Есть только два варианта: либо мы находим дополнительные корабли, либо сокращаем сферу нашего влияния. Третьего не дано, и если вы со мной не согласны, значит, наша дальнейшая совместная работа невозможна.
— Хорошо, — процедил сквозь зубы Яначек. — Прошение об отставке будет принято сегодня же, до конца дня. Надеюсь, мне не требуется напоминать вам содержание Акта о государственной тайне?
— Разумеется, не требуется, — натянуто ответил Чакрабарти. — Обо всем, что стало известно мне в силу служебного положения, я буду молчать, а когда журналисты спросят, почему я подал в отставку, сошлюсь на старую проверенную ерунду о несходстве характеров. Но ей-богу, Эдвард, если вы ничего не предпримете, забота о том, что подумают люди о моей отставке, станет самой мелкой из ваших забот.
Глава 49
— Вот вам все предположения о том, что возможно продвинуться в переговорах! — проворчала Декруа.
На этот раз даже у Марицы Тёрнер не нашлось возражений. Последнее, поступившее менее шести часов назад коммюнике Элоизы Причарт поразило всех членов кабинета лаконичным и грубым отрицанием самой возможности компромисса.
— Поверить не могу, — тихо сказала графиня Нового Киева, потрясенно качая головой. — Ради всего святого, что такое с ними случилось? Как они могли направить нам вот такое?
— Рискую показаться занудой, но я вам действительно говорил, — заявил Яначек. — По-моему, все предельно ясно. Тейсман, явно переоценивая свои возможности, вообразил, что он в состоянии выиграть новую войну с нами, и теперь они её добиваются, вместо того чтобы пойти на разумные уступки.
— Это слишком пессимистичный взгляд! — попыталась протестовать графиня Нового Киева, но было видно, что протестует она против сил судьбы, а не против аргументов Яначека.
— Чего бы они ни добивались, — нарушил наступившую после слов Марицы тишину Высокий Хребет, — у нас нет другого выбора, как ответить. Мы не можем оставить прямой вызов незамеченным. Для нашего правительства это было бы политическим самоубийством, да и ни одно правительство Мантикоры не могло бы принять подобные требования. Полагаю, им нужно заявить об этом как можно отчетливее.
— Но ситуация грозит выйти из-под контроля, — пыталась спорить графиня. — Кто-то ведь должен проявить хоть немного выдержки, Мишель!
— Вот пусть “кто-то” и проявляет! — заявила Декруа, стукнув кулаком по лежавшему перед ней на столе экземпляру ноты, переданной Гросклодом. — Но не мы! Наше терпение исчерпано. Марица, у нас часто бывали разногласия, будут они и впредь, но сейчас Причарт должна понять, что она отвергла даже минимальные требования, без выполнения которых мы просто не вправе заключать какой-либо договор. Как справедливо заявил Мишель, ни одно правительство — пусть бы его даже возглавил воскресший Аллен Саммерваль! — не устояло бы, проявив такую слабость.
— Во-первых, не устояло бы, — с силой произнес барон Высокого Хребта, — а во-вторых, Корона все равно не ратифицировала бы договор, подписанный на условиях ультиматума Причарт.
Распространяться на эту тему далее премьер не стал, но коллеги и так прекрасно его поняли. Никто не сомневался, что Елизавета действительно не остановилась бы перед созданием конституционного кризиса. Гнев королевы на правительство дошел до критической точки, и многие министры искренне удивлялись тому, что глава государства до сих пор не выплеснула на публику свое недовольство военной политикой. Видимо, её сдержанность объяснялась только одним: подобный шаг мог только ухудшить межзвездную ситуацию и существенно увеличить опасность возобновления войны.
— Мы не только не примем эти требования, — заявил премьер-министр, — но отвергнем их в недвусмысленных выражениях.
— Какие конкретно “недвусмысленные выражения” имеются в виду, Мишель? — спросила, прищурившись, Декруа.
— Учитывая... неопределенность текущего соотношения сил, — ответил премьер, одарив сэра Эдварда Яначека умеренно ядовитым взглядом, — важно, чтобы ответственность за возобновление военных действий нельзя было возложить на нас.
— Разумно, — согласилась Декруа, тоже, в свою очередь, бросив на Яначека сердитый взгляд.
