Займешься этим?
– Уже занялся, – ответил Моралес, приподнимаясь со стула. – Поросенок Порки, хм? Ты думаешь, это важно?
– Может быть, Тито. Это может быть Элмер Фадд, пытающийся послать нам сообщение. Или сам Багс. В общем, выяснишь. Давай!
* * *
Десять минут спустя полицейская машина доставила Лорну Уайз к ресторану «Гуантанамера», прямо в объятия дожидавшегося под навесом Паза. Выглядела она ужасно: бледная, дрожащая, с размазанной по лицу косметикой. При виде ее ему захотелось срочно кого-нибудь застрелить.
Зайдя внутрь, Лорна направилась прямиком в женскую комнату и пробыла там так долго, что Джимми уже собирался попросить одну из официанток зайти и проверить, не случилось ли чего, но в конце концов она появилась, уже более собранная на вид. Он заказал для нее кофе и тарелку torticas de Mor?n , но она не притронулась ни к тому ни к другому.
– Послушай, – сказал он, – я знаю, что ты потрясена, и страшно сожалею о происшедшем, но я обязан тебя спросить – успела ты прочитать ту тетрадь, прежде чем ее у тебя отобрали?
Она кивнула.
– Тогда расскажи мне, что в ней могло иметь отношение к нашему делу. Пойми, лучше сделать этой сейчас, по свежей памяти, пока ты не забыла…
– Да, понимаю. – Лорна вкратце изложила содержание третьей тетради и добавила: – Мне трудно судить, что тут имеет отношение к делу, а что нет: на мой взгляд, это просто очередная серия приключений Эммилу. Из-за нее опять пролилась кровь, она сбежала с крупным наркоторговцем, являвшимся заодно сёрвайвелистом, потом была ранена. Никаких секретов, из-за которых кому-то могло бы понадобиться бросаться на людей с ножом, если только речь не идет о золоте…
– Каком золоте?
– Тот наркоторговец, с которым она жила, переводил выручку в золото и зарывал его в землю на склонах своей горы. И ей известно, где расположены эти клады.
– Ага, и какой-то тип из Судана заявился сюда, чтобы отрыть золотишко? В этом нет смысла.
– Зато во всем остальном смысла хоть отбавляй! – сорвалась на крик Лорна.
Джимми забормотал что-то успокаивающее и погладил ее по руке, но она вскочила и снова убежала в женскую комнату.
* * *
Лорну рвет, что приносит ей небольшое облегчение. Сегодня это уже второй или третий раз. Может быть, думает она, тошнота является нервной реакцией на случившееся, хотя больше напоминает очередной симптом заболевания. Умывшись, женщина смотрит на себя в зеркало и думает об угасании, о том, как по мере роста в ее теле раковой опухоли это самое лицо станет изможденным, глаза западут, кожа приобретет восковой оттенок, который придется скрывать под толстым слоем косметики, а в итоге огонь превратит остатки в несколько крупинок пыли.
Она снова ощупывает шею и подмышки, что проделывает чуть ли не каждый час, и обнаруживает знакомые припухлости. Симптомы рака лимфатических узлов, такие как потливость, зуд, слабость и потеря веса, – налицо. О том, что к числу этих симптомов относится еще и тошнота, ей читать не доводилось, но, возможно, ее желудок тоже затронут болезнью, несмотря на все меры предосторожности: диеты, физические упражнения, частые визиты к врачу. Впрочем, чему тут удивляться, она ведь с ранних лет чувствовала, что обречена на это, кажется, еще до того, как недуг сразил ее мать. Как будто клетки предупреждали заранее: не дергайся, детка, долгая жизнь при таком затраханном геноме тебе не светит. Ну и что она чувствует сейчас? Лорна прислушивается к своему сердцу и неожиданно ощущает странное облегчение. В конце концов, смерть означает конец неврозам и фобиям, а она теперь в одном ряду с камикадзе и шахидами. Неземное спокойствие – вот ее удел. Кажется, пробуждается некоторый интерес к религии, хотя, возможно, это связано с ее нынешним общением со всяческими заклинателями змей и прочими мистическими фигурами. Наверное, легче умирать с мыслью о том, что тебя уносит любящий Иисус, но куда? Лорна никогда не задумывалась о вечности и обнаруживает, что не имеет ни малейшего представления о том, что это такое. А еще ее подмывает разрыдаться и реветь не останавливаясь. Или принять какой-нибудь наркоты, чтобы полностью отключиться. Ну и вообще, разные возникают желания, весьма удивительные.
