— уточнил генерал подозрительно. Тон лесного жителя живо напомнил ему очередной случай из его карьеры — когда подсел к нему во время стояния под стенами осажденного города непроверенный малый, в чьей наружности убедительного только и было, что нос всмятку, и прикидываясь дурачком (а как еще назвать того, кто за свой счет тебе без устали подливает?), вызнал планы на два дня вперед, и больше бы вызнал, да генерал планов на большее время отродясь не имел. Не помещались они в его прочной голове, хоть плачь… Так бы и убыл хитрый шпион в город, где за добытые сведения его наверняка бы превознесли и золотом осыпали, кабы не вызвал Панково негодование возмутительным поведением: взял да и, полагая что гоблин за большой кружкой не видит, слил из своей кружки чудесную брагу в кадку с кактусом. От возмущения генерал брагой поперхнулся, кружку поставил и пришиб невежу, а уж что он шпион — после прояснила разведка. Может, кстати, и не шпион был вовсе, а впрямь восторженный соискатель воинской мудрости, а разведка — дело такое, тонкое и неявное, она и соврет — недорого возьмет. Но прибить за перевод продукта по-любому стоило. Не стоит ли и этого тоже пристукнуть, не доводя до греха?
— А надо, — сумрачно ответствовал подозрительный лесной субъект, недобро раздувая ноздри. — Ишь, тоже мне, нашел где летать… и всяких разных вываливать. Пеня, как водится, за топтание и попрание…
— Что-то ты больно сведущ да просвещен для чащобного-то ухаря! — насупился генерал и решительно выдвинулся вперед. Зембус сдавленно квакнул под боком, словно предупредить о чем-то порывался, но Панк только плечом повел. Подумаешь! Сам уже понял, что и посреди лесов личности попадаются отпетые, но и он не промах, а ничто так не устанавливает теплые дружественные отношения, нежели душевный мордобой. К тому же рогатина против меча — оно всяко не в пользу рогатины!
Сошлись нос к носу промеж кривой березы и разлапистого куста, развернули плечи, Панк зловеще хмыкнул — оказался на полголовы выше, это хоть и не влияет ни на что, но уверенности придает изрядно. В серо-карих глазах лесного жителя промелькнуло бегущей тенью удивление, перекочевало на узкие облупленные губы, исказило их одобрительной кривой ухмылкой. Генерал заулыбался тоже. Ежели противник тебя оценил по достоинству, то и не противник он уже, а так… почти что союзник!
А почти что союзник вдруг снялся с места и удивительно легко — даже куста не обломал — канул в чащу, и сомкнулась она за его спиной, как вода смыкается над ухнувшим в нее камнем. С концами. И только шелест прошел по окрестной листве.
— Эгей, куда! — дернулся следом за ним генерал, отгреб пару веток в сторону — но ничего, кроме другой растительности, не обнаружил. — Вот зараза лесная! Эй, вернись! Я все прощу! Пойдем гномов метелить!
Лес промолчал, зато не промолчал Зембус.
— Силен ты, генерал, — процедил он с уважением. — Издаля видно, что силен, но иной раз такое учудишь, что хоть в телегу запрягай, хоть седло навьючивай…
— Да я что? Я ничего, — генерал обескуражено потер затылок. — Что, родственник?
— Ну… как бы да. Это ж Лего был, собственной персоной. Я его запомнил намертво! Это он еще в виде воистину божеском, а в прошлый раз, как в друиды посвящался, мы его то ли из-за стола сдернули, то ли вовсе с горшка — сразу, не спросясь, иерофанту в рыло, отобрал всю нашу раскурку, осквернил собственный жертвенник и устранился в клубах то ли серы, то ли еще какой отвратительной субстанции. Не зря этот наш, который привез, так ойкал! И сейчас его не видно. Определенно, наш мир, где ж еще даже бога эдак быстро могут спереть?
Бога, надо отметить, и впрямь видно не было — исчез, как Чумп из-под стражи.
— Да он сам небось сбежал, едва этого завидел, — предположила эльфийка. — Что, это тот самый Лего, про которого Чумп рассказывал? Который у Кейджа набирался премудрости? Наш-то оказался не так уж слаб на голову, ноги сделал вовремя. А Гого тоже покажете, который без штанов?
