Он выслушал мой рассказ, не перебивая и не задавая вопросов. Я понял, что большую часть он уже слышал от моего брата. К тому же рассказ был отрывочным, поскольку прежде всего нам нужно было обсудить планы, касающиеся Вапалы. Он замедлил шаг, когда я упомянул, что за нами следует прайд песчаных котов. Я поспешил заверить его, что эта часть нашей армии не вступит в бой, если не будет приказано. Я надеялся, что вид строя некогда смертельных врагов окажет на. мятежников устрашающее воздействие.
К моему удивлению, отец, казалось, нашел это забавным. Он улыбнулся и погрозил мне пальцем.
— Хочешь увидеть смятение во вражеских рядах, так, что ли? Что же, может быть, может быть.
Теперь я сожалел, что приходится делать привалы, чтобы отдохнуть и поесть. Добраться туда, вступить в бой, победить или пасть — это стало моим единственным желанием. И если временами в мое сознание вторгались смутные мечты о будущем, я сразу же отгораживался от них.
ГЛАВА 31
В ПУСТЫНЕ БЛИЗ ВАПАЛЫ
Алмазная королева и ее охрана направили скакунов по крутому склону к вершине одного из самых невысоких скальных отрогов. Под ними простиралась относительно ровная земля, где не было даже дюн. Там находились войска, которые она помогала собирать. С ними был тот, чей знаменосец держал флаги империи и ее собственного королевства на одном древке. Шанк-джи не стал дожидаться, пока его гонцы, отправленные в другие земли, приведут с собой новое пополнение. Пусть этот варварский генерал из Кахулаве делает свой ход первым — всего, чего он добьется, это собственной смерти, причем позорной, поскольку армия, собравшаяся внизу, выступает под знаменем истинного императора. Она не сомневалась, что за ночь Шанк-джи займет престол без всяких возражений.
Между двумя дюнами на севере произошло движение, словно там появился какой-то верховой отряд. Четыре всадника выдвинулись вперед, но лишь один подъехал к самому краю предполагаемого поля битвы. По обе стороны от его ориксена выступали песчаные коты. Она видела много их шкур, но эти двое обитателей пустыни по размеру были сравнимы с его скакуном. Затем она увидела третьего зверя, почти такого же большого, исполнявшего роль арьергарда.
Хотя она не могла разглядеть его лица — на всаднике не было никакой формы, а лишь поношенная одежда обычного пустынного странника, — она узнала его. Рот ее искривился. Значит, он все-таки выжил.
Над ним не трепетал флаг перемирия. Нокогда всадник и коты остановились перед собравшейся армией, один из офицеров направил своего скакуна вперед и подъехал близко к этому человеку пустыни. Она жаждала услышать, что там говорилось!
ХИНККЕЛЬ-ДЖИ
Последний раз я встречался с Шанк-джи, когда мы оба осмелились на прыжок за короной империи — последнее и самое опасное из испытаний. Он потерял руку, отсеченную пластиной великого мобиля. Я победил, хотя и не хотел этого. Его знаменосец выехал из первого ряда и встал позади своего предводителя, чтобы всем был ясно виден его двойной флаг.
Я ждал. Пусть Шанк-джи выскажется первым. Но, казалось, он не торопится это сделать. Возможно, это тоже было испытанием. Он хотел вынудить меня заговорить. Если так, то я снова победил, поскольку в конце концов он повысил голос, как полевой командир:
— Пустынный вор, ты и твои прихвостни дальше не пройдете.
Я сознательно послал своего ориксена на несколько шагов вперед. Коты степенно шли рядом со мной. Его скакун захрапел при их приближении.
— От чьего имени ты говоришь, Шанк-джи?
Я надеялся, что мягкость моего тона разбудит его вспыльчивость. Разгневанный человек уступает тому, кто контролирует себя.
— От имени империи Внешних земель, от имени Алмаза, Рубина, Изумруда, Сапфира и Топаза…
— И все они следуют сейчас за тобой, изгой?
В рядах его армии не было движения, когда он перечислял этих союзников. Даг он удерживал в своих руках Алмаз, но других я не видел.
— Узурпатор!
Я ответил еще более мягко:
— Ты показал мне армию. Мой черед отвечать.
Я свистнул, как свистят пастухи Внешних земель, когда предупреждают своих подопечных об опасности. Я не видел, что происходит у меня за спиной, но прекрасно понимал, что те, напротив кого я стою, умеют считать. Наше ничтожно малое войско выехало следом за мной на открытое место, но так, как если бы предполагалось, что это лишь передовой отряд куда большей армии. А на вершинах дюн, двигаясь с отточенной ловкостью и врожденным достоинством, появились песчаные коты прайда.
