И именно из-за того, что там произошло, Извеков
боялся меня. А в том, что он меня боялся, я больше не
сомневалась.
-- На, возьми, я подумал, что эта вещь тебе нужна, --
раздался надо мной голос Валерия. Я не услышала, как он вошел,
ковер в этой комнате совершенно скрадывал шаги. Валерий
протягивал мне что-то синее.
-- Что это?
-- Браслет Середы. Я приказал обтянуть его бархатом.
Теперь ты можешь его носить. Мне почему-то кажется, что тебе
этого хочется.
Я приняла браслет со смешанным чувством негодования и
благодарности. Теперь хоть что-то, принадлежащее Олегу, может
быть всегда со мной.
-- Я обещал тебе доказательства, -- произнес Валерий,
садясь на софу. -- Если ты уверена, что моего слова тебе
недостаточно...
-- Да, недостаточно.
-- Я установлю связь с номером Орешина.
-- Ты дашь мне поговорить с братом?
-- Нет, я только кое-что тебе покажу. Только сначала я
должен взять с тебя слово, что потом ты не станешь срывать на
мне свою тоску.
Мне ничего не оставалось, как обещать ему это. Валерий
согласно кивнул:
-- Хорошо. Теперь снова закрой глаза, окружающий интерьер
не должен мешать зрительной связи.
Я послушалась. Черт его знает, как Извеков выделывал свои
штуки? Видимо, его мозг, действительно, жил сам по себе и умел
такое, что было неподвластно никаким техническим устройствам.
Тишина, царившая в комнате, сначала стала совершенно мертвой,
как будто заложило уши, а затем стали прорываться посторонние
звуки, и темнота понемногу рассеялась.
Я видела гостиничный номер, мало чем примечательный, но
просторный и светлый. В холле номера никого не было, но из
спальни доносились звуки, приглушенные расстоянием. Мои глаза,
как видеокамера, фиксировали все, что попадалось на пути.
Каким-то образом получалось так, что я как будто бы иду по
комнате и поворачиваю голову в разные стороны.
Спальня была маленькой. Кроме кроватей и кресел только
журнальный столик, которому в спальне вроде бы и не место.
Первым, кого я увидела, был человек, которого я меньше всего
ожидала увидеть там. Я недоумевала, как и почему он туда попал.
Развалившись в кресле и закинув ноги в блестящих сапогах на
столик, сидел капитан Зинченко. Я даже не сразу узнала его,
потому что обычно видела его в форме: либо в повседневном
офицерском мундире, либо в боевом спецкостюме. Сейчас же на нем
была обычная одежда: черные джинсы на ремне с заклепками,
зеленая майка с круглым воротом, да еще блестящие рокерские
сапоги, совершенно не вязавшиеся с образом
супермена-спецназовца. Зинченко так и не снял свою наплечную
кобуру, только белая куртка была небрежно брошена на
подлокотник кресла, на ней заметно выделялись уже засохшие
кровавые пятна.
Странный щелкающий звук отвлек мое внимание от изучения
Игоря Зинченко. Только развернувшись, я смогла определить, что
же это такое я слышу. Это Юра, стоя у открытого окна,
настойчиво щелкал своей зажигалкой. Огонь не появлялся,
зажигалка сыпала искрами, но Юрка щелкал колесиком, как
заведенный. Зажатая зубами сигарета плясала у него во рту.
-- Слушай, Орешин, довольно, -- лениво заметил Зинченко и
переложил ноги на столе: левая внизу, правая сверху. -- Даже
открытое окно не спасает от твоего дыма.
Юра, резко вскинув руку, зашвырнул свою зажигалку в окно и
повернулся к Зинченко. Такого каменного и чужого лица я у брата
не видела с тех пор, как он начал выздоравливать после ранения.
-- Дай твою, -- хрипло потребовал он у Зинченко.
-- Я же не курю, Юра, -- мягко ответил Игорь и закрыл
глаза.
-- Олег! -- повысил голос Юрий. -- Хватит, выходи!