— Хастред изобразит на ближайшем привале. Туда, сказал, к Хундертауэру? Ну, туда и туда. Чего расслабились? Вово, брось шишку, или хоть слопай как один легендарный драконарий, который, будучи сбит над вражьей территорией, все шишки в окрестностях пожрал, пока до линии фронта добрался — новые елки там по сию пору не растут, ибо не из чего. А учитывая, что воевали в ту пору мобильно, фронт туды-сюды перемещался пожалуй что на десяток лиг в день, этот проглот такое поле выгрыз, что на ем хумансы рыцарские турниры проводить повадились. Разбирайте барахло, и пошли! Поняли, нет?
Гоблины заворчали, но подчинились. Вово недоверчиво отведал шишки и остался ее вкусом недоволен. Нет худа без добра — хоть лес целым останется. Хастред сунулся под один корень, под другой, убедился что бога в окрестностях нет со всей определенностью, и рассудительно пожал плечами. Ну, не узнает, что полезно приложить к подбитому глазу стылую серебряную ложку — неделю походит, распугивая других богов и богинь синяком. Если не совсем дурак, соврет, что с этим самым Лего подрался и что отделал бедолагу под орех — испытанный прием, сам им не однажды пудрил мозги обществу, когда стыдно было признаться, что зачитался на ходу и кувыркнулся с лестницы. А вообще, если уж нормальный бог, должен знать такие тонкости и сам. Даром ли гоблинские проповеди на тему бытия Большого Совета обычно начинаются как-нибудь в духе «Поймали однажды Занги, Йах, Амбал и Барака Райдена и ну его метелить!». Дело насквозь знакомое.
Задержал отряд Кижинга — выволок из мешка свое железо и принялся в него сноровисто упаковываться.
— Я понимаю, что от ваших гоблинских богов это не спасет, — с достоинством пояснил он в ответ на нетерпеливое сопение генерала. — Но лес и правда до боли родной. Прямо не знаешь, с какой ветки сиганет очередной топорастый.
— Ты своих не бойся, ты гномов… — генерал озадаченно прикусил язык. — Ха, гномов. Ну, гномов ты уж подавно не бойся, еще не хватало бояться этих культяпых. Бойся ты, к примеру, дождя с градом, вот уж что точно в походе не в радость!
— Не буду я бояться. Мы, паладины, таким премудростям гражданского быта не обучены. Застегните пряжки кто-нибудь!
— Еще один будущий генерал — одеться сам не может, — вздохнула эльфийка, однако на помощь выдвинулась, что Панк с удовольствием отметил как несомненный признак прогрессирующей субординации. Еще немного поднажать, и вовсе перестанет намекать на его генеральскую тупость!
Пряжек в хитром оркском плейте оказалось немного, ремешки на ножных и ручных гнутых пластинах Кижинга ловко затягивал сам, так что за какие-нибудь пять минут вместо мятого и рваного, как все путники, темнокожего субъекта самого разбойного вида среди гоблинов образовалась цельная статуя синей стали. Яйцевидный с выпяченной решеткой забрала шлем-армэ погреб под собой последние свидетельства орочьей неблаговидности — устрашающие клыки, бешеные от природы глаза с синеватыми белками и написанное на физиономии крупными рунами выражение беспредельного цинизма. Орк легко, словно бы не был отягощен двумя пудами железа, нагнулся за сложенными под ноги мечами и с видимым удовольствием выпрямился во весь рост.
— Этого будем парламентером посылать, — предсказал сведущий в военных предприятиях генерал. — Ежели, конечно, найдем белую тряпку на флаг. Ему в тылу врага только шлемак снять, дабы произвести на супостатов эффект мгновенного удручения. Я сам, помнится, как увидел его поперву, гарцующего в этом самом облачении, успел с половиной штаба о заклад побиться, что не иначе как благородного сословия хуманс, не замеченный, не ухваченный, в порочащие, это самое, связи ни в жисть! А он как сними шлем, да как гаркни что мол узнал от знакомого ассасина, с которым вместе по гетерам шлялись на спертые у местного барона динарии, что нам воины требуются! Уж не упомню, чтоб второй раз эдак влетел. Неделю ходил трезвый, все корил себя за поспешание и вздорный нрав. Потом правда отыгрался на нем же, когда по злобе поспорил с теми же выигравшими, что мол они его и впятером налетев не отделают!
— Таааак, — глухо донеслось из-под оркского забрала. — Вот это что было за крещение! А я-то по сию пору голову ломаю: чего налетели?…
Генерал независимо двинул облитыми кольчугой плечами.
