Из кармана она достала листок пергамента и стило. Буковками, такими маленькими, что их было почти невозможно прочесть, она написала записку своим тайным шифром, которому Алитта научилась давным-давно.
АЛИТТА
Быть участником подобной процессии — совсем иной способ путешествовать, чем ехать в торговом караване. Во-первых, мы продвигались куда медленнее. Это не нравилось Хинккелю, но тут он не многое мог изменить. Некоторые аристократы и их дамы были уже в годах и вряд ли предпринимали подобные поездки со времени последнего путешествия Хабан-джи. Таковые случались раз в пять лет, чтобы император мог побывать в каждом королевстве и узнать, как живет его народ.
Вапала сильно отличалась от других королевств, жизнь ее обитателей была куда более легкой, так что каждое путешествие по Внешним землям было настоящим испытанием для знати Алмазной страны.
Я ехала рядом с Хинккелем, поскольку он так желал, и разделила с ним полуночную трапезу, которую приготовили его слуги. Хотя это не было изобилием яств императорского пира, количество блюд с фруктами и множеством прекрасно приготовленных закусок было куда больше, чем обычный путешественник способен представить. Фрукты долго не хранятся, поэтому мы не увидим их до тех пор, пока снова не вернемся в Вапалу. Так что я набросилась — надеюсь, не слишком жадно — на ланон-бемы и ломтики ваперов.
Поначалу я никак не могла привыкнуть к своему новому положению. Но Хинккель-джи старался развлечь меня. Во время своих собственных странствий он слышал много старинных легенд путешественников — и мы обменивались рассказами, как торговыми товарами.
Я расслабилась — он никоим образом не переступал установленных границ. Он был мне товарищем, словно брат, а не поклонник, такой брат, какого у меня никогда не было. Я поняла, что ошибалась в нем, еще до того, как мы на рассвете приехали к месту стоянки. И меня совсем не обеспокоило то, что мои пожитки отнесли в его шатер.
Наша вторая дорожная трапеза была окончена, и большинство наших спутников разошлись по своим шатрам спать, Хинккель-джи отпустил последних слуг. Мурри нетерпеливо расхаживал по шатру взад-вперед.
— Нас ждут те, с кем тебе следует встретиться, — сказал Хинккель. — Идем!
Без дальнейших объяснений он взял меня за руку, как на том пиру, и повел к пологу, приподняв его, чтобы пропустить меня в свет дня. Когда мы вышли, молодой офицер тревожно вскинулся.
— Сердце мое, — впервые Хинккель воспользовался одним из обычных ласковых обращений, причем достаточно громко, чтобы офицер услышал его, — мы немного пройдемся. — Затем он обратился прямо к офицеру: — Командир Джаклан, нам не грозит никакая опасность, и мы не желаем, чтобы нас сопровождали.
Я была уверена, что офицер возразит ему, но Мурри протиснулся вперед, и тот отступил в сторону, пропуская огромного кота. Мы направились в рассветную пустыню, обогнув дюну. Перед нами была пара резных котов в человеческий рост высотой, стоявшая по обе стороны от скального отрога. Мурри был уже далеко впереди, и, все еще держась за руки с Хинккелем, мы последовали за ним. А над нами все сильнее разгоралось небо, рождая новый день.

ГЛАВА 15
ХИНККЕЛЬ-ДЖИ
Те, чье приветствие коснулось меня, уже ждали нас. Хотя Мурри уже почти совсем вырос, в присутствии Мироурра, своего огромного отца, и Марайи, чьим детенышем он был, он вдруг стал казаться куда менее впечатляющим. Он припал к земле перед Марайей, и та лизнула его в голову. Когда мы подошли ближе, он повернулся к Мироурру, и тот тоже приветствовал его.
Когда Мурри отошел в сторону, я подвел Алитту к ним, и мы остановились на расстоянии вытянутой руки от величественной пары. Я не увидел признаков страха на лице моей спутницы. Наоборот, она высвободила свою руку из моей и опустилась на колени, склонив голову куда более почтительно, чем было принято при дворе.
Ее котти, которая незаметно для меня увязалась за нами, выскочила перед ней, словно защищая ее, хотя она была даже меньше, чем новорожденный песчаный котенок.
Я тоже опустился на колени. Я снял браслет, прикрывавший шрамы моего побратимства, и приветствовал их, прекрасно понимая, что эти двое куда более могучи, чем любая королева или император.
