— Было бы хорошо, раз ты уже знаешь об этой тайне, чтобы ты была в свите.
— Это зависит от воли королевы.
— Нет! От моей. Что значит зваться царственным, если я не смогу настоять на своем?
Она опустила голову, словно чтобы лучше рассмотреть один из кровавых рубцов на теле Акиэа.
— Не станет ли это поводом для слухов, если я окажусь выделена подобным образом?
— В обычае императоров выбирать себе спутницу, — начал было я, думая лишь о прикрытии для наших истинных взаимоотношений.
Она села на корточки и со стуком загнала кинжал назад в ножны.
— В обычае императоров выбирать себе спутницу, — повторила она.
Она могла бы вызвать песчаную бурю, чтобы та разделила нас.
Только тогда я понял, как мои неосторожные слова могли прозвучать для нее. Не задумываясь, я протянул к ней руку. Я едва коснулся ее руки до того, как она успела ее отдернуть.
— Прошу, поверь, — я чувствовал себя так же неловко, как всегда в доме моего отца, — я не подразумевал никакого неуважения. — Мне трудно было подобрать слова, чтобы смягчить свое самоуверенное предложение. — Обдумай то, что я скажу. Ты показала мне карту подземных протоков, или же мы думаем, что это она. Необходимо выяснить, где находится доступ к ним в каждом из королевств. Возможно, в прошлом воды было больше — или меньше. Если ресурсы воды можно держать под контролем, то надо выяснить, как и кто может это делать. Ты сможешь принять решение министра равновесия о том, чтобы снова выбраковывать стариков и младенцев так же безжалостно, как в старину? Я не хочу обнародовать эту тайну, если до конца не буду уверен, а уверенность дается трудно. Значит, это требует доверия от нас обоих. Если ты отправишься со мной в путешествие, то лучше, чтобы у нас были какие-то очевидные внешне отношения, пока мы не выполним свою задачу. Тогда все узнают причину, по которой мы это сделали. Я прошу от тебя не близости — только чтобы мы были боевыми товарищами, как этой ночью.
— Я не в поре, — резко ответила она. — Как я могу заявлять о подобных отношениях?
Почти ничего не зная о женских путях, я не мог ответить. Я помнил пир моей младшей сестры, на котором она выбирала себе пару, когда вошла в пору. Поскольку я был ее братом, она не привлекала меня, но ее внимания добивалось много молодых мужчин, пока она не сделала выбор. Возможно, Алитта была права — если нет признаков ее состояния, то я не смогу выбрать ее спутницей.
Она встала, холодно глядя на меня. Наконец она заговорила:
— Ты дал мне много поводов для размышлений, так дай же мне время ими заняться.
Она оставила меня, унося с собой свою котти. Я не мог сделать ничего, кроме как согласиться.
ВО ВНЕШНИХ ЗЕМЛЯХ В ЛАГЕРЕ ИЗГОЕВ
Они обнаружили необитаемый скальный остров, хотя на нем был большой пруд с хорошим запасом водорослей. Шанк-джи счел это открытие знаком благосклонности Высшего Духа. Да и пополнения продолжали подходить.
Пока даже крысы не обнаружили их. У них было достаточно съестных припасов, которыми их снабдили кахулавинцы, когда они сопровождали остатки каравана. Это упрочило их репутацию настоящих стражей дорог. Он отпил дынного вина. Как легко оказалось выпачкать в грязи имя этого слуги-выскочки — это был его собственный дом, и тут у него явно не было сторонников — они знали, что тот из себя представлял.
Раньше или позже этот выскочка должен будет отправиться в путешествие. Конечно, он поедет с охраной, может, даже с леопардами, если они будут служить тому, кто открыто жалует песчаных котов. Но все равно появится возможность до него добраться, обязательно!
— Командующий!
