От этого, Пенни, как ты понимаешь, мне становится еще более грустно.
Предаться долгим и печальным размышлениям мне не позволила Друзилла (она, по-моему, озабочена моим бесплодием не меньше меня). Так вот, она вдруг ни с того, ни с сего решила выяснить, давно ли мы с Сэмом живем в Хайгейте.
«Пять лет», - ответила я, на что Друзилла отреагировала громким визгом. Затем она сбивчиво объяснила мне, что в этом-то как раз собака и зарыта. Я, конечно, сказала, чтобы она перестала молоть чушь, но все же попросила рассказать мне об этом поподробнее (а чем черт не шутит? Знания никогда не бывают лишними). Так вот, оказывается, давным-давно известно, что прямо через Хэмпстед и Хайгейт проходит некая энергетическая линия, доставшаяся нам в наследство от какой-то древней цивилизации, проложившей по этому маршруту караванную тропу. Эта самая энергетическая линия на редкость отрицательно влияет на детородную функцию. В ответ на мое замечание, что другим людям, живущим в Хайгейте, эта энергетическая линия, то есть караванная тропа, никак не мешает обзаводиться потомством, Друзилла уверенно заявила, что антропогенные энергетические линии действуют весьма избирательно и влияют на людей по- разному. Для одних они могут быть настоящим генератором плодовитости, а для других - сущим душителем не появившихся на свет и даже не зачатых детей. Итак, Друзилла убеждена, что наша проблема имеет географическое происхождение и может быть решена только соответствующим образом. Она заверила меня в том, что самая мощная линия позитивной энергии, доставшаяся нам от каких-то далеких, почти мифических предков, проходит аккурат через вершину Примроуз-Хилла! Как только Друзилла произнесла эту фразу, я стала догадываться, к чему она клонит. Тем не менее, будучи озвученным, ее предложение повергло меня в шок. Она твердо уверена, что самым верным для нас с Сэмом способом зачать ребенка будет секс на вершине Примроуз-Хилла!
На вершине, понимаете ли! А еще, как я понимаю, в полночь и непременно в полнолуние.
Ну уж нет. Ни за какие коврижки. Это даже не обсуждается. Мне такое и в кошмарном сне не приснится. Просто чушь какая-то. В конце концов, это смешно. Интересно, что она еще придумает? Может, в следующий раз она посоветует мне сделать Сэму минет прямо в центре Стоунхенджа? Настроение после этой беседы у меня здорово испортилось, и, естественно, я сорвала зло на том, кто первым подвернулся под руку. Этим кем- то, естественно, оказался Карл Фиппс. Я чуть было не наорала на этого самовлюбленного болвана. Сдержалась в последний момент. Дело было так: в офисе я сидела одна, а он заглянул в агентство, чтобы забрать поступившие на его имя факсы с предложениями работы. Посниматься ему, кстати, предлагает не кто-нибудь, а один очень крупный американский продюсер. Выглядел наш «суперстар», надо признать, неплохо. Темно- бордовый вельветовый костюм сидел на нем как влитой. Ну, я возьми и скажи: «Карл, вы сегодня отлично выглядите». А этот наглец в ответ небрежно так брякнул: «Стараемся, стараемся». Ты только представь себе, Пенни, насколько самовлюбленным нужно быть, чтобы так ответить! С таким же успехом он мог сказать что-то вроде: «Да, я просто великолепен. А что, вы разве в этом сомневались?» А вот как раз насчет великолепия я бы, пожалуй, и промолчала. Ничего такою особенного в нем нет. Но дело даже не в этом. Знаешь, Пенни, какой любезностью он ответил мне? При сев на край моего письменного стола, он улыбнулся и сказал: «А вы, Люси, сегодня выглядите прямо- таки чертовски сексуальной штучкой. Нет, на самом деле вам это очень идет, но такая женщина на рабочем месте - это просто провокация». Ума не приложу, чего он до меня докопался. Все неправда, каждое его слово. Ничего такого особенного надето на мне не было. Ну, разве что немного легкомысленная мини-юбка. Ах, да, еще сапоги - такие высокие, кожаные, как будто бы из секс-шопа, для садомазохистов. Вот вроде бы и все. Топик на мне был самый обыкновенный, такие сейчас все носят. Мне, кстати, он очень нравится - коротенький такой, обтягивающий. А вообще выглядела я сегодня ужасно, так что с его стороны было откровенным жлобством и глупостью говорить комплименты, делая вид, что он этого не замечает. А вот зрителям - им Карл нравится. Его популярность растет на глазах. В нашем агентстве он теперь, пожалуй, самый важный клиент. После того костюмно-исторического фильма, снимавшегося по заказу Би-би-си, на его имя до сих пор приходят пачки писем от поклонников (в основном, полагаю, все же от поклонниц). Ума не приложу, что только люди в нем находят.
