Касска потерлась мне об ноги, заглянула в глаза и издала тихое мяуканье. Я подошла к сундуку, стала выбрасывать оттуда тяжелые придворные одеяния. Наконец, на самом дне, я нашла то, что искала, Простое платье с короткой юбкой, похожее на облачение младшей служанки, хотя герба Дома на нем не было. Я поспешно натянула его — казалось, призыв все еще звенел у меня в ушах. Босая, повязав волосы косынкой, я бросилась к ближайшему окну.
Небо заливал поздний рассвет. Я долго просидела над свитками. Я опустилась на колени и прижала к себе Касску. Котти, когда они связаны с кем-нибудь, могут понимать речь.
— Маленькая, — прошептала я, — я должна идти, но ты оставайся здесь. Я вернусь так быстро, как только смогу.
Касска издала тихое мяуканье, которое я поняла как согласие. Несколько дней назад я изучила окрестности за окном. Однажды я уже сбежала через него, когда враги нанесли удар нашему Дому. Тогда я была ребенком. Но даже сейчас, находясь в этих стенах, я искала пути, которыми могла бы воспользоваться для собственных дел. До сих пор в моей душе дремал тот глубокий страх.
Стеклянная панель отворилась, я уселась на широкий подоконник. Схватилась за резной карниз. Тут придется внимательно смотреть, чтобы безопасно ставить ногу. Во внешнем дворе плавали в воздухе светильники, и внизу света было больше.
Очень осторожно я добралась до края карниза и смогла спуститься на стену, огораживающую двор. Осторожно двинулась по ней. Здесь обычно стояла стража, и сейчас как раз было время смены караула. Я не хотела, чтобы даже те, кто принес мне присягу на верность, заметили меня. Наконец, облегченно выдохнув, я оказалась на улице.
Держась спиной к стене, я пошла вперед, по возможности избегая света уличных светильников. Когда я свернула в переулок, я поразилась легкости моего побега. Почти как если бы я стала невидима. В моей жизни подобное случалось дважды — я хотела пройти незаметно, и у меня получалось.
И снова, преодолев добрую четверть города, я добралась до заднего дворика Равинги. И не удивилась, увидев одного из ее когти сидящим у чуть приоткрытой двери.
Виу провел меня в рабочую комнату, где сидела Равинга, держа на коленях плоский поднос. На нем сверкала россыпь крупных драгоценных камней: сапфир, рубин, изумруд, топаз и алмаз — знаки каждого из королевств. Я была поражена выражением ее лица. С нашей последней встречи она словно бы постарела на несколько сезонов. Хотя я прожила с ней десять лет, она никогда не обнаруживала своего возраста. Но сейчас глаза ее казались запавшими, а рот обрамляли резкие складки.
— Что случилось?—нарушила я тишину, поскольку Равинга продолжала молчать.
Она положила пальцы на поднос близ топаза. Я заметила, что камень приобрел красноватый оттенок или, скорее, под ним на подносе было тусклое красное пятно.
— Началось. — Ее голос был ровным. — Смерть, смерть и мятеж. На рассвете на караван напали. Крысы. Много крыс, других, необычных. И два песчаных кота были жестоко убиты — людьми.
Она замолчала, облизнула сухие губы.
— Люди, следующие за лживым стягом, люди со лживыми речами, мятежники, которые вцепятся в горло нашему миру, если их не остановить, сгрызут нас и повергнут во тьму. Великий удар был нанесен.
Я не знала, как она узнала о событиях, происшедших столь далеко от Вапалы. Но я давно уже свыклась с тем, что кукольница обладает многими талантами, которые редко показывает. То, что крысы напали на караван, понятно сразу. Но кто были те воины, что убили и крыс, и песчаных котов?
Говорили, что Шанк-джи удалился в пустыню и поднял знамя мятежа — правда ли это? Что он мог убить песчаных котов — да. И куда охотнее, раз им благоволит Хинккель-джи. Но это…
Если больших котов продолжат убивать, они сочтут, что их предали, и начнут резню в ответ. И что будет с Хинккель-джи, если это случится?