Шанк-джи поднял взгляд. Это был тот самый нахальный юнец, Каликку, брат самозванца. Он приносит пользу, но в ближний совет будущего императора, конечно, не войдет.
— Да? —лениво отозвался он.
— Приближается всадник — с севера!
— Еще один верный, желающий служить правому делу. Они приходят, как и должны.
— Командир, этот — особенный…
Мальчишка выглядел взволнованным. Может, он узнал кого-то высокого ранга, кого следует приветствовать формально? Шанк-джи отставил в сторону чашу и встал.
ГЛАВА 9
ПОСЛАНЕЦ ИЗ БЕЗЫСХОДНОЙ ПУСТОШИ
Раздался пронзительный свист — часовой был настороже. Этот новоприбывший был странным. Шанк-джи поднялся на высшую точку скалы, откуда сам смог увидеть незнакомца.
Всадник не носил пышного воинского парика-шлема. Вместо этого на голову был наброшен капюшон серого плаща, местами испятнанного черным. Если это должно было служить маскировкой, то здесь она не работала, поскольку резко выделялась на желто-коричневом фоне пустыни.
Шанк-джи поднял руку, прищелкнул пальцами — звук этот разнесся недалеко, но это был приказ. Он услышал шорох и понял, что стража строится на скальном склоне, откуда легко можно выбраться на зазубренный гребень острова.
Теперь их предводитель заметил необычность скакуна под незнакомцем. Да, он был похож на ориксена — но крупнее, и три, а не два рога отягощали его голову. Всадник повернул к склону, словно знал, где находится лагерь, и не испытывал беспокойства, приближаясь к нему.
Шанк-джи продолжал наблюдать. Его люди притаились за скалой, скрываясь от глаз.
Голова незнакомца была плотно укутана плащом. Но двигался он легко или же позволял выбирать путь своему скакуну.
Неподалеку от места, где спрятались воины, ориксен остановился. Скрывающий лицо всадник не стал его подгонять — он просто ждал. Шанк-джи внезапно понял, что этот гость каким-то образом знает, что находится в пределах досягаемости оружия спрятавшихся людей.
Когда и всадник, и животное продолжили ждать, Шанк-джи решил, что ответить на это следует смелостью. Оружия у всадника видно не было, хотя о том, что может быть скрыто под его плащом, можно было только догадываться.
Встав из своего укрытия, Шанк-джи вышел на открытое место, лицом к незнакомцу. Поднял единственную руку с открытой ладонью в традиционном знаке мира. Ответа — словом или жестом — не последовало. Значит, в игры играем! Шанк-джи был раздражен. Не думает ли этот пустынный бродяга, что может кого-то напутать таким образом? Но все же заговорить первым означало унизить себя, так что об этом не может быть и речи. Если же это испытание терпения, то он сумеет себя показать.
Часовой снова резко свистнул — не был ли этот всадник лишь разведчиком гораздо большего войска? Движение у подножия скалы — крысы!
Шанк-джи отказался от всех преимуществ, которые могло дать ему продолжающееся молчание.
Всадник повернул закутанную плащом голову. Затем завизжал на высокой ноте. Крысы остановились. Пришелец снова испустил этот вопль. Крысы сбились в кучу, подняв головы, чтобы следить за всадником.
На этот раз никакого визга, скорее произносимые нараспев слова совершенно незнакомого Шанк-джи языка. Он продолжал говорить, словно командовал отрядом людей. Крысы попятились, их головы по-прежнему были повернуты в сторону всадника. Затем они смешали ряды и с невероятной скоростью разбежались, скрывшись в песках.
Шанк-джи ощутил то же самое желание — бежать! Таким образом, этот незнакомец способен управлять крысами. Значит, это возможно. С такой силой под его началом он легко покорит Внешние земли.
— Славная встреча! — Он приветствовал его таким тоном, словно обращался к кому-то из своих людей.
— Ты идешь на войну, — последовал ровный ответ, холодный, словно принесенный ветрами темной поры.