Дорогой дневник.
У меня две новости - хорошая и плохая. Плохая состоит в том, что Люси наложила вето на планы по ускоренному фитнесу моих детородных органов. Она безапелляционно заявила, что анализ должен быть объективным и ни в коей мере не подтасованным. Если уж нам суждено выяснить, что детей у нас быть не может, я для этого должен предоставить судьям-лаборантам честную картину того, каков я в обычной жизни, а именно: почти каждый вечер я слегка навеселе и точно в таком же состоянии бываю время от времени уже после ланча. Боюсь, Люси всерьез подозревает, что моя склонность к выпивке (которая, конечно, имеет место, но вряд ли может быть названа чрезмерной) является причиной всех наших бед и несчастий. Содержимое моей мошонки она, видимо, представляет себе в виде некого подобия клуба «Граучо» ближе к двум часам субботней ночи, то есть в образе мрачного, почти пустого пространства с редкими вкраплениями изрядно пьяных любителей халявного выпивона и закусона, неизвестно где раздобывших приглашения. Эти ребята безвольно сидят где-нибудь по углам или вяло, зигзагообразно передвигаются по залу, абсолютно не отдавая себе отчета в том, кто они такие, зачем они сюда приперлись и, главное, что им делать, когда их наконец взашей вытолкают за дверь. Ни хрена ж себе у нее представление о моих драгоценных сперматозоидах!
С другой стороны (и это хорошая новость), несмотря на то что Люси, как выяснилось, очень невысокого мнения о моих потенциальных возможностях зачать ребенка, она предпочитает смотреть правде в глаза и знать, как обстоит дело в реальности. В соответствии с этой доктриной таблетки с цинком и поливитамины отправились в мусорное ведро. Кроме того, она позволила мне (и это действительно очень великодушно с ее стороны) продолжать выпивать, как и раньше. Единственная проблема состоит в том, что я вряд ли смогу вспомнить, сколько именно я пил раньше, чтобы, не дай бог, не превысить средний уровень и не сжульничать, не добрав до нормы. Спросите меня, сколько я обычно выпиваю, и я, пожалуй, не смогу ответить. Нет, я, конечно, уверен в том, что это не очень много. Остается только выяснить, насколько очень это «не очень» и насколько много это «немного». Когда некоторые бестактные люди прямо в лоб задают мне вопрос: «Сколько ты вчера выжрал?», я всегда отвечаю: «Да так, самую малость». Но стоит заставить себя начать действительно вспоминать, сколько было заказано в баре выпивки, как вскоре сбиваешься со счета и пытаешься зайти с другого конца: бродишь по дому из угла в угол, судорожно соображая, сколько денег у тебя было накануне и сколько осталось, а самое главное - пытаешься вычислить разницу между этими двумя величинами, переведенную в выпивку. При этом в какой- то момент твой взгляд натыкается на пустую бутылку из-под виски на кухонном полу (или почти пустую на кухонном столе), и ты понимаешь, что дальнейшие попытки что-либо сосчитать абсолютно бесперспективны. Тогда ты пробуешь вспомнить хотя бы те места, куда тебя вчера заносило, людей, с которыми пил, и по прошествии всего нескольких минут тебя охватывает внезапное беспокойство по поводу того, не спиваешься ли ты и является ли алкоголизм на этой стадии еще обратимым.
Как бы то ни было, принятое Люси решение о запрете любых специальных подготовительных мероприятий перед анализом изрядно облегчило мне жизнь. Больше всего меня обрадовало то, что я могу засунуть куда подальше эту идиотскую книжонку - «Познай свои тестикулы». Ее автор, конечно, клятвенно заверяет читателей, что всего через месяц их яйца будут просто первый сорт: кругленькие, упругие, полные отменных, готовых ринуться в бой сперматозоидов, но для достижения этого результата нужно проделывать множество упражнений. Больше всего меня доставало то, при котором требовалось напрягать все наружные и внутренние мышцы задницы и нижней части живота. Дело в том, что при выполнении этого задания я непроизвольно начинал сурово хмуриться. Слава богу, больше от меня этого не требуется. У меня и без того в последние годы стали появляться морщины. Я, конечно, не женщина, но способствовать их углублению и появлению новых, зверски гримасничая минимум по десять минут ежедневно, - это уж чересчур.