Теперь и другие ряды армии тревожно зашевелились. Ориксены, не привыкшие к котам, в ужасе вставали на дыбы, пока всадники пытались удержать их от панического бегства. Строй сломался, слышались отдаваемые в смятении приказы, крики и рев животных.
— Убийца! — крикнул мне Шанк-джи. — Ты натравишь на нас кошек? Мы все охотились на них. Их шкуры устилают полы в наших домах, мы топчем их сапогами!
Три моих спутника глухо заворчали. Я не оглядывался, но знал, что сейчас показались клыки и выпущенные когти вонзились в песок.
— Они защитят себя, даже если ты попробуешь изгой. Но клыки не коснутся твоего горла, если ты сам не вынудишь их. У тебя были общие дела с крысами и Темным, что повелевал ими. Поэтому у тебя нет права проклинать как врагов воинов прайда.
Мои спутники запрокинули голову, и от их согласного рева суета за спиной у Шанк-джи на мгновение застыла. Словно я использовал оружие Темного, чтобы заставить его воинов замолчать. Я возвысил свой голос, чтобы по крайней мере первые ряды мятежников услышали меня.
— Это — тот, кого вы выбрали предводителем, люди Алмаза? Тот, кто заключил соглашение со злом, кто служил Темному, а позже бежал, бросив верно следовавших за ним людей на пытки и ужасную смерть? Пусть те, кого он предал, скажут сами.
Я не шевельнулся, но по обе стороны от меня появились те, кого мы нашли в цепях, ожидающими превращения в крысолюдей по желанию Куинзелля.
Они медленно выехали вперед и остановились в ряд перед Шанк-джи, лицом к его армии.
— Вы знаете их? — Мой голос был хриплым.
— Да! — крикнул в ответ один из троих. — Помнишь меня, Альмик? Мы с тобой прятались под одним укрытием во время бури.
— А меня? — крикнул тот, что был слева от него. — Мы ели вместе перед тем, как твари проклятого уволокли меня, Джиббен! Мы в один день вступили в гвардию!
Третий выехал чуть дальше остальных. Поднял руку. Резко ткнул указательным пальцем в сторону Шанк-джи.
— Я клялся тебе в верности, господин. Но поднял ли ты голос в мою защиту, когда меня взяли крысолюди, чтобы превратить в одного из них? Ты, Келаш, из моего собственного Дома. — Он показал на кого-то в ряду воинов. — А там стоит и Куаку… Теперь же меня знают и другие. — Он махнул рукой в мою сторону. — Меня знает царственный, нашедший меня в цепях, убивший Темного при помощи великой силы, подвластной ему. И я знаю царственного и тех, кто следует за ним!
Человек, который высказался первым, воспользовался тем преимуществом, что все смотрели на говорившего сейчас. Он направил ориксена по дуге и с ловкостью опытного воина заставил его прыгнуть к Шанк-джи. В руке его был кинжал. Но он не добрался до вождя мятежников. Шанк-джи уже двигался — ко мне — с мечом, сжатым в левой руке.
— Нет! — крикнул я котам, уже приготовившимся к прыжку.
У меня не было меча, но в своей битве я буду сражаться до конца. Я спустил браслет, подаренный мне сестрой, на костяшки пальцев. Он был тяжелым и действительно моим. Я знал, что Мелора вложила в него всю удачу, какой могла мне пожелать.
Коты повиновались, но хотя мой скакун привык к их присутствию, ориксен Шанк-джи — нет. Он встал на дыбы прежде, чем добрался до нас, и его всаднику пришлось успокаивать его. Он выронил меч, чтобы вцепиться в поводья, захлестнутые тугой петлей вокруг его культи. Ориксен, обезумев от страха, снова встал на дыбы, и тут его задние копыта проскользнули по песку. Он оказался совсем близко к моему скакуну, который лязгнул зубами и взревел.
Я спешился и бросился на Шанк-джи, он кричал и жестоко дергал поводья. Мой скакун снова попробовал укусить врага, его огромные зубы промахнулись мимо бедра Шанк-джи едва ли больше, чем на толщину его штанов. Тот все еще пытался удержаться в седле, и я знал, что, если он сможет, он попытается затоптать меня. Только ярость двух ориксенов, обученных беспощадно сражаться, не давала ему этого сделать.