— Проиграйся сам эдак по моей милости! Тут уж не до деликатности. Трудно тебе было оказаться приличным хумансом? Или уж, буде выпало орком родиться, носил бы свои оркские ламелляры или шкуру звериную! А выпендрился — получай по заслугам, — генерал повернулся к внимающим гоблинам. — Пусть-ка, думаю, ему горячих навтыкают! И на все, что еще осталось от жалования, замазал с народом, что мол им его не одолеть и скопом. Не жалко уже! Народ-то у нас при штабе отпетый водился, те еще мордовалы, с иными я и сам бы вставать на двобой остерегся. А он как пошел их махать! Сперва тех пятерых, потом иных, что набежали его крутить во избежание… Когда наконец угомонили, вакансий при штабе моем образовался почти что полный набор. Так и не пошли на войну!
— Как одолели? — профессионально возлюбопытствовал Зембус. — Я не к тому, чтоб сразу повторить, но мало ли какая оказия!
— Подпустили бабу с дубиной, и на нее-то у него именно рука и не поднялась, — догадался Чумп. — Я откуда знаю? С Хастредом на моей памяти была такая же история. Она ему в рыло, раз, другой, дубина сломалась, она в кулаки, а он ей знай лепечет что-то про уста и очи.
Хастред возмущенно проревел что-то неразборчивое из недр Добрыниной кольчуги, в которую как раз втискивался.
— Со спины чем-то тяжелым звезданули, — хмуро признался Кижинга.
— Бочонком, — уточнил генерал. — С селедкой. Тяжелый, зараза, поднял-то я его на раз, а вот швырнуть через пол-лагеря оказалось непросто! Ну, довольно уже предаваться сим приятным воспоминаниям, отложим до привала, а лучше до победы над гномами, вот ужо тут я вам такого расскажу — животики надорвете! Ты, грамотей, молодец, снарядился славно. А ты что же, брезгуешь воинской справой, колдун злонравный?
— Брезгую, — согласился друид и в подтверждение слов своих отпихнул кольчугу ногой. — Ну ее, эту справу. Опять примешь не за того, и пошлешь вот этих самых пятерых меня тоже отметелить. А потом еще бочкой селедки отоваришь. Я лучше так, по старинке.
— И на меня не косись, я такое уже пробовал носить, — Чумп поддел многострадальную цепную рубаху сапогом и тоже откинул подальше. — По всем статям шуба, только жесткая и не греет. Ни повернуться, ни в карман к друиду слазить без лишнего трезвона. Сам носи, тебя хоть украшает.
— Это вы мне ее сватаете? — удивилась эльфийка, к чьим ногам кольчугу ненавязчиво подпинали. — Благодарствую, фасон не мой. Вот шапочку я бы примерила, стильная шапочка, если б те гзуры не отрастили себе репы лошадиного размера. В таком корыте я ванну принять могу, и еще следить придется, чтобы не утонула.
Других претендентов на шлемы не нашлось, кроме Вово, на обширную голову которого как влитой сел головной убор старшего богатыря. Похищенный Чумпом у гноллов походный инвентарь распределили по-братски, то есть, как все лучшее, отдали ребенку, за исключением отхваченного Зембусом колотила и разобранных Чумпом и Хастредом луков. Вово воспринял доверие безропотно, ловко увязал барахло в один плотный тюк; невостребованную кольчугу эльфийка брезгливо затолкала в свой чудесный рюкзачок, а паладин завладел рогатиной с деревянным пером, недоверчиво фыркнул и на пробу слегка пырнул ею генерала. Твердая древесина скрежетнула по кольцам кольчуги, генерал возмущенно отмахнулся.
— Прочная, — удивился орк. — Прямо родину вспоминаю. У нас там было железное дерево, так им, по слухам, даже гоблинам черепа проламывали.
— Были мы на вашей родине, — возразил Панк с достоинством. — Неподтверженные твои слухи. Три раз пытались, с неизменным моей головы преимуществом. На четвертый раз уж было цельное бревно приготовили, я даже заподозрил что издеваются, но до дела не дошло — торговец, чье бревно, заартачился, ибо на вес золота матерьял. Пошли?