Дверь в ванную комнату отворилась, и оттуда показался
Олег. Боже, ну и вид был у него! Растерзанные собаками джинсы
обрезаны по колено, голени перебинтованы. Кроме этих
импровизированных шорт на нем ничего не было. Правая кисть
замотана в виде рукавицы, выше кистей руки искусаны и
исцарапаны, на лице несколько кровоподтеков и большая ссадина
на подбородке. Но он был жив, и это самое главное!
Я почувствовала такое огромное облегчение, что от
нахлынувших вдруг эмоций стала терять восприятие. Картина
смылась, поплыла,, я стала видеть сквозь комнату гостиницы
очертания моих апартаментов в Раю. Но, собравшись, я все-таки
восстановила контакт. Я не могла просто так их бросить, мне
нужно было побыть с ними хотя бы таким способом.
-- Спички дай! -- требовательно произнес Юрий, когда Олег
вышел, наконец, из ванной.
Ссутулившись и волоча ноги, Олег побрел в холл. Там что-то
упало, потом задвигались стулья, наконец, из открытой двери
вылетел коробок и упал Юре под ноги. Подняв его, Юрка сломал не
меньше полудюжины спичек, прежде чем ему удалось закурить.
Сделав несколько глубоких затяжек, он крикнул, повернувшись к
двери:
-- Иди сюда, где ты застрял?!
-- Не надо, -- Зинченко открыл глаза.
-- Что "не надо"? -- переспросил Юра.
-- Не надо его трогать. Что ты его дергаешь? -- недовольно
пробурчал Зинченко и поморщился, вдохнув свежий дым.
-- Я бы не трогал его, если бы ты смог вместо него
восстановить картину, -- возразил Юра.
-- Он же уже тебе рассказал. Все рассказал, -- Игорь
развел руками и нервно поменял ноги местами: правая внизу,
левая сверху.
Я до сих пор не могла понять, как Зинченко оказался в
Сылве, но в ту же секунду все прояснилось. Зинченко вдруг резко
сбросил свою ленивую апатию, легко вскочил с кресла и сел на
столик. Глаза его заблестели:
-- Я приехал сюда по твоей просьбе. Я сорвался из Волхова
по первому звонку, едва успев закончить дела, но не потому, что
я верю во всю эту сверхъестественную чушь, а потому что верю
тебе, Орешин. Ты сказал, что дела плохи, и я не стал
сомневаться в этом...
-- И что? Ты разочарован? -- отрывисто спросил Юрий, не
выпуская изо рта сигарету.
-- Идиот! Я это к тому, что неплохо бы и тебе доверять
моим словам хоть немного, думаю, они кое-чего стоят...
-- Ну и?
-- Оставь ты парня в покое хоть на несколько часов, пусть
отойдет немного.
Я была согласна с Зинченко. Уж кому-кому, а ему по его
службе было хорошо известно, как безнадежны и болезненны
потери. Но и Юрка это прекрасно знал, однако я никогда еще не
видела его таким безжалостным.
-- Нет, пусть сначала все выяснится... Я не понял, она
жива или нет?!! -- заорал Юра в открытую дверь. Зинченко
сокрушенно покачал опущенной головой.
Голова Олега высунулась из-за двери. Не входя в комнату,
он остановился на пороге и произнес, глядя на Зинченко и говоря
будто бы только ему одному:
-- Она не шевелилась, не разговаривала...
-- Ей было больно, -- Юрка тоже возразил не Олегу, а лично
Зинченко.
-- Она не открывала глаз и не реагировала ни на что... --
продолжал Олег.
-- Просто была без сознания, -- немедленно парировал Юра.
Зинченко, лицо которого выражало искреннее сочувствие,
переводил взгляд с одного на другого, слушал и молчал, поняв,
что друзьям сейчас легче разговаривать через посредника.
-- Кровь напоследок уже не текла из ран, -- выдохнул,
наконец, Олег самое страшное и склонил голову.
-- То есть ты хочешь сказать, что Катька умерла? --
холодно отчеканил Юра.