Первый Лорд озирался, как медведь, обложенный в берлоге сворой охотничьих собак. Чакрабарти, верный данному слову, не стал раскрывать причины своей отставки, но уход Первого Космос-лорда не спас ситуацию. Яначек все отчетливее понимал, что его положение в Адмиралтействе висит на волоске.
— Адмиралтейство не имеет намерения провоцировать конфронтацию, — сказал он с деланным спокойствием. — В то же время хотел бы напомнить всем присутствующим, что еще до отправления Причарт нашей последней ноты я предлагал предотвратить ситуацию прежде, чем она возникнет. Поддержи кабинет нас с адмиралом Чакрабарти, — безжалостно присовокупил он имя бывшего Первого Космос-лорда к плану, который тот никогда не одобрял, — нынешних проблем можно было бы избежать. А адмирал Чакрабарти остался бы в Адмиралтействе.
Никто из присутствующих не знал, что в действительности произошло между ним и Чакрабарти, а потому кое-кто под вызывающим взглядом Яначека предпочел отвести глаза.
— Может, и так, — сказала, помолчав, Декруа, — и вы, Эдвард, без сомнения, правы. Но прав и Мишель. А нанесение упреждающего удара, как вы предлагали, однозначно представляло собой возобновление войны!
— Я прекрасно сознаю, что это нелегкое решение, и признаю право Мишеля не соглашаться с ним, — ответил Яначек. — Но хочу, чтобы все отчетливо понимали: отказ от военного разрешения наших трудностей был мотивирован, пусть и оправданно, сугубо политическими соображениями.
— Значит ли это, что вы по-прежнему настаиваете на подобном решении? — спросила Декруа.
— Не уверен, что это все еще возможно, даже в случае если кабинет переменит свое решение и согласится. Напряженность с тех пор возросла, и мне представляется возможным — даже вероятным, — что некоторые из новых кораблей Тейсмана уже выдвинулись на передовые позиции.
— Тогда что вы предлагаете делать? — спросил Стефан Юнг.
— Откровенно говоря, в сугубо военном отношении наш выбор ограничен, — сказал Яначек. — Конечно, мы можем предпринять кое-какие меры, но в основном косметического характера.
На миг он подумал, не внести ли предложение об усилении группировки у Звезды Тревора, но тут же отбросил эту мысль. Без обращения к Грейсону — чего Яначек не собирался делать ни при каких обстоятельствах — корабли для Кьюзак можно было позаимствовать лишь у Флота Метрополии, а отвлекать силы от защиты столичной системы Звездного Королевства было бы немыслимым признанием слабости и страха. И, кроме того, такой необходимости не было. Если нужно, весь Флот Метрополии в полном составе можно перебросить к Звезде Тревора заметно быстрее, чем за один стандартный день.
— Иными словами, Адмиралтейство не рекомендует проводить передислокацию? — уточнил Высокий Хребет.
— Сейчас любое перемещение сил даст минимальный эффект, — ответил Первый Лорд. — Известие о маневре достигнет Нового Парижа лишь по прошествии нескольких недель, а до того момента не сможет оказать на Тейсмана и Причарт какого-либо сдерживающего воздействия. Не говоря уже о том, что, узнав наконец о перемене дислокации, Тейсман может ошибочно истолковать ее как проявление паники. Далее: если мы начнем переброску сил, а Республика в этот момент что-то предпримет, мы рискуем быть захваченными врасплох. Представьте, что в момент нападения наши группировки, вместо того чтобы прикрывать ключевые объекты, будут перемещаться между звездными системами. Разумеется, мое мнение может измениться после получения дополнительной информации о местонахождении сил Тейсмана. Я лишь хочу сказать, что любая передислокация, предпринятая нами сейчас, будет произведена в лучшем случае на основании догадок. А следовательно, шанс улучшить таким образом военную ситуацию весьма невелик, особенно в свете того, что массовое передвижение войск чревато эскалацией политической обстановки.
Некоторое время премьер-министр молча смотрел на Первого Лорда Адмиралтейства, а потом пожал плечами.
— Вы лучше всех информированы о положении наших вооруженных сил, Эдвард. Если таков ваш совет, я склонен ему последовать. Что же касается ноты, нам требуется нечто большее, чем стандартный деловой ответ. Если Республика предпочитает краткость и ясность, то предлагаю и нам в ответном послании быть столь же краткими.
— Неужели они действительно готовы — я хотела сказать, хотят — возобновить войну? — удрученно спросила графиня Нового Киева.
