После этого я прожила у Св. Екатерины семь месяцев и три дня. Радость по своей природе проста, и рассказывать о ней особо нечего, по моему разумению, боль и борьба куда более подходящие темы. Я фактически стала Нориным водителем и доверенным лицом. Ни Люцифер и никакие святые или ангелы мне в это время не являлись, как объяснила Нора, потому что они свою миссию выполнили.
«И вообще, – сказала она, – если уж на то пошло, дьявол тоже добрый католик, он делает требуемую работу и любит церковь. Бог свидетель, попробуй-ка отделить его от нее!»
А я любила ее и не слишком разграничивала эту любовь и ту, которой была обязана Богу, хотя, может быть, когда речь идет о любви, все сводится к одному.
В ту Пасху мы приехали в Роанок, и лунолицый евнух во имя Царствия Небесного начертал маслом крест на моем лбу: таким образом я прошла конфирмацию и была допущена к первому причастию. Честно скажу, хотелось бы мне ощутить что-то запредельное, но ничего такого не случилось. Нора, разумеется, была моим спонсором, и она подарила мне четки, которые я сохранила, хотя почти ими не пользовалась. Особого благочестия во мне нет, но ее это порадовало, и слава Богу. Там, в Роаноке, я увидела Скитера Сонненборга на его «харлее», промчавшегося мимо, обдав нас ветром, подобно шумному призраку из моей прошлой жизни. Меня это напугало: я-то считала его погибшим вместе с большинством остальных. Говорить правду ни Норе, ни кому-то еще не стала, но сдрейфила здорово и принялась упрашивать ее поскорее вернуться в приорат. Однако нам нужно было забросить кое-какой багаж на почту, а там, на стенде с объявлениями о розыске преступников, красовалась моя физиономия.
Я, как идиотка, вытаращилась, разинув рот, а когда отвернулась, на меня смотрела средних лет женщина, взгляд которой переместился к фотопортрету опасной преступницы Эмили, не последней шишки в наркобизнесе, причастной к убийству копов. Я быстро убралась оттуда и вернулась к Норе, которая сказала: «Не беспокойся, дорогая, мы что-нибудь устроим, je me debrouillerab». С этими словами она нашла телефон, сделала с полдюжины звонков, и мы поехали не обратно в приорат, но в орденский дом в Восточной Виргинии, близ Арлингтона. Там Нора раздобыла мне полное орденское облачение, на которое я вообще-то не имела права, и кто-то принес паспорт с моей фотографией, но на имя сестры, убитой в Колумбии. Нора пояснила, что они не сообщают о гибели некоторых сестер и сохраняют их документы как раз для таких случаев.
– Нам часто случается переправлять людей через границы, и мы debrouillons, когда необходимо, ты поняла?
Да, я поняла.
В аэропорту все прошло гладко: это было задолго до нынешней антитеррористической истерии, к тому же кто смотрит на монахинь? Спустя два дня мы прибыли в Рим.
К началу 1914 года сестры учредили свои обители, или пункты обслуживания, почти во всех странах Западной Европы, а также утвердились в Соединенных Штатах (Балтимор, 1908), на Филиппинах, в Бразилии, Мексике и Чили. Центр обучения в Намюре процветал, так же как и руководимый Клэр Ройжи-Брассат Институт языка в Риме. Содержание всех этих филиалов обходилось дорого, однако трастовый фонд не оскудевал, поскольку его активы росли вместе с неуклонно возраставшей в новом столетии стоимостью нефти. В августе того года разразилась мировая война, которой все так боялись, и тогда же Мари Анж в очередной раз поразила своих сподвижниц.
«Теперь настал мой черед», – заявила она и отреклась от поста генерала-матери в пользу Отиль Роланд.
На себя она возложила ответственность за действия в Западной Европе, а в качестве резиденции избрала Лилль, город, хорошо ей знакомый, куда к концу августа уже начали стекаться беженцы как из пограничных областей, испытавших на себе немецкое вторжение, так и с отдаленного Бельгийского фронта. Развернув главный госпиталь в школе около собора, она занялась организацией медицинской помощи беженцам. Видевшие ее в те дни говорили, что к ней, казалось, вернулась молодость, ибо она демонстрировала энергию и неутомимость, никак не соответствовавшие ее пятидесяти восьми годам.
К первой неделе октября в городе уже был слышен гром орудий наступавших немцев. Мари Анж, казалось, поспевала повсюду, предлагая помощь и утешение испуганным пациентам. Среди них находился монсеньор Маттео Ратти, итальянский ученый, раненный в Лувиане 26 августа, когда немцы разрушили университет и прекрасный старый город. Теперь они делали то же самое с Лиллем. С первого октября артиллерийский обстрел города велся почти беспрерывно.
