— Отведите ее в камеру и проследите, чтобы ее накормили и дали чистую одежду.
Взяв Тамару за руку, охранник повел ее обратно в храм, где втолкнул в ту же комнату, где она очнулась, и дверь медленно затворилась. Усевшись на каменный уступ, теперь служивший ей кроватью, Тамара горько разрыдалась.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Александер поднял глаза на Стива, пришедшего на утреннюю мессу. Парнишка будто из могилы вышел — бледный, с ввалившимися глазами. Встретив взгляд репортера, Уилкинсон мельком улыбнулся, потом перекрестился и сел через проход от Александера. Тот встал и пересел к юноше, шепотом поинтересовавшись:
— Ты как, жив-здоров?
— Отлично. То есть будет отлично, когда позавтракаю.
— Опять овсянка. Пальчики оближешь.
— Скоро уедем, — заверил его Стив. — Отец Родригес хочет о чем-то потолковать со мной после завтрака, а там можно и в путь-дорогу.
— Не обижайся, малыш, но вид у тебя такой, что тебе прямая путь-дорога в постель.
— В этом ты, может, и прав, — согласился Стив.
Они смолкли до окончания службы, а после направились прямо в трапезную, чтобы позавтракать. Александер оказался прав: снова овсянка. Должно быть, ничего другого тут на завтрак не подают. Но Стив так проголодался, что сейчас даже картон показался бы ему вкуснее лучшего ростбифа на свете.
Ел он молча. Честно говоря, на разговоры у него просто не осталось сил. Последние два дня дались ему дорогой ценой. Но зато все мучения с лихвой искупило избавление от нежеланного постояльца. Раньше Стив даже и не догадывался, насколько сильно сказывалось на всей его жизни непрошеное вмешательство Белеверна.
Ах, если бы только избавиться от настоящего Белеверна было так же легко и просто! Тогда можно было бы вернуться к своей собственной жизни и навсегда выбросить все это из головы. Ага, еслибы да кабы.
После завтрака Стив нашел отца Родригеса, ожидавшего его в святилище. Перекрестившись, Стив присел рядом со священником.
— Как ты себя чувствуешь? — осведомился Родригес.
— Смертельно усталым. Смертельно усталым и рожденным заново.
— Вполне понятно, — кивнул отец Родригес. — Пожалуй, тебе стоило бы посвятить весь день отдыху. Я удивился, узрев тебя сегодня на утренней мессе.
— Мне хотелось ее посетить.
— Похвально, но тебе не стоит чрезмерно переутомляться. У нас еще множество дел.
— Как?
Родригес оглянулся, словно желая убедиться, что никто не подслушает.
— Я не хотел открываться тебе, пока злой дух не будет изгнан, — продолжал он, понизив голос. — Твое прибытие сюда было предсказано. А именно, настоятелю и мне были ниспосланы сновидения, предвещавшие твой приход.
— Сновидения? — переспросил Стив. Неужели его появление в церкви Святого Михаила было предопределено?
— Да. Эти сновидения были весьма конкретны, хотя они не приготовили нас к необходимости провести экзорцизм. Однако нам дали ясно понять, что мы должны оказывать тебе помощь всеми возможными способами.
— И я искренне благодарен за вашу помощь, святой отец.
— Но тебе оказана еще не вся помощь.
— Что… как это?
— Сновидения навели нас на мысль, что ты привезешь с собой меч. Это так?
— Да, так. Он… в джипе.
— Хорошо, — кивнул Родригес. — Он нам понадобится. Он должен быть освящен. А ты сам примешь постриг и посвящение.
— Посвящение? — Стиву пришло в голову лишь одно истолкование этого слова. — В духовный сан, как священник?
— Нет… не совсем. — Отец Родригес еще раз тревожно огляделся и понизил голос до едва слышного шепота. — Ты не должен никому об этом рассказывать. Сны и видения весьма однозначно провозглашали, что ты должен быть посвящен в орден, запрещенный церковью семь столетий назад. Официально ты станешь францисканцем, то есть членом нашего ордена.
