Положение по-настоящему угрожающее, а
потому нам надлежит поспешить. Почти всю дорогу мы молчали, не
испытывая никакой потребности разговаривать. Я даже не
представляла, до какой степени мой новый знакомый разделяет мое
горе, не подозревала, каково ему было мотаться за неизвестной
девчонкой в то время, как его друг умирал в больнице.
Мы добрались до реанимационного отделения военного
госпиталя в нашей славной северной столице, и с той минуты на
многие недели вперед время растянулось для меня в один огромный
безнадежный день. Все впечатления слились в одну мучительную
картину: белоснежная палата, несчетное количество аппаратуры,
снующий туда-сюда медперсонал, писк приборов, звякание
инструментов... И безжизненное лицо брата, серым пятном
выделяющееся на стерильных больничных простынях. В первые
секунды я не узнала Юру: лежащий в больничной палате человек
был старше на добрый десяток лет. Запавшие глаза, сухие, серые
губы, прозрачная, мертвенно-бледная кожа превратили его в
незнакомца. Он не приходил в себя очень долго, в его исколотые
руки уже невозможно было вставить иглу капельницы. Какая-то
сволочь изрешетила брата пулями, и надежды на то, что он
выкарабкается, не было почти никакой.
Я проводила с ним все время, просто сидела рядом, когда
была такая возможность, и молилась. Я молила судьбу, небо, Бога
не отбирать у меня Юрку. Олег Середа, время от времени
наведывающийся в больницу, почти не разговаривал со мной, он
только успевал немного посидеть с Юрой. Олег был по-настоящему
подавлен свалившимся несчастьем, и я догадалась, что связь
между этими мужчинами прочней, чем обычные служебные отношения.
Кто знает, может, и мои молитвы хоть немного помогли Юрке.
День за днем, месяц за месяцем мы выбирались из кошмара. Юрка
поправлялся медленно, и никакие усилия врачей не смогли
полностью помочь ему. В тридцать четыре года Юрий Орешин был по
инвалидности отправлен в отставку с выплатой максимальной
государственной страховки и пенсии.
Он уже никогда не бывал прежним Юркой, каким я успела его
узнать. Исчезла его открытость, взгляд потяжелел, голос стал
жестче. Он часто уединялся и подолгу не разговаривал с нами.
Даже когда Олег ушел со службы, решив присоединиться к частным
планам Юры, брат принял это с агрессивным протестом. С трудом,
пройдя от полной неподвижности через инвалидную коляску к
своему алюминиевому костылю, он приспособился к нормальной
жизни.
Олег, несмотря на то, что мы с ним быстро стали хорошими
приятелями, никогда не посвящал меня ни в подробности
произошедшей трагедии, ни в детали их с Юрой отношений. Я
только видела, что они давно и хорошо знают друг друга и умеют
работать вместе. Раньше Юрка был начальником Олега, и поэтому
Олег безропотно уступил ему первую скрипку в нашем новом
бизнесе. Сам Олег оказался симпатичным, и, несмотря на свой
взрывной темперамент, бесконечно терпеливым человеком. С ним не
только было интересно общаться, но и легко работать, к тому же
он не жалел для меня времени, натаскивая и обучая меня тому,
чему Юра теперь был физически не в состоянии меня научить.
Сейчас мне было жаль, что придется немного
посамовольничать, потому что я знала, как это расстроит и
рассердит брата. Я понимала, что основанием для всех его
запретов была серьезная опасность, в которую мы все вляпались,
и несмотря на почти полное неведение, мне было немного
страшновато, тем более, что я видела: Юрке и Олегу их
информированность ни на грош не прибавляет уверенности.
Я уснула уже под утро, решив назавтра поступить так, как
подскажут обстоятельства. Проснувшись уже довольно поздно,
первым делом я достала свой старый и потрепанный атлас и стала
искать в нем Кепу. К моему удивлению, такая обнаружилась. И на
мое счастье не где-нибудь в Хабаровском крае, а в Карелии... К
западу от Кепы действительно было продолговатое озеро,
обозначенное голубой капелькой даже на мелкомасштабной карте.