— Не знаю, — ответил Высокий Хребет, в кои-то веки не покривив душой. — Но сомневаюсь, чтобы они заняли столь жесткую позицию, не рассмотрев хотя бы возможности возобновления военных действий. В то же время они не прервали переговоры официально, хотя и подошли к этому вплотную. Значит и им не так-то просто решиться на окончательный разрыв, а следовательно, мы должны указать, что их негибкость подталкивает обе стороны именно к этому.
— Вы хотите сказать, — неуверенно предположила графиня Нового Киева, — что имеет смысл предложить провести встречу на уровне министров? Возможно, пригласив государственного секретаря Джанколу лично посетить Звездное Королевство, мы остановим скатывание в пропасть даже на нынешней стадии.
— Марица, я ничуть не сомневаюсь в благородстве мотивов, которыми вызвано ваше предложение, — веско сказал Высокий Хребет, — но, по моему глубокому убеждению, прежде чем рассылать такого рода приглашения, мы должны заявить, что не потерпим диктата. Причарт и её команда должны осознать, что оголтелое взвинчивание требований абсолютно неприемлемо. А вот после того, как они сведут свои притязания к разумному и приемлемому для нас уровню, будет смысл пригласить на Мантикору Джанколу — или даже саму Причарт — в надежде вывести мирный процесс на новый уровень.
Декруа долго смотрела на него, явно желая спросить, не находит ли он подобное высказывание свидетельством резкого отхода от прежнего внутриполитического курса, однако в присутствии графини Нового Киева предпочла открыто не высказываться. Лучше, если об этом она поговорит с премьером наедине. Но между тем...
— Правильно ли я поняла, — сказала она, — что мы ставим своей целью сначала подставить Причарт ножку, а потом предложить руку и помочь ей подняться?
— Может быть, сказано слишком прямолинейно, но, по существу, верно, — согласился Высокий Хребет.
— В таком случае, нам следует решить, как именно мы собираемся подставить ей ножку.
* * *
Когда Хэмиш Александер сошел с бота Грейсонского космического флота, доставившего его с “Пола Тэнкерсли” на поверхность планеты, на взлетном поле для особо важных гостей его уже дожидался кареглазый мужчина. В его седой шевелюре уцелели лишь отдельные каштановые пряди.
Даже сознавая, что это глупо, граф испытывал неловкость, воспользовавшись личной яхтой Хонор. Она сама предложила ему взять яхту в своём письме, обосновав предложение тем, что “Пол Тэнкерсли” чрезвычайно быстроходен и, как личный корабль землевладельца, обладает дипломатическим иммунитетом. Граф Белой Гавани, однако, не был склонен к самообману и сознавал, что истинная причина неловкости заключается не в корабле как таковом, а в его названии. Графу уже доводилось несколько раз бывать на борту “Пола”, но тогда он еще не признался в своих чувствах к Хонор. А теперь ему казалось, что летать на корабле, носящем имя убитого возлюбленного Хонор, в чем-то сродни богохульству.
И то, что он додумался до такого, отметил, усмехнувшись, он про себя, во-первых, глупость, а во-вторых, яркий пример способности человеческого мышления отключаться от надвигающейся катастрофы, фиксируясь на всякой ерунде.
— Милорд, — приветствовал его встречающий.
— Гранд-адмирал, — столь же официально ответил Белая Гавань и с улыбкой протянул руку.
— Добро пожаловать на Грейсон, Хэмиш, — тепло сказал гранд-адмирал Уэсли Мэтьюс, крепко пожимая протянутую руку.
— Спасибо, Уэсли, — ответил Белая Гавань, его улыбка тут же исчезла. — Правда, я предпочел бы оказаться здесь при более счастливых обстоятельствах.
— Как и все мы, — согласился Мэтьюс и, выпустив его руку, жестом подозвал поджидавший аэрокар. — Но поскольку обстоятельства таковы, каковы они есть, — сказал он, — я решил, что вы захотите сразу поехать во Дворец Протектора.
* * *
Когда облаченный в бордовый с золотом мундир гвардеец ввел в кабинет Мэтьюса и графа Белой Гавани, Протектор Бенджамин встал из-за письменного стола, протягивая руку. За спиной Протектора маячил неизменный майор Райс, его личный телохранитель, а в кресле перед столом уже сидел приглашенный по должности бывший штабной разведчик Хонор, а ныне начальник Разведки Меча, Грегори Пакстон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
— Хорошо, — процедил сквозь зубы Яначек. — Прошение об отставке будет принято сегодня же, до конца дня. Надеюсь, мне не требуется напоминать вам содержание Акта о государственной тайне?