— Мы пришли с благословения Высшего Духа, владыки песков. Я завоевал главенство среди гладкокожих, но только благодаря помощи Мурри. То, что вы послали его стать мне боевым товарищем, — милость, за которую я вечно буду благодарен. Теперь же я прошу, чтобы вы посмотрели на ту, кого я привел к вам. Она отважна и желает добра. Но ей может угрожать опасность, и я прошу вас принять и защитить ее…
Марайя приблизилась. Мех котти вздыбился, хвост распушился, и она зашипела. В мысленной речи Марайи легко было прочесть улыбку. Она внимательно посмотрела на Касску, и беспокойство котти улеглось.
— Она хорошо служит этой гладкокожей, — заметила песчаная кошка. — И то, что ее приняли маленькие, говорит в ее пользу. Я скажу — пусть присоединится к свободному прайду.
Марайя глянула на своего супруга. После долгого молчания тот ответил:
— Этого просит она, или это твоя мысль, брат? К моему глубочайшему изумлению, ответил не я, а Алитта, пусть и запинаясь.
— Если вы, владыки пустыни, считаете меня достойной, то окажите мне такую честь. — Она протянула руку, стянула широкий браслет и закатала оба рукава — верхнего и нижнего платья.
Так же, как это случилось со мной, Марайя взяла в клыкастую пасть ее запястье и сомкнула зубы так, что потекла кровь. Отпустив руку, песчаная кошка лизнула сочившуюся кровь.
Я держал наготове короткий шарф и туго перетянул им рану, полагая, что она такая же глубокая, как была моя, и надеясь, что болезненных видений у Алитты не будет.
— Великой, — обратилась Алитта к Марайе, — приношу я свою благодарность, ибо такое родство — честь для всего моего рода. Меч Дома Вуроп отныне — меч твоего прайда.
Она добавила клятву верности, которой иногда обмениваются знатные Дома.
Я склонил голову.
— Брат и сестра, мы глубоко благодарны вам за честь. Зло…
Мысль Мироурра перебила меня.
— Брат и сестра… вы идете во тьму… не ночную… но злую. Есть человек, который возглавил других, чтобы убить вас… за ним стоит некто больший, кто однажды уже разорил Внешние земли в своей ярости. Я говорю, что гладкокожим и пушистым надо объединиться. Все смерти, что разделяли нас в прошлом, должны быть забыты, поскольку это наша земля, и мы не допустим, чтобы она снова опустела. Поэтому, если настанет час, когда вы и ваш народ и я и мой народ должны будем встретить общего врага, мы придем.
Мурри подошел ко мне, и я почувствовал, что он получил от старших кошек некий неслышимый приказ.
— Да будет так, — ответил я.
Это предложение было большим, чем я смел надеяться.
Я снова поклонился. Алитта протянула руку к Марайе, не коснувшись ее, но Марайя лизнула ее пальцы.
Солнце уже ярко сияло в небе. Две кошки исчезли в песках так быстро, как никогда не смогут мои сородичи. Я обнял Алитту, и мы вернулись назад в лагерь.
АЛИТТА
Я почувствовала вкус такой силы, которая неведома большинству людей. Меня охватило благоговение. Казалось, я возвращалась с этой встречи, словно изголодавшаяся женщина с пира. Я обрела что-то новое. Мысленная речь Мироурра ясно звучала у меня в голове. Мое запястье горело, я пошатнулась. Хинккель тут же подхватил меня. Хотя из раны вытекали мои кровь и сила, она исцелила меня внутренне, пробудив во мне чувства, которых я прежде не знала, — дав мне больше, чем отняв.
Молодой офицер все еще стоял на страже у шатра. Он уставился на меня — я поняла, что он заметил пропитанный кровью шарф, но не сказал ни слова, когда мы прошли мимо. Слуги приготовили двойное ложе, куда и повел меня Хинккель. Он достал из сундука чистое полотно и небольшой горшочек с мазью. Налил немного воды в таз.
Промывая мою рану, он сосредоточился только на том, что делал, не говоря ни слова. Он смазал мое запястье и перевязал его заново. И только тогда он сел на пятки и посмотрел на меня.
— Если будет болеть сильнее, скажи.
— Это было сделано для моей безопасности? Он ответил не сразу:
— Ты свободна, как только может быть свободным человек. Но все опасности путешествуют вместе с нами, а не выходят нам навстречу из песков…
В ответ на это Касска резко мяукнула со своей подушки рядом со мной, и под полог просочился черный котти, более крупный, чем она сама, и направился прямо ко мне. Это был Виу, товарищ Равинги. К цепочке на его шее была прикреплена полоска пергамента. Я быстро отвязала ее.