Первым место высадки покинул друид. Не сказать, что лавры лесоходного Лего ему дались в полной мере, но генерал его сразу потерял из виду за стеной растительности, взревел уязвлено и бросился следом. Нырнул в заросли, смял роскошный куст, продрался через стену из раскидистых ветвей, сшиб, приложившись с маху плечом, молоденькое деревце толщиной в запястье и тут только догнал Зембуса. Друид наивно вообразил, что такой треск может произвести разве что Лего, отыскавший наконец их незадачливого проводника по мирам, и ныне его безжалостно лупящий. На такое зрелище — еще бы, боги лупят, да не тебя! — посмотреть определенно стоило, так что вывалившийся из мешанины веток генерал шамана крайне разочаровал.
— Тьфу на тебя, громыхатель! Ты можешь двигаться с меньшими разрушениями? Или хотя бы крушить все не так громко?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— А надо, — сумрачно ответствовал подозрительный лесной субъект, недобро раздувая ноздри. — Ишь, тоже мне, нашел где летать… и всяких разных вываливать. Пеня, как водится, за топтание и попрание…
— Что-то ты больно сведущ да просвещен для чащобного-то ухаря! — насупился генерал и решительно выдвинулся вперед. Зембус сдавленно квакнул под боком, словно предупредить о чем-то порывался, но Панк только плечом повел. Подумаешь! Сам уже понял, что и посреди лесов личности попадаются отпетые, но и он не промах, а ничто так не устанавливает теплые дружественные отношения, нежели душевный мордобой. К тому же рогатина против меча — оно всяко не в пользу рогатины!
Сошлись нос к носу промеж кривой березы и разлапистого куста, развернули плечи, Панк зловеще хмыкнул — оказался на полголовы выше, это хоть и не влияет ни на что, но уверенности придает изрядно. В серо-карих глазах лесного жителя промелькнуло бегущей тенью удивление, перекочевало на узкие облупленные губы, исказило их одобрительной кривой ухмылкой. Генерал заулыбался тоже. Ежели противник тебя оценил по достоинству, то и не противник он уже, а так… почти что союзник!
А почти что союзник вдруг снялся с места и удивительно легко — даже куста не обломал — канул в чащу, и сомкнулась она за его спиной, как вода смыкается над ухнувшим в нее камнем. С концами. И только шелест прошел по окрестной листве.
— Эгей, куда! — дернулся следом за ним генерал, отгреб пару веток в сторону — но ничего, кроме другой растительности, не обнаружил. — Вот зараза лесная! Эй, вернись! Я все прощу! Пойдем гномов метелить!
Лес промолчал, зато не промолчал Зембус.
— Силен ты, генерал, — процедил он с уважением. — Издаля видно, что силен, но иной раз такое учудишь, что хоть в телегу запрягай, хоть седло навьючивай…
— Да я что? Я ничего, — генерал обескуражено потер затылок. — Что, родственник?
— Ну… как бы да. Это ж Лего был, собственной персоной. Я его запомнил намертво! Это он еще в виде воистину божеском, а в прошлый раз, как в друиды посвящался, мы его то ли из-за стола сдернули, то ли вовсе с горшка — сразу, не спросясь, иерофанту в рыло, отобрал всю нашу раскурку, осквернил собственный жертвенник и устранился в клубах то ли серы, то ли еще какой отвратительной субстанции. Не зря этот наш, который привез, так ойкал! И сейчас его не видно. Определенно, наш мир, где ж еще даже бога эдак быстро могут спереть?
Бога, надо отметить, и впрямь видно не было — исчез, как Чумп из-под стражи.
— Да он сам небось сбежал, едва этого завидел, — предположила эльфийка. — Что, это тот самый Лего, про которого Чумп рассказывал? Который у Кейджа набирался премудрости? Наш-то оказался не так уж слаб на голову, ноги сделал вовремя. А Гого тоже покажете, который без штанов?
— Хастред изобразит на ближайшем привале. Туда, сказал, к Хундертауэру? Ну, туда и туда. Чего расслабились? Вово, брось шишку, или хоть слопай как один легендарный драконарий, который, будучи сбит над вражьей территорией, все шишки в окрестностях пожрал, пока до линии фронта добрался — новые елки там по сию пору не растут, ибо не из чего. А учитывая, что воевали в ту пору мобильно, фронт туды-сюды перемещался пожалуй что на десяток лиг в день, этот проглот такое поле выгрыз, что на ем хумансы рыцарские турниры проводить повадились. Разбирайте барахло, и пошли! Поняли, нет?