Ну да ладно. Главное, что через четыре дня все это кончится. Между прочим, с сегодняшнего вечера вступает в силу трехсуточный запрет на эякуляцию. Судя по всему, три дня, проведенные в темноте и тесноте, должны помочь моим сперматозоидам набраться сил, а главное, разобраться в себе и понять, в чем же смысл их жизни. Не бог весть какое серьезное испытание - я имею в виду это воздержание. В последнее время мы с Люси занимаемся сексом едва ли не реже, чем по телевизору показывают хорошие эксцентрические комедии. А на работе я так устаю, что у меня даже не возникает желания по-быстрому разрядиться самостоятельно где-нибудь в ванной.
От Мудозвона пока ни слуху, ни духу. Не отвечает и мой юный начальник - контролер-координатор. Впрочем, я пока что не намерен воспринимать это молчание как признак неуважительного отношения к себе. В конце концов, они оба очень занятые люди, чрезвычайно занятые, ну прямо как я.
Дорогая подруга по переписке.
Сегодня сдавала анализ крови на гормоны. Он должен показать объективно, происходит у меня овуляция или нет. Ради этого я поехала в Кэмден в государственную женскую консультацию. Я решила сдавать анализ не в своей обычной клинике, где у меня свой врач, потому что доктор Купер сейчас в отпуске, а заменяющего его доктора Мейсона я недолюбливаю (никаких претензий у меня к нему нет, просто не нравится мне он, вот и все).
Кэмден - это сущий ад. Если там по улице идет человек, не обкурившийся какой-нибудь дурью, то его останавливает полиция, чтобы поинтересоваться, не заблудился ли он. Я шла по Хай - стрит, прикрываясь толстенной газетой, словно щитом. Но как ни закрывайся, бомжи и нищие все равно попадаются на глаза. Как же так? Почему эти люди влачат такое убогое существование? Раньше я думала, что во всем виновата Тэтчер, но ведь она уже бог знает сколько лет в отставке, а бездомные так бездомными и остались. Ты можешь дать денег нескольким первым попавшимся, но ведь не всем же, и когда попадаются следующие, то пытаешься объяснить, что уже отдала все предыдущим, но этим-то какое дело?
Государственное медицинское учреждение, как и следовало ожидать, оказалось воплощением нищеты и убожества и окончательно вогнало меня в депрессию. А чего стоят эти толпы женщин, у каждой из которых целый букет проблем со здоровьем. Многие, как я поняла, тоже пришли туда, чтобы разобраться, почему же у них нет детей и что делать, чтобы изменить ситуацию. В общем, я пыталась воспринимать это все спокойно и с позитивным настроем, но не преуспела в этом.
В загончике для ожидающих своей очереди (у меня язык не поворачивается назвать это помещение «комнатой» или «холлом»-: оба эти слова как-то связаны с понятием комфорта и уюта, но уж чего-чего, а уюта там не было и в помине - просто закуток, выгороженный старыми пластиковыми стульями, с парой сломанных детских игрушек на полу) я обнаружила старый выпуск телепрограммы - приложения к «Таймс». Полистав газету, я наткнулась на хвалебную статью о Карле Фиппсе в связи его ролью в «Стрелке», показанном по Ай-ти-ви. Фотографии, сопровождавшие текст, были подобраны на редкость удачно, хотя лично мне он сейчас нравится больше - с более длинными волосами. Солдатская стрижка в том фильме, по-моему, придавала ему несколько брутальный вид. Зато глаза все такие же - ясные, прозрачные, взгляд такой мягкий-мягкий. И он, зараза, прекрасно знает, как они хороши, и постоянно пользуется этим, как когда-то делал Дэвид Эссекс. Я почти уверена, что он для пущего эффекта даже пользуется специальными глазными каплями. Большая часть статьи, кстати, была посвящена тому, как восходящей звезде не дают прохода назойливые поклонницы. Ну, как это бывает, я прекрасно знаю. Эти девчонки действительно могут отравить жизнь любому актеру - никакой популярности не захочешь. Вот только что они в нем нашли? Нет, не зря мужчины считают большинство женщин круглыми дурами.
Дорогой и т. д.