— Разумеется, не требуется, — натянуто ответил Чакрабарти. — Обо всем, что стало известно мне в силу служебного положения, я буду молчать, а когда журналисты спросят, почему я подал в отставку, сошлюсь на старую проверенную ерунду о несходстве характеров. Но ей-богу, Эдвард, если вы ничего не предпримете, забота о том, что подумают люди о моей отставке, станет самой мелкой из ваших забот.
Глава 49
— Вот вам все предположения о том, что возможно продвинуться в переговорах! — проворчала Декруа.
На этот раз даже у Марицы Тёрнер не нашлось возражений. Последнее, поступившее менее шести часов назад коммюнике Элоизы Причарт поразило всех членов кабинета лаконичным и грубым отрицанием самой возможности компромисса.
— Поверить не могу, — тихо сказала графиня Нового Киева, потрясенно качая головой. — Ради всего святого, что такое с ними случилось? Как они могли направить нам вот такое?
— Рискую показаться занудой, но я вам действительно говорил, — заявил Яначек. — По-моему, все предельно ясно. Тейсман, явно переоценивая свои возможности, вообразил, что он в состоянии выиграть новую войну с нами, и теперь они её добиваются, вместо того чтобы пойти на разумные уступки.
— Это слишком пессимистичный взгляд! — попыталась протестовать графиня Нового Киева, но было видно, что протестует она против сил судьбы, а не против аргументов Яначека.
— Чего бы они ни добивались, — нарушил наступившую после слов Марицы тишину Высокий Хребет, — у нас нет другого выбора, как ответить. Мы не можем оставить прямой вызов незамеченным. Для нашего правительства это было бы политическим самоубийством, да и ни одно правительство Мантикоры не могло бы принять подобные требования. Полагаю, им нужно заявить об этом как можно отчетливее.
— Но ситуация грозит выйти из-под контроля, — пыталась спорить графиня. — Кто-то ведь должен проявить хоть немного выдержки, Мишель!
— Вот пусть “кто-то” и проявляет! — заявила Декруа, стукнув кулаком по лежавшему перед ней на столе экземпляру ноты, переданной Гросклодом. — Но не мы! Наше терпение исчерпано. Марица, у нас часто бывали разногласия, будут они и впредь, но сейчас Причарт должна понять, что она отвергла даже минимальные требования, без выполнения которых мы просто не вправе заключать какой-либо договор. Как справедливо заявил Мишель, ни одно правительство — пусть бы его даже возглавил воскресший Аллен Саммерваль! — не устояло бы, проявив такую слабость.
— Во-первых, не устояло бы, — с силой произнес барон Высокого Хребта, — а во-вторых, Корона все равно не ратифицировала бы договор, подписанный на условиях ультиматума Причарт.
Распространяться на эту тему далее премьер не стал, но коллеги и так прекрасно его поняли. Никто не сомневался, что Елизавета действительно не остановилась бы перед созданием конституционного кризиса. Гнев королевы на правительство дошел до критической точки, и многие министры искренне удивлялись тому, что глава государства до сих пор не выплеснула на публику свое недовольство военной политикой. Видимо, её сдержанность объяснялась только одним: подобный шаг мог только ухудшить межзвездную ситуацию и существенно увеличить опасность возобновления войны.
— Мы не только не примем эти требования, — заявил премьер-министр, — но отвергнем их в недвусмысленных выражениях.
— Какие конкретно “недвусмысленные выражения” имеются в виду, Мишель? — спросила, прищурившись, Декруа.
— Учитывая... неопределенность текущего соотношения сил, — ответил премьер, одарив сэра Эдварда Яначека умеренно ядовитым взглядом, — важно, чтобы ответственность за возобновление военных действий нельзя было возложить на нас.
— Разумно, — согласилась Декруа, тоже, в свою очередь, бросив на Яначека сердитый взгляд.
Первый Лорд озирался, как медведь, обложенный в берлоге сворой охотничьих собак. Чакрабарти, верный данному слову, не стал раскрывать причины своей отставки, но уход Первого Космос-лорда не спас ситуацию. Яначек все отчетливее понимал, что его положение в Адмиралтействе висит на волоске.