Равинга словно читала мои мысли.
— Он будет разрываться между одними узами и другими. Прошу тебя — иди к нему. Расскажи ему то, что я рассказала тебе, — официальное донесение придет слишком поздно. Он должен быть готов действовать немедля!
— Я иду.
ХИНККЕЛЬ-ДЖИ
Я нашел много заинтересовавшего меня в старинных записях. Дольше всего меня занимали те, что касались нехватки воды. И конечно, в них рассказывалось о мученичестве Застафф-джи. Только я заметил некую странность в этой части свитка. Чернила там были темнее, пергамент не так истерт. Видимо, это было позднейшее добавление — но почему? Вся запись была сделана после тех событий.
Мурри не вернулся к тому времени, когда я лег спать. Я думал, что он бродит с леопардами. Я чувствовал себя беспокойно, не мог уснуть. Нападения крыс, высыхание водорослевых прудов, неуверенность в поддержке, которую я могу получить, — все эти мысли, словно призраки, роились в моем мозгу. Почему Дух возложил это бремя на меня? По мнению моего отца, я был слабаком, недостойным доверия. А мой брат, если верить слухам, уже присоединился к врагу.
Со мной был Мурри и еще, возможно, — Равинга. И Алитта? Почему вдруг ее лицо возникло у меня перед глазами? Она всегда относилась ко мне без толики уважения. Она дала мне понять это давным-давно, еще во время наших встреч на ярмарке. Нет, на Алитту я не могу рассчитывать.
Наконец ко мне пришел сон без сновидений. Проснулся я рано — за окнами было еще темно. Но во мне возникло ощущение, что мне необходимо действовать, словно меня пробудили барабаны пустыни, предупреждающие о буре.
Кто — Мурри?!! Но — опасность!
Я был уже на ногах, когда он проскользнул между тяжелыми занавесями в дверной проем.
— Брат! — мысленно позвал я — и встретил стену.
Никогда прежде Мурри не закрывался от меня. Его огромные солнечные глаза смотрели на меня словно издалека, он начал подергивать хвостом. Что-то сильно обеспокоило его, воздвигнув между нами это препятствие.
— Мурри, — шагнул я к нему.
Он прижал уши. Он не рычал, но я увидел клыки, это действительно было отказом. Но что я сделал?
— Брат мой, — подумал я, обнажая руку, чтобы показать ему шрамы нашего побратимства. — Что легло между нами?
Ответная мысль была подобна удару меча.
— Кровь!
Неужели какой-то придворный заговорщик попытался напасть на него? Это было вполне реально. Возможно, эта мысль коснулась его.
— Убить… кровь…
К моему ужасу и удивлению, он повернулся и ушел. Я, спотыкаясь, бросился следом. Стражник у дверей едва успел шагнуть в сторону — я отодвинул его плечом и выглянул в коридор. Мурри убегал прочь со всей скоростью пустынного странника. Он был уже в дальнем конце коридора. Сейчас мне было его не догнать.
— Ты, — потребовал я ответа у стражника, — говори. Кто-нибудь нанес вред песчаному коту? Ты видел на нем следы ран?
Я сам не видел, но, может, они были скрыты его позой.
— Нет, царственный. Он был невредим. Никаких ран я на нем не заметил. Мне пойти за ним?
Было видно, что он не горит желанием это сделать.
Мурри сейчас был не в том настроении, чтобы к нему мог подойти кто-то кроме меня, и он дал мне понять, что и меня не подпустит.
Потерять Мурри — но почему? Несказанный холод сжал мое сердце. Но я все равно пытался дотянуться до него разумом. Ответа не было. Либо Мурри был слишком далеко, либо не желал отвечать. В конце концов мне пришлось смириться, но я решил, что, так или иначе, найду ответ.