Когда снаряды начали попадать непосредственно в собор, Мари Анж распорядилась перенести опекаемых в подвал. Согласно воспоминаниям монсеньора Ратти, основательница ордена помогала какой-то из новообращенных сестер тащить его на носилках. Дабы помочь испуганной девушке справиться со страхом, он сказал: «Не бойся, Бог защитит тебя». На что ее начальница ответила: «Защитит ее Бог или нет, ей надлежит исполнять свой долг. Будь добра, сестра, приподними-ка ему ноги».
То были ее последние зафиксированные слова. В следующее мгновение в здание угодил крупнокалиберный снаряд, вызвав обрушение потолка.
Спустя несколько часов Ратти извлекли из-под завала живым. Он уцелел потому, что в момент взрыва Мари Анж прикрыла его своим телом от стальных осколков, один из которых пробил ее отважное сердце.
Из книги «Преданные до смерти: История ордена сестер милосердия Крови Христовой».
Сестра Бенедикта Кули (ОКХ), «Розариум-пресс», Бостон, 1947 г.
Глава восемнадцатая
Паз очень редко приводил в ресторан своих кубинских друзей мужского пола, и его мать (от которой ничего не ускользало) частенько выговаривала ему по этому поводу: «Неужели ты стыдишься меня?» Однако истинная причина крылась в том, что сейчас происходило с Моралесом. Кубинское национальное блюдо zarzuela , уминаемое в данный момент молодым детективом, хозяйка лично притащила ему на сковороде размером с автобусное колесо, и если бы сторонний наблюдатель попытался определить, кто тут любимый хозяйский сын, а кто так, сбоку припека, он, скорее всего, дал бы маху. Моралеса угощали по-королевски, миссис Паз сама накладывала ему на тарелку самые сочные кусочки морского лакомства, предоставляя Джимми подбирать остатки. За двадцать минут сидения за особым столиком, приберегаемым для самых желанных и почетных гостей, миссис Паз выудила из юноши всю его подноготную вкупе с родословной и биографиями его родичей. Выяснилось, что Моралес живет с матерью, две его старшие сестры замужем и имеют детей, сам он помолвлен (фотография была продемонстрирована под восхищенные вздохи миссис Паз), а также слушает лекции в университете Майами-Дэйд и готовится к получению степени бакалавра. Паз о напарнике таких подробностей не знал и поймал себя на мысли, что лучше бы Моралесу оказаться тайным насильником и педофилом. По мере того как разворачивался этот праздник любви, мать все чаще бросала на него многозначительные взгляды: видишь, каким должен быть хороший кубинский сын!
Паз в ответ лишь подцеплял себе еще вкуснятинки, что, естественно, лишний раз свидетельствовало о его несовершенстве, ибо Моралес сметал все обеими руками. Но в конце концов законы физиологии воспротивились воле Маргариты Паз, и молодому человеку пришлось остановиться. Поглотив гору изысканных морепродуктов величиной с его собственную голову и будучи очень близок к тому, чтобы лопнуть, Моралес встал из-за стола и удалился в туалет.
– Знаешь, мама, – заметил Паз, – я думаю, что, если офицер полиции взорвется, да еще прямо на людях, это сочтут уголовным преступлением.
– Приятный юноша, – улыбнулась мать, проигнорировав слова сына. Она кивнула официанту, и тот мигом убрал остатки угощения. – Жаль, что его сестры уже замужем.
Последовал глубокий вздох разочарования, после чего атака возобновилась.
– Ты ел как птичка. С тобой что-то неладно.
– Ничего подобного, мама. Просто сейчас середина дня. Если бы я ел, как он, у меня бы отключились мозги.
– По-твоему, у Тито они отсутствуют?
– Ему нет в них надобности, пока он мой напарник. Послушай, мама, я хочу попросить тебя об одной услуге…
– Нет, ты плохо выглядишь, сынок. Сначала ты убиваешь того brujo , а уже на следующей неделе стреляешь еще в кого-то. Разве ты не знаешь, что после таких событий необходимо очиститься?
– Мама, о своем иле можешь не говорить.
– Конечно, ты и без меня все знаешь, зачем только я воздух сотрясаю?
Накрашенный красный ноготь указал на его глаз.
– А еще у тебя появилась новая женщина.
У Паза на лбу выступили бусинки пота, и zarzuela в животе принялась исполнять фанданго.
– И конечно, ты стыдишься своей старой матери, не желая нас знакомить. Я знаю, духи сердиты на меня, чем еще можно объяснить такое обращение…
– Мама, в воскресенье. Я пригласил ее на ужин в воскресенье.