— Адмиралтейство не имеет намерения провоцировать конфронтацию, — сказал он с деланным спокойствием. — В то же время хотел бы напомнить всем присутствующим, что еще до отправления Причарт нашей последней ноты я предлагал предотвратить ситуацию прежде, чем она возникнет. Поддержи кабинет нас с адмиралом Чакрабарти, — безжалостно присовокупил он имя бывшего Первого Космос-лорда к плану, который тот никогда не одобрял, — нынешних проблем можно было бы избежать. А адмирал Чакрабарти остался бы в Адмиралтействе.
Никто из присутствующих не знал, что в действительности произошло между ним и Чакрабарти, а потому кое-кто под вызывающим взглядом Яначека предпочел отвести глаза.
— Может, и так, — сказала, помолчав, Декруа, — и вы, Эдвард, без сомнения, правы. Но прав и Мишель. А нанесение упреждающего удара, как вы предлагали, однозначно представляло собой возобновление войны!
— Я прекрасно сознаю, что это нелегкое решение, и признаю право Мишеля не соглашаться с ним, — ответил Яначек. — Но хочу, чтобы все отчетливо понимали: отказ от военного разрешения наших трудностей был мотивирован, пусть и оправданно, сугубо политическими соображениями.
— Значит ли это, что вы по-прежнему настаиваете на подобном решении? — спросила Декруа.
— Не уверен, что это все еще возможно, даже в случае если кабинет переменит свое решение и согласится. Напряженность с тех пор возросла, и мне представляется возможным — даже вероятным, — что некоторые из новых кораблей Тейсмана уже выдвинулись на передовые позиции.
— Тогда что вы предлагаете делать? — спросил Стефан Юнг.
— Откровенно говоря, в сугубо военном отношении наш выбор ограничен, — сказал Яначек. — Конечно, мы можем предпринять кое-какие меры, но в основном косметического характера.
На миг он подумал, не внести ли предложение об усилении группировки у Звезды Тревора, но тут же отбросил эту мысль. Без обращения к Грейсону — чего Яначек не собирался делать ни при каких обстоятельствах — корабли для Кьюзак можно было позаимствовать лишь у Флота Метрополии, а отвлекать силы от защиты столичной системы Звездного Королевства было бы немыслимым признанием слабости и страха. И, кроме того, такой необходимости не было. Если нужно, весь Флот Метрополии в полном составе можно перебросить к Звезде Тревора заметно быстрее, чем за один стандартный день.
— Иными словами, Адмиралтейство не рекомендует проводить передислокацию? — уточнил Высокий Хребет.
— Сейчас любое перемещение сил даст минимальный эффект, — ответил Первый Лорд. — Известие о маневре достигнет Нового Парижа лишь по прошествии нескольких недель, а до того момента не сможет оказать на Тейсмана и Причарт какого-либо сдерживающего воздействия. Не говоря уже о том, что, узнав наконец о перемене дислокации, Тейсман может ошибочно истолковать ее как проявление паники. Далее: если мы начнем переброску сил, а Республика в этот момент что-то предпримет, мы рискуем быть захваченными врасплох. Представьте, что в момент нападения наши группировки, вместо того чтобы прикрывать ключевые объекты, будут перемещаться между звездными системами. Разумеется, мое мнение может измениться после получения дополнительной информации о местонахождении сил Тейсмана. Я лишь хочу сказать, что любая передислокация, предпринятая нами сейчас, будет произведена в лучшем случае на основании догадок. А следовательно, шанс улучшить таким образом военную ситуацию весьма невелик, особенно в свете того, что массовое передвижение войск чревато эскалацией политической обстановки.
Некоторое время премьер-министр молча смотрел на Первого Лорда Адмиралтейства, а потом пожал плечами.
— Вы лучше всех информированы о положении наших вооруженных сил, Эдвард. Если таков ваш совет, я склонен ему последовать. Что же касается ноты, нам требуется нечто большее, чем стандартный деловой ответ. Если Республика предпочитает краткость и ясность, то предлагаю и нам в ответном послании быть столь же краткими.
— Неужели они действительно готовы — я хотела сказать, хотят — возобновить войну? — удрученно спросила графиня Нового Киева.