Вместе с рассветом пришла и дневная жара. Слуга пришел доложить о раннем посетителе. Алитта. Может, Мурри убежал к ней или к Равинге? С отчаянной надеждой в душе я велел впустить ее.
Она тоже остановилась в дверях, оглядывая комнату.
— Мурри?
Это было не приветствие, а вопрос.
— Он ушел — возможно, к Равинге.
— Равинга послала меня. Она не прибегла к формальной речи. Я вздрогнул — я не мог представить, что сейчас могут быть какие-нибудь добрые вести.
— Что случилось? — выдавил я вопрос.
— Было сражение, — прямо начала она. — У Равинги есть свои способы узнавать о событиях. Крысы, многие — огромные, напали на караван. На помощь каравану пришла стража — но это не были городские разведчики. Ими предводительствовал Шанк-джи, под собственным своим знаменем. Песчаные коты сражались на стороне караванщиков, но Шанк-джи убил их. И теперь, возможно, их сородичи снова станут нашими врагами.
Я стиснул кулаки. Я никогда не был воинственным человеком, но в это мгновение с радостью разорвал бы чье-то горло. Указ о мире с песчаными котами стал первым указом моего правления, с моей печатью. Я знал, что Мурри передал это известие ближайшим своим сородичам, а те, в свою очередь, передадут его по всем скальным островам, где есть их логова.
Неужели наши кровные узы порваны? Мурри, Мурри, брат мой… Я посылал эту мысль как мог далеко. Приди ко мне, помоги мне. Ответа не было — я мог лишь надеяться, что, когда его первый гнев чуть уляжется, он все же поговорит со мной. Может, наши узы — да укрепит их Высший Дух снова — все же приведут Мурри ко мне?
Шанк-джи. Он поднял собственное знамя, собрал вокруг себя воинов. Это открытое восстание, и я должен встретить его — но не оружием, пока меня не вынудят. Я не желал пробуждать среди своего рода взаимную ненависть. Нет, я должен показаться людям, дать им всем увидеть меня, узнать меня. Империя — это не только Вапала, но все королевства. Значит, я должен посетить их всех по очереди, ответить на вопросы, сделаться живым, а не воображаемым правителем, каким призвал меня стать Высший Дух.
— Госпожа Дома Вуроп, — она все еще стояла в дверях, — сегодня ты сослужила великую службу, ты и Равинга. Ее забота об этой земле бесценна.
Алитта склонила голову.
— Царственный сказал, — ее голос сейчас был холодным, официальным, — да будет сделано так, как он прикажет.
И, как прежде Мурри, она исчезла раньше, чем я успел что-либо сказать.
ГЛАВА 6
НА КРЫШЕ ДОМА В ВАПАЛЕ
Мурри припал к крыше. Он не был уверен, почему выбрал этот путь из города. Сейчас он остановился, вспоминая события утра. Сила кровных уз боролась с гневом. Нет, не его гладкокожий брат был убийцей. Он мог поклясться в этом перед старшими. То, что люди часто предают, знали все песчаные коты, но «люди» — это не «человек», убийцы ничем не были связаны с котами. Долгие годы охоты, убийств и смертей лежали между «людьми» и котами.
Судить слепо, не зная всего, опасно. Надо ждать, ждать и смотреть.
Мурри встал. Внизу на улице стало оживленнее. Он не хотел, чтобы его видели. Пройдя по крыше, он посмотрел вниз, Какой-то непонятный ему инстинкт привел его сюда, и он решил следовать ему.
Он принюхался к ветерку. Его густой мех стал подниматься. Ветерок уже окреп почти что до ветра. Мурри не только уступил ему, но даже спрыгнул с края крыши, перекувырнулся. Его падение смягчил густой мех, так что он упал вниз, во двор, едва почувствовав толчок. Повернулся к парадному входу в здание.
