Научила меня этому Вирджиния Сатир.Многие думают, что Вирджиния этого не
делает, потому что, делая это, она всегда говорит приятным тихим голосом. Но
она говорит обо всем, о чем семья не хочет говорить. Мой стиль ближе к стилю
Франка Форелля, но в результате я достигаю того же самого.
Итак, семья входит, и я говорю: "Ну, что вы здесь делаете? Что идет
плохо!" Мать сразу же отвечает: "Этот ребенок совершенно отбился от рук." Я
могу повернуться к сыну и сказать: "Ты сукин сын!" А затем я снова повернусь
к матери: "Что он делает, ругается матом что ли?" И тут же семья попадает в
страну сумасшествия и система начинает работать. Я могу сказать: "Ну, и что
же вы делаете, если он себя так ведет? Вы, наверное, его никогда не
ругаете?" Она немедленно начинает в кавычках: "Нет, я просто говорю ему
та-та-та-та." А сын немедленно убирает кавычки и говорит: "Проклятье,
отстаньте от меня!" Затем отец говорит: "Могу ли я где-нибудь здесь попить?"
Когда система семьи начинает функционировать, я сижу и наблюдаю, поскольку
мне надо знать, как система функционирует без меня. Если взаимодействие
начинает становиться менее интенсивным, я вступаю и довожу до прежней
интенсивности. Я определяю наиболее чувствительные области для того, чтобы в
нужное время запустить систему взаимодействия снова.
Кроме того, это истощает их терпение, что очень полезно. Это делает всю
работу еще легче. Я долго учил поступать таким образом моих студентов, но
они все время вовлекались в содержание того. что делает семья и с тру -- дом
могли остаться вне взаимодействия и разрешить семье взаимодействовать друг с
другом так, как они обычно взаимодействуют, и дать себе возможность понять,
как это происходит.
Программа в этой семье была очень интересной. Когда мать говорила, ее
муж реагировал как сумасшедший. Сын входил в состояние, которое психологи
называют "пассивное отрицание". Он вжимался в кресло и накрывал себя
подушками. Старший сын был сильнее материей рычал в ответ на нее. И чем
сильнее он старался отразить ее удары, тем сильнее она атаковала его. Если я
прерывал поведение матери, сын продолжал нападать на нее, но отец
расслаблялся. Это было очень важно знать: отец не реагировал на сына, он
реагировал только на то, что делает мать.
Женщина: Что вы такого делали, что отец расслабляются?
Я на некоторое время выключал мать. Я просто становился перед ним, и
сын был вынужден рычать через меня. Стоя перед матерью, я загораживал ее от
отца, и он при этом вздыхал и расслаблялся, хотя сын продолжал орать во все
горло. Когда я уходил на свое место, отец немедленно напрягался снова.
Однако вы никогда не сможете провести такую программу, если вы, как
большинство психотерапевтов, будете привязаны к своему креслу.
В этой семье младший сын положительно реагировал на своего старшего
брата. И когда мать нападала на старшего брата, она с тем же успехом
нападала на младшего, поскольку он реагировал именно так, как будто мать
нападала на него. Он полностью подавлял себя своим старшим братом. Если вы
обращались прямо к нему, он всегда смотрел за спину, независимо от того, где
он в этот момент сидел. Он действительно делал это. Я спросил его: "Что ты
об этом думаешь?" Он посмотрел за спину и ответил: "Ну, зх, ну я не знаю."
Выглядело так, как будто здесь его вообще нет. Но он действительно
реагировал на то, что делала его мать, даже если она делала это не по
отношению к нему, а к старшему брату или отцу.
Мать боролась против меня, действуя при этом зубами и ногтями, а надо
сказать, что она была почти моего калибра. Она могла открыто выступать
против меня, тогда как есть очень немного людей, которые могут это сделать.
Но у меня есть некоторые действительно тайные приемы борьбы. Я могу менять
логические приемы так быстро, что я и делал в этом случае, что чуть-чуть
опередил ее, но мне для этого пришлось потрудиться. В комнате, кроме меня и
семьи, находились еще двое студентов юношей и одна девушка. Она посмотрела
на мать и обратилась к ней -- поведение матери совершенно изменилось.
