Преображение было почти мгновенным. В момент, когда Хорт прыгнул, он еще был человеком, но в полете словно бы оделся в звериную шкуру, начиная с головы, и приземлился уже на все четыре лисьи лапы. То же самое произошло с его спутниками. Правда, преобразившиеся оборотни напоминали лис разве что хвостами. Здоровенные звери походили на волков больше, чем на лис.
Старейшине я распорол клинком плечо и еще успел смазать кулаком по тому месту, где у человека скула. Ильяланна ловко увернулась от его соплеменника, удар плоской стороной сабли пришелся по звериному черепу. Второму арчайду фея располосовала бок от передней лапы до самого заднего бедра, так что он, подвывая, уполз в сторону деревни.
Я в это время пинком сшиб в прыжке неудачно кинувшегося на меня молодого оборотня с красивым черно-бурым мехом.
Отбиваться от перевертышей оказалось гораздо проще, чем от тех же гномов. Странно, но большинство людей панически боится оборотней, должно быть, сказывается древний инстинктивный страх перед этими созданиями. Но на деле даже невооруженный человек куда сильнее их. И арчайды, превращаясь во время драки в четвероногих, уступали противнику преимущество.
– Они не слишком хорошие воины, – подтверждая мои мысли, заметила Ильяланна. Рукоять ее меча врезалась прямо в нос тому, кто был с серьгой. Огромный зверюга, скуля и прикрывая морду лапами, покатился по земле.
– Отходим к тропе, – приказала фея.
Мы встали спина к спине и бочком, непрерывно отмахиваясь от наседавшей со всех сторон стаи, двинулись к приметному дереву. Один раз, после особенно удачно отбитой атаки, даже удалось пробежать несколько ярдов. Но у самого клена арчайды навалились на нас с новой силой. Ильяланна больше не старалась наносить удары плашмя, схватка пошла не на жизнь, а на смерть, и ни я, ни она уже не осторожничали. Я загнал клинок чуть не по рукоять в брюхо очередному лису, не успел освободить, как сбоку ринулся его сородич. Не устояв, вместе со зверем повалился на траву. Ощеренная пасть мелькнула перед глазами, только и успел, что заслониться рукой, спасая горло. Зубы, разрывая плоть, сошлись у меня на предплечье. Выпустив меч, застрявший в звериной туше, я ударил кулаком, метясь в глаза насевшему на меня лису. Потом еще, и еще, и еще… Зверь только сильнее сжимал челюсти, налитой бешенством глаз косился на занесенную для нового удара руку. В небе прочертила сверкающую дугу сталь, и захват на руке ослабел. Я еще продолжал извиваться, пытаясь выбраться из-под придавившей меня туши, когда надо мной наклонилась фея.
– Погоди… – Она ухватилась за челюсти оборотня, ладонью зажав обе его ноздри. Лис задергался, потом зубы разжались, я поспешно, оставляя куски кожи и мяса, выдернул руку из пасти. Тут же зашарил в поисках потерянного меча. Пятерка перевертышей стояла в одном прыжке от нас, кровь и слюна капали с ощеренных клыков. Ильяланна между тем еще раз ударила укусившего меня арчайда между ушами. Потом бесстрашно ухватила зверя за задние лапы и оттащила в сторону.
– Почему они не нападают? – Подобрав свой клинок, я поднялся на ноги. Арчайд, в брюхе которого я его оставил, как ни в чем не бывало скалился на меня вместе со своими приятелями. Из раны на моей руке хлестала кровь, но сейчас было не до перевязки.
– Мы достигли Пестрой тропы. Закон арчайдов запрещает им нападать на путников, ступивших на нее или в круг у Меняльного дерева. Вага ведь предупреждал тебя, чтобы не ходил в деревню?
– Да, но…
– Убирайся, Хорт, пока я по-настоящему не разозлилась! – крикнула между тем фея замершим за невидимой чертой оборотням.