В результате она приводит в порядок лицо и возвращается в ресторан, борясь с тошнотой, вызванной запахами еды. Крупная женщина в цветастом желтом брючном костюме с множеством позвякивающих золотых украшений стоит и разговаривает с Джимми Пазом, который, увидев Лорну, вежливо встает. Она получает долгий взгляд и с достоинством отвечает тем же, несколько удивляясь тому факту, что они с миссис Паз почти одного роста и со скидкой на двадцатилетнюю разницу у них практически одинаковые фигуры. Это вызывает у нее улыбку, хотя тут же мелькает мысль, что веселиться в ее положении может только сумасшедшая… Миссис Паз тоже улыбается и проскальзывает за столик, усаживая Лорну рядом с собой. После подобающих соболезнований в связи с нападением и ознакомления с краткой биографией Лорны миссис Паз делает ей комплимент относительно ее волос и других особенностей внешности:
– Знаете, вы выглядите настоящей женщиной. Честно признаюсь, что удивлена: мой сын, он всегда приводил этих, как их называют, esqueletas …
– Скелеты, – переводит Паз. Лорна невольно смеется.
– Это не моя заслуга, – сознается она.
– Si, si , я вижу, что вы серьезный человек, – продолжает миссис Паз. – У вас есть голова на плечах, профессия, чего, хоть из-за этого у меня тяжело на сердце, о моем сыне не скажешь.
– Ну спасибо, мама, удружила.
– Вот видите, не может удержаться, чтобы не надерзить матери. Хотите знать правду? Я думаю, такая женщина, как вы, могла бы найти себе гораздо лучшую пару.
– Я тоже так думаю, – отвечает Лорна невозмутимо. – Но, знаете, я ничего не могу поделать, он такой милый.
Миссис Паз бросает взгляд на сына.
– Да, неплох, – нехотя признает она. – Во всяком случае, уродом его не назовешь.
Паз демонстративно смотрит на наручные часы и встает.
– Что ж, все это здорово и интересно, но мне нужно ехать на работу. Лорна, я отвезу тебя домой, если, конечно, ты не предпочтешь голосовать на улице.
Он обнимает мать, целует ее в щеку.
– Мама, угощение, как всегда, выше всех похвал.
– Жду тебя завтра к завтраку.
– Не могу, мама. Завтра у меня дневное дежурство… Кстати о работе, ты сведешь меня с Игнасио или нет?
– Приходи на бембе завтра вечером, – говорит миссис Паз. – Там и посмотрим.
– Мама, пожалуйста…
– Я серьезно, Яго. Я должна посоветоваться на сей счет с ориша , и ты обязательно должен быть там.
Они говорят не просто по-испански, а на диалекте Гуантанамо, так что Лорна не может следить за их разговором. Однако миссис Паз, заметив это, переходит на английский и добавляет:
– Приводи и ее.
С этими словами она отплывает, чтобы поприветствовать кого-то из завсегдатаев.
Паз, оставшись с Лорной наедине, рассказывает ей о том, как связан Уилсон и сантерия, кто такой Игнасио Хоффман, какое отношение он имеет к этому делу и что такое иле. А также почему в данном вопросе матушка диктует ему свои условия: просто все остальные нити обрезаны, и Хоффман, если с ним удастся связаться, последнее звено, фактически единственный человек, который может знать, зачем кому-то вроде Джека Уилсона могло понадобиться убивать суданца, занимающегося нефтяным бизнесом.
– А почему твоя мама хочет, чтобы я пришла?