Гоблины заворчали, но подчинились. Вово недоверчиво отведал шишки и остался ее вкусом недоволен. Нет худа без добра — хоть лес целым останется. Хастред сунулся под один корень, под другой, убедился что бога в окрестностях нет со всей определенностью, и рассудительно пожал плечами. Ну, не узнает, что полезно приложить к подбитому глазу стылую серебряную ложку — неделю походит, распугивая других богов и богинь синяком. Если не совсем дурак, соврет, что с этим самым Лего подрался и что отделал бедолагу под орех — испытанный прием, сам им не однажды пудрил мозги обществу, когда стыдно было признаться, что зачитался на ходу и кувыркнулся с лестницы. А вообще, если уж нормальный бог, должен знать такие тонкости и сам. Даром ли гоблинские проповеди на тему бытия Большого Совета обычно начинаются как-нибудь в духе «Поймали однажды Занги, Йах, Амбал и Барака Райдена и ну его метелить!». Дело насквозь знакомое.
Задержал отряд Кижинга — выволок из мешка свое железо и принялся в него сноровисто упаковываться.
— Я понимаю, что от ваших гоблинских богов это не спасет, — с достоинством пояснил он в ответ на нетерпеливое сопение генерала. — Но лес и правда до боли родной. Прямо не знаешь, с какой ветки сиганет очередной топорастый.
— Ты своих не бойся, ты гномов… — генерал озадаченно прикусил язык. — Ха, гномов. Ну, гномов ты уж подавно не бойся, еще не хватало бояться этих культяпых. Бойся ты, к примеру, дождя с градом, вот уж что точно в походе не в радость!
— Не буду я бояться. Мы, паладины, таким премудростям гражданского быта не обучены. Застегните пряжки кто-нибудь!
— Еще один будущий генерал — одеться сам не может, — вздохнула эльфийка, однако на помощь выдвинулась, что Панк с удовольствием отметил как несомненный признак прогрессирующей субординации. Еще немного поднажать, и вовсе перестанет намекать на его генеральскую тупость!
Пряжек в хитром оркском плейте оказалось немного, ремешки на ножных и ручных гнутых пластинах Кижинга ловко затягивал сам, так что за какие-нибудь пять минут вместо мятого и рваного, как все путники, темнокожего субъекта самого разбойного вида среди гоблинов образовалась цельная статуя синей стали. Яйцевидный с выпяченной решеткой забрала шлем-армэ погреб под собой последние свидетельства орочьей неблаговидности — устрашающие клыки, бешеные от природы глаза с синеватыми белками и написанное на физиономии крупными рунами выражение беспредельного цинизма. Орк легко, словно бы не был отягощен двумя пудами железа, нагнулся за сложенными под ноги мечами и с видимым удовольствием выпрямился во весь рост.
— Этого будем парламентером посылать, — предсказал сведущий в военных предприятиях генерал. — Ежели, конечно, найдем белую тряпку на флаг. Ему в тылу врага только шлемак снять, дабы произвести на супостатов эффект мгновенного удручения. Я сам, помнится, как увидел его поперву, гарцующего в этом самом облачении, успел с половиной штаба о заклад побиться, что не иначе как благородного сословия хуманс, не замеченный, не ухваченный, в порочащие, это самое, связи ни в жисть! А он как сними шлем, да как гаркни что мол узнал от знакомого ассасина, с которым вместе по гетерам шлялись на спертые у местного барона динарии, что нам воины требуются! Уж не упомню, чтоб второй раз эдак влетел. Неделю ходил трезвый, все корил себя за поспешание и вздорный нрав. Потом правда отыгрался на нем же, когда по злобе поспорил с теми же выигравшими, что мол они его и впятером налетев не отделают!
— Таааак, — глухо донеслось из-под оркского забрала. — Вот это что было за крещение! А я-то по сию пору голову ломаю: чего налетели?…
Генерал независимо двинул облитыми кольчугой плечами.
— Проиграйся сам эдак по моей милости! Тут уж не до деликатности. Трудно тебе было оказаться приличным хумансом? Или уж, буде выпало орком родиться, носил бы свои оркские ламелляры или шкуру звериную! А выпендрился — получай по заслугам, — генерал повернулся к внимающим гоблинам. — Пусть-ка, думаю, ему горячих навтыкают! И на все, что еще осталось от жалования, замазал с народом, что мол им его не одолеть и скопом. Не жалко уже! Народ-то у нас при штабе отпетый водился, те еще мордовалы, с иными я и сам бы вставать на двобой остерегся. А он как пошел их махать! Сперва тех пятерых, потом иных, что набежали его крутить во избежание… Когда наконец угомонили, вакансий при штабе моем образовался почти что полный набор. Так и не пошли на войну!