Арчайд рыкнул, он и его свора еще несколько минут потоптались вблизи клена, а потом и вправду затрусили к своему поселку.
– Что, получил свой укус перевертыша? – Ильяланна осмотрела прокушенное предплечье, оторвала рукав моей же рубахи и перетянула руку чуть выше локтя. – Идем, нужно как можно скорее промыть рану!
Мы почти бежали. Впереди эльфийка, за ней, прижимая больную руку к груди, я. Первые ярды дались легко, я не успел потерять много крови, а рана, хоть и выглядела неприятно, поначалу почти не причиняла боли. Во всяком случае, с ночными приступами, мучившими меня до того, как принял Ильяланнино зелье, не сравнить. Но вскоре начала кружиться голова, рука от локтя до запястья налилась огнем. Я уже не поспевал за шустрой феей, ноги сделались ватными, так и норовили занести в сторону, перед глазами появилось переливчатое марево, сквозь которое тропа начинала двоиться. На одном из поворотов я едва не врезался в дерево, потеряв равновесие, упал на четвереньки, упершись здоровой рукой о землю.
– Что, лихорадит? – Фея присела рядом на корточки. Я отрицательно помотал головой. Но тонкая ладонь прижалась ко лбу. – У тебя жар, – констатировала она. – После укуса арчайда всегда так, а твою рану мы к тому же не промыли сразу. Но сходить с тропы до наших лесов опасно, хитрые твари наверняка все еще где-то поблизости. Дотянешь до пня? – Ильяланна, подставив мне плечо, помогла подняться. Дальше мы ковыляли рядом. Причем, как ни старался я идти самостоятельно, под конец пути фея чуть ли не волокла меня на себе. На счастье, у пня нас поджидал Вага.
– Миледи, что с вами? – увидев заляпанный кровью наряд феи, бросился он навстречу.
– Со мной ничего, а вот твоего приятеля чуть не обобрали до нитки! – сваливая меня на плечи Ваге, заметила та.
– Я ж не знал, зачем он идет к ним, – оправдывался старик, таща меня к своему дому. – Ты ведь не сказал мне, Бурый. Я же думал, что у тебя там подружка!
Кажется, я пытался что-то отвечать. Не уверен, что меня понимали.
Следующие несколько часов прошли для меня в мутной пелене. Помню, что фея при помощи возницы промыла и перевязала мне предплечье, предварительно присыпав рану очередной едкой трухой. Потом в меня влили изрядное количество противного отвара, и я погрузился в состояние, лучше всего подходящее под выражение «сон с открытыми глазами». Вроде бы дремал, но одновременно видел и частично осознавал все происходящее вокруг. А потом пелена перед глазами исчезла, и я резко и окончательно пришел в себя.
– Фу-у-у-ты, быстро очухался! – приветствовал Вага, дежуривший у моей постели. – Ну как ты?
– Вроде ничего. – Я осторожно пошевелил пальцами левой руки. – Вроде нормально.
– Ты не переживай, рана быстро затянется. А вот лихорадка, бывает, как привяжется… Но тебя леди Ильяланна специальным отваром напоила, так что должно пройти. У меня вон арчайды в свое время целый кусок из бока выгрызли. – Старик выдернул из-за пояса край рубахи и продемонстрировал старый шрам у себя на боку. – Ничего, заросло. Болел только долго, месяца три в горячке провалялся. Но меня-то знахарь деревенский лечил, а тебя – сама госпожа.
– Так тебя, значит, тоже оборотни кусали? – Я даже приподнялся на кровати. Вага кивнул. – И ты не стал перевертышем?
– Нет, конечно. Извини, никак не думал, что ты веришь в такие сказки! Ты ж у нас городской, образованный.
– Да, образованный… – Я снова повалился на лежанку.