-- Не знаю! Не знаю!! -- Олег отчаянно замотал головой и
ударил кулаком дверь так, что чуть не сбил ее с петель. -- Не
знаю!!! Я!.. Ничего!!.. Не знаю!!!..
Его сумасшедшие крики оборвались внезапно, он метнулся
обратно в холл и изо всех сил захлопнул за собой дверь. Юрий
закрыл лицо руками, постоял несколько секунд в наступившей
тишине и, добравшись до столика, сел рядом с Зинченко.
-- Мне не хотелось бы показаться жестоким, -- начал
Зинченко, -- но впустую обнадеживать тебя было бы еще более
жестоко...
Юра оглянулся на него:
-- Ну?
-- Судя по тому, сколько крови было на мостовой, когда я
нашел Середу, тысяча против одного, что человек, потерявший эту
кровь, умер.
-- Может быть, эта кровь не только Катина...
Зинченко вздохнул и положил руку на плечо Юрия:
-- Послушай меня... -- снова мягко начал он. -- Конечно, я
не могу ничего утверждать, тем более если учесть, что в этом
месте невозможно провести элементарную судебно-медицинскую
экспертизу... Если говорить о подробностях случившегося, то там
не было второй жертвы... Я верю всему, что рассказал Олег.
Конечно, его здорово потрепали, но поверь мне: с головой у него
все в порядке.
-- Да, я знаю, -- процедил Юра и замолчал, задумавшись.
-- Давай сделаем так, Орешин, -- Зинченко поднялся на ноги
и взял куртку с кресла. -- Пока не стемнело, я доберусь до Кепы
и попробую несколькими звонками расшевелить кое-кого... Если
кому-то и выгодно похерить этот городок и оставить его в
заложниках у маньяка, то я знаю нескольких парней наверху,
которым не все равно.
-- Если ты выйдешь не на тех, тебя сделают, -- мрачно
предупредил Юра. -- По себе знаю, это место под особым
покровительством.
-- Руки у них коротки меня сделать. Пусть я взял отпуск, я
помню, кто я такой, и какие мне даны полномочия. И они это
помнят. Не знаю, чем еще занимается окопавшийся здесь придурок,
но это похлеще всего, что я видел до сих пор, -- Зинченко
раздраженно передернул плечами. -- Взорвать бы эту махину к
чертям! Вместе с ее содержимым... Значит, договорились?
-- Твои штурмовики тут не помогут. Его не взять внутри
Рая.
-- Значит, возьмем его в аду, -- отозвался Зинченко. --
Выманить можно кого угодно и откуда угодно. Только нужно
узнать, чем. Вот вы тут пока и помозгуйте. Особенно меня
интересует, ограничивается ли сфера влияния этого парня
границами Сылве. Могут ли его прихвостни орудовать за пределами
города? Если нет, то почему?
-- Не забудь про серебро, -- напомнил Юра, когда Зинченко
уже взялся за ручку двери.
-- Это, ей-богу, смешно... -- вздохнул Зинченко, и тут же
поправился. -- Извини меня, я не это хотел сказать.
Зинченко вышел. Юрий прижал сигарету, от которой остался
один фильтр, к поверхности столика и затем смахнул ее на пол.
Несколько секунд он сидел неподвижно, потом согнулся, накрыв
голову сцепленными руками и простонал что-то сквозь зубы.
Открылась дверь и вошел Олег, в других, целых джинсах и
черной майке. Он был уже спокоен, только разметавшиеся длинные
волосы и кровь, проступившая сквозь повязку на руке, напоминали
о его недавнем взрыве.
-- Что дальше, Юрка? -- он сел рядом с другом.
-- Дальше вот что, -- отозвался Юра, резко разогнувшись.
-- Ты помнишь наш разговор с Александром?
-- Да, и что?
-- Он говорил, что Катя очень нужна Извекову. Значит, он
не мог убить ее.
-- И тем не менее, он сделал это.
-- Стоп! -- Юра нетерпеливо поднял руку. -- Он не мог
убить ее... совсем.