Я ударил его по ноге — край металлического браслета рассек ткань и кожу. Брызнула кровь. Он вскрикнул, выронил поводья и схватился за нож на поясе.
Его скакун снова встал на дыбы, и он скатился с седла. Я схватил его и вытащил из-под копыт сражающихся ориксенов. Это — моя битва, и я не уступлю ее ни песчаному коту, ни разъяренному скакуну.
Мы вместе упали наземь и раскатились в стороны. Свободный от пышных одежд или формы, я был рад своим лохмотьям, поскольку успел встать на колени, пока он пытался подняться со скользящего песка. Теперь он смотрел на меня, лицо его превратилось в маску дикой ярости. Мы оба остались без мечей и кинжалов. Зная, что он превосходит меня силой и воинской выучкой, я напал первым. Моя рука с закрытыми металлом костяшками пальцев с размаху ударила ему в лицо чуть выше глаз, и я провел ею вниз со всей силой, которую мог собрать. Я почувствовал, как браслет встретился с костью. Шанк-джи снова закричал и бросился на меня, так что кровь и клочья рваной плоти разлетелись, когда я отступил в сторону. Уклонившись от его слепой атаки, я ударил его в затылок. И снова почувствовал, что нанес сокрушительный удар. Он, шатаясь, сделал пару шагов и упал лицом вниз. Ноги его дважды дернулись, но он не сделал попытки встать. Его пышный головной убор свалился, сбитый еще первым моим ударом. Я посмотрел вниз на его проломленную голову, раздробленную кость. Подняв руку, я увидел, что она в крови — в моей собственной. Край металлического браслета отметил и меня. Мне не обязательно было переворачивать тело — Шанк-джи был мертв.
НА КРАЮ ПОЛЯ БИТВЫ
Юикала прикрыла рот рукой. Она должна бежать отсюда! Она понимала так же ясно, как если бы ей крикнули об этом, что воины внизу, лишившиеся командира, не нападут, если враг не станет им угрожать. Возможно, многие из них с самого начала сомневались в их деле. Этот… этот… чужак теперь может быть уверен в своей безопасности. Она оглянулась через плечо на своих стражей, не решаясь позволить себе усомниться, что они будут по-прежнему повиноваться ее приказам. То, что варвар сам вышел на бой, несомненно, принесет ему популярность среди воинов, победа в рукопашной схватке — способ, которым издавна разрешались многие разногласия между Домами, и такое решение считалось окончательным.
— Едем! — коротко приказала она. — Обратно в Вапалу.
Однако она не успела отъехать далеко, поскольку ее уже ждали два всадника, и вместе с ними — одна из этих гигантских кошек, самка, что стояла чуть поодаль, наблюдая. Они преграждали ей путь — ТЫ! — плюнула она в сторону той, что была ближе к кошке.
АЛИТТА
Когда Хинккель решил лично сразиться с Шанк-джи, Равинга отвела меня в сторону и сказала:
— Он прав, этот твой мужчина. Но есть и еще кое-кто, кто должен ответить перед нами. Идем…
Она поехала так быстро, что я даже не успела сказать, что император — не мой мужчина, как и я на самом деле для него никто. Временами я пыталась не думать о нашем запутанном будущем, но скоро все должно быть решено.
Мы проехали немного к западу, потом свернули к югу, таким образом обогнув армию мятежников. Никто нас не заметил — все внимание было поглощено Хинккелем. Мы снова повернули, на этот раз — на восток, и я увидела недалеко впереди отчетливо обозначенную дорогу в Вапалу. Здесь Равинга и остановила скакуна. Кого или чего она ждала, она мне не сказала. Она молчала и словно примеряла невидимую маску, и это говорило мне, что она собирается с силами для встречи с некой опасностью.
Хотя я и старалась внимательно следить за всемвокруг меня, мысли мои были спутанными. Когда я впервые встретила Хинккеля в те времена, когда он был близок к изгнанию из собственного Дома из-за своего нежелания становиться воином, я посчитала его малостоящим. Я знала, что Равинге он чем-то интересен, но причин тому я не видела. Да, он был весьма талантлив в обращении с животными и, возможно, стал бы хорошим караванщиком.