– Почему моя мама хочет того или этого? Я уже и не пытаюсь разобраться. Но это может быть интересно – путешествие в мир сумасшедших суеверий, в который я, похоже, тебя затягиваю.
– Это вроде вуду, верно?
– Не совсем. Моя мать, да будет тебе известно, мастерица по части сантерии.
– А что она делает?
– Она получает помощь от духов, – говорит Паз, – и становится одержимой santos , когда они спускаются на землю.
Наступает изумленная пауза.
– Ты веришь в это?
Паз пожимает плечами.
– Ну, не то чтобы безоговорочно, просто мне доводилось видеть диковинные вещи.
Лорна улавливает его недовольство и оставляет эту тему.
Когда они подъезжают к дому Лорны, Паз спрашивает, заехать ли ему за ней вечером.
– На вечеринку вуду? Почему бы и нет? Я в игре. А будущее там будут предсказывать?
– Может быть. Я сам ни разу там не был, так что знаю не больше тебя.
– Да ну? Стало быть, мы утратим невинность вместе.
– Ага. Ладно, я заеду около восьми. Надеюсь, с тобой все будет хорошо.
– Джимми, со мной уже все хорошо. Может, зайдешь?
– Не могу, мне нужно вернуться и кое-чем заняться.
– Жаль, – говорит она и, наклонившись, целует его. Паз готовится к обычному прощальному поцелую, но не тут-то было. Она обхватывает ладонями его лицо, припадает открытым ртом к его губам и втягивает себе в рот его язык. Задрав юбку, она крепко прижимается к нему, и ее жаркая промежность трется об его ногу.
Чуть погодя он чувствует себя обязанным отстраниться и посмотреть на нее. Ее зрачки становятся неестественно огромными, почти поглотив голубое окружение.
– Боже мой, Лорна, – говорит Паз, слегка прокашлявшись, – дай передохнуть. Мне нужно сменить шорты.
Следует атака его шеи маленькими укусами.
– Кончай, Лорна, – настаивает он и, в конце концов, чувствуя себя по-дурацки, решительно отодвигает ее в сторону и всматривается ей в лицо.
Не знай Паз, что она совершенно трезва, он счел бы ее вдребезги пьяной. Лорна сползает на пассажирское место, протяжно вздыхает, потом открывает дверцу машины и медленно направляется по дорожке к дому странной, неуверенной походкой. Паз чувствует, что не стоило бы оставлять ее в таком состоянии, но ему действительно нужно возвращаться в управление.
– Я тебе позвоню! – громко кричит он вдогонку, но она не откликается.
* * *
Войдя в отдел, Паз тут же увидел на своем письменном столе конверт, обычный, восемь на одиннадцать, манильской бумаги. Без адреса и какой-либо маркировки. Он вскрыл его, позволив содержимому выскользнуть на стол.
– Кто-нибудь видел, откуда он здесь взялся?
Четверо детективов, находившихся в помещении, подняли головы, но никто не ответил.
– Никто не заметил, как это попало на мой стол?
И снова молчание.
– Черт побери, это служебное помещение, сюда вход по долбаным пропускам! – воскликнул Паз. – Тот, кто принес эту хреновину, должен был иметь право доступа.
Ответом ему были пустые взгляды, только детектив по имени О'Конноли подал голос:
– А что это, Джимми? Детское порно?
Паз раздраженно уставился на коллег, но наткнулся лишь на враждебные взгляды да противные ухмылки.
Он схватил конверт и, выскочив из отдела, направился к кабинету майора Олифанта. Не обращая внимания на пропищавшую что-то протестующе секретаршу, он без стука вошел внутрь, заработав раздраженный взгляд начальника, который разговаривал по телефону.
– Спасибо, Артуро, – сказал майор. – Извини, но у меня тут дело, давай я тебе перезвоню.
Он повесил трубку, но взгляд его остался сердитым. Паз бросил перед майором на стол два глянцевых квадрата, восемь на десять. Тот внимательно рассмотрел их, инстинктивно держа за края.
– Что это за женщина? – спросил Олифант.
