— Я не желаю дискутировать на эту тему!
Она некоторое время молчала, потом излишне резко кивнула. Однако запал уже прошел, потом появилась мысль, что она совсем потеряла голову и ведет себя как девчонка. Что, спрашивается, она раскипятилась? В любом случае от резкостей, неуместного выяснения отношений, взаимных обвинений толку не будет. И Грейсон ведет себя так, как и должен вести, в противном случае следует признать, что он сошел с ума. «Ты считаешь, что он и в самом деле впал в безумие? Нет? Тогда заткнись!» — коротко и ясно приказала себе Лори.
Худшее произошло. Грейсон признан виновным, его заставили уйти с поста командира Легиона. С Легионом теперь тоже хлопот не оберешься. Вопрос встал напрямую — жизнь или смерть. Около десяти тысяч людей враз могут потерять работу, уважение окружающих, им придется спасаться бегством, а ведь у большинства семьи…
Ну и дела!..
В принципе ни одно крупное воинское соединение не может выжить, не имея базы на какой-нибудь планете, где оно могло бы наладить инфраструктуру. И прежде всего ремонтную базу для боевых роботов. Одна только профилактика и регламентные работы требуют создания мастерских, похожих на завод. Кроме того, необходимо огромное количество снаряжения, боеприпасы, склады, где можно хранить ядерное топливо, всю электронику и электротехнику.
Это только в общих чертах. Чтобы соединение постоянно было в боевой готовности, необходимо также создать на планете производственную базу, а это, помимо оборудования, прежде всего люди — технический персонал, рабочие, обслуживающие кадры. А этих людей надо кормить, значит, нужны фермеры. Кроме того, необходимо наладить торговый обмен с другими планетами, для этого тоже потребуются специалисты. Да мало ли кто может понадобиться военным!..
Получив приказ на отъезд с Гленгарри в течение девяноста дней, Легион Серой Смерти терял все это. Хуже всего, что им придется самораспуститься и заняться поисками работы, потому что если в космос можно отправить боевую технику и кое-что из материального обеспечения и запасов, то людей там держать длительное время невозможно. Сразу найти работодателя, чтобы он еще и предоставил планету, тоже непростая задача, хотя Лори была уверена, что предложения будут. Но что это за предложения! Так, мелочь одна!
— Послушай меня, Лори, — мягко сказал Грейсон. Он взял ее за плечи, заглянул в глаза, и в глубине ее зрачков он увидел смысл и разум. Он оставался тем Грейсоном, которым был до событий на Каледонии.
— Послушай, — еще раз повторил он. — Я не могу сказать тебе всего — по крайней мере не теперь. Но ты сама вскоре убедишься, что все будет хорошо.
— Но, Грей…
— Я уверен в этом. У меня есть веская причина для надежды, ведь ты будешь командовать Легионом.
Глаза у Лори удивленно расширились, она взволнованно, скороговоркой принялась отказываться:
— Грей, я не хочу. Ведь это же безумие! Сущая ерунда!.. Какой из меня командир полка…
— Послушай, девочка, — вступил в разговор Маккол, — лучше тебя для этой работы никого не найти. Ребята никого другого и слушаться не будут.
— Ты был бы лучшей кандидатурой, Дэвис, — ответила Лори. — Но вы почему-то даже не заикнулись об этом. Грейсон несколько месяцев провел в бессознательном состоянии, и теперь он, по-видимому, немного тронулся.
Если вы смирились с этим, то уж я ни за что!.. — Она почувствовала, как волна ярости туманит сознание.
— Лори, — теперь и Фрай принялся убеждать ее, — у тебя нет выбора.
Если бы Грей не поступил подобным образом, его уже ничто не могло спасти.
— Слушая вас, — с горечью воскликнула Лори, — создается впечатление, что вам совершенно наплевать на то, что случится с Легионом!
— Нет, нас очень заботит его будущее, — возразил Фрай и спокойно уселся на диван, раскинул руки по спинке, закинул ногу на ногу. — Очень сильно заботит. Боже, какая же здесь холодина! Алекс, а ну-ка, прибавь немного жару в обогревателе.
— Отец, — спросил сын, как только повернул ручку обогревателя, — что же ты теперь собираешься делать? Что нам всем делать? Я имею в виду Легион?
Грейсон сухо улыбнулся:
— Об этом теперь не со мной надо разговаривать. Это одно из требований приговора. Я вышел в отставку.
Кейтлин Деврис перевела взгляд с Грейсона на Лори.