— Официально? — Как-то это подозрительно. А что, если Стив согласится, а потом кто-то узнает, к какому ордену он принадлежит на самом деле? Судя по тому, как держится отец Родригес, отлучение от церкви станет лишь первым шагом.
— А кем я буду… неофициально? Отец Родригес помедлил перед ответом:
— Рыцарем ордена тамплиеров.
Стив преклонил колени перед алтарем, и настоятель возложил руки ему на голову. Постриг произошел утром, перед всей конгрегацией. А на посвящение, проводимое в узком кругу, допустили лишь небольшую группу священнослужителей.
Произнеся несколько фраз по-латыни, настоятель убрал руки и знаком велел Стиву встать. Стив послушался, и присутствующие священники подошли, дабы облачить его. Поверх белого одеяния, надетого Стивом для ритуала, на него возложили белую мантию с красной оторочкой и красными равноплечими крестами на груди и на спине.
Отец Родригес поднял с алтаря меч, освященный вчера ночью, и подошел к Стиву.
— Прими сей меч, как знак власти, вверенной тебе для защиты Святого Писания и сбережения Святых Таинств Господних. Не предай доверия, возложенного на тебя как на служителя Святой Церкви и рыцаря Храма Христова.
Памятные слова другого священника из другого мира эхом отозвались в памяти Стива: «Ни за что не посрами его!» Стив принял меч из рук отца Родригеса и склонил голову, чтобы коснуться клинка лбом, как ему велели заранее. И вложил меч в ножны, висящие на поясе.
— Никогда не предам.
— Может, тебе все-таки лучше остаться еще на одну ночь? — спросил отец Родригес. — Ты все еще слаб после столь тяжких испытаний.
— Нет, святой отец.
— Брат, — поправил Родригес.
— Брат, — неуверенно повторил Стив, совсем не воспринимая себя священнослужителем. Вот рыцарем — это да, рыцарем он останется на всю жизнь. Но если на то пошло, в рыцари его уже давным-давно посвятил Эрельвар. — Каждый час моего промедления дает Белеверну час выигрыша для новых козней. Я переночую в Оахаке, обещаю.
— Понимаю. Тебе пора в поход, Дон-Кихот.
— Ладно, сегодня ночью я не буду воевать с ветряными мельницами, — улыбнулся Стив. — Я знаю предел своих возможностей, свя… брат. Я хотел бы передать монастырю вот это, — заключил Стив, протягивая отцу Родригесу одну из седельных сумок Белеверна. Когда Родригес заглянул в сумку, брови у него поползли кверху.
— Это же…
— Десять тысяч американских долларов. Я уверен, что настоятель найдет им достойное применение.
— Несомненно.
— До свидания, брат. — Стив тряхнул руку священнику. — Спасибо за помощь.
— Счастливого пути, храмовник. Храни тебя Господь.
— И вас тоже.
Стив направился к джипу, где дожидались его Александер с Робертом, и забрался на водительское сиденье.
— Мы должны добраться в Оахаку как раз на закате, — сообщил Ричард. — Туда часа три пути.
— Тогда в дорогу! — откликнулся Стив, выводя машину на узкий проселок, ведущий прочь от монастыря.
— Итак, — сказал Александер, — что же они там с тобой такое вытворяли?
— Я не могу открыться. Скажем так: они провели обряд, призванный защитить меня от магии Белеверна.
— И для этого им понадобился твой меч? — скептически поинтересовался Александер.
— Они его освятили, — уклонился Стив от полного ответа. — Стоит уповать, что теперь он поможет против горемки.
— Только уповать?
— Это вопрос веры, — ответил Стив.
Александер промолчал. Но через какое-то время снова нарушил молчание:
— Похоже, они без труда приняли твой рассказ на веру. Лично мне было сложновато поверить в такое.
— Они еще неделю назад знали о моем приезде.
— Что?! Откуда? Даже ты сам лишь за пару часов до этого узнал, что заглянешь туда.