– Лорна Уайз, психолог, она работает с Эммилу Дидерофф. Некто зашел сюда и положил снимки на мой письменный стол, то есть либо он имеет пропуск, который ему не положен, либо это дело рук одного из наших ребят. Такого быть не должно.
– Согласен, – тоскливо отозвался Олифант, разглядывая фотографии.
На одной была изображена Лорна Уайз, а на другой спящий Паз, лежавший на спине. И на голове каждого из них тонким маркером было аккуратно нанесено перекрестье.
– Снято хорошей камерой, с дальнего расстояния. Скорее всего, с лодки. Ты возил ее на пляж?
– Ну да. Мы с ней в близких отношениях.
Олифант молчал, не отрывая взгляда от снимков.
– Что мы предпримем по этому поводу, сэр? – спросил Паз.
Ответа не последовало.
– Сэр?
– Что ж, Джимми, – устало произнес Олифант. – Я не знаю. Тот, кто стоит за всем этим, идет напролом и обладает немалыми возможностями. У меня была пара звонков за последний час от друзей. Похоже, мне предъявят обвинение.
– Предъявят обвинение? В чем?!
– В должностном преступлении. В растрате казенных средств. Года четыре тому назад я проводил операцию, связанную с детской порнографией, и она требовала больших затрат. Мы работали с международным размахом, сотрудничали с Интерполом и иностранной полицией… в общем, через мой офис проходил большой поток денег, все наличными, конечно. Ну, ты понимаешь, в таком деле, если тебя хотят достать, это легко сделать. Ребята с зелеными козырьками начинают сводить дебет с кредитом и находят, что у тебя не хватает тысячи здесь, пары тысяч там. Они предъявляют какого-нибудь стукача, утверждающего: «Эй, я получил только пять штук», тыкают тебя мордой в эти показания и говорят: «А ты списал на него восемь». Так все и происходит. Потом, этот последний звонок… Старый приятель сообщил мне, что по министерству юстиции ходят слухи, что все это могут и похерить, если история с Эммилу закончится так, как надо, а мы не будем совать нос, куда нас не просят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Уже занялся, – ответил Моралес, приподнимаясь со стула. – Поросенок Порки, хм? Ты думаешь, это важно?
– Может быть, Тито. Это может быть Элмер Фадд, пытающийся послать нам сообщение. Или сам Багс. В общем, выяснишь. Давай!
* * *
Десять минут спустя полицейская машина доставила Лорну Уайз к ресторану «Гуантанамера», прямо в объятия дожидавшегося под навесом Паза. Выглядела она ужасно: бледная, дрожащая, с размазанной по лицу косметикой. При виде ее ему захотелось срочно кого-нибудь застрелить.
Зайдя внутрь, Лорна направилась прямиком в женскую комнату и пробыла там так долго, что Джимми уже собирался попросить одну из официанток зайти и проверить, не случилось ли чего, но в конце концов она появилась, уже более собранная на вид. Он заказал для нее кофе и тарелку torticas de Mor?n , но она не притронулась ни к тому ни к другому.
– Послушай, – сказал он, – я знаю, что ты потрясена, и страшно сожалею о происшедшем, но я обязан тебя спросить – успела ты прочитать ту тетрадь, прежде чем ее у тебя отобрали?
Она кивнула.
– Тогда расскажи мне, что в ней могло иметь отношение к нашему делу. Пойми, лучше сделать этой сейчас, по свежей памяти, пока ты не забыла…
– Да, понимаю. – Лорна вкратце изложила содержание третьей тетради и добавила: – Мне трудно судить, что тут имеет отношение к делу, а что нет: на мой взгляд, это просто очередная серия приключений Эммилу. Из-за нее опять пролилась кровь, она сбежала с крупным наркоторговцем, являвшимся заодно сёрвайвелистом, потом была ранена. Никаких секретов, из-за которых кому-то могло бы понадобиться бросаться на людей с ножом, если только речь не идет о золоте…
– Каком золоте?
– Тот наркоторговец, с которым она жила, переводил выручку в золото и зарывал его в землю на склонах своей горы. И ей известно, где расположены эти клады.