Олег гневно нахмурился:
-- Ты о чем, босс? Ты считаешь, что существование в таком
же виде, в каком жил Сашка Извеков, это нормально? По-твоему,
это не значит, что мы ее потеряли?!
-- Мне все равно, кем она теперь будет, -- ответил Юра.
-- А мне нет! Превратить живую девчонку в мертвечину! Да я
ему своими руками голову оторву!! -- возмутился Олег. -- Живой
труп -- это уже не Катеринка...
-- Спокойно, старик. Сейчас мы с тобой...
Как ни старалась я удержать картину, злоба, отчаяние и
острая жалость к себе и ребятам так подогрели меня, что
изображение порвалось на глазах. Это было как безнадежный
кошмарный сон, когда просыпаешься в ледяном поту от
собственного крика.
Кажется, я тоже кричала. Но проснуться мне было не
суждено. С воплем я поднялась с кресла, пытаясь разглядеть в
искаженной и искривленной пока комнате моего ненавистного
смертельного врага. Валерий лежал на софе бледный и
неподвижный. Если бы он умер! Но увы! Он зашевелился и медленно
встал на ноги.
Взглянув на меня, он поднял руку.
-- Я предупреждал, что это будет трудно. Мне тоже
досталось: так долго пропускать через себя навылет полноценный
контакт...
-- Что ты понимаешь про такие вещи, как "легко" и
"трудно"? Ты же о меня ноги вытер!
Извеков пожал плечами. Разумеется, он не понимал, разве
такому объяснишь что-нибудь о чужих страданиях, если для него
не существует неприятностей, кроме своей собственной физической
боли...
-- Постарайся забыть то, что сейчас видела, -- посоветовал
Валерий. -- Твои друзья, конечно, переживают, но пройдет совсем
немного времени, и они смирятся. Ты тоже перестанешь горевать,
потому что мы с тобой вместе начнем делать нечто такое, что
заставит тебя забыть свою жизнь...
Он опять пустился в свой горячечный бред, излагал, как
по-писанному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
боялся меня. А в том, что он меня боялся, я больше не
сомневалась.
-- На, возьми, я подумал, что эта вещь тебе нужна, --
раздался надо мной голос Валерия. Я не услышала, как он вошел,
ковер в этой комнате совершенно скрадывал шаги. Валерий
протягивал мне что-то синее.
-- Что это?
-- Браслет Середы. Я приказал обтянуть его бархатом.
Теперь ты можешь его носить. Мне почему-то кажется, что тебе
этого хочется.
Я приняла браслет со смешанным чувством негодования и
благодарности. Теперь хоть что-то, принадлежащее Олегу, может
быть всегда со мной.
-- Я обещал тебе доказательства, -- произнес Валерий,
садясь на софу. -- Если ты уверена, что моего слова тебе
недостаточно...
-- Да, недостаточно.
-- Я установлю связь с номером Орешина.
-- Ты дашь мне поговорить с братом?
-- Нет, я только кое-что тебе покажу. Только сначала я
должен взять с тебя слово, что потом ты не станешь срывать на
мне свою тоску.
Мне ничего не оставалось, как обещать ему это. Валерий
согласно кивнул:
-- Хорошо. Теперь снова закрой глаза, окружающий интерьер
не должен мешать зрительной связи.
Я послушалась. Черт его знает, как Извеков выделывал свои
штуки? Видимо, его мозг, действительно, жил сам по себе и умел
такое, что было неподвластно никаким техническим устройствам.
Тишина, царившая в комнате, сначала стала совершенно мертвой,
как будто заложило уши, а затем стали прорываться посторонние
звуки, и темнота понемногу рассеялась.
Я видела гостиничный номер, мало чем примечательный, но
просторный и светлый. В холле номера никого не было, но из
спальни доносились звуки, приглушенные расстоянием. Мои глаза,
как видеокамера, фиксировали все, что попадалось на пути.
Каким-то образом получалось так, что я как будто бы иду по
комнате и поворачиваю голову в разные стороны.