Тонкая линия -- дорога с твердым покрытием -- шла через Кепу к
побережью и как бы утыкалась в кромку берега. Никакого
населенного пункта на побережье не было.
Одевшись и выйдя из своей комнаты, я обнаружила, что брата
уже нет, а Олег сидит в гостиной, углубившись в чтение
конфискованной у Зубарского книжечки. Когда я вошла, он лениво
усмехнулся и предупредил:
-- Шаг в сторону -- попытка к бегству. Мне даны самые
широкие полномочия.
-- А разговаривать со мной тебе не запрещено?
Олег отбросил в сторону книжку. Благодаря скользкой
глянцевой обложке она завертелась на диванной обивке и
свалилась на пол. Мы оба добросовестно проследили весь ее
маршрут, потом выпрямились и взглянули друг другу в глаза.
-- Это зависит от того, о чем разговаривать, -- ответил
Олег.
-- Расскажи мне о Рае.
Олег покачал головой:
-- Ты и так уже знаешь лишнее. Я, наверное, совсем с ума
сошел, если стал показывать тебе фотографии, -- повторил Олег
то, что я уже слышала ночью. -- Сегодня я уже ни за что этого
бы не сделал.
-- Да брось ты, "умерла, так умерла", -- беспечно
произнесла я. -- Покажи мне эти снимки еще раз.
-- Юра их забрал... -- нехотя отозвался Олег. -- Да ведь
ты уже видела нечто подобное вчера ночью в файлах.
-- Скажи, это в Раю искалечили Юру?
Олег не сразу поднял голову. Он внимательно изучал свои
блестящие ботинки и размышлял, видимо, стоит ли говорить со
мной вообще.
-- На подступах, -- наконец отозвался он. -- В Рай мы не
попали... Вообще-то на его месте мог оказаться и я. Но я
послушался приказа, а Юрка полез туда. Вот почему Юра знает,
чем может кончиться самовольная деятельность, и настаивает,
чтобы ты не подставляла свою пустую голову...
Я пропустила его шпильку мимо ушей. Уж насчет своей головы
я была спокойна.
-- Почему вы не попали в Рай? -- я решила не отставать до
тех пор, пока Олег еще хоть как-то реагирует на мои вопросы.
Хорошенько пошевелив мозгами, можно было сделать много полезных
выводов и из совершенно невинных сведений, которые удавалось
выдавливать из него по капле.
-- Был приказ: прекратить все изыскания. Прекратить и
похоронить.
-- Чей приказ?
Олег выразительно покосился на потолок:
-- Оттуда. А Юрка пошел на риск, на совершенно
сознательный риск, ну и... Он не только заплатил своим
здоровьем, но было еще и служебное расследование, хотя его
быстро прикрыли. Доброе начальство даже признало его увечье
полученным при выполнении служебного задания... Знаешь, почему?
-- Олег вдруг зло сверкнул глазами.
Я боялась пропустить даже слово.
-- Они хотели, чтобы все, кто хоть что-то знал об этом
деле, молчали. А кроме этого самого... -- он снова покосился на
потолок, -- ... начальства, об этом знали только я и Юрка.
Остальные пятеро парней к тому времени уже никому, кроме
господа Бога, проговориться не могли.
Я вспомнила список, распечатанный мной. Несомненно, список
жертв Рая. Только двое из соприкоснувшихся с этим делом
остались до сих пор живы.
-- Зачем же Юра пошел на это?
-- Тогда мы были потрясены тем, как быстро потеряли
товарищей. Юра хотел отомстить. Может быть, это и глупо, но я
жалею, что меня с ним не было. Если бы я знал, что он задумал,
я бы тоже послал высокое начальство ко всем чертям... Ну,
хватит об этом. Я уже сыт воспоминаниями.