– Ага, и какой-то тип из Судана заявился сюда, чтобы отрыть золотишко? В этом нет смысла.
– Зато во всем остальном смысла хоть отбавляй! – сорвалась на крик Лорна.
Джимми забормотал что-то успокаивающее и погладил ее по руке, но она вскочила и снова убежала в женскую комнату.
* * *
Лорну рвет, что приносит ей небольшое облегчение. Сегодня это уже второй или третий раз. Может быть, думает она, тошнота является нервной реакцией на случившееся, хотя больше напоминает очередной симптом заболевания. Умывшись, женщина смотрит на себя в зеркало и думает об угасании, о том, как по мере роста в ее теле раковой опухоли это самое лицо станет изможденным, глаза западут, кожа приобретет восковой оттенок, который придется скрывать под толстым слоем косметики, а в итоге огонь превратит остатки в несколько крупинок пыли.
Она снова ощупывает шею и подмышки, что проделывает чуть ли не каждый час, и обнаруживает знакомые припухлости. Симптомы рака лимфатических узлов, такие как потливость, зуд, слабость и потеря веса, – налицо. О том, что к числу этих симптомов относится еще и тошнота, ей читать не доводилось, но, возможно, ее желудок тоже затронут болезнью, несмотря на все меры предосторожности: диеты, физические упражнения, частые визиты к врачу. Впрочем, чему тут удивляться, она ведь с ранних лет чувствовала, что обречена на это, кажется, еще до того, как недуг сразил ее мать. Как будто клетки предупреждали заранее: не дергайся, детка, долгая жизнь при таком затраханном геноме тебе не светит. Ну и что она чувствует сейчас? Лорна прислушивается к своему сердцу и неожиданно ощущает странное облегчение. В конце концов, смерть означает конец неврозам и фобиям, а она теперь в одном ряду с камикадзе и шахидами. Неземное спокойствие – вот ее удел. Кажется, пробуждается некоторый интерес к религии, хотя, возможно, это связано с ее нынешним общением со всяческими заклинателями змей и прочими мистическими фигурами. Наверное, легче умирать с мыслью о том, что тебя уносит любящий Иисус, но куда? Лорна никогда не задумывалась о вечности и обнаруживает, что не имеет ни малейшего представления о том, что это такое. А еще ее подмывает разрыдаться и реветь не останавливаясь. Или принять какой-нибудь наркоты, чтобы полностью отключиться. Ну и вообще, разные возникают желания, весьма удивительные.
В результате она приводит в порядок лицо и возвращается в ресторан, борясь с тошнотой, вызванной запахами еды. Крупная женщина в цветастом желтом брючном костюме с множеством позвякивающих золотых украшений стоит и разговаривает с Джимми Пазом, который, увидев Лорну, вежливо встает. Она получает долгий взгляд и с достоинством отвечает тем же, несколько удивляясь тому факту, что они с миссис Паз почти одного роста и со скидкой на двадцатилетнюю разницу у них практически одинаковые фигуры. Это вызывает у нее улыбку, хотя тут же мелькает мысль, что веселиться в ее положении может только сумасшедшая… Миссис Паз тоже улыбается и проскальзывает за столик, усаживая Лорну рядом с собой. После подобающих соболезнований в связи с нападением и ознакомления с краткой биографией Лорны миссис Паз делает ей комплимент относительно ее волос и других особенностей внешности:
– Знаете, вы выглядите настоящей женщиной. Честно признаюсь, что удивлена: мой сын, он всегда приводил этих, как их называют, esqueletas …
– Скелеты, – переводит Паз. Лорна невольно смеется.
– Это не моя заслуга, – сознается она.
– Si, si , я вижу, что вы серьезный человек, – продолжает миссис Паз. – У вас есть голова на плечах, профессия, чего, хоть из-за этого у меня тяжело на сердце, о моем сыне не скажешь.
– Ну спасибо, мама, удружила.
– Вот видите, не может удержаться, чтобы не надерзить матери. Хотите знать правду? Я думаю, такая женщина, как вы, могла бы найти себе гораздо лучшую пару.