— Мы идем защитить эту землю.
Всадник спешился. Плащ его распахнулся от движения, но никаких следов его тела видно не стало. Он не удерживал узды ориксена, но животное вело себя так, словно им управляли.
— Чем мы можем служить тебе? — Шанк-джи не сделал ни шагу назад, хотя незнакомец направился прямо к нему.
— Это неправильный вопрос. Скорее следовало бы спросить, чем могут тебе помочь обитатели Безысходной пустоши. Поговорим об этом.
Шанк-джи указал на сиденье на скале. Никто из его воинов не показывался на глаза. Когда он занял свое место напротив чужака, он не сказал ничего. Пусть тот назовется и объяснит, что ему нужно.
Чужак, должно быть, уловил его мысль. Он пошевелился и позволил плащу свободно упасть наземь Шанк-джи зажмурился, затем снова открыл глаза. Он с трудом мог поверить в то, что сидело перед ним.
На незнакомце не было видно доспеха, не было украшений, как подобало бы глашатаю какого-нибудь Дома, никакого оружия в руках — руках с сильными пальцами необычайной длины, с когтями, такими же страшными, как у песчаных котов. Он был обнажен до пояса, но кожа на груди поросла темной шерстью. Голова — она была человеческой наименее всего — со сросшимися вместе носом и ртом, выступающими вперед, с большими мохнатыми ушами, торчащими на покрытом мехом черепе. Глаза горели в углублениях, как искры красного пламени.
Крыса! Человек-крыса, крысолюдь, если такое вообще возможно.
— Я — голос царственного. Нет, я имею в виду не того слабака, который воображает, будто правит этой землей, и в надлежащее время узнает, что он не более чем мясо для пира. Царственный знает все, человек. Ты добивался короны. Теперь ты достигнешь высокого престола своего народа. Царственный подарит его тебе, но взаимные дары должны быть достойны друг друга. У него есть способы узнать, что сделано, что не должно быть сделано и что придет. Он может призывать такие беды, которые сметут все Внешние земли. Но он может быть и милостивым к тому, кто приложит свою силу для его пользы. Вот что он говорит тебе: собирается мощь, способная разорвать эту страну в клочья, повергнуть одно королевство за другим, оставив лишь руины. Но он может одолжить часть этой силы тебе, Шанк-джи, желающий стать императором. Царственный останется в стороне, как и всегда. Можешь забрать себе трон и всю власть, какую захочешь, над Внешними землями. Но в свою очередь ты будешь прислушиваться к царственному и поможешь ему осуществить его волю.
— А если эта сделка не состоится?
Шанк-джи каким-то образом собрался с духом, чтобы задать этот вопрос. Глаза крысолюдя впились в его собственные. Чужак словно бы читал каждую его мысль. Но — предложение — ему нужно будет время, чтобы взвесить его. И снова чужак последовал за его мыслью.
— Да, царственный предоставляет тебе время. Слабак скоро отправится в путешествие. Это подходящее время, чтобы нанести ему удар. Не тяни долго, потому что царственный не слишком терпелив с такими, как ты, которые могут обрести его благосклонность, но колеблются просить о ней.
ХИНККЕЛЬ-ДЖИ
Я положился на умения двух котов, чтобы они провели меня к комнатам Мохамбры незамеченным. Как-то нам это удалось, хотя уже настало утро и коридоры были полны народу. Их умению прятаться, где только возможно, позавидовал бы любой разведчик.
По дороге я пытался найти какое-нибудь объяснение нашим ранам. Возможно, настало время, когда только правда может быть полезной. Если в протоке нашлось одно чудовище, значит, без сомнения, там есть и другие. Попытаются ли они напасть на нас, я не знал. Но я все же не спешил делать наше открытие широко известным.
Мохамбра была поражена и сразу же начала засыпать нас вопросами, пока доставала мази и бальзамы. Мурри и Акиэа улеглись без сил. Я увидел, что по полосам, оставленным после слизистых жгутов, течет кровь.