Что у меня сегодня произошло на работе - даже самому не верится. Я побывал на Даунинг- стрит. Нет, с самим премьер-министром мне встречу не устроили, но это уже было бы слишком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Предаться долгим и печальным размышлениям мне не позволила Друзилла (она, по-моему, озабочена моим бесплодием не меньше меня). Так вот, она вдруг ни с того, ни с сего решила выяснить, давно ли мы с Сэмом живем в Хайгейте.
«Пять лет», - ответила я, на что Друзилла отреагировала громким визгом. Затем она сбивчиво объяснила мне, что в этом-то как раз собака и зарыта. Я, конечно, сказала, чтобы она перестала молоть чушь, но все же попросила рассказать мне об этом поподробнее (а чем черт не шутит? Знания никогда не бывают лишними). Так вот, оказывается, давным-давно известно, что прямо через Хэмпстед и Хайгейт проходит некая энергетическая линия, доставшаяся нам в наследство от какой-то древней цивилизации, проложившей по этому маршруту караванную тропу. Эта самая энергетическая линия на редкость отрицательно влияет на детородную функцию. В ответ на мое замечание, что другим людям, живущим в Хайгейте, эта энергетическая линия, то есть караванная тропа, никак не мешает обзаводиться потомством, Друзилла уверенно заявила, что антропогенные энергетические линии действуют весьма избирательно и влияют на людей по- разному. Для одних они могут быть настоящим генератором плодовитости, а для других - сущим душителем не появившихся на свет и даже не зачатых детей. Итак, Друзилла убеждена, что наша проблема имеет географическое происхождение и может быть решена только соответствующим образом. Она заверила меня в том, что самая мощная линия позитивной энергии, доставшаяся нам от каких-то далеких, почти мифических предков, проходит аккурат через вершину Примроуз-Хилла! Как только Друзилла произнесла эту фразу, я стала догадываться, к чему она клонит. Тем не менее, будучи озвученным, ее предложение повергло меня в шок. Она твердо уверена, что самым верным для нас с Сэмом способом зачать ребенка будет секс на вершине Примроуз-Хилла!
На вершине, понимаете ли! А еще, как я понимаю, в полночь и непременно в полнолуние.
Ну уж нет. Ни за какие коврижки. Это даже не обсуждается. Мне такое и в кошмарном сне не приснится. Просто чушь какая-то. В конце концов, это смешно. Интересно, что она еще придумает? Может, в следующий раз она посоветует мне сделать Сэму минет прямо в центре Стоунхенджа? Настроение после этой беседы у меня здорово испортилось, и, естественно, я сорвала зло на том, кто первым подвернулся под руку. Этим кем- то, естественно, оказался Карл Фиппс. Я чуть было не наорала на этого самовлюбленного болвана. Сдержалась в последний момент. Дело было так: в офисе я сидела одна, а он заглянул в агентство, чтобы забрать поступившие на его имя факсы с предложениями работы. Посниматься ему, кстати, предлагает не кто-нибудь, а один очень крупный американский продюсер. Выглядел наш «суперстар», надо признать, неплохо. Темно- бордовый вельветовый костюм сидел на нем как влитой. Ну, я возьми и скажи: «Карл, вы сегодня отлично выглядите». А этот наглец в ответ небрежно так брякнул: «Стараемся, стараемся». Ты только представь себе, Пенни, насколько самовлюбленным нужно быть, чтобы так ответить! С таким же успехом он мог сказать что-то вроде: «Да, я просто великолепен. А что, вы разве в этом сомневались?» А вот как раз насчет великолепия я бы, пожалуй, и промолчала. Ничего такою особенного в нем нет. Но дело даже не в этом. Знаешь, Пенни, какой любезностью он ответил мне? При сев на край моего письменного стола, он улыбнулся и сказал: «А вы, Люси, сегодня выглядите прямо- таки чертовски сексуальной штучкой. Нет, на самом деле вам это очень идет, но такая женщина на рабочем месте - это просто провокация». Ума не приложу, чего он до меня докопался. Все неправда, каждое его слово. Ничего такого особенного надето на мне не было. Ну, разве что немного легкомысленная мини-юбка. Ах, да, еще сапоги - такие высокие, кожаные, как будто бы из секс-шопа, для садомазохистов. Вот вроде бы и все. Топик на мне был самый обыкновенный, такие сейчас все носят. Мне, кстати, он очень нравится - коротенький такой, обтягивающий. А вообще выглядела я сегодня ужасно, так что с его стороны было откровенным жлобством и глупостью говорить комплименты, делая вид, что он этого не замечает. А вот зрителям - им Карл нравится. Его популярность растет на глазах. В нашем агентстве он теперь, пожалуй, самый важный клиент. После того костюмно-исторического фильма, снимавшегося по заказу Би-би-си, на его имя до сих пор приходят пачки писем от поклонников (в основном, полагаю, все же от поклонниц). Ума не приложу, что только люди в нем находят.