Спальня была маленькой. Кроме кроватей и кресел только
журнальный столик, которому в спальне вроде бы и не место.
Первым, кого я увидела, был человек, которого я меньше всего
ожидала увидеть там. Я недоумевала, как и почему он туда попал.
Развалившись в кресле и закинув ноги в блестящих сапогах на
столик, сидел капитан Зинченко. Я даже не сразу узнала его,
потому что обычно видела его в форме: либо в повседневном
офицерском мундире, либо в боевом спецкостюме. Сейчас же на нем
была обычная одежда: черные джинсы на ремне с заклепками,
зеленая майка с круглым воротом, да еще блестящие рокерские
сапоги, совершенно не вязавшиеся с образом
супермена-спецназовца. Зинченко так и не снял свою наплечную
кобуру, только белая куртка была небрежно брошена на
подлокотник кресла, на ней заметно выделялись уже засохшие
кровавые пятна.
Странный щелкающий звук отвлек мое внимание от изучения
Игоря Зинченко. Только развернувшись, я смогла определить, что
же это такое я слышу. Это Юра, стоя у открытого окна,
настойчиво щелкал своей зажигалкой. Огонь не появлялся,
зажигалка сыпала искрами, но Юрка щелкал колесиком, как
заведенный. Зажатая зубами сигарета плясала у него во рту.
-- Слушай, Орешин, довольно, -- лениво заметил Зинченко и
переложил ноги на столе: левая внизу, правая сверху. -- Даже
открытое окно не спасает от твоего дыма.
Юра, резко вскинув руку, зашвырнул свою зажигалку в окно и
повернулся к Зинченко. Такого каменного и чужого лица я у брата
не видела с тех пор, как он начал выздоравливать после ранения.
-- Дай твою, -- хрипло потребовал он у Зинченко.
-- Я же не курю, Юра, -- мягко ответил Игорь и закрыл
глаза.
-- Олег! -- повысил голос Юрий. -- Хватит, выходи!
Дверь в ванную комнату отворилась, и оттуда показался
Олег. Боже, ну и вид был у него! Растерзанные собаками джинсы
обрезаны по колено, голени перебинтованы. Кроме этих
импровизированных шорт на нем ничего не было. Правая кисть
замотана в виде рукавицы, выше кистей руки искусаны и
исцарапаны, на лице несколько кровоподтеков и большая ссадина
на подбородке. Но он был жив, и это самое главное!
Я почувствовала такое огромное облегчение, что от
нахлынувших вдруг эмоций стала терять восприятие. Картина
смылась, поплыла,, я стала видеть сквозь комнату гостиницы
очертания моих апартаментов в Раю. Но, собравшись, я все-таки
восстановила контакт. Я не могла просто так их бросить, мне
нужно было побыть с ними хотя бы таким способом.
-- Спички дай! -- требовательно произнес Юрий, когда Олег
вышел, наконец, из ванной.
Ссутулившись и волоча ноги, Олег побрел в холл. Там что-то
упало, потом задвигались стулья, наконец, из открытой двери
вылетел коробок и упал Юре под ноги. Подняв его, Юрка сломал не
меньше полудюжины спичек, прежде чем ему удалось закурить.
Сделав несколько глубоких затяжек, он крикнул, повернувшись к
двери:
-- Иди сюда, где ты застрял?!
-- Не надо, -- Зинченко открыл глаза.
-- Что "не надо"? -- переспросил Юра.
-- Не надо его трогать. Что ты его дергаешь? -- недовольно
пробурчал Зинченко и поморщился, вдохнув свежий дым.
-- Я бы не трогал его, если бы ты смог вместо него
восстановить картину, -- возразил Юра.
-- Он же уже тебе рассказал. Все рассказал, -- Игорь
развел руками и нервно поменял ноги местами: правая внизу,
левая сверху.