— Им было провозглашено в снах и видениях, что к ним прибудет рыцарь, нуждающийся в их помощи, — объяснил Стив. — Они все приготовили заранее… Кроме экзорцизма.
— Ага, ты непременно должен рассказать мне об этом. Ты и в самом деле выглядишь, словно из тебя вытащили дьявола. Хотя день отдыха явно пошел тебе на пользу. Небольшая поездка до города и мягкая постель — или хотя бы что-то вроде — вновь поставят тебя на ноги.
— На мне все заживает, как на собаке.
— Я уже заметил. Ты снова был на ногах и мчался в путь всего через два дня после схватки с этим подобием коня.
— Один день здесь равен десяти в Дельгроте. Так что на счету каждый час.
На третье утро заточения Тамару разбудил скрежет открывающейся каменной двери.
Вошла служанка — все та же молодая испанка, которая два последних дня заботилась о нуждах Тамары, — и поставила завтрак на столик, дополнивший скудную обстановку камеры. Сев в постели, Тамара смотрела, как девушка укладывает принесенную для нее чистую одежду.
Они ровесницы, в крайнем случае испанка старше на год-два. Миловидная, на левой скуле — позеленевший синяк. Мешковатый балахон, точь-в-точь такой же, как принесенный для Тамары, не в силах скрыть довольно изящную фигуру, почти с такими же округлостями, как у Тамары. В черных глазах застыло покорное, затравленное выражение сломленного духом человека. Что же с ней сделали эти чудовища?
На улице началась какая-то суматоха, стражник бросил взгляд в камеру и оглянулся на выход из храма. И, видимо, решил, что происходящее требует его внимания, потому что тяжелая дверь начала закрываться.
Встав с постели, Тамара стянула с себя мокрое от пота платье и взяла тряпку из тазика для умывания, принесенного служанкой. Заметив взгляд девушки, Тамара улыбнулась ей и принялась смывать с тела ночной пот. Вот еще бы флакончик шампуня… Сейчас Тамара, пожалуй, пошла бы ради него даже на убийство.
Наклонившись, она помыла в тазике волосы. Горе, а не мытье, но все же лучше, чем ничего. Не подымая головы, начала нашаривать полотенце, и девушка дала его Тамаре в руки. Когда Тамара более-менее вытерлась, испанка взяла у нее полотенце и вытерла ей спину насухо.
Тамара улыбнулась, а импровизированная горничная несмело улыбнулась в ответ и помогла ей надеть чистое платье. Одевшись, Тамара принялась за завтрак: тарелку вареных яиц, какую-то колбасу и свежеиспеченные лепешки. Определенно, голодом ее уморить не собираются. Если она станет есть все, что дают, то через неделю превратится в пампушку. Присев на ложе, испанка смотрела, как Тамара ест.
«А вот у нее, — отметила про себя Тамара, — вид такой, будто она целый месяц ни разу не ела досыта».
Продолжая улыбаться, Тамара взяла тазик для умывания, выплеснула воду на пол, — в такую жару лужа скоро высохнет, — вытерла его полотенцем, отложила туда половину своего завтрака и протянула еду девушке.
Та уписывала за обе щеки, будто и вправду целый месяц не ела. Она подобрала все до крошки, когда Тамара не успела одолеть и половины. Секунд пять она молча смотрела, как Тамара ест, а потом вопросительно проронила:
— Senorita?
— Извини, — Тамара с улыбкой тряхнула головой, — я не говорю по-испански.
— Si, я знаю, — ответила девушка. Тамара подняла голову.
— Ты говоришь по-английски!
— Si, немного.
— А что ж ты раньше не говорила?
— Охрана…
— А-а. Как тебя зовут?
— Розита.
— А меня — Тамара.
Розита снова мимолетно, застенчиво улыбнулась и промолчала.
— Senorita? — спросила она после паузы.
— А? — промычала Тамара с набитым ртом.
— Почему вы тут?