Дверь была приоткрыта, и он уверенно подошел к ней, плечом отодвинув внутренние занавеси. Сморщил нос от запаха — клей, горячая кожа и металл. С этими запахами смешивался человеческий и — слабый — трав и специй.
Та, кого он искал, стояла в дверях комнаты перед ним. В одной руке она держала чашку, расписанную песчаными котами, кружащимися в одном из своих танцев. Из нее исходил парок, от запаха которого Мурри издал гортанное приветственное урчание.
Равинга попятилась, жестом подзывая огромную кошку.
— Добро пожаловать, — прозвучало у него в голове.
Она уселась удобно, как обычно за работой. Он тоже сел. Очень долгое мгновение они смотрели друг другу в глаза, прежде чем начать разговор.
— Значит, ты слышал. — Она утверждала, а не спрашивала.
— Я слышал.
— Теперь ты идешь в прайд?
— Я собирался…— Он замялся.
— Но…— подтолкнула его она.
— Есть кровные узы.
Она чуть откинулась назад, словно одна из встреченных ею проблем разрешилась.
— Темный зашевелился, — медленно проговорила Равинга. — Все, что может привести к взаимному недоверию и смятению, — оружие для него.
— Для него? — уточнил Мурри.
Она поставила ароматную чашку на столик между ними. Затем встала и открыла один из стенных шкафчиков, чтобы достать оттуда фигурку Хинккеля в императорских одеждах и еще одну, которую поставила лицом к первой. Это тоже был человек — но с заметными отличиями. На его лице не было традиционных усов, волосы его были стянуты в узел высоко на голове. Тусклое пурпурное одеяние было лишено вышивки и драгоценных камней. Единственным его украшением была большая подвеска из металла с голубоватым камнем в центре.
Мурри внимательно изучил куклу. Он знал, что она изображает живого человека, но не знал, кого именно.
Равинга взяла маленькую палочку тускло-черного цвета немногим длиннее ее ладони и указала ею на незнакомца.
— У вашего народа есть свои хроники. Я не знаю, как далеко в прошлое они уходят, поскольку каждая раса по-своему хранит свою историю. Ты когда-нибудь слышал о Куинзелле?
Мурри мгновенно оскалился и зарычал:
— Темный. Он отравил Внешние земли… но это было давным-давно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Небо заливал поздний рассвет. Я долго просидела над свитками. Я опустилась на колени и прижала к себе Касску. Котти, когда они связаны с кем-нибудь, могут понимать речь.
— Маленькая, — прошептала я, — я должна идти, но ты оставайся здесь. Я вернусь так быстро, как только смогу.
Касска издала тихое мяуканье, которое я поняла как согласие. Несколько дней назад я изучила окрестности за окном. Однажды я уже сбежала через него, когда враги нанесли удар нашему Дому. Тогда я была ребенком. Но даже сейчас, находясь в этих стенах, я искала пути, которыми могла бы воспользоваться для собственных дел. До сих пор в моей душе дремал тот глубокий страх.
Стеклянная панель отворилась, я уселась на широкий подоконник. Схватилась за резной карниз. Тут придется внимательно смотреть, чтобы безопасно ставить ногу. Во внешнем дворе плавали в воздухе светильники, и внизу света было больше.
Очень осторожно я добралась до края карниза и смогла спуститься на стену, огораживающую двор. Осторожно двинулась по ней. Здесь обычно стояла стража, и сейчас как раз было время смены караула. Я не хотела, чтобы даже те, кто принес мне присягу на верность, заметили меня. Наконец, облегченно выдохнув, я оказалась на улице.
Держась спиной к стене, я пошла вперед, по возможности избегая света уличных светильников. Когда я свернула в переулок, я поразилась легкости моего побега. Почти как если бы я стала невидима. В моей жизни подобное случалось дважды — я хотела пройти незаметно, и у меня получалось.
И снова, преодолев добрую четверть города, я добралась до заднего дворика Равинги. И не удивилась, увидев одного из ее когти сидящим у чуть приоткрытой двери.