– Мм… Я приготовлю langosta a la crema . А о какой услуге ты хотел меня попросить?
– Мне нужно поговорить с Игнасио Хоффманом.
Маргарита неожиданно смутилась и отвела взгляд.
– Он сюда больше не приходит.
– Мама, я знаю, что он этого не делает. Он в бегах. Послушай, лично до него мне дела нет, и я не собираюсь устраивать ему неприятности. Мне просто нужно поговорить с ним.
– А с чего ты решил, что я могу найти его?
– Брось, мама, Игнасио годами практически безвылазно сидел в этом закутке. Кресло еще хранит тепло его задницы.
– Следи за языком!
– И кроме того, ты наверняка знаешь его. Он омо-ориша .
Это было предположение. Паз не знал, был ли Хоффман приверженцем культа сантерия, но алтарь в доме Джека Уилсона наводил на мысль об этой связи. Где его мог взять англосакс, если не у своего бывшего босса? А вот то, что его мать знала всех, кто играл сколь бы то ни было заметную роль в этом культе, Пазу было прекрасно известно.
Теперь ее взгляд снова вернулся к нему, полный уверенности, и ему потребовалось усилие, чтобы бестрепетно встретить мощные лучи этих глаз.
– Я подумаю об этом.
– Мама, это связано с расследованием убийства. Я прошу тебя по-хорошему, но суть в том, что каждый гражданин обязан помогать копам в случае необходимости.
Она вытянула руки и сложила запястья вместе, заставив тихонько звякнуть золотые браслеты.
– Ну так арестуй меня.
– Мама, перестань…
– Я же сказала, что подумаю.
Паз собрался сказать что-нибудь о том, что время очень дорого, но в этот момент у него зазвонил мобильник. Он бросил взгляд на экран.
– Это моя подружка. Я попрошу ее выйти за меня замуж и завести для тебя четырех внучат прямо сейчас.
– О, как ты прыток!
– Привет. Что? Где? Успокойся, Лорна. Поросенок Порки? Копы уже там? Ну и ну. Ладно, дай мне поговорить с ним. Эй, Джерри… ага, я. Нет, это связано с расследованием убийства. Хорошо. У тебя есть что-нибудь на этого типа? Ага, Порки, я уже слышал. Ничего насчет машины? Хм. Слушай, можешь оказать мне услугу? Попроси кого-нибудь отвезти потерпевшую ко мне. Я на углу Девятнадцатой и… да, в ресторане. Договорились, обед за мной… Нет. Я сниму показания, и мы составим заявление. Да, и все бумаги. Спасибо, Джерри. Передай телефон потерпевшей.
После нескольких успокаивающих слов Паз убрал телефон и объяснил матери, что случилось.
– Видишь, тебе не придется даже ждать до воскресенья, – сказал он.
– Девушка не пострадала?
– Нет. Но в том, чтобы подвергнуться нападению, хорошего мало.
Миссис Паз внимательно посмотрела на сына и помахала рукой, как бы обозначая нечто плавающее вокруг его головы.
– Ты беспокоишься. Она тебе нравится.
– Да, нравится, но я думаю, что вовлекаю ее в неприятности.
– Занимайся ты ресторанным бизнесом или имей хорошую профессию, тебе не пришлось бы переживать по этому поводу.
– Спасибо, мама, это обнадеживает.
– Нечего язвить, Яго.
В этот момент к столику вернулся Моралес, поглядывая на Паза вопросительно, а на его матушку – боязливо. Миссис Паз одарила молодого детектива лучезарной улыбкой и предложила отведать ягодного пирога. Он попытался вежливо отказаться, но она велела официанту принести два, с разной начинкой, и ему пришлось попробовать и того и другого. Лишь после этого миссис Паз удалилась, чтобы заняться другими посетителями.
– Я не могу это осилить, – простонал Моралес, глядя на свою тарелку. – Я умру.
– Хорошо, но учти, не доев, ты лишаешься почетного звания идеального кубинского сына. Моя матушка возлагает на тебя большие надежды и очень расстроится, если ты оставишь хоть крошку. Но я могу тебя выручить, нагрузив одной хлопотной работенкой.
– Все, что угодно, лишь бы спастись, – заверил его Моралес.
Паз рассказал о происшествии с Лорной Уайз.
– На вызов выезжал Джерри Маклин, но он не станет расшибаться в лепешку по делу о нападении, тем более что речь идет не о крупном ограблении, да и пострадавших нет. Проведи тщательный осмотр места преступления, попытайся найти кого-нибудь, кто видел, куда скрылся этот малый, на какой машине, что угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70