Я до сих пор не могла понять, как Зинченко оказался в
Сылве, но в ту же секунду все прояснилось. Зинченко вдруг резко
сбросил свою ленивую апатию, легко вскочил с кресла и сел на
столик. Глаза его заблестели:
-- Я приехал сюда по твоей просьбе. Я сорвался из Волхова
по первому звонку, едва успев закончить дела, но не потому, что
я верю во всю эту сверхъестественную чушь, а потому что верю
тебе, Орешин. Ты сказал, что дела плохи, и я не стал
сомневаться в этом...
-- И что? Ты разочарован? -- отрывисто спросил Юрий, не
выпуская изо рта сигарету.
-- Идиот! Я это к тому, что неплохо бы и тебе доверять
моим словам хоть немного, думаю, они кое-чего стоят...
-- Ну и?
-- Оставь ты парня в покое хоть на несколько часов, пусть
отойдет немного.
Я была согласна с Зинченко. Уж кому-кому, а ему по его
службе было хорошо известно, как безнадежны и болезненны
потери. Но и Юрка это прекрасно знал, однако я никогда еще не
видела его таким безжалостным.
-- Нет, пусть сначала все выяснится... Я не понял, она
жива или нет?!! -- заорал Юра в открытую дверь. Зинченко
сокрушенно покачал опущенной головой.
Голова Олега высунулась из-за двери. Не входя в комнату,
он остановился на пороге и произнес, глядя на Зинченко и говоря
будто бы только ему одному:
-- Она не шевелилась, не разговаривала...
-- Ей было больно, -- Юрка тоже возразил не Олегу, а лично
Зинченко.
-- Она не открывала глаз и не реагировала ни на что... --
продолжал Олег.
-- Просто была без сознания, -- немедленно парировал Юра.
Зинченко, лицо которого выражало искреннее сочувствие,
переводил взгляд с одного на другого, слушал и молчал, поняв,
что друзьям сейчас легче разговаривать через посредника.
-- Кровь напоследок уже не текла из ран, -- выдохнул,
наконец, Олег самое страшное и склонил голову.
-- То есть ты хочешь сказать, что Катька умерла? --
холодно отчеканил Юра.
-- Не знаю! Не знаю!! -- Олег отчаянно замотал головой и
ударил кулаком дверь так, что чуть не сбил ее с петель. -- Не
знаю!!! Я!.. Ничего!!.. Не знаю!!!..
Его сумасшедшие крики оборвались внезапно, он метнулся
обратно в холл и изо всех сил захлопнул за собой дверь. Юрий
закрыл лицо руками, постоял несколько секунд в наступившей
тишине и, добравшись до столика, сел рядом с Зинченко.
-- Мне не хотелось бы показаться жестоким, -- начал
Зинченко, -- но впустую обнадеживать тебя было бы еще более
жестоко...
Юра оглянулся на него:
-- Ну?
-- Судя по тому, сколько крови было на мостовой, когда я
нашел Середу, тысяча против одного, что человек, потерявший эту
кровь, умер.
-- Может быть, эта кровь не только Катина...
Зинченко вздохнул и положил руку на плечо Юрия:
-- Послушай меня... -- снова мягко начал он. -- Конечно, я
не могу ничего утверждать, тем более если учесть, что в этом
месте невозможно провести элементарную судебно-медицинскую
экспертизу... Если говорить о подробностях случившегося, то там
не было второй жертвы... Я верю всему, что рассказал Олег.
Конечно, его здорово потрепали, но поверь мне: с головой у него
все в порядке.
-- Да, я знаю, -- процедил Юра и замолчал, задумавшись.
-- Давай сделаем так, Орешин, -- Зинченко поднялся на ноги
и взял куртку с кресла. -- Пока не стемнело, я доберусь до Кепы
и попробую несколькими звонками расшевелить кое-кого... Если
кому-то и выгодно похерить этот городок и оставить его в
заложниках у маньяка, то я знаю нескольких парней наверху,
которым не все равно.
-- Если ты выйдешь не на тех, тебя сделают, -- мрачно
предупредил Юра. -- По себе знаю, это место под особым
покровительством.