-- В крутых детективах тех, кто много знает, убирают, --
заметила я. -- Что, ваша бывшая контора выше таких методов?
-- Во-первых, мы не в детективе, во-вторых, наша контора
не лучше остальных. Но было очевидно, что затишье вокруг Рая
рано или поздно закончится. Я не хочу показаться нескромным, и
скажу только о Юрке: глупо убирать парня, без которого сядет в
лужу любой, кто начнет заниматься Раем... Ладно, мне это
надоело. Можешь расспросить об этом Юру, но лет через десять,
не раньше.
-- Почему же не раньше, ведь вы собираетесь разбираться с
этим делом сейчас. Правда, как я поняла, без меня. Ты ведь
только и ждал случая от меня избавиться. Я права?
-- Если я не ошибаюсь, в нашем доме завелся кто-то,
подслушивающий по ночам в замочную скважину, -- проворчал Олег.
-- И не надо дуться. Иногда ты бываешь невыносима, как сейчас,
например. Ну, что ты ко мне пристала? Все равно ничего больше
не скажу.
-- Да мне ничего от тебя и не нужно, -- фыркнула я. --
Только скажи, разве бывают собаки с человеческими глазами?
-- Не бывают, -- буркнул Олег.
-- Но я же видела это сама.
-- Так пойди и расскажи об этом всему свету, --
издевательски усмехнулся Олег.
-- Вредина! -- разозлилась я. -- Что ты меня, совсем
глупой считаешь?! Стали бы вы так охранять эту информацию, если
бы это был фотомонтаж! Непонятно только, зачем вашей бывшей
конторе такая ахинея?
Олег усмехнулся:
-- Наша контора занимается именно такой ахинеей.
-- Впервые слышу, чтобы органы безопасности занимались
подобным. Это только в "Твин Пикс" ФБР занимается
потусторонними явлениями.
-- А чем мы хуже ФБР? -- развеселился Олег. -- Не думаю,
что разглашу государственную тайну, если скажу тебе, что наше
родное ноль тринадцатое управление занимается именно ахинеей
всех мастей: барабашками, летающими тарелками, телепатами,
экстрасенсами... Ибо если упомянутые явления имеют место быть,
то они должны изучаться... И небольшой, но довольно крутой
персонал управления АНЯ до сих пор на своих постах. За
исключением нескольких изгоев, вроде меня и Юрки...
-- Аня? Какая Аня?
-- Управление АНомальных Явлений, -- пояснил Олег, весело
глядя на меня.
-- Врешь ты все!! -- вскипела я, чувствуя себя
замороченной. -- Все хиханьки?!!
-- А вот и не вру!
-- Не может быть такого управления в службе безопасности!
Тем более у нас!
-- А вот это ты зря, -- лукаво прищурился Олег. -- У нас в
спецслужбах есть все, не хуже, чем в славном ФБР.
-- Ты это все на ходу сочинил! -- упрямо повторила я.
-- Отчего же?
-- Оттого, что раньше вы делали из всего жуткую тайну и
ничего такого не рассказывали!
-- Не было случая... -- Олег вдруг сбросил улыбку и сказал
очень серьезно: -- На самом деле все то, чем занималось и
занимается управление АНЯ, находится за семью печатями,
персонал имеет наивысшую степень допуска. Правда, я сейчас могу
выйти на площадь и проорать всю информацию на весь свет. Или
тиснуть страшную статью в бульварную газетенку. Девяносто
процентов читателей сочтет меня придурком, остальные поверят,
но и их вслед за мной тоже сочтут придурками. Поэтому при
поголовном стихийном материализме нашего населения можно было и
не засекречиваться до такой степени...
-- Ну-ну, -- проворчала я. Я все равно не верила Олегу.