– Я тоже так думаю, – отвечает Лорна невозмутимо. – Но, знаете, я ничего не могу поделать, он такой милый.
Миссис Паз бросает взгляд на сына.
– Да, неплох, – нехотя признает она. – Во всяком случае, уродом его не назовешь.
Паз демонстративно смотрит на наручные часы и встает.
– Что ж, все это здорово и интересно, но мне нужно ехать на работу. Лорна, я отвезу тебя домой, если, конечно, ты не предпочтешь голосовать на улице.
Он обнимает мать, целует ее в щеку.
– Мама, угощение, как всегда, выше всех похвал.
– Жду тебя завтра к завтраку.
– Не могу, мама. Завтра у меня дневное дежурство… Кстати о работе, ты сведешь меня с Игнасио или нет?
– Приходи на бембе завтра вечером, – говорит миссис Паз. – Там и посмотрим.
– Мама, пожалуйста…
– Я серьезно, Яго. Я должна посоветоваться на сей счет с ориша , и ты обязательно должен быть там.
Они говорят не просто по-испански, а на диалекте Гуантанамо, так что Лорна не может следить за их разговором. Однако миссис Паз, заметив это, переходит на английский и добавляет:
– Приводи и ее.
С этими словами она отплывает, чтобы поприветствовать кого-то из завсегдатаев.
Паз, оставшись с Лорной наедине, рассказывает ей о том, как связан Уилсон и сантерия, кто такой Игнасио Хоффман, какое отношение он имеет к этому делу и что такое иле. А также почему в данном вопросе матушка диктует ему свои условия: просто все остальные нити обрезаны, и Хоффман, если с ним удастся связаться, последнее звено, фактически единственный человек, который может знать, зачем кому-то вроде Джека Уилсона могло понадобиться убивать суданца, занимающегося нефтяным бизнесом.
– А почему твоя мама хочет, чтобы я пришла?
– Почему моя мама хочет того или этого? Я уже и не пытаюсь разобраться. Но это может быть интересно – путешествие в мир сумасшедших суеверий, в который я, похоже, тебя затягиваю.
– Это вроде вуду, верно?
– Не совсем. Моя мать, да будет тебе известно, мастерица по части сантерии.
– А что она делает?
– Она получает помощь от духов, – говорит Паз, – и становится одержимой santos , когда они спускаются на землю.
Наступает изумленная пауза.
– Ты веришь в это?
Паз пожимает плечами.
– Ну, не то чтобы безоговорочно, просто мне доводилось видеть диковинные вещи.
Лорна улавливает его недовольство и оставляет эту тему.
Когда они подъезжают к дому Лорны, Паз спрашивает, заехать ли ему за ней вечером.
– На вечеринку вуду? Почему бы и нет? Я в игре. А будущее там будут предсказывать?
– Может быть. Я сам ни разу там не был, так что знаю не больше тебя.
– Да ну? Стало быть, мы утратим невинность вместе.
– Ага. Ладно, я заеду около восьми. Надеюсь, с тобой все будет хорошо.
– Джимми, со мной уже все хорошо. Может, зайдешь?
– Не могу, мне нужно вернуться и кое-чем заняться.
– Жаль, – говорит она и, наклонившись, целует его. Паз готовится к обычному прощальному поцелую, но не тут-то было. Она обхватывает ладонями его лицо, припадает открытым ртом к его губам и втягивает себе в рот его язык. Задрав юбку, она крепко прижимается к нему, и ее жаркая промежность трется об его ногу.
Чуть погодя он чувствует себя обязанным отстраниться и посмотреть на нее. Ее зрачки становятся неестественно огромными, почти поглотив голубое окружение.
– Боже мой, Лорна, – говорит Паз, слегка прокашлявшись, – дай передохнуть. Мне нужно сменить шорты.
Следует атака его шеи маленькими укусами.
– Кончай, Лорна, – настаивает он и, в конце концов, чувствуя себя по-дурацки, решительно отодвигает ее в сторону и всматривается ей в лицо.