-- Руки у них коротки меня сделать. Пусть я взял отпуск, я
помню, кто я такой, и какие мне даны полномочия. И они это
помнят. Не знаю, чем еще занимается окопавшийся здесь придурок,
но это похлеще всего, что я видел до сих пор, -- Зинченко
раздраженно передернул плечами. -- Взорвать бы эту махину к
чертям! Вместе с ее содержимым... Значит, договорились?
-- Твои штурмовики тут не помогут. Его не взять внутри
Рая.
-- Значит, возьмем его в аду, -- отозвался Зинченко. --
Выманить можно кого угодно и откуда угодно. Только нужно
узнать, чем. Вот вы тут пока и помозгуйте. Особенно меня
интересует, ограничивается ли сфера влияния этого парня
границами Сылве. Могут ли его прихвостни орудовать за пределами
города? Если нет, то почему?
-- Не забудь про серебро, -- напомнил Юра, когда Зинченко
уже взялся за ручку двери.
-- Это, ей-богу, смешно... -- вздохнул Зинченко, и тут же
поправился. -- Извини меня, я не это хотел сказать.
Зинченко вышел. Юрий прижал сигарету, от которой остался
один фильтр, к поверхности столика и затем смахнул ее на пол.
Несколько секунд он сидел неподвижно, потом согнулся, накрыв
голову сцепленными руками и простонал что-то сквозь зубы.
Открылась дверь и вошел Олег, в других, целых джинсах и
черной майке. Он был уже спокоен, только разметавшиеся длинные
волосы и кровь, проступившая сквозь повязку на руке, напоминали
о его недавнем взрыве.
-- Что дальше, Юрка? -- он сел рядом с другом.
-- Дальше вот что, -- отозвался Юра, резко разогнувшись.
-- Ты помнишь наш разговор с Александром?
-- Да, и что?
-- Он говорил, что Катя очень нужна Извекову. Значит, он
не мог убить ее.
-- И тем не менее, он сделал это.
-- Стоп! -- Юра нетерпеливо поднял руку. -- Он не мог
убить ее... совсем.
Олег гневно нахмурился:
-- Ты о чем, босс? Ты считаешь, что существование в таком
же виде, в каком жил Сашка Извеков, это нормально? По-твоему,
это не значит, что мы ее потеряли?!
-- Мне все равно, кем она теперь будет, -- ответил Юра.
-- А мне нет! Превратить живую девчонку в мертвечину! Да я
ему своими руками голову оторву!! -- возмутился Олег. -- Живой
труп -- это уже не Катеринка...
-- Спокойно, старик. Сейчас мы с тобой...
Как ни старалась я удержать картину, злоба, отчаяние и
острая жалость к себе и ребятам так подогрели меня, что
изображение порвалось на глазах. Это было как безнадежный
кошмарный сон, когда просыпаешься в ледяном поту от
собственного крика.
Кажется, я тоже кричала. Но проснуться мне было не
суждено. С воплем я поднялась с кресла, пытаясь разглядеть в
искаженной и искривленной пока комнате моего ненавистного
смертельного врага. Валерий лежал на софе бледный и
неподвижный. Если бы он умер! Но увы! Он зашевелился и медленно
встал на ноги.
Взглянув на меня, он поднял руку.
-- Я предупреждал, что это будет трудно. Мне тоже
досталось: так долго пропускать через себя навылет полноценный
контакт...
-- Что ты понимаешь про такие вещи, как "легко" и
"трудно"? Ты же о меня ноги вытер!
Извеков пожал плечами. Разумеется, он не понимал, разве
такому объяснишь что-нибудь о чужих страданиях, если для него
не существует неприятностей, кроме своей собственной физической
боли...
-- Постарайся забыть то, что сейчас видела, -- посоветовал
Валерий. -- Твои друзья, конечно, переживают, но пройдет совсем
немного времени, и они смирятся. Ты тоже перестанешь горевать,
потому что мы с тобой вместе начнем делать нечто такое, что
заставит тебя забыть свою жизнь...
Он опять пустился в свой горячечный бред, излагал, как
по-писанному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53