Девушка сказала что-то типа: "Вы так несправедливы к своему сыну", мать
повернулась к ней и сказала почти нежно: "Видишь ли, дорогая, через
некоторое время ты повзрослеешь, и если окажешься на моем месте..." Это была
совершенно другая программа. Если бы мужчина сказал бы ей то же самое, она.
дала бы ему в ухо.
Программы коммуникаций этой женщины были совершенно разными в
зависимости от того, с мужчинами или с женщинами она взаимодействует... Ее
дочка вела себя довольно странно во время сеанса: она перебирала мои бумаги
на столе, перебивала разговор, шумела. Если сын хоть немного отвлекался от
происходившего, она орала на него: "Будь внимателен! ", но дочке это не
грозило.
Женщина: И что же, вы ничего не комментировали, вы просто наблюдали за
этим? А что бы мне мог дать прямой комментарий? Если бы я сказал обо всем
этом, для них было бы легче сохранять свою позицию.
Чтобы проверить то, что мне удалось пронаблюдать, я стал менять свою
позицию, действуя по очереди как отец, как сын и как ее дочка и наблюдая за
соответствующими реакциями, которые при этом получал от матери. Присваивая
себе аналоги поведения ее дочери, я смог получить от нее положительную
реакцию на себя. Она начала реагировать на меня некоторой смешанной
реакцией, в которой отражалось и то, как она раньше реагировала на мужчин.
ито, как она реагировала на женщин.
Во всем мире не нашлось способа заставить эту мать реагировать
агрессивно на свою дочку. Я спросил: "Какой самый худший поступок, который
случалось совершить вашей дочке?" Она ответила сладким голосом: "Ох, однажды
она что-то пролила и та-та-та." Когда мать обращалась к дочке, вся семья
любила эту девочку. Они реагировали на это положительно, поскольку к
маленькой девочке мать относилась так, как они хотели бы, чтобы она
относилась к ним. Если девочка обращалась к матери, мать реагировала
положительно, но если она обращалась к кому-то другому, мать не реагировала
вообще. Это было очень важно. Если бы она в этом случае реагировала, я мог
бы совершить более изощренное вмешательство. Я мог бы заставить дочку
обратиться к своему брату и получить реакцию матери на это. Но мать не
реагировала положительно ни на что из происходящего в семье, за исключением
прямого обращения дочери к ней. И каждый член семьи реагировал на мать.
Итак, я должен был определить то, что должна была сделать маленькая
девочка для того, чтобы заставить мать реагировать так, чтобы остальные
члены семьи изменились так, как они этого хотят. Когда я учил семейную
психотерапию, мне говорили, что, если в группе из 3-х людей, ее член номер 1
обращается с членом N2, член N3 обязательно реагирует на эту коммуникацию.
Это не так. Вы можете заставить его реагировать на это, но совершенно не
обязательно он уже должен это делать.
Все, что я хотел знать про эту семью, это то, что они уже делают,
потому что, узнав это, я смог бы использовать то, что уже происходит, для
того, чтобы изменить систему. Это важный принцип: Каким образом я могу
ввести маленькое изменение, которое направит все интеграции в данной
семейной системе так, чтобы заставить эту систему изменить себя"
Если вы в состоянии сделать это, семейная система сама сделает всю
работу за вас. Если я хочу, чтобы в этой семье изменилось все, то я должен
изменить дочь. Она изменит поведение матери, и все остальные члены семьи с
необходимостью изменятся, реагируя на мать. Однако обратное не верно. Если я
изменю поведение младшего сына, это не повлияет ни на кого другого,
поскольку в семье на него никто не реагирует. Он настолько приблизился к
несуществованию, насколько это возможно. Вопрос в том, "быть или не быть?" А
он "не был".