— Но ведь мы же не сдадимся? Мы будем сражаться?!
— О чем ты разговаривал с этим лиранским полковником, который приходил к вам прошлой ночью? — спросила Лори. — Как его зовут? А-а, Шуберт. Это с ним ты обсудил мое назначение?
— Среди других вопросов мы обсудили и этот, — кивнул Грейсон. — Лори, я на самом деле хочу, чтобы ты взялась за это.
Лори обвела комнату взглядом — где же могут располагаться эти проклятые скрытые камеры? Куда они повтыкали «жучки»?.. Разве их все отыщешь? Но в любом случае следует еще немного поломать комедию.
— Значит, ты считаешь, что я все это время только и мечтала занять твое место? Спасти Легион, в то время как ты…
— Нет! — Он ткнул пальцем прямо ей в лицо. — Ты об этом не мечтала, но теперь тебе придется этим заняться. Именно тебе!.. Сегодня же будет оформлен приказ о присвоении тебе звания полковника, и ты немедленно приступишь к исполнению своих обязанностей, потому что я не собираюсь возвращаться на Гленгарри.
"Все-таки с ним что-то не в порядке , — подумала Лори. — Неужели приговор так подействовал на него, что он уже не в состоянии контролировать свои поступки? "
— Грейсон, я понимаю, в последние дни тебе пришлось худо, но…
— Не надо опекать меня как мальчишку, Лори. Я знаю, что делаю.
— Черт тебя побери, Грейсон, тогда объясни! Расскажи толком!..
— Мама права, — подал голос Александр.
— Нет! — Грейсон с размаху ударил кулаком левой руки по столику, стоявшему рядом с диваном. Раздался треск сломанного дерева, и столик съехал набок — одна из ножек оказалась сломанной. — Дьявол бы вас всех побрал!
— Эй, парень, умерь силу! — всполошился Маккол. — Иначе ты здесь всю мебель переломаешь.
— А как иначе втолковать ей, что сейчас не время устраивать семейные ссоры?!
Грейсон с гримасой боли потер край ладони своей искусственной руки.
— Лори, любимая, ты должна доверять мне. Я хочу, чтобы ты взялась за дело. И немедленно! Дела в Легионе не могут ждать.
— Ни за что! — с чувством, тщательно выговаривая слова, ответила Лори.
— Черт тебя побери! — Теперь и Карлайл не выдержал. — Ты, в конце концов, будешь слушаться или нет? Это приказ, понятно! Ты обязана принять командование Легионом, должна позаботиться о людях! И чтобы ни единого слова возражения!… Уяснили, полковник Калмар-Карлайл?
— Так точно, сэр! — Лори вскочила, вытянулась в струнку. — Вас поняла — принять командование Легионом, позаботиться о людях.
Она повернулась кругом и строевым шагом отправилась в спальню.
В последнее время Александр Карлайл не узнавал отца.
Все, что творилось с ним после выздоровления, поступки, которые он совершал, относились совсем к другому человеку, нежели к полковнику Карлайлу. Смыслом его жизни всегда был Легион — он постоянно, поминутно думал и заботился о нем. Даже в часы досуга, взяв в руки какой-нибудь труд по военному искусству, Карлайл неизменно прикладывал всякое теоретическое положение к какому-нибудь конкретному случаю в истории полка. Александр вырос в уверенности, что полк представляет для отца нечто большее, чем место службы, — круг личных друзей, источник хлопотливых забот, наполнявших смыслом его жизнь. Он, уже поступив на службу, как-то осознал, что Легион является для отца чем-то вроде инструмента, с помощью которого он пытается прояснить некоторые темные места в военной теории. Причем этот интерес нельзя назвать отвлеченным — с помощью подобных экспериментов Карлайл выстраивал и линию своей собственной судьбы. В самом лучшем смысле этого слова… Отец никогда не отличался технократическими замашками, не страдал равнодушием к людям, потому что исповедовал в общем хорошо известную мыслишку, что в конечном итоге исход любого сражения зависит от людей. И, собственно, сражаются они за свои личные цели. Никто не желает умирать за отвлеченные понятия или класть свою жизнь на алтарь проверки отдельных положений военного искусства. Да, каждый умирает в одиночку, но сражается-то в строю! Древний инстинкт самосохранения всегда подсказывает, что на миру и смерть красна, с товарищами врага бить сподручнее… В компании и своих собственных целей легче достичь, если идешь в бой вместе с единомышленниками, а приказ — всего лишь выражение их общих целей и стремлений. Этот важный психологический момент современного боя всегда интересовал полковника. Это было очень перспективное направление, особенно в области организации учебных занятий.