Тамара выпрямилась и подвинула тарелку через столик к Розите. Та вопросительно взглянула на нее, Тамара кивнула, и девушка быстро прикончила остатки завтрака.
— Вообще-то не знаю, — проговорила Тамара. — Мужик в маске говорит, что для того, чтобы мой брат не напал на него.
— Дон Эспантосо боится вашего брата? — изумленно приподняла брови Розита.
— Вот и я удивилась.
— А ваш брат… он придет за вами? — тихонько спросила Розита.
— Стив-то? — фыркнула Тамара. — Может, если узнает, что я здесь. Очень даже может, хотя я предпочла бы, чтобы он сюда не совался.
— Почему?
— Ну, ты только пойми меня правильно, я люблю своего брата. Наверно, он очень хороший, но вовсе не рыцарь в блистающих доспехах. Если он попытается меня спасти, то лишь сам подставится под пулю.
— Si, я понимаю. — Розита на миг опустила взгляд, словно смутившись, но продолжила после паузы: — В лагере говорят, вас держат в награду для одного из офицеров.
— В… награду? — растерялась Тамара. Жуткая перспектива.
— Si. — Розита снова потупилась. — Солдаты, которые вас стерегут, недовольны, что им не дозволено… вас трогать. А вы очень красивая, senorita.
Теперь понятно, чем вызван страх Розиты перед охраной… и ее сломленный дух. Тамара недооценила их, называя чудовищами; это слишком слабое выражение для подобных гадов. Интересно, насколько далеко простираются пределы безопасности самой Тамары? Насколько сильна власть золотой маски над ее надзирателями?
— Ты тоже пленница, Розита?
— Si. Все женщины в лагере солдатские putas. Здесь нас держат за рабочий скот.
«А точнее, за производительниц», — подумала Тамара. Впрочем, не слишком удачное определение. Никто здесь не заботится о продолжении рода — солдатне только бы удовлетворить свою похоть. И если позволят, Тамара послужит той же цели. Ее передернуло.
— Кто-нибудь пытался отсюда бежать? — спросила она. Расширив глаза, Розита выразительно помотала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Взяв Тамару за руку, охранник повел ее обратно в храм, где втолкнул в ту же комнату, где она очнулась, и дверь медленно затворилась. Усевшись на каменный уступ, теперь служивший ей кроватью, Тамара горько разрыдалась.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Александер поднял глаза на Стива, пришедшего на утреннюю мессу. Парнишка будто из могилы вышел — бледный, с ввалившимися глазами. Встретив взгляд репортера, Уилкинсон мельком улыбнулся, потом перекрестился и сел через проход от Александера. Тот встал и пересел к юноше, шепотом поинтересовавшись:
— Ты как, жив-здоров?
— Отлично. То есть будет отлично, когда позавтракаю.
— Опять овсянка. Пальчики оближешь.
— Скоро уедем, — заверил его Стив. — Отец Родригес хочет о чем-то потолковать со мной после завтрака, а там можно и в путь-дорогу.
— Не обижайся, малыш, но вид у тебя такой, что тебе прямая путь-дорога в постель.
— В этом ты, может, и прав, — согласился Стив.
Они смолкли до окончания службы, а после направились прямо в трапезную, чтобы позавтракать. Александер оказался прав: снова овсянка. Должно быть, ничего другого тут на завтрак не подают. Но Стив так проголодался, что сейчас даже картон показался бы ему вкуснее лучшего ростбифа на свете.
Ел он молча. Честно говоря, на разговоры у него просто не осталось сил. Последние два дня дались ему дорогой ценой. Но зато все мучения с лихвой искупило избавление от нежеланного постояльца. Раньше Стив даже и не догадывался, насколько сильно сказывалось на всей его жизни непрошеное вмешательство Белеверна.
Ах, если бы только избавиться от настоящего Белеверна было так же легко и просто! Тогда можно было бы вернуться к своей собственной жизни и навсегда выбросить все это из головы. Ага, еслибы да кабы.
После завтрака Стив нашел отца Родригеса, ожидавшего его в святилище. Перекрестившись, Стив присел рядом со священником.
