В какой-то момент я отстранил ее от себя, но лишь затем, чтобы полюбоваться великолепным те­лом, той самой таинственной материальной плотью, которую ждет впереди смерть и разложение, но ко­торая, однако, может соперничать с любой ангель­ской субстанцией. Потом мы вновь слились в объ­ятиях, но теперь уже я возвращал ей поцелуи, а она смеялась и все теснее прижималась ко мне обнажен­ной грудью.
Мы упали на поросший мхом пол – я тысячи раз видел, как делали это смертные, – и когда мой орган вошел в нее, я испытал ни с чем не сравнимое наслаж­дение и понял то, что не дано понять ни одному ангелу. Мои ощущения никоим образом не были связаны ни с разумом, ни с наблюдениями, ни с тем, что я ви­дел, слышал или стремился постичь. Я был охвачен беспредельной страстью, снова и снова я толчками вторгался в нежную плоть женщины, и мышцы ее влагалища мягко, но сильно сжимали мой мужской орган, удерживали его, словно стремясь поглотить его и никогда не отпускать… И вдруг она напряглась, за­билась в моих объятиях, лицо ее покраснело, глаза за­катились, а сердце словно перестало биться…
В то же мгновение семя мое исторглось и заполни­ло ее разгоряченное лоно. Какое-то время я еще про­должал двигаться в том же ритме, но вскоре все чув­ства во мне начали ослабевать и постепенно угасли…
Обессиленный, я лежал рядом с женщиной, обняв и прижимая ее к себе одной рукой. Я нежно целовал ее в щеку и шепотом повторял на ее родном языке: «Я люблю тебя… Я люблю тебя… Я люблю тебя, чудес­ное, прекрасное создание… Я люблю тебя!..»
Она лишь покорно и благодарно улыбалась в от­вет, а потом вдруг прижалась ко мне изо всех сил, и мне показалось, что слезы вот-вот хлынут из ее глаз. Ее беззаботность сменилась тихой нежностью и одновре­менно угрызениями совести, я чувствовал, как страда­ет ее душа.
Что же касается меня, то разум и чувства мои пре­бывали в полном смятении. Я впервые познал оргазм! Мне довелось достичь высочайшей точки физическо­го наслаждения, испытать то, ни с чем не сравнимое удовольствие, которое испытывают в момент сово­купления смертные. Не было сил ни двигаться, ни го­ворить – я молча лежал, устремив взгляд в потолок пещеры.
Но постепенно до меня стало доходить, что жен­щина чем-то испугана. Она вновь прижалась ко мне, потом встала на колени и наконец вскочила и броси­лась прочь.
Я сел. С небес лился свет… Это был Божественный свет – и он искал меня! Я торопливо поднялся на но­ги и выбежал из пещеры.
«Я здесь, Господи! – крикнул я. – Господь мой, я преисполнен радости! Господь, Боже мой, какие вос­хитительные чувства мне довелось испытать!»
Я запел хвалебный псалом. И как только я начал его исполнять, частицы материи, словно отторгнутые от меня ангельским голосом, постепенно стали исче­зать, растворяться… Я встал во весь свой ангельский рост, расправил крылья и вознес к небесам гимн, про­славляя Господа и благодаря Его за то, что Он позво­лил мне испытать в объятиях этой женщины…
Прозвучавший над моей головой голос Бога был тихим, но исполненным гнева и ярости.
«Мемнох! – рек мне Господь. – Ты принадле­жишь к сонму ангелов! Что делает ангел, сын Божий, в компании дщери человеческой?»
Прежде чем я успел ответить, свет исчез, и меня закружил стремительный поток воздуха, заставив­ший затрепетать мои крылья… Я взглянул вниз и уви­дел, что женщина уже далеко, на берегу моря. Став свидетельницей непонятного, необъяснимого явле­ния, она в ужасе мчалась прочь.
Она убежала, а я оказался на небесах, пред врата­ми рая. И вдруг я осознал, что впервые эти врата обре­ли в моих глазах форму, то есть я увидел их так, как видел, например, ты. А потом эти врата с грохотом захлопнулись передо мной, и божественная молния низвергла меня с небес. Я падал столь же стремитель­но, как падал и ты в моих руках. Только я был один. Я рухнул вниз, невидимый, но исцарапанный и изломанный, и зарыдал, уткнувшись лицом в мокрую землю.
«Ты, Мой наблюдатель, посланный Мною на зем­лю ангел-хранитель! Что ты натворил?» – тихо, но от­четливо прозвучал возле самого моего уха голос Гос­пода.
Я продолжал рыдать и никак не мог успокоиться.
«Господь, Бог мой! – сквозь слезы молил я. – Это какое-то ужасное недоразумение… Позволь мне… По­зволь мне объяснить…»
«Оставайся среди смертных, которых ты так лю­бишь! – ответил Бог. – Отныне пусть они будут тво­ими советчиками. Ибо Я не желаю ни видеть, ни слы­шать тебя до тех пор, пока гнев Мой не остынет. Сжимай в своих объятиях плоть, которую ты жаж­дешь и которой ты запачкан. И не появляйся Мне на глаза, пока Я сам не пошлю за тобой – если сочту нужным!»