Но перемены в его жизни нагрянули без предупреждения. Изумление тем, что он сумел пережить опасности суровых испытаний, было основным моим чувством, когда он получил трон. Затем события стали разворачиваться с невероятной скоростью и, как я считала, в большинстве своем по случайности. Мне пришлось узнать его ближе, когда мы раскрыли тайну подземных рек. Теперь я видела, каким поспешным и глупым было мое прежнее суждение. Большинство героев Внешних земель завоевывали свою славу в бою. Но слава Хинккеля пришла иначе, Тот, кто стал побратимом песчаным котам, обладал силами, с которыми было не сравниться мечу или копью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
К моему удивлению, отец, казалось, нашел это забавным. Он улыбнулся и погрозил мне пальцем.
— Хочешь увидеть смятение во вражеских рядах, так, что ли? Что же, может быть, может быть.
Теперь я сожалел, что приходится делать привалы, чтобы отдохнуть и поесть. Добраться туда, вступить в бой, победить или пасть — это стало моим единственным желанием. И если временами в мое сознание вторгались смутные мечты о будущем, я сразу же отгораживался от них.
ГЛАВА 31
В ПУСТЫНЕ БЛИЗ ВАПАЛЫ
Алмазная королева и ее охрана направили скакунов по крутому склону к вершине одного из самых невысоких скальных отрогов. Под ними простиралась относительно ровная земля, где не было даже дюн. Там находились войска, которые она помогала собирать. С ними был тот, чей знаменосец держал флаги империи и ее собственного королевства на одном древке. Шанк-джи не стал дожидаться, пока его гонцы, отправленные в другие земли, приведут с собой новое пополнение. Пусть этот варварский генерал из Кахулаве делает свой ход первым — всего, чего он добьется, это собственной смерти, причем позорной, поскольку армия, собравшаяся внизу, выступает под знаменем истинного императора. Она не сомневалась, что за ночь Шанк-джи займет престол без всяких возражений.
Между двумя дюнами на севере произошло движение, словно там появился какой-то верховой отряд. Четыре всадника выдвинулись вперед, но лишь один подъехал к самому краю предполагаемого поля битвы. По обе стороны от его ориксена выступали песчаные коты. Она видела много их шкур, но эти двое обитателей пустыни по размеру были сравнимы с его скакуном. Затем она увидела третьего зверя, почти такого же большого, исполнявшего роль арьергарда.
Хотя она не могла разглядеть его лица — на всаднике не было никакой формы, а лишь поношенная одежда обычного пустынного странника, — она узнала его. Рот ее искривился. Значит, он все-таки выжил.
Над ним не трепетал флаг перемирия. Нокогда всадник и коты остановились перед собравшейся армией, один из офицеров направил своего скакуна вперед и подъехал близко к этому человеку пустыни. Она жаждала услышать, что там говорилось!
ХИНККЕЛЬ-ДЖИ
Последний раз я встречался с Шанк-джи, когда мы оба осмелились на прыжок за короной империи — последнее и самое опасное из испытаний. Он потерял руку, отсеченную пластиной великого мобиля. Я победил, хотя и не хотел этого. Его знаменосец выехал из первого ряда и встал позади своего предводителя, чтобы всем был ясно виден его двойной флаг.
Я ждал. Пусть Шанк-джи выскажется первым. Но, казалось, он не торопится это сделать. Возможно, это тоже было испытанием. Он хотел вынудить меня заговорить. Если так, то я снова победил, поскольку в конце концов он повысил голос, как полевой командир:
— Пустынный вор, ты и твои прихвостни дальше не пройдете.
Я сознательно послал своего ориксена на несколько шагов вперед. Коты степенно шли рядом со мной. Его скакун захрапел при их приближении.
— От чьего имени ты говоришь, Шанк-джи?
Я надеялся, что мягкость моего тона разбудит его вспыльчивость. Разгневанный человек уступает тому, кто контролирует себя.
— От имени империи Внешних земель, от имени Алмаза, Рубина, Изумруда, Сапфира и Топаза…
— И все они следуют сейчас за тобой, изгой?
В рядах его армии не было движения, когда он перечислял этих союзников. Даг он удерживал в своих руках Алмаз, но других я не видел.
— Узурпатор!
Я ответил еще более мягко:
— Ты показал мне армию. Мой черед отвечать.
Я свистнул, как свистят пастухи Внешних земель, когда предупреждают своих подопечных об опасности. Я не видел, что происходит у меня за спиной, но прекрасно понимал, что те, напротив кого я стою, умеют считать. Наше ничтожно малое войско выехало следом за мной на открытое место, но так, как если бы предполагалось, что это лишь передовой отряд куда большей армии. А на вершинах дюн, двигаясь с отточенной ловкостью и врожденным достоинством, появились песчаные коты прайда.