— Как ты себя чувствуешь? — осведомился Родригес.
— Смертельно усталым. Смертельно усталым и рожденным заново.
— Вполне понятно, — кивнул отец Родригес. — Пожалуй, тебе стоило бы посвятить весь день отдыху. Я удивился, узрев тебя сегодня на утренней мессе.
— Мне хотелось ее посетить.
— Похвально, но тебе не стоит чрезмерно переутомляться. У нас еще множество дел.
— Как?
Родригес оглянулся, словно желая убедиться, что никто не подслушает.
— Я не хотел открываться тебе, пока злой дух не будет изгнан, — продолжал он, понизив голос. — Твое прибытие сюда было предсказано. А именно, настоятелю и мне были ниспосланы сновидения, предвещавшие твой приход.
— Сновидения? — переспросил Стив. Неужели его появление в церкви Святого Михаила было предопределено?
— Да. Эти сновидения были весьма конкретны, хотя они не приготовили нас к необходимости провести экзорцизм. Однако нам дали ясно понять, что мы должны оказывать тебе помощь всеми возможными способами.
— И я искренне благодарен за вашу помощь, святой отец.
— Но тебе оказана еще не вся помощь.
— Что… как это?
— Сновидения навели нас на мысль, что ты привезешь с собой меч. Это так?
— Да, так. Он… в джипе.
— Хорошо, — кивнул Родригес. — Он нам понадобится. Он должен быть освящен. А ты сам примешь постриг и посвящение.
— Посвящение? — Стиву пришло в голову лишь одно истолкование этого слова. — В духовный сан, как священник?
— Нет… не совсем. — Отец Родригес еще раз тревожно огляделся и понизил голос до едва слышного шепота. — Ты не должен никому об этом рассказывать. Сны и видения весьма однозначно провозглашали, что ты должен быть посвящен в орден, запрещенный церковью семь столетий назад. Официально ты станешь францисканцем, то есть членом нашего ордена.
— Официально? — Как-то это подозрительно. А что, если Стив согласится, а потом кто-то узнает, к какому ордену он принадлежит на самом деле? Судя по тому, как держится отец Родригес, отлучение от церкви станет лишь первым шагом.
— А кем я буду… неофициально? Отец Родригес помедлил перед ответом:
— Рыцарем ордена тамплиеров.
Стив преклонил колени перед алтарем, и настоятель возложил руки ему на голову. Постриг произошел утром, перед всей конгрегацией. А на посвящение, проводимое в узком кругу, допустили лишь небольшую группу священнослужителей.
Произнеся несколько фраз по-латыни, настоятель убрал руки и знаком велел Стиву встать. Стив послушался, и присутствующие священники подошли, дабы облачить его. Поверх белого одеяния, надетого Стивом для ритуала, на него возложили белую мантию с красной оторочкой и красными равноплечими крестами на груди и на спине.
Отец Родригес поднял с алтаря меч, освященный вчера ночью, и подошел к Стиву.
— Прими сей меч, как знак власти, вверенной тебе для защиты Святого Писания и сбережения Святых Таинств Господних. Не предай доверия, возложенного на тебя как на служителя Святой Церкви и рыцаря Храма Христова.
Памятные слова другого священника из другого мира эхом отозвались в памяти Стива: «Ни за что не посрами его!» Стив принял меч из рук отца Родригеса и склонил голову, чтобы коснуться клинка лбом, как ему велели заранее. И вложил меч в ножны, висящие на поясе.
— Никогда не предам.
— Может, тебе все-таки лучше остаться еще на одну ночь? — спросил отец Родригес. — Ты все еще слаб после столь тяжких испытаний.
— Нет, святой отец.
— Брат, — поправил Родригес.
— Брат, — неуверенно повторил Стив, совсем не воспринимая себя священнослужителем. Вот рыцарем — это да, рыцарем он останется на всю жизнь. Но если на то пошло, в рыцари его уже давным-давно посвятил Эрельвар. — Каждый час моего промедления дает Белеверну час выигрыша для новых козней. Я переночую в Оахаке, обещаю.