В коттедж я ни в тот день, ни на следующий не попал. Вага оставил меня выздоравливать в своем доме. Сам он большую часть дня пропадал в поле – наступило время травостоя, мужское население деревни, да и кое-кто из женщин с рассветом отправлялись на покос. За мной ухаживала вдовая Вагина сноха – Доринда. Женщина вряд ли была старше меня, но ранние морщины успели расчертить кожу под глазами. Выражение печально-тревожного ожидания не сходило с ее лица. Как-то даже совестно было принимать помощь человека, обремененного невзгодами.
Особенно заметным это напряженное ожидание неизвестно чего становилось, когда она смотрела на свою дочь.
– У вас очень умная и воспитанная дочка, – заметил я как-то, желая польстить материнскому самолюбию. К тому же это была чистая правда.
– Она не дочь мне, – огорошила ответом Доринда.
– Как это? – Я не знал, что и подумать.
– Моя дочь два года назад попала под колеса телеги.
– Знаю…
– Боги хотели даровать ей новое перерождение. Но я так любила свою девочку, что по глупости пошла наперекор их воле и отнесла Эву в проклятый лес, к этой ведьме. – Доринда произнесла конец фразы зловещим шепотом, сама став похожей на колдунью из страшной сказки. – Она пообещала мне спасти дочь, не сказав, что взамен отберет у нее душу! И вот моей Эвы больше нет, есть лишь морлок с ее телом. Душу моей девочки высосали деревья золотого леса!
Женщина приблизила ко мне лицо, так что я увидел слившиеся в едва различимую точку зрачки. Вряд ли она сейчас понимала, кто перед ней и где сама находится. «Сумасшедшая», – подумал я не без страха.
– Тебе пора принимать отвар, – неожиданно своим обычным голосом добавила Доринда и, отстранившись, потянулась за кружкой, стоящей на краю стола.
Я судорожно перевел дух.
* * *
– Что за срочность? – Ги-Васко снова не сумел выспаться. Каждое заседание с министрами затягивалось за полночь. Как ни старайся решить все дела, глядь, к следующему утру их накопилось еще столько же, если не больше!
Начальник тайной канцелярии отвесил низкий поклон.
– Без церемоний, – попросил герцог. – Говорите, Ги-Нолло, вы бы не явились в такую рань с каким-нибудь пустяком.
– Имперские войска захватили Гвирею.
Герцог болезненно прервал зевок:
– Остальной Гверистан?
– Десяток мелких городков не продержатся против анхорнцев и декады.
– Я все думал, когда же старая волчица покажет зубы…
– Есть еще кое-что.
Его Светлость вопросительно поднял одну бровь.
– Это не совсем обычная война. – Лоб министра собрался мрачными складками. – Анхорнцы объявили, что исполняют волю истинного бога – хотят избавить завоеванных от ложной веры и привести к идеальному воплощению. Единоверцы открыли им ворота Гвиреи, город пал меньше чем за сутки.
Теперь и герцог нахмурился.
– Это неслыханно! – вновь заговорил начальник тайной канцелярии. – Даже Морвейд, запретивший произносить имена Темных, не посмел указывать, кому и каким богам следует молиться!
– Как служителям Благолепного удалось открыть охраняемые ворота? Что еще доносят твои шпионы?
– Почитателями Возрожденного оказалась большая часть привратной стражи, они перебили заступивших с ними на караул товарищей и впустили в город войска императрицы. Мой человек, прибывший из Гверистана, говорит, что анхорнцы вынесли из храмов и разбили статуи восьми богов. Еще говорит, что те, кто отказался признать Эрта истинным богом, объявлены вне закона.
Ги-Нолло остановился. Ему показалось, что правитель не слушает его, задумчиво уставившись куда-то за окно спальни.
– Ваша Светлость…
– Вели послать за Его Благолепием.
Жрец явился довольно скоро.
