто необычное. Вокруг частокола стояли доспешные ратники, ворота были распахнуты, и через них непрерывно сновали озабоченные люди. При входе стояла усиленная стража. Они были норманнами. С такими те шуточки, что вытворял Радим с посадскими сторожами, не пройдут. Чуть что — сразу зарубят.
— Кто такие? — спросил старший норманн.
— Вот, — Туровид показал сторожу золотой напалок. — Нас ждет великий боярин.
— Проходите.
Норманны расступились. Радиму понравилось, как их приняли.
— Хорошая у тебя игрушка. Мне бы такую.
— Только скажи — примем тебя в Коло, тоже получишь.
— Я подумаю.
Туровид неплохо знал закоулки Ярославова дворища. Спутники пошли не через красное крыльцо, забитое народом, а задворками. Через неприметную дверцу проскользнули внутрь и вновь оказались лицом к лицу с парой вооруженных норманнов. Опять пригодился напалок. Гостей пропустили без лишних вопросов. Пройдя через сумрачные сени, они вошли в большую палату, наполненную жавшимися по стенам людьми. В центре помещения стояли два резных стула с высокими спинками. На них восседали Ост-ромир и Лука Жидята. Остромир теребил бороду, время от времени поводил бровями. Лука сидел насупившись, зло глядя на стоявших недалече норманнских сторожей.
— Стой тут, — коротко сказал Туровид и заработал локтями, пробиваясь через толпу к Остромиру.
Радим послушно замер, выглядывая из-за плеча укутанного в шелка и парчу толстяка. Угощения пока не было. Уж не ошибся ли Туровид? Добром это не кончится. Столько богатых мужей вокруг, соблазн пощипать их слишком велик. Если пира не будет, самое время срезать мошны — и бежать.
— Введите Дудику, — громко произнес Остромир. — Не дело творишь, посадник, моих людей пытаешь… — попытался возмутиться Лука.
— То княжья воля, не моя. Грамоты великого князя Изяслава и святейшего митрополита Ефрема ты видел.
— То дьявол нашептал нашему государю. Знаю, откуда уши растут…
Тем временем в палату, в сопровождении четырех рослых ратников, вошел Дудика. Он выглядел растерянным. Руки связаны за спиной, а пояс непривычно свободен от оружия.
— Отвечай, Дудика, служишь ли ты господину бискупу?
— Да.
— Все ли помнишь, что он тебе поручал?
— Все не все, а на память не жалуюсь…
— Тогда отвечай, ездил ли в страны закатные к латинам по указу бискупа?
— Гнусный поклеп! — не выдержал Лука и стукнул посохом по полу.
— Держи себя в руках, владыка, — сказал Остро-мир. — Отвечай, Дудика!
— Мне неведомо… — начал Дудика, но вдруг что-то остановило его. На мгновение гридь замер с раскрытым ртом, потом потупил взор и вяло заговорил: — Я был послан господином к латинам, дабы просить их помощи.
Окружающие зашептались, покачивая головами:
— Да он не в себе!
— Бедняга. Ум за разум зашел. Лука хмуро посмотрел на Остромира:
— Что с моим человеком твои каты сделали? Как блаженный говорит.
— Но, заметь, говорит о твоем перевете. — Остромир повернулся к гридю: — Ответь, Дудика, знаешь ли о грехах владыки? Ничего не утаивай. Бог на твоей стороне.
— Мой господин втайне причащается опресноками. Ропот возмущения пронесся по палате. Лука вскочил, потрясая посохом:
— Ложь! Извет! Клевета! Не слушайте его!
— А скажи, Дудика, еще какие грехи знаешь за владыкой?
— Мой господин задумал отдать Новгород латинам.
— Ложь! Я знаю, чьих рук дело! Скоморохи! Хватайте скоморохов и тащите на пытошный двор!
— Владыка, при чем тут скоморохи? Мы о твоих винах говорим. Вот и слово открытое против тебя сказано. А тут у меня и грамотка имеется. В ней же письмо на языке латинском, а рукою твоею писано. Отпираться будешь?
— Ничего о такой грамоте не ведаю. Покажи сюда, посадник.
— В руку не дам — вдруг попортишь. А так погляди. И все глядите. Злые письмена, не русские!
— Извет! Не моя грамота! Подделка!
— Не кричи, владыка. Смотрите, бояре, узнаете ли подписание владычье?
К Остромиру приблизились наиболее видные мужи. Они по очереди подходили и крутили в руках свиток. Потом кивали.
— Его рука, — сказал наконец старший из бояр.
— У! Сучьи дети! — не выдержал Лука.
— Не ругай достойных людей, переветник. Скидывай клобук, складывай посох. Пойман ты именем князя великого.
— Не сметь! Всем прочь! Прокляну!
Остромир кивнул норманнам. Те бросились на епископа и, повалив на пол, стали рвать на нем одежду. Лука пытался что-то кричать, но ему быстро сбили дыхание, и далее он только хрипел. Через пару мгновений обнаженного и избитого старца поволокли наружу.
— В цепи его, и на грязный воз! — приказал Остромир. — До Киева путь долгий, пусть раскаивается в грехах своих великих.
Присутствующие притихли. Однако всеобщую радость скрыть было тяжело. Многие улыбались и сжимали друг друга в объятиях. Раздавался шепоток:
335
— Свершилось!
— Наконец-то!
— Славно Остромир с этим кровопийцей расправился.
Радим заметил, что Туровид стоит по правую руку от посадника и перешептывается с ним. Остромир явно был в хорошем расположении духа.
— А теперь всех прошу во двор! Там ждет угощение великое!
Только этого Радим и ждал. Быстро сообразив, куда повернули гости, он ловко протиснулся между ними и чуть ли не первым выскользнул наружу.
Благодать! Двор был полон бочками с медом и вином, чурбаками, накрытыми скатерками и уставленными яствами. Чего только тут не было!
Радим насытился быстро. Рыгнув и погладив вздувшийся живот, скоморох обвел взглядом двор. Самое время взять толстую мошну. Однако его намерения были пресечены Туровидом, появившимся будто из-под земли.
— Даже не думай, Радим!
— Что так?
— Не надо омрачать праздник. Мы сделали великое дело!
— Поздравляю. Но мне надо как-то жить дальше.
— Через пару дней вместе возвратимся в Киев. А пока побудем здесь. Остромир — гостеприимный хозяин.
— Я собирался за море.
— Брось! Это из-за меня. Теперь все позади. Время получить награду.
— Предпочел бы звонким серебром. На Киевщину я не поеду. Дело решенное…
— Не забывай, ты отравлен заклятием злобного чернокнижника Луки. Кстати, знаешь, за что он на тебя так взъелся? Задери рубашку!
— Э! Тут люди!
— Не стесняйся! Задери.
Радим глотнул еще вишняка и подчинился. Где-то за спиной раздалось девичье хихиканье. Туровид строго цыкнул, и дворовых как ветром сдуло.
— Во! У тебя чудное пятно на теле. А Лука больно много читал. В одной из книг было написано про нечто подобное. Якобы большая чародейская сила у человека с таким пятном. Вот и решил он от тебя побыстрее избавиться. Сперва Лука тебя простой казнью хотел извести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41