Теперь и другие ряды армии тревожно зашевелились. Ориксены, не привыкшие к котам, в ужасе вставали на дыбы, пока всадники пытались удержать их от панического бегства. Строй сломался, слышались отдаваемые в смятении приказы, крики и рев животных.
— Убийца! — крикнул мне Шанк-джи. — Ты натравишь на нас кошек? Мы все охотились на них. Их шкуры устилают полы в наших домах, мы топчем их сапогами!
Три моих спутника глухо заворчали. Я не оглядывался, но знал, что сейчас показались клыки и выпущенные когти вонзились в песок.
— Они защитят себя, даже если ты попробуешь изгой. Но клыки не коснутся твоего горла, если ты сам не вынудишь их. У тебя были общие дела с крысами и Темным, что повелевал ими. Поэтому у тебя нет права проклинать как врагов воинов прайда.
Мои спутники запрокинули голову, и от их согласного рева суета за спиной у Шанк-джи на мгновение застыла. Словно я использовал оружие Темного, чтобы заставить его воинов замолчать. Я возвысил свой голос, чтобы по крайней мере первые ряды мятежников услышали меня.
— Это — тот, кого вы выбрали предводителем, люди Алмаза? Тот, кто заключил соглашение со злом, кто служил Темному, а позже бежал, бросив верно следовавших за ним людей на пытки и ужасную смерть? Пусть те, кого он предал, скажут сами.
Я не шевельнулся, но по обе стороны от меня появились те, кого мы нашли в цепях, ожидающими превращения в крысолюдей по желанию Куинзелля.
Они медленно выехали вперед и остановились в ряд перед Шанк-джи, лицом к его армии.
— Вы знаете их? — Мой голос был хриплым.
— Да! — крикнул в ответ один из троих. — Помнишь меня, Альмик? Мы с тобой прятались под одним укрытием во время бури.
— А меня? — крикнул тот, что был слева от него. — Мы ели вместе перед тем, как твари проклятого уволокли меня, Джиббен! Мы в один день вступили в гвардию!
Третий выехал чуть дальше остальных. Поднял руку. Резко ткнул указательным пальцем в сторону Шанк-джи.
— Я клялся тебе в верности, господин. Но поднял ли ты голос в мою защиту, когда меня взяли крысолюди, чтобы превратить в одного из них? Ты, Келаш, из моего собственного Дома. — Он показал на кого-то в ряду воинов. — А там стоит и Куаку… Теперь же меня знают и другие. — Он махнул рукой в мою сторону. — Меня знает царственный, нашедший меня в цепях, убивший Темного при помощи великой силы, подвластной ему. И я знаю царственного и тех, кто следует за ним!
Человек, который высказался первым, воспользовался тем преимуществом, что все смотрели на говорившего сейчас. Он направил ориксена по дуге и с ловкостью опытного воина заставил его прыгнуть к Шанк-джи. В руке его был кинжал. Но он не добрался до вождя мятежников. Шанк-джи уже двигался — ко мне — с мечом, сжатым в левой руке.
— Нет! — крикнул я котам, уже приготовившимся к прыжку.
У меня не было меча, но в своей битве я буду сражаться до конца. Я спустил браслет, подаренный мне сестрой, на костяшки пальцев. Он был тяжелым и действительно моим. Я знал, что Мелора вложила в него всю удачу, какой могла мне пожелать.
Коты повиновались, но хотя мой скакун привык к их присутствию, ориксен Шанк-джи — нет. Он встал на дыбы прежде, чем добрался до нас, и его всаднику пришлось успокаивать его. Он выронил меч, чтобы вцепиться в поводья, захлестнутые тугой петлей вокруг его культи. Ориксен, обезумев от страха, снова встал на дыбы, и тут его задние копыта проскользнули по песку. Он оказался совсем близко к моему скакуну, который лязгнул зубами и взревел.
Я спешился и бросился на Шанк-джи, он кричал и жестоко дергал поводья. Мой скакун снова попробовал укусить врага, его огромные зубы промахнулись мимо бедра Шанк-джи едва ли больше, чем на толщину его штанов. Тот все еще пытался удержаться в седле, и я знал, что, если он сможет, он попытается затоптать меня. Только ярость двух ориксенов, обученных беспощадно сражаться, не давала ему этого сделать.
Я ударил его по ноге — край металлического браслета рассек ткань и кожу. Брызнула кровь. Он вскрикнул, выронил поводья и схватился за нож на поясе.
Его скакун снова встал на дыбы, и он скатился с седла. Я схватил его и вытащил из-под копыт сражающихся ориксенов. Это — моя битва, и я не уступлю ее ни песчаному коту, ни разъяренному скакуну.