– Я давно предлагал вам встать на защиту истинной веры. – Ги-Васко не уловил злорадства в голосе священнослужителя. – Императрица оказалась более дальновидна. Знамя Благолепного приносит победу воинству, над которым поднято. Анхорнцы не преминули этим воспользоваться. Что ж, еще не поздно последовать их примеру. Что вам в старых продажных богах, оказывающих покровительство тому, кто принесет жертву побогаче? Разве самому не претит подобное лицемерие? И потом отступившись от старых кумиров, каннингардцы ничего не потеряют, а приобрести могут само бессмертие!
– Послушайте, я не верю в бессмертие, но не мешаю верить в него другим. – Герцог говорил, испытующе глядя на жреца и стараясь по выражению его лица и интонациям угадать, насколько сторонники Благолепного повинны во всей этой заварухе в Гверистане. Открыли ворота единоверцам? Это не первый случай предательства среди осажденных. Однако… С недавних пор Ги-Васко грызла мысль, что Его Благолепие и прочие «возрожденцы» гораздо больше замешаны в тревожных событиях последних недель.
Тогда, после праздника Всех Богов, он не поленился лично посетить Хэйворда в Храме Ифет, надеялся один на один разузнать, отчего вопрос об отражении Эрта, точнее, о его отсутствии так всполошил жрецов на празднике. Но услышал лишь еще одну легенду из разряда: «Во времена, когда мир был молод и боги разгуливали по земле, словно по склонам Незримой Горы…» Из всей той белиберды, что сообщил ему жрец, внимания заслуживали лишь некоторые новые сведения о так называемом «возрождении Эрта». История мелкопоместного дворянчика, по ложному навету осужденного на казнь великим Морвейдом и превратившегося после смерти в бога, была широко известна. В каноническом тексте говорилось, что Эрт пожелал принять смерть от собственной руки, чтобы избавить палача от неблаговидного поступка. На глазах у толпы он упал на меч, пронзив сердце (интересно, как палач решился доверить ему свое оружие), а вечером того же дня, замкнув цепь перерождений, возродился в том же теле, «ибо не было по обе стороны Края никого более благого и совершенного». Ну потом он, понятно, вознесся и так далее…
Эрт Благолепный, или Возродившийся, согласно распространяемой его последователями легенде, анхорнский дворянин, основатель учения, по которому благочестивые люди (следующие законам Эрта) после смерти возрождаются в новом теле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Старейшине я распорол клинком плечо и еще успел смазать кулаком по тому месту, где у человека скула. Ильяланна ловко увернулась от его соплеменника, удар плоской стороной сабли пришелся по звериному черепу. Второму арчайду фея располосовала бок от передней лапы до самого заднего бедра, так что он, подвывая, уполз в сторону деревни.
Я в это время пинком сшиб в прыжке неудачно кинувшегося на меня молодого оборотня с красивым черно-бурым мехом.
Отбиваться от перевертышей оказалось гораздо проще, чем от тех же гномов. Странно, но большинство людей панически боится оборотней, должно быть, сказывается древний инстинктивный страх перед этими созданиями. Но на деле даже невооруженный человек куда сильнее их. И арчайды, превращаясь во время драки в четвероногих, уступали противнику преимущество.
– Они не слишком хорошие воины, – подтверждая мои мысли, заметила Ильяланна. Рукоять ее меча врезалась прямо в нос тому, кто был с серьгой. Огромный зверюга, скуля и прикрывая морду лапами, покатился по земле.
– Отходим к тропе, – приказала фея.
Мы встали спина к спине и бочком, непрерывно отмахиваясь от наседавшей со всех сторон стаи, двинулись к приметному дереву. Один раз, после особенно удачно отбитой атаки, даже удалось пробежать несколько ярдов. Но у самого клена арчайды навалились на нас с новой силой. Ильяланна больше не старалась наносить удары плашмя, схватка пошла не на жизнь, а на смерть, и ни я, ни она уже не осторожничали. Я загнал клинок чуть не по рукоять в брюхо очередному лису, не успел освободить, как сбоку ринулся его сородич. Не устояв, вместе со зверем повалился на траву. Ощеренная пасть мелькнула перед глазами, только и успел, что заслониться рукой, спасая горло. Зубы, разрывая плоть, сошлись у меня на предплечье. Выпустив меч, застрявший в звериной туше, я ударил кулаком, метясь в глаза насевшему на меня лису. Потом еще, и еще, и еще… Зверь только сильнее сжимал челюсти, налитой бешенством глаз косился на занесенную для нового удара руку. В небе прочертила сверкающую дугу сталь, и захват на руке ослабел. Я еще продолжал извиваться, пытаясь выбраться из-под придавившей меня туши, когда надо мной наклонилась фея.