Выдвигая очень высокие стандарты, мать дала всем членам семьи
прекрасную возможность преуспеть в том, чтобы постоянн, о терпеть неудачи. Я
хотел, чтобы она снизила свои стандарты и реагировала на членов своей семьи
иначе. То, что я сделал, может показаться очень прямым, но иногда прямой и
директивный подход является самым лучшим. Я отозвал девочку в сторонку и
сказал ей: "Видишь ли, я нуждаюсь в твоей помощи, я хочу, чтобы ты со мной
поиграла в эту игру, и давай это будет наш секрет. Если ты будешь играть в
эту игру, то, когда вы все придете сюда в следующий раз, произойдет что-то
волшебное." До этого момента девочка всегда отбегала и пряталась, когда мать
начинала критиковать одного из братьев. Я сказал ей: "Тебе не обязательно
это делать. Я хочу проверить твою силу, потому что я даю тебе сейчас эту
силу, и ты не знала раньше, что она у тебя есть. А теперь она у тебя есть и
ты знаешь это. Если мама закричит на Билли, я хочу, чтобы ты подошла к ней,
взяла ее за руку и задала такой вопрос: "Мама, ты любишь Билли?" И
продолжала бы задавать свой вопрос до тех пор, пока не убедилась бы, что
мама сказала правду."
Конечно, девочка прекрасно, с этим справилась. Она спросила: "Мама, ты
любишь Билли?" И мать ответила сердито: "Да!" Когда она снова спросила:
"Мама, ты любишь Билли? ", мать ответила уже мягко: "Да, люблю". "На самом
деле любишь, мама?" -- и дочка продолжала спрашивать еще и еще.
И что должно было произойти в этой семье в результате такого
вмешательства? Вся семья была убеждена, что мать -- злая волшебница, и вы,
вероятно, с этим тоже бы согласились! Но очень трудно быть злой
волшебницей,. когда маленькая девочка спрашивает: "Мама, ты любишь Билли?" И
вот среди выкриков типа: "Неряха, грязнуля, ты опять не вынес мусор!" Билли
слышит: "Да, я люблю. его". И это меняет всю игру.
Мужчина: Итак, он получает крайне негативные реакции и реакцию: "Да,
мать любит меня".
Да, но получение негативных сообщений становится? возможностью вслед за
этим иметь позитивное чувство.
Мужчина: "Получение негативных сообщений становится возможностью иметь
положительное чувство". Это звучит как программа для кого-то, кто будет
сначала вести себя так, чтобы получить негативные реакции для того, -- чтобы
впоследствии получать позитивные.
Но эти люди не делали ничего такого, чтобы вызвать на себя критику. И
после того, как мать отвечала на вопрос дочки, она начинала переходить к
объяснениям того, что она делает. "Я говорю ему это только потому, что я
боюсь, что не смогу заставить его хорошо учиться, а если я не заставлю его
хорошо учиться, он станет таким, же трудягой, как и его отец, который
работает в шахте. Я не хочу, чтобы он работал в шахте. Я хочу, чтобы у него
была чистая работа". Она стала коммуницировать свое намерение, которое
скрывалось за ее поведением. В сущности эта маленькая девочка совершила
переформирование поведения матери.
Мужчина: У девочки должны были быть какие-то способы защиты, ведь мать
могла сказать ей: "Перестань задавать мне эти ужасные вопросы".
Мать бы не сделала этого никогда. Я знал об этом перед тем, как вме.
шался. Мать не могла кричать ни на нее, ни на любую другую женщину.
Женщина: В поведении девочки должен был быть какой-то якорь на любую
другую женщину,
Она сама стала якорем. С этого момента каждый хотел находиться рядом с
ней. Ведь находиться далеко от нее было небезопасно! Раньше девочку
игнорировали. Игнорируют чаще всего средних детей и детей, которые родились
после четвертого ребенка. Если вы решите, что в этом ничего нет полезного,
найдите способ сделать ребенка якорем различных позитивных иоведенческих
реакций. Это очень мощное вмешательство.
Когда семья пришла ко мне снова на следующей неделе, изменение в их
коммуникациях было колоссальным. По мере развития новой системы коммуникаций
люди начали реагировать на младшего сына, потому что маленькая девочка
требовала этого через мать. Обязанностью этой девочки стало теперь
привлечение внимания ко всем членам семьи, и я сказал ей об этом.
Женщина: Это удивительно, ведь вы использовали человека с минимальным
нарушением поведения. Другие психотерапевты сказали бы, что у дочери с
матерью нет проблем.
Ну, проблемы нет ни с кем. Я не верю в проблемы. Суть заключается в
следующем: я не только использую систему, которая уже существует, я
использую ее, чтобы сделать новую систему. Чтобы это сделать, я должен
определить, кто в данной системе является таким элементом, который сможет
изменить поведение всех остальных членов. Очень часто это сделать может
отнюдь не активная и агрессивная личность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44