Вернее, не знала, чему из услышанного верить. И я решила верить
увиденному: я поверила в существование пса с человеческими
глазами. -- А ты сам видел таких собак, а, Олег?
Олег не ответил, наверное, он решил, что и так много
сказал. А сказал он, действительно, достаточно.
-- Слушай, если уж я тут в тюрьме, мне полагается еда и
питье?
-- Совершенно верно. Только у нас тюрьма самообслуживания,
-- буркнул Олег, снова усаживаясь за книжку. -- Возьмешь сама в
холодильнике. К входной двери не приближайся, ключ у меня.
Через четверть часа приедет Юрка меня подменить. Мне ведь еще
нужно передать дела ребятам, прежде чем вплотную заняться твоим
воспитанием.
Я прошла на кухню. В холодильнике, на удивление,
завалялись холодный гамбургер и две бутылки лимонада. Настоящая
роскошь. Обычно мы ели где-нибудь на стороне.
Забрав с собой гамбургер и питье, я вернулась к Олегу.
Бутылка белого стекла была слишком тяжелой для той роли,
которую я ей отвела... Я отхлебнула немного и предложила Олегу.
Он отмахнулся, уткнувшись в книжку.
Время шло, и если верить Олегу, вот-вот должен был
подъехать Юра. Когда лимонада осталось уже около трети бутылки,
я подошла к дивану и присела на подлокотник. Нужно было быть
достаточно осторожной.
-- Ну и что интересного в этой белиберде? -- спросила я,
зная, что многие люди, в том числе и Олег, отвечая на вопросы о
предмете, который у них в руках. во время ответа смотрят именно
на предмет, а не по сторонам.
-- На первый взгляд, ничего. Но Юрка считает, что в любой
белиберде есть что-нибудь рациональное. Вот тут в третьей
главе...
Не прерывая его, я в очередной раз поднесла бутылку к
губам, перехватила ее за горлышко и, постаравшись, чтобы рука
не дрогнула, ударила Олега в висок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
потому нам надлежит поспешить. Почти всю дорогу мы молчали, не
испытывая никакой потребности разговаривать. Я даже не
представляла, до какой степени мой новый знакомый разделяет мое
горе, не подозревала, каково ему было мотаться за неизвестной
девчонкой в то время, как его друг умирал в больнице.
Мы добрались до реанимационного отделения военного
госпиталя в нашей славной северной столице, и с той минуты на
многие недели вперед время растянулось для меня в один огромный
безнадежный день. Все впечатления слились в одну мучительную
картину: белоснежная палата, несчетное количество аппаратуры,
снующий туда-сюда медперсонал, писк приборов, звякание
инструментов... И безжизненное лицо брата, серым пятном
выделяющееся на стерильных больничных простынях. В первые
секунды я не узнала Юру: лежащий в больничной палате человек
был старше на добрый десяток лет. Запавшие глаза, сухие, серые
губы, прозрачная, мертвенно-бледная кожа превратили его в
незнакомца. Он не приходил в себя очень долго, в его исколотые
руки уже невозможно было вставить иглу капельницы. Какая-то
сволочь изрешетила брата пулями, и надежды на то, что он
выкарабкается, не было почти никакой.
Я проводила с ним все время, просто сидела рядом, когда
была такая возможность, и молилась. Я молила судьбу, небо, Бога
не отбирать у меня Юрку. Олег Середа, время от времени
наведывающийся в больницу, почти не разговаривал со мной, он
только успевал немного посидеть с Юрой. Олег был по-настоящему
подавлен свалившимся несчастьем, и я догадалась, что связь
между этими мужчинами прочней, чем обычные служебные отношения.
Кто знает, может, и мои молитвы хоть немного помогли Юрке.
День за днем, месяц за месяцем мы выбирались из кошмара. Юрка
поправлялся медленно, и никакие усилия врачей не смогли
полностью помочь ему. В тридцать четыре года Юрий Орешин был по
инвалидности отправлен в отставку с выплатой максимальной
государственной страховки и пенсии.