Дорогой дневник.
У меня две новости - хорошая и плохая. Плохая состоит в том, что Люси наложила вето на планы по ускоренному фитнесу моих детородных органов. Она безапелляционно заявила, что анализ должен быть объективным и ни в коей мере не подтасованным. Если уж нам суждено выяснить, что детей у нас быть не может, я для этого должен предоставить судьям-лаборантам честную картину того, каков я в обычной жизни, а именно: почти каждый вечер я слегка навеселе и точно в таком же состоянии бываю время от времени уже после ланча. Боюсь, Люси всерьез подозревает, что моя склонность к выпивке (которая, конечно, имеет место, но вряд ли может быть названа чрезмерной) является причиной всех наших бед и несчастий. Содержимое моей мошонки она, видимо, представляет себе в виде некого подобия клуба «Граучо» ближе к двум часам субботней ночи, то есть в образе мрачного, почти пустого пространства с редкими вкраплениями изрядно пьяных любителей халявного выпивона и закусона, неизвестно где раздобывших приглашения. Эти ребята безвольно сидят где-нибудь по углам или вяло, зигзагообразно передвигаются по залу, абсолютно не отдавая себе отчета в том, кто они такие, зачем они сюда приперлись и, главное, что им делать, когда их наконец взашей вытолкают за дверь. Ни хрена ж себе у нее представление о моих драгоценных сперматозоидах!
С другой стороны (и это хорошая новость), несмотря на то что Люси, как выяснилось, очень невысокого мнения о моих потенциальных возможностях зачать ребенка, она предпочитает смотреть правде в глаза и знать, как обстоит дело в реальности. В соответствии с этой доктриной таблетки с цинком и поливитамины отправились в мусорное ведро. Кроме того, она позволила мне (и это действительно очень великодушно с ее стороны) продолжать выпивать, как и раньше. Единственная проблема состоит в том, что я вряд ли смогу вспомнить, сколько именно я пил раньше, чтобы, не дай бог, не превысить средний уровень и не сжульничать, не добрав до нормы. Спросите меня, сколько я обычно выпиваю, и я, пожалуй, не смогу ответить. Нет, я, конечно, уверен в том, что это не очень много. Остается только выяснить, насколько очень это «не очень» и насколько много это «немного». Когда некоторые бестактные люди прямо в лоб задают мне вопрос: «Сколько ты вчера выжрал?», я всегда отвечаю: «Да так, самую малость». Но стоит заставить себя начать действительно вспоминать, сколько было заказано в баре выпивки, как вскоре сбиваешься со счета и пытаешься зайти с другого конца: бродишь по дому из угла в угол, судорожно соображая, сколько денег у тебя было накануне и сколько осталось, а самое главное - пытаешься вычислить разницу между этими двумя величинами, переведенную в выпивку. При этом в какой- то момент твой взгляд натыкается на пустую бутылку из-под виски на кухонном полу (или почти пустую на кухонном столе), и ты понимаешь, что дальнейшие попытки что-либо сосчитать абсолютно бесперспективны. Тогда ты пробуешь вспомнить хотя бы те места, куда тебя вчера заносило, людей, с которыми пил, и по прошествии всего нескольких минут тебя охватывает внезапное беспокойство по поводу того, не спиваешься ли ты и является ли алкоголизм на этой стадии еще обратимым.
Как бы то ни было, принятое Люси решение о запрете любых специальных подготовительных мероприятий перед анализом изрядно облегчило мне жизнь. Больше всего меня обрадовало то, что я могу засунуть куда подальше эту идиотскую книжонку - «Познай свои тестикулы». Ее автор, конечно, клятвенно заверяет читателей, что всего через месяц их яйца будут просто первый сорт: кругленькие, упругие, полные отменных, готовых ринуться в бой сперматозоидов, но для достижения этого результата нужно проделывать множество упражнений. Больше всего меня доставало то, при котором требовалось напрягать все наружные и внутренние мышцы задницы и нижней части живота. Дело в том, что при выполнении этого задания я непроизвольно начинал сурово хмуриться. Слава богу, больше от меня этого не требуется. У меня и без того в последние годы стали появляться морщины. Я, конечно, не женщина, но способствовать их углублению и появлению новых, зверски гримасничая минимум по десять минут ежедневно, - это уж чересчур.
