Вот почему милорд Уэссекс, выйдя на поиски грабителя, оделся как бедняк — аристократ из сливок английского общества не смог бы задействовать этот механизм, не подвергая опасности свой безукоризненный костюм. Но свободный, простой плащ не мешал герцогу, и после нескольких минут стараний он поднялся в необычном лифте на нижний уровень подвалов дома на Бонд-стрит.
Дворецкий «Белой Башни» Чартериз, как всегда безупречно одетый, приветствовал его, ничем не показывая, что Уэссекс явился сюда в неурочный час.
— Добрый вечер, ваша светлость, — невозмутимо сказал он, принимая плащ и шляпу герцога.
Его светлость машинально дотронулся до сюртука — там, во внутреннем кармане, лежала Зеркальная Роза.
— Я должен увидеть лорда Мисберна. Дело не терпит отлагательства.
— Конечно, ваша светлость. Если вы изволите пройти за мной в Желтую приемную, я спрошу, дома ли господин. А пока пошлю слугу присмотреть за вашим конем.
Через несколько мгновений Уэссекс уже стоял в одной из четырех маленьких комнат на первом этаже дома. Комнаты различались только названиями — Красная, Желтая, Фиолетовая и Голубая — что говорило о цвете убранства и обивки мебели. Даже в такой час на полке над камином горели новые свечи, а из-за фиолетовых штор доносился отдаленный шум поздней вечеринки.
Ожидая, он думал, что Чартериз, наверное, сейчас будит Мисберна. Вряд ли лорд будет рад узнать новость, точно так же, как и Уэссекс. Если, конечно, все это правда.
Он достал из кармана Зеркальную Розу и внимательно рассмотрел ее. В свете свечей был ясно виден изъян в самой середине рубина, так похожий на серебряную розу. Владея этим рубином и его дубликатами, Британия получала идеальные возможности для передачи шифрованных сообщений своим политическим агентам в Лиссабоне и других местах. Без нее Британия оказалась бы как без рук. Плохо, что эта тайна вообще была кому-то известна. Еще хуже, что шифр мог быть разгадан.
Дверь в Желтую приемную отворилась.
— Милорд готов принять вас, — бесстрастно сообщил Чартериз.
Уэссекс сунул рубин в карман и последовал за слугой к началу спиральной лесенки на второй этаж городского дома, на фасаде которого красовалась вывеска галантерейного магазина. Дверей в коридоре не было, за исключением единственной в самом конце, обитой красной кожей. Как всегда, Чартериз распахнул ее и пропустил Уэссекса без доклада.
Опять же как всегда, в комнате стоял полумрак, поскольку Джонатан Майло Ариох де ла Форт, барон Мисберн был альбиносом. Сильный свет ранил его глаза, а от солнца он вообще слеп. Но в сопоставлении с невероятным интеллектом Мисберна эти недостатки казались просто пустяками. Благодаря своему мощному разуму он держался, как паук, в самом центре сети, которая сохраняла целостность Священного союза. Он был белым рыцарем, вышедшим на бой против Черного жреца и расползающейся по всему миру Французской Империи.
Уэссекс подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Комнату освещали лишь несколько скрытых фонарей. Пламя свеч отражалось от фляжек со спиртом, наполняя помещение теплым рассеянным светом цвета золотистого бренди. Наконец Уэссекс разглядел лорда Мисберна, сидящего за столом. Если Уэссекс и поднял барона с постели, этого не чувствовалось.
— Что привело вас в такой поздний час, ваша светлость? — спокойно спросил Мисберн.
— Вот это, — Уэссекс положил на стол Зеркальную Розу.
Мисберн не прикоснулся к ней.
— Откуда у вас эта вещь, ваша светлость?
— Я захватил карету барона Уорлтока, — сообщил, не вдаваясь в подробности, Уэссекс. — И нашел это, когда обыскивал его. Он дал мне понять, что Джеффри Ханапер мертв и Джорджа Ратледжа теперь найти невозможно.
— А Кристиан не знает, где его искать? — спросил Мисберн, назвав Уорлтока по имени. — Остальное, кстати, правда. Мистер Ханапер уже три дня как мертв. Мы сумели сохранить это в тайне — пока Лондон переполнен гостями, я счел это наиболее разумным. Да, большое несчастье.
— Лорд Уорлток предположил, что маркиз сбежал на континент, — сказал Уэссекс.
Мисберн вздохнул и потер глаза. Эндимион Чайлдуолл был для Мисберна почти другом, хотя он никого не подпускал к себе слишком близко, насколько знал Уэссекс. Много лет назад именно отец маркиза лично завербовал Мисберна для Игры Теней.