Я рухнул на подушки, вытягивая ногу. С нее тоже капала кровь, жжение усилилось. Была ли слизь ядовитой? Вполне можно поверить.
— Царственный, — попечительница котов глянула через плечо, — что вызвало эти раны? Правда или сказка? Я выбрал правду.
— До времени это должно будет остаться тайной, Мохамбра. Сейчас нам нужны твои умения и знания. Но то, что я тебе скажу, ты должна сохранить в секрете.
Она поднесла скользкую от мази руку к губам и, хотя и не коснувшись их, показала, что согласна. Пока она занималась своим делом, я вкратце изложил ей нашу историю. Иногда она поглядывала на меня в изумлении. Когда я закончил, она сказала:
— Значит, старинные сказки иногда оказываются правдой?
Я ухватился за эти слова, как Мурри мог бы вцепиться в крысу.
— Сказки? Что за сказки?
— Царственный, моя мать, а до нее — ее мать служили котам, так же как это делаю я. Среди наших запасов есть ларчик, он был долгое время запечатан. Ай, о чем я думаю?
Она оборвала себя, вскочила и бросилась через комнату к другому шкафу, поднялась на цыпочки и достала с верхней полки темную шкатулку, которую принесла назад, чтобы показать мне.
— Видите, царственный?
Действительно, я увидел ряд красных знаков, выложенных на крышке шкатулки. Письмо изменилось с годами — некоторые слова уже были забыты, их место заняли другие. Я на мгновение озадачился, прежде чем смог прочесть:
— «Проклятие водяных».
Она наклонилась и взяла один из тонких ножей с тупыми лезвиями, которыми размазывала мазь. Им она подцепила крышку. Внутри оказались две шкатулки поменьше. Она выбрала одну и открыла ее. Сколько она оставалась закрытой, остается только догадываться, но Мохамбре снова пришлось изрядно поработать над крышкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Это зависит от воли королевы.
— Нет! От моей. Что значит зваться царственным, если я не смогу настоять на своем?
Она опустила голову, словно чтобы лучше рассмотреть один из кровавых рубцов на теле Акиэа.
— Не станет ли это поводом для слухов, если я окажусь выделена подобным образом?
— В обычае императоров выбирать себе спутницу, — начал было я, думая лишь о прикрытии для наших истинных взаимоотношений.
Она села на корточки и со стуком загнала кинжал назад в ножны.
— В обычае императоров выбирать себе спутницу, — повторила она.
Она могла бы вызвать песчаную бурю, чтобы та разделила нас.
Только тогда я понял, как мои неосторожные слова могли прозвучать для нее. Не задумываясь, я протянул к ней руку. Я едва коснулся ее руки до того, как она успела ее отдернуть.
— Прошу, поверь, — я чувствовал себя так же неловко, как всегда в доме моего отца, — я не подразумевал никакого неуважения. — Мне трудно было подобрать слова, чтобы смягчить свое самоуверенное предложение. — Обдумай то, что я скажу. Ты показала мне карту подземных протоков, или же мы думаем, что это она. Необходимо выяснить, где находится доступ к ним в каждом из королевств. Возможно, в прошлом воды было больше — или меньше. Если ресурсы воды можно держать под контролем, то надо выяснить, как и кто может это делать. Ты сможешь принять решение министра равновесия о том, чтобы снова выбраковывать стариков и младенцев так же безжалостно, как в старину? Я не хочу обнародовать эту тайну, если до конца не буду уверен, а уверенность дается трудно. Значит, это требует доверия от нас обоих. Если ты отправишься со мной в путешествие, то лучше, чтобы у нас были какие-то очевидные внешне отношения, пока мы не выполним свою задачу. Тогда все узнают причину, по которой мы это сделали. Я прошу от тебя не близости — только чтобы мы были боевыми товарищами, как этой ночью.