— Не знаю, — ответил Высокий Хребет, в кои-то веки не покривив душой. — Но сомневаюсь, чтобы они заняли столь жесткую позицию, не рассмотрев хотя бы возможности возобновления военных действий. В то же время они не прервали переговоры официально, хотя и подошли к этому вплотную. Значит и им не так-то просто решиться на окончательный разрыв, а следовательно, мы должны указать, что их негибкость подталкивает обе стороны именно к этому.
— Вы хотите сказать, — неуверенно предположила графиня Нового Киева, — что имеет смысл предложить провести встречу на уровне министров? Возможно, пригласив государственного секретаря Джанколу лично посетить Звездное Королевство, мы остановим скатывание в пропасть даже на нынешней стадии.
— Марица, я ничуть не сомневаюсь в благородстве мотивов, которыми вызвано ваше предложение, — веско сказал Высокий Хребет, — но, по моему глубокому убеждению, прежде чем рассылать такого рода приглашения, мы должны заявить, что не потерпим диктата. Причарт и её команда должны осознать, что оголтелое взвинчивание требований абсолютно неприемлемо. А вот после того, как они сведут свои притязания к разумному и приемлемому для нас уровню, будет смысл пригласить на Мантикору Джанколу — или даже саму Причарт — в надежде вывести мирный процесс на новый уровень.
Декруа долго смотрела на него, явно желая спросить, не находит ли он подобное высказывание свидетельством резкого отхода от прежнего внутриполитического курса, однако в присутствии графини Нового Киева предпочла открыто не высказываться. Лучше, если об этом она поговорит с премьером наедине. Но между тем...
— Правильно ли я поняла, — сказала она, — что мы ставим своей целью сначала подставить Причарт ножку, а потом предложить руку и помочь ей подняться?
— Может быть, сказано слишком прямолинейно, но, по существу, верно, — согласился Высокий Хребет.
— В таком случае, нам следует решить, как именно мы собираемся подставить ей ножку.
* * *
Когда Хэмиш Александер сошел с бота Грейсонского космического флота, доставившего его с “Пола Тэнкерсли” на поверхность планеты, на взлетном поле для особо важных гостей его уже дожидался кареглазый мужчина. В его седой шевелюре уцелели лишь отдельные каштановые пряди.
Даже сознавая, что это глупо, граф испытывал неловкость, воспользовавшись личной яхтой Хонор. Она сама предложила ему взять яхту в своём письме, обосновав предложение тем, что “Пол Тэнкерсли” чрезвычайно быстроходен и, как личный корабль землевладельца, обладает дипломатическим иммунитетом. Граф Белой Гавани, однако, не был склонен к самообману и сознавал, что истинная причина неловкости заключается не в корабле как таковом, а в его названии. Графу уже доводилось несколько раз бывать на борту “Пола”, но тогда он еще не признался в своих чувствах к Хонор. А теперь ему казалось, что летать на корабле, носящем имя убитого возлюбленного Хонор, в чем-то сродни богохульству.
И то, что он додумался до такого, отметил, усмехнувшись, он про себя, во-первых, глупость, а во-вторых, яркий пример способности человеческого мышления отключаться от надвигающейся катастрофы, фиксируясь на всякой ерунде.
— Милорд, — приветствовал его встречающий.
— Гранд-адмирал, — столь же официально ответил Белая Гавань и с улыбкой протянул руку.
— Добро пожаловать на Грейсон, Хэмиш, — тепло сказал гранд-адмирал Уэсли Мэтьюс, крепко пожимая протянутую руку.
— Спасибо, Уэсли, — ответил Белая Гавань, его улыбка тут же исчезла. — Правда, я предпочел бы оказаться здесь при более счастливых обстоятельствах.
— Как и все мы, — согласился Мэтьюс и, выпустив его руку, жестом подозвал поджидавший аэрокар. — Но поскольку обстоятельства таковы, каковы они есть, — сказал он, — я решил, что вы захотите сразу поехать во Дворец Протектора.
* * *
Когда облаченный в бордовый с золотом мундир гвардеец ввел в кабинет Мэтьюса и графа Белой Гавани, Протектор Бенджамин встал из-за письменного стола, протягивая руку. За спиной Протектора маячил неизменный майор Райс, его личный телохранитель, а в кресле перед столом уже сидел приглашенный по должности бывший штабной разведчик Хонор, а ныне начальник Разведки Меча, Грегори Пакстон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147