Не знай Паз, что она совершенно трезва, он счел бы ее вдребезги пьяной. Лорна сползает на пассажирское место, протяжно вздыхает, потом открывает дверцу машины и медленно направляется по дорожке к дому странной, неуверенной походкой. Паз чувствует, что не стоило бы оставлять ее в таком состоянии, но ему действительно нужно возвращаться в управление.
– Я тебе позвоню! – громко кричит он вдогонку, но она не откликается.
* * *
Войдя в отдел, Паз тут же увидел на своем письменном столе конверт, обычный, восемь на одиннадцать, манильской бумаги. Без адреса и какой-либо маркировки. Он вскрыл его, позволив содержимому выскользнуть на стол.
– Кто-нибудь видел, откуда он здесь взялся?
Четверо детективов, находившихся в помещении, подняли головы, но никто не ответил.
– Никто не заметил, как это попало на мой стол?
И снова молчание.
– Черт побери, это служебное помещение, сюда вход по долбаным пропускам! – воскликнул Паз. – Тот, кто принес эту хреновину, должен был иметь право доступа.
Ответом ему были пустые взгляды, только детектив по имени О'Конноли подал голос:
– А что это, Джимми? Детское порно?
Паз раздраженно уставился на коллег, но наткнулся лишь на враждебные взгляды да противные ухмылки.
Он схватил конверт и, выскочив из отдела, направился к кабинету майора Олифанта. Не обращая внимания на пропищавшую что-то протестующе секретаршу, он без стука вошел внутрь, заработав раздраженный взгляд начальника, который разговаривал по телефону.
– Спасибо, Артуро, – сказал майор. – Извини, но у меня тут дело, давай я тебе перезвоню.
Он повесил трубку, но взгляд его остался сердитым. Паз бросил перед майором на стол два глянцевых квадрата, восемь на десять. Тот внимательно рассмотрел их, инстинктивно держа за края.
– Что это за женщина? – спросил Олифант.
– Лорна Уайз, психолог, она работает с Эммилу Дидерофф. Некто зашел сюда и положил снимки на мой письменный стол, то есть либо он имеет пропуск, который ему не положен, либо это дело рук одного из наших ребят. Такого быть не должно.
– Согласен, – тоскливо отозвался Олифант, разглядывая фотографии.
На одной была изображена Лорна Уайз, а на другой спящий Паз, лежавший на спине. И на голове каждого из них тонким маркером было аккуратно нанесено перекрестье.
– Снято хорошей камерой, с дальнего расстояния. Скорее всего, с лодки. Ты возил ее на пляж?
– Ну да. Мы с ней в близких отношениях.
Олифант молчал, не отрывая взгляда от снимков.
– Что мы предпримем по этому поводу, сэр? – спросил Паз.
Ответа не последовало.
– Сэр?
– Что ж, Джимми, – устало произнес Олифант. – Я не знаю. Тот, кто стоит за всем этим, идет напролом и обладает немалыми возможностями. У меня была пара звонков за последний час от друзей. Похоже, мне предъявят обвинение.
– Предъявят обвинение? В чем?!
– В должностном преступлении. В растрате казенных средств. Года четыре тому назад я проводил операцию, связанную с детской порнографией, и она требовала больших затрат. Мы работали с международным размахом, сотрудничали с Интерполом и иностранной полицией… в общем, через мой офис проходил большой поток денег, все наличными, конечно. Ну, ты понимаешь, в таком деле, если тебя хотят достать, это легко сделать. Ребята с зелеными козырьками начинают сводить дебет с кредитом и находят, что у тебя не хватает тысячи здесь, пары тысяч там. Они предъявляют какого-нибудь стукача, утверждающего: «Эй, я получил только пять штук», тыкают тебя мордой в эти показания и говорят: «А ты списал на него восемь». Так все и происходит. Потом, этот последний звонок… Старый приятель сообщил мне, что по министерству юстиции ходят слухи, что все это могут и похерить, если история с Эммилу закончится так, как надо, а мы не будем совать нос, куда нас не просят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70