Он уже никогда не бывал прежним Юркой, каким я успела его
узнать. Исчезла его открытость, взгляд потяжелел, голос стал
жестче. Он часто уединялся и подолгу не разговаривал с нами.
Даже когда Олег ушел со службы, решив присоединиться к частным
планам Юры, брат принял это с агрессивным протестом. С трудом,
пройдя от полной неподвижности через инвалидную коляску к
своему алюминиевому костылю, он приспособился к нормальной
жизни.
Олег, несмотря на то, что мы с ним быстро стали хорошими
приятелями, никогда не посвящал меня ни в подробности
произошедшей трагедии, ни в детали их с Юрой отношений. Я
только видела, что они давно и хорошо знают друг друга и умеют
работать вместе. Раньше Юрка был начальником Олега, и поэтому
Олег безропотно уступил ему первую скрипку в нашем новом
бизнесе. Сам Олег оказался симпатичным, и, несмотря на свой
взрывной темперамент, бесконечно терпеливым человеком. С ним не
только было интересно общаться, но и легко работать, к тому же
он не жалел для меня времени, натаскивая и обучая меня тому,
чему Юра теперь был физически не в состоянии меня научить.
Сейчас мне было жаль, что придется немного
посамовольничать, потому что я знала, как это расстроит и
рассердит брата. Я понимала, что основанием для всех его
запретов была серьезная опасность, в которую мы все вляпались,
и несмотря на почти полное неведение, мне было немного
страшновато, тем более, что я видела: Юрке и Олегу их
информированность ни на грош не прибавляет уверенности.
Я уснула уже под утро, решив назавтра поступить так, как
подскажут обстоятельства. Проснувшись уже довольно поздно,
первым делом я достала свой старый и потрепанный атлас и стала
искать в нем Кепу. К моему удивлению, такая обнаружилась. И на
мое счастье не где-нибудь в Хабаровском крае, а в Карелии... К
западу от Кепы действительно было продолговатое озеро,
обозначенное голубой капелькой даже на мелкомасштабной карте.
Тонкая линия -- дорога с твердым покрытием -- шла через Кепу к
побережью и как бы утыкалась в кромку берега. Никакого
населенного пункта на побережье не было.
Одевшись и выйдя из своей комнаты, я обнаружила, что брата
уже нет, а Олег сидит в гостиной, углубившись в чтение
конфискованной у Зубарского книжечки. Когда я вошла, он лениво
усмехнулся и предупредил:
-- Шаг в сторону -- попытка к бегству. Мне даны самые
широкие полномочия.
-- А разговаривать со мной тебе не запрещено?
Олег отбросил в сторону книжку. Благодаря скользкой
глянцевой обложке она завертелась на диванной обивке и
свалилась на пол. Мы оба добросовестно проследили весь ее
маршрут, потом выпрямились и взглянули друг другу в глаза.
-- Это зависит от того, о чем разговаривать, -- ответил
Олег.
-- Расскажи мне о Рае.
Олег покачал головой:
-- Ты и так уже знаешь лишнее. Я, наверное, совсем с ума
сошел, если стал показывать тебе фотографии, -- повторил Олег
то, что я уже слышала ночью. -- Сегодня я уже ни за что этого
бы не сделал.
-- Да брось ты, "умерла, так умерла", -- беспечно
произнесла я. -- Покажи мне эти снимки еще раз.
-- Юра их забрал... -- нехотя отозвался Олег. -- Да ведь
ты уже видела нечто подобное вчера ночью в файлах.
-- Скажи, это в Раю искалечили Юру?
Олег не сразу поднял голову. Он внимательно изучал свои
блестящие ботинки и размышлял, видимо, стоит ли говорить со
мной вообще.