— Что это? — спросил Хинккель.
Я тщательно разгладила записку левой рукой, но мне пришлось поднести ее очень близко к глазам, чтобы разобрать буквы. У каждого торговца, путешествующего с караванами, есть своя тайнопись. Эта была мне хорошо знакома еще с тех времен, когда я вместе с Равингой странствовала от королевства к королевству.
— Ты знаешь некоего Каликура из Дома Захант? Он нахмурился, словно пытаясь что-то припомнить.
— Дом Захант… этот Дом в родстве с королевским, разве нет?
Я тоже порылась в памяти. Я так недавно вернулась в ряды высшей знати Вапалы, что для меня это имя ничего не значило. Я вспомнила, что как-то встречала первую фрейлину из этой семьи. Это была глупенькая юная девушка, сопровождавшая Берниен. Я рассказала ему об этом и добавила:
— Но она — не этот Каликур. Равинга хочет, чтобы ты знал, что он сопровождает Юикалу. Раз она считает это важным, возможно, мы должны выяснить о нем больше.
Не впервые я ловила себя на том, что говорю «мы», но он улыбался.
— Боевые товарищи? — спросил он, весело изогнув бровь.
Я улыбнулась в ответ:
— Возможно, царственный.
ИЗГОИ В РАЗВЕДКЕ
Шанк-джи и остатки его отряда сопровождали уцелевших торговцев из каравана до границ Кахулаве. Он не собирался заходить дальше, хотя те, кого он спас, просили его об этом, предлагая заменить его убитых ориксенов новыми и вылечить раны его самого и его воинов.
Несмотря на убитых животных и людей, им придется вернуться через то место, на котором они подверглись нападению. Он не хотел попасться на глаза императорским войскам, разведывающим дорогу перед процессией.
Невредимые воины по очереди ехали на уцелевших ориксенах, так что пришлось замедлить ход, чтобы пешие не отставали. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, и скоро жара станет еще одной проблемой.
Шанк-джи вскоре понял, что им придется разделиться, хотя это и рискованно, и выслать вперед несколько всадников, двигающихся как можно быстрее. Сам он решил остаться с пешими. Впереди на востоке они увидели острия скал. На самом высоком билось знамя, обозначающее приближение бури. Там они могли найти помощь, поскольку на таких сторожевых постах всегда были люди.
Шанк-джи решил направить своих людей туда, но приказал, чтобы все выдавали себя за дорожную стражу, остатки тех, кто выжил после жестокого нападения.
Незадолго до того, как жара стала слишком тягостной, они достигли основания одного из пиков, и рокот барабана, донесшийся сверху, показал, что их заметили. Но не только находившиеся на этом посту — за ними следовали два других стража Внешних земель, скрываясь, как это только было возможно.
Уши одного из песчаных котов были подняты. Самка больше не следила за отрядом Шанк-джи, а смотрела на север. Она оскалилась, и в ее груди заворочался низкий вызывающий рык. Ее спутник не отозвался — он полз, припав животом к песку, к северу, словно готовясь к атаке. Кошка оставалась на месте, деля внимание между теми, за кем они следили, и направлением, в котором исчез ее друг.
Шанк-джи и его людей радостно приняли наблюдатели. Он рассказал наспех подготовленную историю. Их снабдили едой, обработали раны и предоставили кров в пещерах под одной из скал. В ответ Шанк-джи поведал им тщательно отредактированные новости, подвергавшие сомнению право Хинккель-джи на престол и на свое первое путешествие по империи, в которое он отправился.
Старший наблюдатель нахмурился и покачал головой:
— Ему дали дурной совет. Скоро на нас обрушатся сильные бури, и он будет в большой опасности или окажется прикован к одному из королевств, без возможности завершить ритуал.
Шанк-джи рассудительно кивнул.
— Похоже, он не только не знает страны, но еще и подвергает опасности жизни других, незаконно удерживая трон. Между тем крысы наглеют, караваны могут перестать ходить. И что тогда будут делать Внешние земли?
— Да… и еще мы слышали, — ответил старший наблюдатель, — говорят, министр равновесия готовится к собственному путешествию…
Воцарилось полное молчание. Для Шанк-джи оно было болезненнее крысиного укуса. Если это правда, он должен изменить свои планы и начать действовать прежде, чем будет окончательно готов. Да, при императоре будет много стражи, возможно, достаточно, чтобы отбить любую его атаку. Но что, если это будет одновременное нападение не только людей, но и крыс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41