Мы вместе упали наземь и раскатились в стороны. Свободный от пышных одежд или формы, я был рад своим лохмотьям, поскольку успел встать на колени, пока он пытался подняться со скользящего песка. Теперь он смотрел на меня, лицо его превратилось в маску дикой ярости. Мы оба остались без мечей и кинжалов. Зная, что он превосходит меня силой и воинской выучкой, я напал первым. Моя рука с закрытыми металлом костяшками пальцев с размаху ударила ему в лицо чуть выше глаз, и я провел ею вниз со всей силой, которую мог собрать. Я почувствовал, как браслет встретился с костью. Шанк-джи снова закричал и бросился на меня, так что кровь и клочья рваной плоти разлетелись, когда я отступил в сторону. Уклонившись от его слепой атаки, я ударил его в затылок. И снова почувствовал, что нанес сокрушительный удар. Он, шатаясь, сделал пару шагов и упал лицом вниз. Ноги его дважды дернулись, но он не сделал попытки встать. Его пышный головной убор свалился, сбитый еще первым моим ударом. Я посмотрел вниз на его проломленную голову, раздробленную кость. Подняв руку, я увидел, что она в крови — в моей собственной. Край металлического браслета отметил и меня. Мне не обязательно было переворачивать тело — Шанк-джи был мертв.
НА КРАЮ ПОЛЯ БИТВЫ
Юикала прикрыла рот рукой. Она должна бежать отсюда! Она понимала так же ясно, как если бы ей крикнули об этом, что воины внизу, лишившиеся командира, не нападут, если враг не станет им угрожать. Возможно, многие из них с самого начала сомневались в их деле. Этот… этот… чужак теперь может быть уверен в своей безопасности. Она оглянулась через плечо на своих стражей, не решаясь позволить себе усомниться, что они будут по-прежнему повиноваться ее приказам. То, что варвар сам вышел на бой, несомненно, принесет ему популярность среди воинов, победа в рукопашной схватке — способ, которым издавна разрешались многие разногласия между Домами, и такое решение считалось окончательным.
— Едем! — коротко приказала она. — Обратно в Вапалу.
Однако она не успела отъехать далеко, поскольку ее уже ждали два всадника, и вместе с ними — одна из этих гигантских кошек, самка, что стояла чуть поодаль, наблюдая. Они преграждали ей путь — ТЫ! — плюнула она в сторону той, что была ближе к кошке.
АЛИТТА
Когда Хинккель решил лично сразиться с Шанк-джи, Равинга отвела меня в сторону и сказала:
— Он прав, этот твой мужчина. Но есть и еще кое-кто, кто должен ответить перед нами. Идем…
Она поехала так быстро, что я даже не успела сказать, что император — не мой мужчина, как и я на самом деле для него никто. Временами я пыталась не думать о нашем запутанном будущем, но скоро все должно быть решено.
Мы проехали немного к западу, потом свернули к югу, таким образом обогнув армию мятежников. Никто нас не заметил — все внимание было поглощено Хинккелем. Мы снова повернули, на этот раз — на восток, и я увидела недалеко впереди отчетливо обозначенную дорогу в Вапалу. Здесь Равинга и остановила скакуна. Кого или чего она ждала, она мне не сказала. Она молчала и словно примеряла невидимую маску, и это говорило мне, что она собирается с силами для встречи с некой опасностью.
Хотя я и старалась внимательно следить за всемвокруг меня, мысли мои были спутанными. Когда я впервые встретила Хинккеля в те времена, когда он был близок к изгнанию из собственного Дома из-за своего нежелания становиться воином, я посчитала его малостоящим. Я знала, что Равинге он чем-то интересен, но причин тому я не видела. Да, он был весьма талантлив в обращении с животными и, возможно, стал бы хорошим караванщиком.
Но перемены в его жизни нагрянули без предупреждения. Изумление тем, что он сумел пережить опасности суровых испытаний, было основным моим чувством, когда он получил трон. Затем события стали разворачиваться с невероятной скоростью и, как я считала, в большинстве своем по случайности. Мне пришлось узнать его ближе, когда мы раскрыли тайну подземных рек. Теперь я видела, каким поспешным и глупым было мое прежнее суждение. Большинство героев Внешних земель завоевывали свою славу в бою. Но слава Хинккеля пришла иначе, Тот, кто стал побратимом песчаным котам, обладал силами, с которыми было не сравниться мечу или копью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41