— Значит, мы его потеряли, — вздохнул Мисберн. — Нынешним утром он был в «Башне», но, несомненно, лишь ждал приказа Уорлтока бежать. Когда я смогу связаться с парижским центром, он уже затаится где-нибудь на континенте. Мы никогда не сможем накрыть его. Слава богу, мы не потеряли это, — он взял Зеркальную Розу. — Хотя я не вижу, какой в ней толк, если Эндимион выложит Талейрану все наши секреты.
Мисберн несколько мгновений смотрел на рубин, затем бросил его в ящик стола.
— Но я знаю, что вы сумеете найти во всем этом положительный момент. По крайней мере, мы нашли предателя. Это Ратледж.
— Да? — поднял брови Уэссекс. — Что-то слишком много совпадений — самоубийство Ханапера, приезд Уорлтока, побег Ратледжа. Нас подталкивают к этой мысли — и все же, если маркиз предатель и получает деньги от французов, он вряд ли оставил бы такой ценный для сделки предмет, как Зеркальная Роза. Он уж точно забрал бы его с собой. А Уорлток — не французский агент. Он, если на то пошло, якобит и живет ради своего удовольствия. Я не могу найти ни единой причины для того, чтобы он сотрудничал с Черным жрецом ради чего бы то ни было. Нас явно дурачат. Позвольте мне последовать за лордом Ратледжем во Францию…
— Нет, — решительно ответил Мисберн. — Вас слишком хорошо знают во Франции, так что толку от вас там не будет. Парижский центр сделает, что сможет, чтобы перехватить Ратледжа… а мы — чтобы устранить тот ущерб, который он нам нанес.
— Вы, конечно, правы, — спокойно ответил Уэссекс. Он с бесстрастным лицом повернулся к Мисберну, но мысли в его голове неслись бешеным вихрем. Вполне вероятно, что Ратледж был предателем, но внутренний голос говорил Уэссексу, что маркиз не предавал… или даже если и предал, то не таким образом, как думает Мисберн. Предатель по-прежнему скрывался где-то в этих стенах. И герцог чувствовал, что обязан найти Ратледжа и оправдать его, чтобы доказать это.
— Если это все, милорд, тогда прошу извинить меня. Я намеревался сегодня вечером устроить раут, так что неплохо было бы все-таки там появиться.
Мисберн улыбался, как и подобало, но мысль о том, что Ратледж около двадцати лет был французским шпионом, сильно мучила его. Он кивнул, отпуская Уэссекса, но, когда герцог повернулся и почти уже подошел к дверям, лорд снова заговорил:
— Когда покончите с раутом, зайдите ко мне, ваша светлость. У меня есть для вас поручение.
— Какое? — не удержался Уэссекс.
— Исполнение приговора.
3 — ИГРА КОРОЛЕЙ (Париж, июнь 1807 года)
В ПАЛЕ ДЕ Л'ОМ помимо помещений общедоступных были и частные, и тайные. В одной из таких комнат, не существующих для непосвященных, беседовали двое.
Шарль Морис де Талейран-Перигор — мясник с лицом ангела и манерами самого Сатаны — родился в семье французских аристократов более полувека назад, и возраст угнетал его так же, как любого нищего крестьянина. Революция избавила его от обязанностей священнослужителя и дала шанс отомстить родителям, лишившим сына наследства из-за его хромоты.
Талейран поддерживал Наполеона еще в бытность корсиканца Первым консулом, и власть свою он считал более реальной, чем власть церкви или государства. Если даже случится нечто невообразимое и Наполеон падет, то Талейран все равно уцелеет. Втайне от своего хозяина он вел переговоры с Англией и Россией. Руки у него были длинные, а амбиции — огромные, и он ничего не боялся.
Даже человека, сидевшего перед ним.
— Ну, как я и обещал, император назначил вас губернатором Луизианы. Ему важно только то, чтобы из Нового Света шло золото, которое даст Великой Армии возможность воевать и которым он оплатит верность своих агентов в Испании. Вы должны любым способом снабжать его этим золотом — вплоть до того, чтобы перехватывать испанские корабли, если сумеете это сделать, не навлекая неприятностей на Францию. С колонистами можете поступать как вам заблагорассудится — это народ грубый и неблагодарный, столь же французский, сколь и испанский. А теперь, де Шарантон… что вы скажете о своем обещании?