Виу провел меня в рабочую комнату, где сидела Равинга, держа на коленях плоский поднос. На нем сверкала россыпь крупных драгоценных камней: сапфир, рубин, изумруд, топаз и алмаз — знаки каждого из королевств. Я была поражена выражением ее лица. С нашей последней встречи она словно бы постарела на несколько сезонов. Хотя я прожила с ней десять лет, она никогда не обнаруживала своего возраста. Но сейчас глаза ее казались запавшими, а рот обрамляли резкие складки.
— Что случилось?—нарушила я тишину, поскольку Равинга продолжала молчать.
Она положила пальцы на поднос близ топаза. Я заметила, что камень приобрел красноватый оттенок или, скорее, под ним на подносе было тусклое красное пятно.
— Началось. — Ее голос был ровным. — Смерть, смерть и мятеж. На рассвете на караван напали. Крысы. Много крыс, других, необычных. И два песчаных кота были жестоко убиты — людьми.
Она замолчала, облизнула сухие губы.
— Люди, следующие за лживым стягом, люди со лживыми речами, мятежники, которые вцепятся в горло нашему миру, если их не остановить, сгрызут нас и повергнут во тьму. Великий удар был нанесен.
Я не знала, как она узнала о событиях, происшедших столь далеко от Вапалы. Но я давно уже свыклась с тем, что кукольница обладает многими талантами, которые редко показывает. То, что крысы напали на караван, понятно сразу. Но кто были те воины, что убили и крыс, и песчаных котов?
Говорили, что Шанк-джи удалился в пустыню и поднял знамя мятежа — правда ли это? Что он мог убить песчаных котов — да. И куда охотнее, раз им благоволит Хинккель-джи. Но это…
Если больших котов продолжат убивать, они сочтут, что их предали, и начнут резню в ответ. И что будет с Хинккель-джи, если это случится?
Равинга словно читала мои мысли.
— Он будет разрываться между одними узами и другими. Прошу тебя — иди к нему. Расскажи ему то, что я рассказала тебе, — официальное донесение придет слишком поздно. Он должен быть готов действовать немедля!
— Я иду.
ХИНККЕЛЬ-ДЖИ
Я нашел много заинтересовавшего меня в старинных записях. Дольше всего меня занимали те, что касались нехватки воды. И конечно, в них рассказывалось о мученичестве Застафф-джи. Только я заметил некую странность в этой части свитка. Чернила там были темнее, пергамент не так истерт. Видимо, это было позднейшее добавление — но почему? Вся запись была сделана после тех событий.
Мурри не вернулся к тому времени, когда я лег спать. Я думал, что он бродит с леопардами. Я чувствовал себя беспокойно, не мог уснуть. Нападения крыс, высыхание водорослевых прудов, неуверенность в поддержке, которую я могу получить, — все эти мысли, словно призраки, роились в моем мозгу. Почему Дух возложил это бремя на меня? По мнению моего отца, я был слабаком, недостойным доверия. А мой брат, если верить слухам, уже присоединился к врагу.
Со мной был Мурри и еще, возможно, — Равинга. И Алитта? Почему вдруг ее лицо возникло у меня перед глазами? Она всегда относилась ко мне без толики уважения. Она дала мне понять это давным-давно, еще во время наших встреч на ярмарке. Нет, на Алитту я не могу рассчитывать.
Наконец ко мне пришел сон без сновидений. Проснулся я рано — за окнами было еще темно. Но во мне возникло ощущение, что мне необходимо действовать, словно меня пробудили барабаны пустыни, предупреждающие о буре.
Кто — Мурри?!! Но — опасность!
Я был уже на ногах, когда он проскользнул между тяжелыми занавесями в дверной проем.
— Брат! — мысленно позвал я — и встретил стену.
Никогда прежде Мурри не закрывался от меня. Его огромные солнечные глаза смотрели на меня словно издалека, он начал подергивать хвостом. Что-то сильно обеспокоило его, воздвигнув между нами это препятствие.