Ну да ладно. Главное, что через четыре дня все это кончится. Между прочим, с сегодняшнего вечера вступает в силу трехсуточный запрет на эякуляцию. Судя по всему, три дня, проведенные в темноте и тесноте, должны помочь моим сперматозоидам набраться сил, а главное, разобраться в себе и понять, в чем же смысл их жизни. Не бог весть какое серьезное испытание - я имею в виду это воздержание. В последнее время мы с Люси занимаемся сексом едва ли не реже, чем по телевизору показывают хорошие эксцентрические комедии. А на работе я так устаю, что у меня даже не возникает желания по-быстрому разрядиться самостоятельно где-нибудь в ванной.
От Мудозвона пока ни слуху, ни духу. Не отвечает и мой юный начальник - контролер-координатор. Впрочем, я пока что не намерен воспринимать это молчание как признак неуважительного отношения к себе. В конце концов, они оба очень занятые люди, чрезвычайно занятые, ну прямо как я.
Дорогая подруга по переписке.
Сегодня сдавала анализ крови на гормоны. Он должен показать объективно, происходит у меня овуляция или нет. Ради этого я поехала в Кэмден в государственную женскую консультацию. Я решила сдавать анализ не в своей обычной клинике, где у меня свой врач, потому что доктор Купер сейчас в отпуске, а заменяющего его доктора Мейсона я недолюбливаю (никаких претензий у меня к нему нет, просто не нравится мне он, вот и все).
Кэмден - это сущий ад. Если там по улице идет человек, не обкурившийся какой-нибудь дурью, то его останавливает полиция, чтобы поинтересоваться, не заблудился ли он. Я шла по Хай - стрит, прикрываясь толстенной газетой, словно щитом. Но как ни закрывайся, бомжи и нищие все равно попадаются на глаза. Как же так? Почему эти люди влачат такое убогое существование? Раньше я думала, что во всем виновата Тэтчер, но ведь она уже бог знает сколько лет в отставке, а бездомные так бездомными и остались. Ты можешь дать денег нескольким первым попавшимся, но ведь не всем же, и когда попадаются следующие, то пытаешься объяснить, что уже отдала все предыдущим, но этим-то какое дело?
Государственное медицинское учреждение, как и следовало ожидать, оказалось воплощением нищеты и убожества и окончательно вогнало меня в депрессию. А чего стоят эти толпы женщин, у каждой из которых целый букет проблем со здоровьем. Многие, как я поняла, тоже пришли туда, чтобы разобраться, почему же у них нет детей и что делать, чтобы изменить ситуацию. В общем, я пыталась воспринимать это все спокойно и с позитивным настроем, но не преуспела в этом.
В загончике для ожидающих своей очереди (у меня язык не поворачивается назвать это помещение «комнатой» или «холлом»-: оба эти слова как-то связаны с понятием комфорта и уюта, но уж чего-чего, а уюта там не было и в помине - просто закуток, выгороженный старыми пластиковыми стульями, с парой сломанных детских игрушек на полу) я обнаружила старый выпуск телепрограммы - приложения к «Таймс». Полистав газету, я наткнулась на хвалебную статью о Карле Фиппсе в связи его ролью в «Стрелке», показанном по Ай-ти-ви. Фотографии, сопровождавшие текст, были подобраны на редкость удачно, хотя лично мне он сейчас нравится больше - с более длинными волосами. Солдатская стрижка в том фильме, по-моему, придавала ему несколько брутальный вид. Зато глаза все такие же - ясные, прозрачные, взгляд такой мягкий-мягкий. И он, зараза, прекрасно знает, как они хороши, и постоянно пользуется этим, как когда-то делал Дэвид Эссекс. Я почти уверена, что он для пущего эффекта даже пользуется специальными глазными каплями. Большая часть статьи, кстати, была посвящена тому, как восходящей звезде не дают прохода назойливые поклонницы. Ну, как это бывает, я прекрасно знаю. Эти девчонки действительно могут отравить жизнь любому актеру - никакой популярности не захочешь. Вот только что они в нем нашли? Нет, не зря мужчины считают большинство женщин круглыми дурами.
Дорогой и т. д.
Что у меня сегодня произошло на работе - даже самому не верится. Я побывал на Даунинг- стрит. Нет, с самим премьер-министром мне встречу не устроили, но это уже было бы слишком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66