Человек, сидевший напротив Талейрана, был лет на пятнадцать старше его. Он родился в знатной провансальской семье и успел послужить и в армии, и на гражданском поприще, прежде чем стали известны его, так сказать… дурные наклонности. Король отсрочил исполнение его смертного приговора, а Революция и вовсе освободила маркиза де Сада из Бастилии. Когда народ отверг святую церковь, те силы, которые церковь сдерживала, вырвались на свободу и разгулялись на приволье. В атмосфере разнузданного гуманизма, процветавшего до того, как Первый консул начал восхождение к власти, все было допустимо и ничто не запрещалось. Когда Наполеон счел, что ему будет полезно заключить мир с Римом, де Шарантон уже сделался необходимым для сумасшедшего еретика, решившего стать хозяином всей Европы.
— Уверяю вас, мсье Талейран, Святой Грааль находится в Новом Свете, и я его найду. Тот, кто владеет Граалем, повелевает миром. Если император завладеет Граалем, все остальные святыни очень скоро будут в его руках, и он станет воистину непобедим.
— И, получив в руки средоточие такой силы, вы сразу же отдадите его императору? — насмешливо спросил Талейран.
— Меня не интересуют земные блага и сокровища, — мрачно ответил де Шарантон. Он был тщеславен столь же, сколь и горд, и не выносил насмешек.
Хорошо, что этот человек — сумасшедший, подумал Талейран, поскольку, если бы де Шарантон был в своем разуме, Талейран даже не смог бы сделать вид, что верит ему. Конечно, де Шарантон хочет прибрать Грааль к рукам. Если человек, заполучивший Грааль, не попытается его прикарманить, он — полный дурак.
Талейран должен был подтолкнуть де Шарантона к поиску сокровища, а также удостовериться в том, что оно в конце концов попадет к тому, кому надо. Убежденный атеист, Талейран был уверен, что Грааль — чистейший вымысел, но за этот миф человек способен убить другого и умереть сам, и именно этот миф должен даровать Франции окончательное превосходство.
И потому Талейран внедрил в окружение де Шарантона своего агента, человека, который должен был проникнуть в самые тайные замыслы имперского наместника и пересылать донесения Талейрану и де Шарантону, даже если задумает предать их обоих. Максимально надежного человека, которого Талейран не раздумывая продаст, когда перестанет в нем нуждаться.
— Тогда нам нет смысла спорить, — спокойно проговорил Талейран. — Император жаждет править этим миром, а вы достойны править другим. А я существую только для того, чтобы исполнять пожелания вас обоих. Ну а теперь, — он заговорил внезапно резко, — я пошлю с вами столько кораблей и войск, сколько Франция сможет сразу отправить в Луизиану. Вам следует управлять колонией, подавлять мятежи и добиваться прекращения сотрудничества с Англией. Надеюсь, аборигены найдут в вас сурового управителя.
Де Шарантон улыбнулся и потер руки. Сверкнули кольца на пальцах.
— Вмешиваться никто не будет? — поинтересовался он.
Талейран пожал плечами.
— Луизиана далеко, вести из-за океана доходят не сразу… если вообще доходят. Зачем императору думать о мятежной колонии, если доход поступает без перерыва? Дайте ему испанские суда с золотом, увеличьте налоги — и поступайте с тамошним народом как вам заблагорассудится.
«Он меня дураком считает».
Де Шарантон искоса взглянул на своего давнего недруга, обратившегося в союзника. Талейран намерен прикарманить Грааль для собственных целей и воображает, что сможет отнять его у де Шарантона. Но герцог собирался сразу же, как получит его, сделать Грааль недосягаемым для любого человека. Он изобрел для этого такой способ, которого Талейран даже и представить себе не мог.
Верно говорит Талейран, Новый Свет далеко… земля без короля, который смог бы в случае нужды призвать на помощь силы земли и Древний народ. Но если там и найдется человек, знающий древний ритуал, кто может предугадать, какова будет плата и кто в случае необходимости сможет заплатить? Существует ли человек, который сможет бросить вызов не только императору, но и Силам, Которые Были?
— Тогда мне больше нечего сказать, мсье Талейран. Я сразу же отправляюсь в Новый Орлеан, — и герцог де Шарантон, поклонившись, направился к выходу.
Когда Уэссекс снова вывел Стрижа из дверей «Глобуса и треугольника», ему на мгновение страшно захотелось вернуться домой. К Саре. Он не надеялся, что она легко простит его за то, что он бросил ее сегодня вечером, но выбора у него не было. Сейчас Ратледж лишь на несколько часов опережал его, а до Парижа было три дня пути. Если Уэссекс перехватит его прежде, чем тот затаится, то еще можно будет хоть как-то исправить положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49