— Я не в поре, — резко ответила она. — Как я могу заявлять о подобных отношениях?
Почти ничего не зная о женских путях, я не мог ответить. Я помнил пир моей младшей сестры, на котором она выбирала себе пару, когда вошла в пору. Поскольку я был ее братом, она не привлекала меня, но ее внимания добивалось много молодых мужчин, пока она не сделала выбор. Возможно, Алитта была права — если нет признаков ее состояния, то я не смогу выбрать ее спутницей.
Она встала, холодно глядя на меня. Наконец она заговорила:
— Ты дал мне много поводов для размышлений, так дай же мне время ими заняться.
Она оставила меня, унося с собой свою котти. Я не мог сделать ничего, кроме как согласиться.
ВО ВНЕШНИХ ЗЕМЛЯХ В ЛАГЕРЕ ИЗГОЕВ
Они обнаружили необитаемый скальный остров, хотя на нем был большой пруд с хорошим запасом водорослей. Шанк-джи счел это открытие знаком благосклонности Высшего Духа. Да и пополнения продолжали подходить.
Пока даже крысы не обнаружили их. У них было достаточно съестных припасов, которыми их снабдили кахулавинцы, когда они сопровождали остатки каравана. Это упрочило их репутацию настоящих стражей дорог. Он отпил дынного вина. Как легко оказалось выпачкать в грязи имя этого слуги-выскочки — это был его собственный дом, и тут у него явно не было сторонников — они знали, что тот из себя представлял.
Раньше или позже этот выскочка должен будет отправиться в путешествие. Конечно, он поедет с охраной, может, даже с леопардами, если они будут служить тому, кто открыто жалует песчаных котов. Но все равно появится возможность до него добраться, обязательно!
— Командующий!
Шанк-джи поднял взгляд. Это был тот самый нахальный юнец, Каликку, брат самозванца. Он приносит пользу, но в ближний совет будущего императора, конечно, не войдет.
— Да? —лениво отозвался он.
— Приближается всадник — с севера!
— Еще один верный, желающий служить правому делу. Они приходят, как и должны.
— Командир, этот — особенный…
Мальчишка выглядел взволнованным. Может, он узнал кого-то высокого ранга, кого следует приветствовать формально? Шанк-джи отставил в сторону чашу и встал.
ГЛАВА 9
ПОСЛАНЕЦ ИЗ БЕЗЫСХОДНОЙ ПУСТОШИ
Раздался пронзительный свист — часовой был настороже. Этот новоприбывший был странным. Шанк-джи поднялся на высшую точку скалы, откуда сам смог увидеть незнакомца.
Всадник не носил пышного воинского парика-шлема. Вместо этого на голову был наброшен капюшон серого плаща, местами испятнанного черным. Если это должно было служить маскировкой, то здесь она не работала, поскольку резко выделялась на желто-коричневом фоне пустыни.
Шанк-джи поднял руку, прищелкнул пальцами — звук этот разнесся недалеко, но это был приказ. Он услышал шорох и понял, что стража строится на скальном склоне, откуда легко можно выбраться на зазубренный гребень острова.
Теперь их предводитель заметил необычность скакуна под незнакомцем. Да, он был похож на ориксена — но крупнее, и три, а не два рога отягощали его голову. Всадник повернул к склону, словно знал, где находится лагерь, и не испытывал беспокойства, приближаясь к нему.
Шанк-джи продолжал наблюдать. Его люди притаились за скалой, скрываясь от глаз.
Голова незнакомца была плотно укутана плащом. Но двигался он легко или же позволял выбирать путь своему скакуну.
Неподалеку от места, где спрятались воины, ориксен остановился. Скрывающий лицо всадник не стал его подгонять — он просто ждал. Шанк-джи внезапно понял, что этот гость каким-то образом знает, что находится в пределах досягаемости оружия спрятавшихся людей.