— Понимаю. Тебе пора в поход, Дон-Кихот.
— Ладно, сегодня ночью я не буду воевать с ветряными мельницами, — улыбнулся Стив. — Я знаю предел своих возможностей, свя… брат. Я хотел бы передать монастырю вот это, — заключил Стив, протягивая отцу Родригесу одну из седельных сумок Белеверна. Когда Родригес заглянул в сумку, брови у него поползли кверху.
— Это же…
— Десять тысяч американских долларов. Я уверен, что настоятель найдет им достойное применение.
— Несомненно.
— До свидания, брат. — Стив тряхнул руку священнику. — Спасибо за помощь.
— Счастливого пути, храмовник. Храни тебя Господь.
— И вас тоже.
Стив направился к джипу, где дожидались его Александер с Робертом, и забрался на водительское сиденье.
— Мы должны добраться в Оахаку как раз на закате, — сообщил Ричард. — Туда часа три пути.
— Тогда в дорогу! — откликнулся Стив, выводя машину на узкий проселок, ведущий прочь от монастыря.
— Итак, — сказал Александер, — что же они там с тобой такое вытворяли?
— Я не могу открыться. Скажем так: они провели обряд, призванный защитить меня от магии Белеверна.
— И для этого им понадобился твой меч? — скептически поинтересовался Александер.
— Они его освятили, — уклонился Стив от полного ответа. — Стоит уповать, что теперь он поможет против горемки.
— Только уповать?
— Это вопрос веры, — ответил Стив.
Александер промолчал. Но через какое-то время снова нарушил молчание:
— Похоже, они без труда приняли твой рассказ на веру. Лично мне было сложновато поверить в такое.
— Они еще неделю назад знали о моем приезде.
— Что?! Откуда? Даже ты сам лишь за пару часов до этого узнал, что заглянешь туда.
— Им было провозглашено в снах и видениях, что к ним прибудет рыцарь, нуждающийся в их помощи, — объяснил Стив. — Они все приготовили заранее… Кроме экзорцизма.
— Ага, ты непременно должен рассказать мне об этом. Ты и в самом деле выглядишь, словно из тебя вытащили дьявола. Хотя день отдыха явно пошел тебе на пользу. Небольшая поездка до города и мягкая постель — или хотя бы что-то вроде — вновь поставят тебя на ноги.
— На мне все заживает, как на собаке.
— Я уже заметил. Ты снова был на ногах и мчался в путь всего через два дня после схватки с этим подобием коня.
— Один день здесь равен десяти в Дельгроте. Так что на счету каждый час.
На третье утро заточения Тамару разбудил скрежет открывающейся каменной двери.
Вошла служанка — все та же молодая испанка, которая два последних дня заботилась о нуждах Тамары, — и поставила завтрак на столик, дополнивший скудную обстановку камеры. Сев в постели, Тамара смотрела, как девушка укладывает принесенную для нее чистую одежду.
Они ровесницы, в крайнем случае испанка старше на год-два. Миловидная, на левой скуле — позеленевший синяк. Мешковатый балахон, точь-в-точь такой же, как принесенный для Тамары, не в силах скрыть довольно изящную фигуру, почти с такими же округлостями, как у Тамары. В черных глазах застыло покорное, затравленное выражение сломленного духом человека. Что же с ней сделали эти чудовища?
На улице началась какая-то суматоха, стражник бросил взгляд в камеру и оглянулся на выход из храма. И, видимо, решил, что происходящее требует его внимания, потому что тяжелая дверь начала закрываться.
Встав с постели, Тамара стянула с себя мокрое от пота платье и взяла тряпку из тазика для умывания, принесенного служанкой. Заметив взгляд девушки, Тамара улыбнулась ей и принялась смывать с тела ночной пот. Вот еще бы флакончик шампуня… Сейчас Тамара, пожалуй, пошла бы ради него даже на убийство.