— Мурри, — шагнул я к нему.
Он прижал уши. Он не рычал, но я увидел клыки, это действительно было отказом. Но что я сделал?
— Брат мой, — подумал я, обнажая руку, чтобы показать ему шрамы нашего побратимства. — Что легло между нами?
Ответная мысль была подобна удару меча.
— Кровь!
Неужели какой-то придворный заговорщик попытался напасть на него? Это было вполне реально. Возможно, эта мысль коснулась его.
— Убить… кровь…
К моему ужасу и удивлению, он повернулся и ушел. Я, спотыкаясь, бросился следом. Стражник у дверей едва успел шагнуть в сторону — я отодвинул его плечом и выглянул в коридор. Мурри убегал прочь со всей скоростью пустынного странника. Он был уже в дальнем конце коридора. Сейчас мне было его не догнать.
— Ты, — потребовал я ответа у стражника, — говори. Кто-нибудь нанес вред песчаному коту? Ты видел на нем следы ран?
Я сам не видел, но, может, они были скрыты его позой.
— Нет, царственный. Он был невредим. Никаких ран я на нем не заметил. Мне пойти за ним?
Было видно, что он не горит желанием это сделать.
Мурри сейчас был не в том настроении, чтобы к нему мог подойти кто-то кроме меня, и он дал мне понять, что и меня не подпустит.
Потерять Мурри — но почему? Несказанный холод сжал мое сердце. Но я все равно пытался дотянуться до него разумом. Ответа не было. Либо Мурри был слишком далеко, либо не желал отвечать. В конце концов мне пришлось смириться, но я решил, что, так или иначе, найду ответ.
Вместе с рассветом пришла и дневная жара. Слуга пришел доложить о раннем посетителе. Алитта. Может, Мурри убежал к ней или к Равинге? С отчаянной надеждой в душе я велел впустить ее.
Она тоже остановилась в дверях, оглядывая комнату.
— Мурри?
Это было не приветствие, а вопрос.
— Он ушел — возможно, к Равинге.
— Равинга послала меня. Она не прибегла к формальной речи. Я вздрогнул — я не мог представить, что сейчас могут быть какие-нибудь добрые вести.
— Что случилось? — выдавил я вопрос.
— Было сражение, — прямо начала она. — У Равинги есть свои способы узнавать о событиях. Крысы, многие — огромные, напали на караван. На помощь каравану пришла стража — но это не были городские разведчики. Ими предводительствовал Шанк-джи, под собственным своим знаменем. Песчаные коты сражались на стороне караванщиков, но Шанк-джи убил их. И теперь, возможно, их сородичи снова станут нашими врагами.
Я стиснул кулаки. Я никогда не был воинственным человеком, но в это мгновение с радостью разорвал бы чье-то горло. Указ о мире с песчаными котами стал первым указом моего правления, с моей печатью. Я знал, что Мурри передал это известие ближайшим своим сородичам, а те, в свою очередь, передадут его по всем скальным островам, где есть их логова.
Неужели наши кровные узы порваны? Мурри, Мурри, брат мой… Я посылал эту мысль как мог далеко. Приди ко мне, помоги мне. Ответа не было — я мог лишь надеяться, что, когда его первый гнев чуть уляжется, он все же поговорит со мной. Может, наши узы — да укрепит их Высший Дух снова — все же приведут Мурри ко мне?
Шанк-джи. Он поднял собственное знамя, собрал вокруг себя воинов. Это открытое восстание, и я должен встретить его — но не оружием, пока меня не вынудят. Я не желал пробуждать среди своего рода взаимную ненависть. Нет, я должен показаться людям, дать им всем увидеть меня, узнать меня. Империя — это не только Вапала, но все королевства. Значит, я должен посетить их всех по очереди, ответить на вопросы, сделаться живым, а не воображаемым правителем, каким призвал меня стать Высший Дух.