Когда и всадник, и животное продолжили ждать, Шанк-джи решил, что ответить на это следует смелостью. Оружия у всадника видно не было, хотя о том, что может быть скрыто под его плащом, можно было только догадываться.
Встав из своего укрытия, Шанк-джи вышел на открытое место, лицом к незнакомцу. Поднял единственную руку с открытой ладонью в традиционном знаке мира. Ответа — словом или жестом — не последовало. Значит, в игры играем! Шанк-джи был раздражен. Не думает ли этот пустынный бродяга, что может кого-то напутать таким образом? Но все же заговорить первым означало унизить себя, так что об этом не может быть и речи. Если же это испытание терпения, то он сумеет себя показать.
Часовой снова резко свистнул — не был ли этот всадник лишь разведчиком гораздо большего войска? Движение у подножия скалы — крысы!
Шанк-джи отказался от всех преимуществ, которые могло дать ему продолжающееся молчание.
Всадник повернул закутанную плащом голову. Затем завизжал на высокой ноте. Крысы остановились. Пришелец снова испустил этот вопль. Крысы сбились в кучу, подняв головы, чтобы следить за всадником.
На этот раз никакого визга, скорее произносимые нараспев слова совершенно незнакомого Шанк-джи языка. Он продолжал говорить, словно командовал отрядом людей. Крысы попятились, их головы по-прежнему были повернуты в сторону всадника. Затем они смешали ряды и с невероятной скоростью разбежались, скрывшись в песках.
Шанк-джи ощутил то же самое желание — бежать! Таким образом, этот незнакомец способен управлять крысами. Значит, это возможно. С такой силой под его началом он легко покорит Внешние земли.
— Славная встреча! — Он приветствовал его таким тоном, словно обращался к кому-то из своих людей.
— Ты идешь на войну, — последовал ровный ответ, холодный, словно принесенный ветрами темной поры.
— Мы идем защитить эту землю.
Всадник спешился. Плащ его распахнулся от движения, но никаких следов его тела видно не стало. Он не удерживал узды ориксена, но животное вело себя так, словно им управляли.
— Чем мы можем служить тебе? — Шанк-джи не сделал ни шагу назад, хотя незнакомец направился прямо к нему.
— Это неправильный вопрос. Скорее следовало бы спросить, чем могут тебе помочь обитатели Безысходной пустоши. Поговорим об этом.
Шанк-джи указал на сиденье на скале. Никто из его воинов не показывался на глаза. Когда он занял свое место напротив чужака, он не сказал ничего. Пусть тот назовется и объяснит, что ему нужно.
Чужак, должно быть, уловил его мысль. Он пошевелился и позволил плащу свободно упасть наземь Шанк-джи зажмурился, затем снова открыл глаза. Он с трудом мог поверить в то, что сидело перед ним.
На незнакомце не было видно доспеха, не было украшений, как подобало бы глашатаю какого-нибудь Дома, никакого оружия в руках — руках с сильными пальцами необычайной длины, с когтями, такими же страшными, как у песчаных котов. Он был обнажен до пояса, но кожа на груди поросла темной шерстью. Голова — она была человеческой наименее всего — со сросшимися вместе носом и ртом, выступающими вперед, с большими мохнатыми ушами, торчащими на покрытом мехом черепе. Глаза горели в углублениях, как искры красного пламени.
Крыса! Человек-крыса, крысолюдь, если такое вообще возможно.