-- На подступах, -- наконец отозвался он. -- В Рай мы не
попали... Вообще-то на его месте мог оказаться и я. Но я
послушался приказа, а Юрка полез туда. Вот почему Юра знает,
чем может кончиться самовольная деятельность, и настаивает,
чтобы ты не подставляла свою пустую голову...
Я пропустила его шпильку мимо ушей. Уж насчет своей головы
я была спокойна.
-- Почему вы не попали в Рай? -- я решила не отставать до
тех пор, пока Олег еще хоть как-то реагирует на мои вопросы.
Хорошенько пошевелив мозгами, можно было сделать много полезных
выводов и из совершенно невинных сведений, которые удавалось
выдавливать из него по капле.
-- Был приказ: прекратить все изыскания. Прекратить и
похоронить.
-- Чей приказ?
Олег выразительно покосился на потолок:
-- Оттуда. А Юрка пошел на риск, на совершенно
сознательный риск, ну и... Он не только заплатил своим
здоровьем, но было еще и служебное расследование, хотя его
быстро прикрыли. Доброе начальство даже признало его увечье
полученным при выполнении служебного задания... Знаешь, почему?
-- Олег вдруг зло сверкнул глазами.
Я боялась пропустить даже слово.
-- Они хотели, чтобы все, кто хоть что-то знал об этом
деле, молчали. А кроме этого самого... -- он снова покосился на
потолок, -- ... начальства, об этом знали только я и Юрка.
Остальные пятеро парней к тому времени уже никому, кроме
господа Бога, проговориться не могли.
Я вспомнила список, распечатанный мной. Несомненно, список
жертв Рая. Только двое из соприкоснувшихся с этим делом
остались до сих пор живы.
-- Зачем же Юра пошел на это?
-- Тогда мы были потрясены тем, как быстро потеряли
товарищей. Юра хотел отомстить. Может быть, это и глупо, но я
жалею, что меня с ним не было. Если бы я знал, что он задумал,
я бы тоже послал высокое начальство ко всем чертям... Ну,
хватит об этом. Я уже сыт воспоминаниями.
-- В крутых детективах тех, кто много знает, убирают, --
заметила я. -- Что, ваша бывшая контора выше таких методов?
-- Во-первых, мы не в детективе, во-вторых, наша контора
не лучше остальных. Но было очевидно, что затишье вокруг Рая
рано или поздно закончится. Я не хочу показаться нескромным, и
скажу только о Юрке: глупо убирать парня, без которого сядет в
лужу любой, кто начнет заниматься Раем... Ладно, мне это
надоело. Можешь расспросить об этом Юру, но лет через десять,
не раньше.
-- Почему же не раньше, ведь вы собираетесь разбираться с
этим делом сейчас. Правда, как я поняла, без меня. Ты ведь
только и ждал случая от меня избавиться. Я права?
-- Если я не ошибаюсь, в нашем доме завелся кто-то,
подслушивающий по ночам в замочную скважину, -- проворчал Олег.
-- И не надо дуться. Иногда ты бываешь невыносима, как сейчас,
например. Ну, что ты ко мне пристала? Все равно ничего больше
не скажу.
-- Да мне ничего от тебя и не нужно, -- фыркнула я. --
Только скажи, разве бывают собаки с человеческими глазами?
-- Не бывают, -- буркнул Олег.
-- Но я же видела это сама.
-- Так пойди и расскажи об этом всему свету, --
издевательски усмехнулся Олег.
-- Вредина! -- разозлилась я. -- Что ты меня, совсем
глупой считаешь?! Стали бы вы так охранять эту информацию, если
бы это был фотомонтаж! Непонятно только, зачем вашей бывшей
конторе такая ахинея?
Олег усмехнулся:
-- Наша контора занимается именно такой ахинеей.
-- Впервые слышу, чтобы органы безопасности занимались
подобным. Это только в "Твин Пикс" ФБР занимается
потусторонними явлениями.