— Госпожа Дома Вуроп, — она все еще стояла в дверях, — сегодня ты сослужила великую службу, ты и Равинга. Ее забота об этой земле бесценна.
Алитта склонила голову.
— Царственный сказал, — ее голос сейчас был холодным, официальным, — да будет сделано так, как он прикажет.
И, как прежде Мурри, она исчезла раньше, чем я успел что-либо сказать.
ГЛАВА 6
НА КРЫШЕ ДОМА В ВАПАЛЕ
Мурри припал к крыше. Он не был уверен, почему выбрал этот путь из города. Сейчас он остановился, вспоминая события утра. Сила кровных уз боролась с гневом. Нет, не его гладкокожий брат был убийцей. Он мог поклясться в этом перед старшими. То, что люди часто предают, знали все песчаные коты, но «люди» — это не «человек», убийцы ничем не были связаны с котами. Долгие годы охоты, убийств и смертей лежали между «людьми» и котами.
Судить слепо, не зная всего, опасно. Надо ждать, ждать и смотреть.
Мурри встал. Внизу на улице стало оживленнее. Он не хотел, чтобы его видели. Пройдя по крыше, он посмотрел вниз, Какой-то непонятный ему инстинкт привел его сюда, и он решил следовать ему.
Он принюхался к ветерку. Его густой мех стал подниматься. Ветерок уже окреп почти что до ветра. Мурри не только уступил ему, но даже спрыгнул с края крыши, перекувырнулся. Его падение смягчил густой мех, так что он упал вниз, во двор, едва почувствовав толчок. Повернулся к парадному входу в здание.
Дверь была приоткрыта, и он уверенно подошел к ней, плечом отодвинув внутренние занавеси. Сморщил нос от запаха — клей, горячая кожа и металл. С этими запахами смешивался человеческий и — слабый — трав и специй.
Та, кого он искал, стояла в дверях комнаты перед ним. В одной руке она держала чашку, расписанную песчаными котами, кружащимися в одном из своих танцев. Из нее исходил парок, от запаха которого Мурри издал гортанное приветственное урчание.
Равинга попятилась, жестом подзывая огромную кошку.
— Добро пожаловать, — прозвучало у него в голове.
Она уселась удобно, как обычно за работой. Он тоже сел. Очень долгое мгновение они смотрели друг другу в глаза, прежде чем начать разговор.
— Значит, ты слышал. — Она утверждала, а не спрашивала.
— Я слышал.
— Теперь ты идешь в прайд?
— Я собирался…— Он замялся.
— Но…— подтолкнула его она.
— Есть кровные узы.
Она чуть откинулась назад, словно одна из встреченных ею проблем разрешилась.
— Темный зашевелился, — медленно проговорила Равинга. — Все, что может привести к взаимному недоверию и смятению, — оружие для него.
— Для него? — уточнил Мурри.
Она поставила ароматную чашку на столик между ними. Затем встала и открыла один из стенных шкафчиков, чтобы достать оттуда фигурку Хинккеля в императорских одеждах и еще одну, которую поставила лицом к первой. Это тоже был человек — но с заметными отличиями. На его лице не было традиционных усов, волосы его были стянуты в узел высоко на голове. Тусклое пурпурное одеяние было лишено вышивки и драгоценных камней. Единственным его украшением была большая подвеска из металла с голубоватым камнем в центре.
Мурри внимательно изучил куклу. Он знал, что она изображает живого человека, но не знал, кого именно.
Равинга взяла маленькую палочку тускло-черного цвета немногим длиннее ее ладони и указала ею на незнакомца.
— У вашего народа есть свои хроники. Я не знаю, как далеко в прошлое они уходят, поскольку каждая раса по-своему хранит свою историю. Ты когда-нибудь слышал о Куинзелле?
Мурри мгновенно оскалился и зарычал:
— Темный. Он отравил Внешние земли… но это было давным-давно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41