– Погоди… – Она ухватилась за челюсти оборотня, ладонью зажав обе его ноздри. Лис задергался, потом зубы разжались, я поспешно, оставляя куски кожи и мяса, выдернул руку из пасти. Тут же зашарил в поисках потерянного меча. Пятерка перевертышей стояла в одном прыжке от нас, кровь и слюна капали с ощеренных клыков. Ильяланна между тем еще раз ударила укусившего меня арчайда между ушами. Потом бесстрашно ухватила зверя за задние лапы и оттащила в сторону.
– Почему они не нападают? – Подобрав свой клинок, я поднялся на ноги. Арчайд, в брюхе которого я его оставил, как ни в чем не бывало скалился на меня вместе со своими приятелями. Из раны на моей руке хлестала кровь, но сейчас было не до перевязки.
– Мы достигли Пестрой тропы. Закон арчайдов запрещает им нападать на путников, ступивших на нее или в круг у Меняльного дерева. Вага ведь предупреждал тебя, чтобы не ходил в деревню?
– Да, но…
– Убирайся, Хорт, пока я по-настоящему не разозлилась! – крикнула между тем фея замершим за невидимой чертой оборотням.
Арчайд рыкнул, он и его свора еще несколько минут потоптались вблизи клена, а потом и вправду затрусили к своему поселку.
– Что, получил свой укус перевертыша? – Ильяланна осмотрела прокушенное предплечье, оторвала рукав моей же рубахи и перетянула руку чуть выше локтя. – Идем, нужно как можно скорее промыть рану!
Мы почти бежали. Впереди эльфийка, за ней, прижимая больную руку к груди, я. Первые ярды дались легко, я не успел потерять много крови, а рана, хоть и выглядела неприятно, поначалу почти не причиняла боли. Во всяком случае, с ночными приступами, мучившими меня до того, как принял Ильяланнино зелье, не сравнить. Но вскоре начала кружиться голова, рука от локтя до запястья налилась огнем. Я уже не поспевал за шустрой феей, ноги сделались ватными, так и норовили занести в сторону, перед глазами появилось переливчатое марево, сквозь которое тропа начинала двоиться. На одном из поворотов я едва не врезался в дерево, потеряв равновесие, упал на четвереньки, упершись здоровой рукой о землю.
– Что, лихорадит? – Фея присела рядом на корточки. Я отрицательно помотал головой. Но тонкая ладонь прижалась ко лбу. – У тебя жар, – констатировала она. – После укуса арчайда всегда так, а твою рану мы к тому же не промыли сразу. Но сходить с тропы до наших лесов опасно, хитрые твари наверняка все еще где-то поблизости. Дотянешь до пня? – Ильяланна, подставив мне плечо, помогла подняться. Дальше мы ковыляли рядом. Причем, как ни старался я идти самостоятельно, под конец пути фея чуть ли не волокла меня на себе. На счастье, у пня нас поджидал Вага.
– Миледи, что с вами? – увидев заляпанный кровью наряд феи, бросился он навстречу.
– Со мной ничего, а вот твоего приятеля чуть не обобрали до нитки! – сваливая меня на плечи Ваге, заметила та.
– Я ж не знал, зачем он идет к ним, – оправдывался старик, таща меня к своему дому. – Ты ведь не сказал мне, Бурый. Я же думал, что у тебя там подружка!