Наклонившись, она помыла в тазике волосы. Горе, а не мытье, но все же лучше, чем ничего. Не подымая головы, начала нашаривать полотенце, и девушка дала его Тамаре в руки. Когда Тамара более-менее вытерлась, испанка взяла у нее полотенце и вытерла ей спину насухо.
Тамара улыбнулась, а импровизированная горничная несмело улыбнулась в ответ и помогла ей надеть чистое платье. Одевшись, Тамара принялась за завтрак: тарелку вареных яиц, какую-то колбасу и свежеиспеченные лепешки. Определенно, голодом ее уморить не собираются. Если она станет есть все, что дают, то через неделю превратится в пампушку. Присев на ложе, испанка смотрела, как Тамара ест.
«А вот у нее, — отметила про себя Тамара, — вид такой, будто она целый месяц ни разу не ела досыта».
Продолжая улыбаться, Тамара взяла тазик для умывания, выплеснула воду на пол, — в такую жару лужа скоро высохнет, — вытерла его полотенцем, отложила туда половину своего завтрака и протянула еду девушке.
Та уписывала за обе щеки, будто и вправду целый месяц не ела. Она подобрала все до крошки, когда Тамара не успела одолеть и половины. Секунд пять она молча смотрела, как Тамара ест, а потом вопросительно проронила:
— Senorita?
— Извини, — Тамара с улыбкой тряхнула головой, — я не говорю по-испански.
— Si, я знаю, — ответила девушка. Тамара подняла голову.
— Ты говоришь по-английски!
— Si, немного.
— А что ж ты раньше не говорила?
— Охрана…
— А-а. Как тебя зовут?
— Розита.
— А меня — Тамара.
Розита снова мимолетно, застенчиво улыбнулась и промолчала.
— Senorita? — спросила она после паузы.
— А? — промычала Тамара с набитым ртом.
— Почему вы тут?
Тамара выпрямилась и подвинула тарелку через столик к Розите. Та вопросительно взглянула на нее, Тамара кивнула, и девушка быстро прикончила остатки завтрака.
— Вообще-то не знаю, — проговорила Тамара. — Мужик в маске говорит, что для того, чтобы мой брат не напал на него.
— Дон Эспантосо боится вашего брата? — изумленно приподняла брови Розита.
— Вот и я удивилась.
— А ваш брат… он придет за вами? — тихонько спросила Розита.
— Стив-то? — фыркнула Тамара. — Может, если узнает, что я здесь. Очень даже может, хотя я предпочла бы, чтобы он сюда не совался.
— Почему?
— Ну, ты только пойми меня правильно, я люблю своего брата. Наверно, он очень хороший, но вовсе не рыцарь в блистающих доспехах. Если он попытается меня спасти, то лишь сам подставится под пулю.
— Si, я понимаю. — Розита на миг опустила взгляд, словно смутившись, но продолжила после паузы: — В лагере говорят, вас держат в награду для одного из офицеров.
— В… награду? — растерялась Тамара. Жуткая перспектива.
— Si. — Розита снова потупилась. — Солдаты, которые вас стерегут, недовольны, что им не дозволено… вас трогать. А вы очень красивая, senorita.
Теперь понятно, чем вызван страх Розиты перед охраной… и ее сломленный дух. Тамара недооценила их, называя чудовищами; это слишком слабое выражение для подобных гадов. Интересно, насколько далеко простираются пределы безопасности самой Тамары? Насколько сильна власть золотой маски над ее надзирателями?
— Ты тоже пленница, Розита?
— Si. Все женщины в лагере солдатские putas. Здесь нас держат за рабочий скот.
«А точнее, за производительниц», — подумала Тамара. Впрочем, не слишком удачное определение. Никто здесь не заботится о продолжении рода — солдатне только бы удовлетворить свою похоть. И если позволят, Тамара послужит той же цели. Ее передернуло.
— Кто-нибудь пытался отсюда бежать? — спросила она. Расширив глаза, Розита выразительно помотала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29