В этом смысле цели и желания командира полка и молоденького выпускника военного училища всегда должны совпадать — в этом Грейсон Карлайл и видел суть искусства командовать людьми. Конечно, их можно погнать в бой силой, но эта дорожка до добра не доведет. Не даст осуществить самого себя — так бы Алекс сформулировал весь комплекс взаимоотношений, которые связывали отца с Легионом.
Алекс вырос в гарнизоне, играл в тени десятиметровых боевых роботов. В первый раз уселся в кресло водителя в двенадцать лет — полковник взял его с собой, и мальчик, сидя у него на коленях, полной грудью вдохнул ту непередаваемую смесь запахов машинного масла, горячего металла, охлаждающей жидкости, которыми была пропитана рубка «Marauder’а».
Алекс никогда особенно не задумывался над вопросом кем быть. Конечно, водителем этих грозных машин, офицером. Его судьба — это продолжение прямой, которую вычерчивал отец. Быть может, наступит день, когда он сменит его на посту командира полка и далее будет шагать той же дорогой.
Тот, кто хоть раз испытал волнующую дрожь в момент первого шевеления боевого робота, оживающего от движений твоих пальцев, тот никогда и ни на что не променяет рубку металлического гиганта. Были у Алекса и трудные деньки, особенно когда ему был присвоен чин капитана, и многие в Легионе косились в его сторону — по заслугам ли было такое быстрое продвижение по службе. Сначала он хотел оставить полк и наняться в какое-нибудь другое подобное соединение, однако по зрелом размышлении решил, что бегство — это не самый лучший способ избежать неприятностей.
Старший Карлайл помалкивал — видимо, ожидал, как сын выпутается из этого положения. Что ж, Алекс решил, раз его назначили командиром роты, значит, он должен вывести ее в число лучших. То есть поступил точно так, как отец в подобных обстоятельствах…
Теперь, после событий на Каледонии, все изменилось. Все пошло наперекосяк.
Прежде всего его очень мучила невозможность побыть с Кейтлин наедине.
После заседания третейского суда ему просто было необходимо посоветоваться с ней, однако сразу после возвращения в гостиницу наемников взяли под плотную опеку, так что остаться без свидетелей было невозможно. Более того, их — семью Карлайлов — сразу отделили от остальных сопровождавших их легионеров. Последние два дня до отлета куда бы Алекс ни направлялся, всюду за ним следовал кто-то из охранников. Даже в космопорт семью Карлайлов повезли отдельно. В зале ожидания тоже держали в стороне от Маккола, Фрая, Кейтлин. Каждую группу охраняло не менее дюжины охранников. Никто из наемников не мог без сопровождающего отлучиться в буфет или в туалетную комнату. Возможно, их малогостеприимные хозяева боялись, как бы легионеры не учинили какой-нибудь скандал. Судя по Алексу, эти опасения были вполне обоснованны — тот с трудом сдерживал гнев, был необычно резок с окружавшими его гвардейцами.
Успокоившись, устроившись в кресле, он, не подавая виду, принялся пристально изучать приставленных к нему гвардейцев. Один из них сразу привлек его внимание. Это был старый служака, скорее всего за сорок. Может, даже сорок пять, а все еще лейтенант. Да и по выражению лица этот верзила мало подходил для командной должности.
«Лейтенант» было самое удивительное и непонятное звание в Вооруженных силах Лиранского Содружества. Если не сказать — нелепое. С точки зрения табели о рангах, это был первый офицерский чин, однако никто — ни среди офицеров, ни рядовой состав — не считал это звание в полной мере офицерским. Дело в том, что нередко лейтенанта присваивали и капралам за выслугу лет, и некоторым сержантам за храбрость в бою. Этот чин был как бы переходным. Полноценным командиром считался капитан, особенно если он получал в командование роту или занимал равноценную должность. В лейтенантах обычно ходили неудачники или люди без амбиций. Или те, кто упускал свой шанс на продвижение.
Лейтенантские нашивки, особенно для человека сорока — сорока пяти лет, свидетельствовали, что тот напрочь застрял в своей карьере. Если прибавить усталый, туповатый взгляд, с которым смотрел на него охранник, его не первой свежести форму — местами были заметны изрядные потертости, — становилось ясно, что капитаном ему никогда не стать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66