Кажется, я пытался что-то отвечать. Не уверен, что меня понимали.
Следующие несколько часов прошли для меня в мутной пелене. Помню, что фея при помощи возницы промыла и перевязала мне предплечье, предварительно присыпав рану очередной едкой трухой. Потом в меня влили изрядное количество противного отвара, и я погрузился в состояние, лучше всего подходящее под выражение «сон с открытыми глазами». Вроде бы дремал, но одновременно видел и частично осознавал все происходящее вокруг. А потом пелена перед глазами исчезла, и я резко и окончательно пришел в себя.
– Фу-у-у-ты, быстро очухался! – приветствовал Вага, дежуривший у моей постели. – Ну как ты?
– Вроде ничего. – Я осторожно пошевелил пальцами левой руки. – Вроде нормально.
– Ты не переживай, рана быстро затянется. А вот лихорадка, бывает, как привяжется… Но тебя леди Ильяланна специальным отваром напоила, так что должно пройти. У меня вон арчайды в свое время целый кусок из бока выгрызли. – Старик выдернул из-за пояса край рубахи и продемонстрировал старый шрам у себя на боку. – Ничего, заросло. Болел только долго, месяца три в горячке провалялся. Но меня-то знахарь деревенский лечил, а тебя – сама госпожа.
– Так тебя, значит, тоже оборотни кусали? – Я даже приподнялся на кровати. Вага кивнул. – И ты не стал перевертышем?
– Нет, конечно. Извини, никак не думал, что ты веришь в такие сказки! Ты ж у нас городской, образованный.
– Да, образованный… – Я снова повалился на лежанку.
В коттедж я ни в тот день, ни на следующий не попал. Вага оставил меня выздоравливать в своем доме. Сам он большую часть дня пропадал в поле – наступило время травостоя, мужское население деревни, да и кое-кто из женщин с рассветом отправлялись на покос. За мной ухаживала вдовая Вагина сноха – Доринда. Женщина вряд ли была старше меня, но ранние морщины успели расчертить кожу под глазами. Выражение печально-тревожного ожидания не сходило с ее лица. Как-то даже совестно было принимать помощь человека, обремененного невзгодами.
Особенно заметным это напряженное ожидание неизвестно чего становилось, когда она смотрела на свою дочь.
– У вас очень умная и воспитанная дочка, – заметил я как-то, желая польстить материнскому самолюбию. К тому же это была чистая правда.
– Она не дочь мне, – огорошила ответом Доринда.
– Как это? – Я не знал, что и подумать.
– Моя дочь два года назад попала под колеса телеги.
– Знаю…
– Боги хотели даровать ей новое перерождение. Но я так любила свою девочку, что по глупости пошла наперекор их воле и отнесла Эву в проклятый лес, к этой ведьме. – Доринда произнесла конец фразы зловещим шепотом, сама став похожей на колдунью из страшной сказки. – Она пообещала мне спасти дочь, не сказав, что взамен отберет у нее душу! И вот моей Эвы больше нет, есть лишь морлок с ее телом. Душу моей девочки высосали деревья золотого леса!
Женщина приблизила ко мне лицо, так что я увидел слившиеся в едва различимую точку зрачки. Вряд ли она сейчас понимала, кто перед ней и где сама находится. «Сумасшедшая», – подумал я не без страха.
– Тебе пора принимать отвар, – неожиданно своим обычным голосом добавила Доринда и, отстранившись, потянулась за кружкой, стоящей на краю стола.
Я судорожно перевел дух.
* * *
– Что за срочность? – Ги-Васко снова не сумел выспаться. Каждое заседание с министрами затягивалось за полночь. Как ни старайся решить все дела, глядь, к следующему утру их накопилось еще столько же, если не больше!
Начальник тайной канцелярии отвесил низкий поклон.
– Без церемоний, – попросил герцог. – Говорите, Ги-Нолло, вы бы не явились в такую рань с каким-нибудь пустяком.
– Имперские войска захватили Гвирею.