— Я — голос царственного. Нет, я имею в виду не того слабака, который воображает, будто правит этой землей, и в надлежащее время узнает, что он не более чем мясо для пира. Царственный знает все, человек. Ты добивался короны. Теперь ты достигнешь высокого престола своего народа. Царственный подарит его тебе, но взаимные дары должны быть достойны друг друга. У него есть способы узнать, что сделано, что не должно быть сделано и что придет. Он может призывать такие беды, которые сметут все Внешние земли. Но он может быть и милостивым к тому, кто приложит свою силу для его пользы. Вот что он говорит тебе: собирается мощь, способная разорвать эту страну в клочья, повергнуть одно королевство за другим, оставив лишь руины. Но он может одолжить часть этой силы тебе, Шанк-джи, желающий стать императором. Царственный останется в стороне, как и всегда. Можешь забрать себе трон и всю власть, какую захочешь, над Внешними землями. Но в свою очередь ты будешь прислушиваться к царственному и поможешь ему осуществить его волю.
— А если эта сделка не состоится?
Шанк-джи каким-то образом собрался с духом, чтобы задать этот вопрос. Глаза крысолюдя впились в его собственные. Чужак словно бы читал каждую его мысль. Но — предложение — ему нужно будет время, чтобы взвесить его. И снова чужак последовал за его мыслью.
— Да, царственный предоставляет тебе время. Слабак скоро отправится в путешествие. Это подходящее время, чтобы нанести ему удар. Не тяни долго, потому что царственный не слишком терпелив с такими, как ты, которые могут обрести его благосклонность, но колеблются просить о ней.
ХИНККЕЛЬ-ДЖИ
Я положился на умения двух котов, чтобы они провели меня к комнатам Мохамбры незамеченным. Как-то нам это удалось, хотя уже настало утро и коридоры были полны народу. Их умению прятаться, где только возможно, позавидовал бы любой разведчик.
По дороге я пытался найти какое-нибудь объяснение нашим ранам. Возможно, настало время, когда только правда может быть полезной. Если в протоке нашлось одно чудовище, значит, без сомнения, там есть и другие. Попытаются ли они напасть на нас, я не знал. Но я все же не спешил делать наше открытие широко известным.
Мохамбра была поражена и сразу же начала засыпать нас вопросами, пока доставала мази и бальзамы. Мурри и Акиэа улеглись без сил. Я увидел, что по полосам, оставленным после слизистых жгутов, течет кровь.
Я рухнул на подушки, вытягивая ногу. С нее тоже капала кровь, жжение усилилось. Была ли слизь ядовитой? Вполне можно поверить.
— Царственный, — попечительница котов глянула через плечо, — что вызвало эти раны? Правда или сказка? Я выбрал правду.
— До времени это должно будет остаться тайной, Мохамбра. Сейчас нам нужны твои умения и знания. Но то, что я тебе скажу, ты должна сохранить в секрете.
Она поднесла скользкую от мази руку к губам и, хотя и не коснувшись их, показала, что согласна. Пока она занималась своим делом, я вкратце изложил ей нашу историю. Иногда она поглядывала на меня в изумлении. Когда я закончил, она сказала:
— Значит, старинные сказки иногда оказываются правдой?
Я ухватился за эти слова, как Мурри мог бы вцепиться в крысу.
— Сказки? Что за сказки?
— Царственный, моя мать, а до нее — ее мать служили котам, так же как это делаю я. Среди наших запасов есть ларчик, он был долгое время запечатан. Ай, о чем я думаю?
Она оборвала себя, вскочила и бросилась через комнату к другому шкафу, поднялась на цыпочки и достала с верхней полки темную шкатулку, которую принесла назад, чтобы показать мне.
— Видите, царственный?
Действительно, я увидел ряд красных знаков, выложенных на крышке шкатулки. Письмо изменилось с годами — некоторые слова уже были забыты, их место заняли другие. Я на мгновение озадачился, прежде чем смог прочесть:
— «Проклятие водяных».
Она наклонилась и взяла один из тонких ножей с тупыми лезвиями, которыми размазывала мазь. Им она подцепила крышку. Внутри оказались две шкатулки поменьше. Она выбрала одну и открыла ее. Сколько она оставалась закрытой, остается только догадываться, но Мохамбре снова пришлось изрядно поработать над крышкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41