— Как одолели? — профессионально возлюбопытствовал Зембус. — Я не к тому, чтоб сразу повторить, но мало ли какая оказия!
— Подпустили бабу с дубиной, и на нее-то у него именно рука и не поднялась, — догадался Чумп. — Я откуда знаю? С Хастредом на моей памяти была такая же история. Она ему в рыло, раз, другой, дубина сломалась, она в кулаки, а он ей знай лепечет что-то про уста и очи.
Хастред возмущенно проревел что-то неразборчивое из недр Добрыниной кольчуги, в которую как раз втискивался.
— Со спины чем-то тяжелым звезданули, — хмуро признался Кижинга.
— Бочонком, — уточнил генерал. — С селедкой. Тяжелый, зараза, поднял-то я его на раз, а вот швырнуть через пол-лагеря оказалось непросто! Ну, довольно уже предаваться сим приятным воспоминаниям, отложим до привала, а лучше до победы над гномами, вот ужо тут я вам такого расскажу — животики надорвете! Ты, грамотей, молодец, снарядился славно. А ты что же, брезгуешь воинской справой, колдун злонравный?
— Брезгую, — согласился друид и в подтверждение слов своих отпихнул кольчугу ногой. — Ну ее, эту справу. Опять примешь не за того, и пошлешь вот этих самых пятерых меня тоже отметелить. А потом еще бочкой селедки отоваришь. Я лучше так, по старинке.
— И на меня не косись, я такое уже пробовал носить, — Чумп поддел многострадальную цепную рубаху сапогом и тоже откинул подальше. — По всем статям шуба, только жесткая и не греет. Ни повернуться, ни в карман к друиду слазить без лишнего трезвона. Сам носи, тебя хоть украшает.
— Это вы мне ее сватаете? — удивилась эльфийка, к чьим ногам кольчугу ненавязчиво подпинали. — Благодарствую, фасон не мой. Вот шапочку я бы примерила, стильная шапочка, если б те гзуры не отрастили себе репы лошадиного размера. В таком корыте я ванну принять могу, и еще следить придется, чтобы не утонула.
Других претендентов на шлемы не нашлось, кроме Вово, на обширную голову которого как влитой сел головной убор старшего богатыря. Похищенный Чумпом у гноллов походный инвентарь распределили по-братски, то есть, как все лучшее, отдали ребенку, за исключением отхваченного Зембусом колотила и разобранных Чумпом и Хастредом луков. Вово воспринял доверие безропотно, ловко увязал барахло в один плотный тюк; невостребованную кольчугу эльфийка брезгливо затолкала в свой чудесный рюкзачок, а паладин завладел рогатиной с деревянным пером, недоверчиво фыркнул и на пробу слегка пырнул ею генерала. Твердая древесина скрежетнула по кольцам кольчуги, генерал возмущенно отмахнулся.
— Прочная, — удивился орк. — Прямо родину вспоминаю. У нас там было железное дерево, так им, по слухам, даже гоблинам черепа проламывали.
— Были мы на вашей родине, — возразил Панк с достоинством. — Неподтверженные твои слухи. Три раз пытались, с неизменным моей головы преимуществом. На четвертый раз уж было цельное бревно приготовили, я даже заподозрил что издеваются, но до дела не дошло — торговец, чье бревно, заартачился, ибо на вес золота матерьял. Пошли?
Первым место высадки покинул друид. Не сказать, что лавры лесоходного Лего ему дались в полной мере, но генерал его сразу потерял из виду за стеной растительности, взревел уязвлено и бросился следом. Нырнул в заросли, смял роскошный куст, продрался через стену из раскидистых ветвей, сшиб, приложившись с маху плечом, молоденькое деревце толщиной в запястье и тут только догнал Зембуса. Друид наивно вообразил, что такой треск может произвести разве что Лего, отыскавший наконец их незадачливого проводника по мирам, и ныне его безжалостно лупящий. На такое зрелище — еще бы, боги лупят, да не тебя! — посмотреть определенно стоило, так что вывалившийся из мешанины веток генерал шамана крайне разочаровал.
— Тьфу на тебя, громыхатель! Ты можешь двигаться с меньшими разрушениями? Или хотя бы крушить все не так громко?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70