-- А чем мы хуже ФБР? -- развеселился Олег. -- Не думаю,
что разглашу государственную тайну, если скажу тебе, что наше
родное ноль тринадцатое управление занимается именно ахинеей
всех мастей: барабашками, летающими тарелками, телепатами,
экстрасенсами... Ибо если упомянутые явления имеют место быть,
то они должны изучаться... И небольшой, но довольно крутой
персонал управления АНЯ до сих пор на своих постах. За
исключением нескольких изгоев, вроде меня и Юрки...
-- Аня? Какая Аня?
-- Управление АНомальных Явлений, -- пояснил Олег, весело
глядя на меня.
-- Врешь ты все!! -- вскипела я, чувствуя себя
замороченной. -- Все хиханьки?!!
-- А вот и не вру!
-- Не может быть такого управления в службе безопасности!
Тем более у нас!
-- А вот это ты зря, -- лукаво прищурился Олег. -- У нас в
спецслужбах есть все, не хуже, чем в славном ФБР.
-- Ты это все на ходу сочинил! -- упрямо повторила я.
-- Отчего же?
-- Оттого, что раньше вы делали из всего жуткую тайну и
ничего такого не рассказывали!
-- Не было случая... -- Олег вдруг сбросил улыбку и сказал
очень серьезно: -- На самом деле все то, чем занималось и
занимается управление АНЯ, находится за семью печатями,
персонал имеет наивысшую степень допуска. Правда, я сейчас могу
выйти на площадь и проорать всю информацию на весь свет. Или
тиснуть страшную статью в бульварную газетенку. Девяносто
процентов читателей сочтет меня придурком, остальные поверят,
но и их вслед за мной тоже сочтут придурками. Поэтому при
поголовном стихийном материализме нашего населения можно было и
не засекречиваться до такой степени...
-- Ну-ну, -- проворчала я. Я все равно не верила Олегу.
Вернее, не знала, чему из услышанного верить. И я решила верить
увиденному: я поверила в существование пса с человеческими
глазами. -- А ты сам видел таких собак, а, Олег?
Олег не ответил, наверное, он решил, что и так много
сказал. А сказал он, действительно, достаточно.
-- Слушай, если уж я тут в тюрьме, мне полагается еда и
питье?
-- Совершенно верно. Только у нас тюрьма самообслуживания,
-- буркнул Олег, снова усаживаясь за книжку. -- Возьмешь сама в
холодильнике. К входной двери не приближайся, ключ у меня.
Через четверть часа приедет Юрка меня подменить. Мне ведь еще
нужно передать дела ребятам, прежде чем вплотную заняться твоим
воспитанием.
Я прошла на кухню. В холодильнике, на удивление,
завалялись холодный гамбургер и две бутылки лимонада. Настоящая
роскошь. Обычно мы ели где-нибудь на стороне.
Забрав с собой гамбургер и питье, я вернулась к Олегу.
Бутылка белого стекла была слишком тяжелой для той роли,
которую я ей отвела... Я отхлебнула немного и предложила Олегу.
Он отмахнулся, уткнувшись в книжку.
Время шло, и если верить Олегу, вот-вот должен был
подъехать Юра. Когда лимонада осталось уже около трети бутылки,
я подошла к дивану и присела на подлокотник. Нужно было быть
достаточно осторожной.
-- Ну и что интересного в этой белиберде? -- спросила я,
зная, что многие люди, в том числе и Олег, отвечая на вопросы о
предмете, который у них в руках. во время ответа смотрят именно
на предмет, а не по сторонам.
-- На первый взгляд, ничего. Но Юрка считает, что в любой
белиберде есть что-нибудь рациональное. Вот тут в третьей
главе...
Не прерывая его, я в очередной раз поднесла бутылку к
губам, перехватила ее за горлышко и, постаравшись, чтобы рука
не дрогнула, ударила Олега в висок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53