Герцог болезненно прервал зевок:
– Остальной Гверистан?
– Десяток мелких городков не продержатся против анхорнцев и декады.
– Я все думал, когда же старая волчица покажет зубы…
– Есть еще кое-что.
Его Светлость вопросительно поднял одну бровь.
– Это не совсем обычная война. – Лоб министра собрался мрачными складками. – Анхорнцы объявили, что исполняют волю истинного бога – хотят избавить завоеванных от ложной веры и привести к идеальному воплощению. Единоверцы открыли им ворота Гвиреи, город пал меньше чем за сутки.
Теперь и герцог нахмурился.
– Это неслыханно! – вновь заговорил начальник тайной канцелярии. – Даже Морвейд, запретивший произносить имена Темных, не посмел указывать, кому и каким богам следует молиться!
– Как служителям Благолепного удалось открыть охраняемые ворота? Что еще доносят твои шпионы?
– Почитателями Возрожденного оказалась большая часть привратной стражи, они перебили заступивших с ними на караул товарищей и впустили в город войска императрицы. Мой человек, прибывший из Гверистана, говорит, что анхорнцы вынесли из храмов и разбили статуи восьми богов. Еще говорит, что те, кто отказался признать Эрта истинным богом, объявлены вне закона.
Ги-Нолло остановился. Ему показалось, что правитель не слушает его, задумчиво уставившись куда-то за окно спальни.
– Ваша Светлость…
– Вели послать за Его Благолепием.
Жрец явился довольно скоро.
– Я давно предлагал вам встать на защиту истинной веры. – Ги-Васко не уловил злорадства в голосе священнослужителя. – Императрица оказалась более дальновидна. Знамя Благолепного приносит победу воинству, над которым поднято. Анхорнцы не преминули этим воспользоваться. Что ж, еще не поздно последовать их примеру. Что вам в старых продажных богах, оказывающих покровительство тому, кто принесет жертву побогаче? Разве самому не претит подобное лицемерие? И потом отступившись от старых кумиров, каннингардцы ничего не потеряют, а приобрести могут само бессмертие!
– Послушайте, я не верю в бессмертие, но не мешаю верить в него другим. – Герцог говорил, испытующе глядя на жреца и стараясь по выражению его лица и интонациям угадать, насколько сторонники Благолепного повинны во всей этой заварухе в Гверистане. Открыли ворота единоверцам? Это не первый случай предательства среди осажденных. Однако… С недавних пор Ги-Васко грызла мысль, что Его Благолепие и прочие «возрожденцы» гораздо больше замешаны в тревожных событиях последних недель.
Тогда, после праздника Всех Богов, он не поленился лично посетить Хэйворда в Храме Ифет, надеялся один на один разузнать, отчего вопрос об отражении Эрта, точнее, о его отсутствии так всполошил жрецов на празднике. Но услышал лишь еще одну легенду из разряда: «Во времена, когда мир был молод и боги разгуливали по земле, словно по склонам Незримой Горы…» Из всей той белиберды, что сообщил ему жрец, внимания заслуживали лишь некоторые новые сведения о так называемом «возрождении Эрта». История мелкопоместного дворянчика, по ложному навету осужденного на казнь великим Морвейдом и превратившегося после смерти в бога, была широко известна. В каноническом тексте говорилось, что Эрт пожелал принять смерть от собственной руки, чтобы избавить палача от неблаговидного поступка. На глазах у толпы он упал на меч, пронзив сердце (интересно, как палач решился доверить ему свое оружие), а вечером того же дня, замкнув цепь перерождений, возродился в том же теле, «ибо не было по обе стороны Края никого более благого и совершенного». Ну потом он, понятно, вознесся и так далее…
Эрт Благолепный, или Возродившийся, согласно распространяемой его последователями легенде, анхорнский дворянин, основатель учения, по которому благочестивые люди (следующие законам Эрта) после смерти возрождаются в новом теле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59