Вновь поднялся вихрь, а когда я перевернулся на спину, то увидел, что лишился крыльев, вновь обрел плоть и выгляжу как обыкновенный человек.
Тело мое снова стало таким, каким я его для себя создал, – Всемогущий проявил милость и восстановил его до последней клеточки. Я остался лежать на земле и только стонал, испытывая нестерпимую боль и чув­ствуя, как печаль разрывает на части душу.
Никогда прежде не приходилось мне плакать так, как плачут люди. Голос мой был негромким. Я не ис­пытывал ни колебаний, ни отчаяния. Я по-прежнему оставался самоуверенным ангелом, ибо не сомневал­ся, что Господь не лишит меня своей любви. Да, Он был разгневан, но что из того? Он и прежде не раз на меня сердился.
Меня мучило лишь сознание того, что я отвергнут Господом, что мне запрещено появляться на небесах без Его разрешения, что я лишен права покидать свою плотскую оболочку. Я сел и попытался воздеть руки к небу, однако, несмотря на все усилия, не смог это сде­лать. И тогда меня вновь охватило такое острое чув­ство неизбывной печали и полного одиночества, что я мог лишь понуро опустить голову и застыть в молча­нии.
Наступила ночь. Зажегшиеся на небосводе звезды казались бесконечно далекими, словно я никогда не бывал на небесах. Я закрыл глаза, и вдруг до ушей мо­их вновь донеслись плач и стенания заключенных в преисподней душ. Они окружали меня, голоса их слы­шались все ближе, они спрашивали, кто я, чему они стали свидетелями и за какие проступки я низвергнут на землю. Если мое предыдущее посещение было оку­тано тайной и перевоплощение осталось незамечен­ным, то теперь Господь буквально вышвырнул меня из рая, и все могли видеть, как я почти мгновенно пре­вратился из ангела в обыкновенного человека.
Вся преисполняя шумела и бурлила в поисках объ­яснений.
«Боже! – молил я. – Помоги! Посоветуй! Что дол­жен я им сказать?»
И вдруг я ощутил запах женщины. Обернувшись, я увидел, что она осторожно подкрадывается ко мне. Заглянув в мое залитое слезами, искаженное болью и страданием лицо, она уже намного смелее подошла ближе, прильнула ко мне грудью и все еще дрожащи­ми руками обхватила мою голову…
ГЛАВА 13

Она отвела меня на стоянку. Мужчины и женщи­ны, сидевшие у походных костров, кинулись мне на­встречу. Я знал, что обладаю ангельской красотой, и меня не удивляли их восхищенные взоры. Но хотел бы я знать, что, во имя неба, у них на уме.
Меня усадили, поднесли еду и питье. Это было кстати, ибо три дня подряд я пил только воду и ел по­падавшиеся кое-где в лесу ягоды.
Я уселся рядом с ними, скрестив ноги, и отведал жареного мяса, и она, моя женщина, моя дщерь че­ловеческая, прильнула ко мне, словно подзадоривая каждого бросить нам вызов.
А затем, поднявшись на ноги и вскинув вверх ру­ки, она громким голосом возвестила всем о том, что видела. Язык ее был прост. Но у нее достало слов рас­сказать, как она наткнулась на меня на морском по­бережье и увидела, что я наг, и как отдалась мне, по­винуясь священному долгу и понимая, что я не могу быть обитателем земли.
Едва мое семя оказалось в ней, как пещеру запол­нил льющийся сверху чудный свет. Она в страхе от­прянула, но я бестрепетно вошел в этот знакомый мне поток и изменился у нее на глазах, так что она видела сквозь меня и при этом видела меня самого. И я сде­лался высоким, с необъятными оперенными белыми крыльями! Это видение – это существо, сквозь кото­рое она видела, как через воду, – явилось ей лишь на мгновение. Затем я пропал. Мое исчезновение было столь же неоспоримо, как то, что я сейчас сижу здесь. Она смешалась, вся дрожа, и, вглядываясь в сумрак, принялась молиться предкам, Создателю, демонам пустыни, всем охраняющим силам, когда вдруг снова увидала меня – «прозрачного», по ее же незамысло­ватому выражению, но видимого для глаз. И падаю­щего: огромное крылатое существо, несущееся к зем­ле в падении, непременно убившем бы человека, хотя именно им я и стал – человеком из плоти, как видели все вокруг, сидящим в пыли.
«Господи, – молился я. – Что мне делать? Сказан­ное этой женщиной – правда! Но я не Бог. Ты – Бог. Что мне делать?»
Никакого ответа не дали небеса – ни моим ушам, ни сердцу, ни неповоротливому и дотошному уму.
Что до толпы слушателей, которых, по моему мне­нию, было человек тридцать пять, не считая детей, то ни один не заговорил. Каждый обдумывал происшед­шее. Ни один не смог сразу принять его. И ни один не собирался бросить мне вызов. Что-то в моем поведе­нии и осанке заставляло их держаться на расстоянии.
Что было неудивительно. Я, разумеется, не выка­зывал своих страданий – не дрожал и не опускал го­лову. Я так и не научился выражать ангельское стра­дание через плоть. Просто сидел, сознавая, что по их меркам я молод, привлекателен и таинствен; а они были недостаточно дерзки, чтобы попытаться оби­деть меня – ткнуть чем-то острым, обжечь, как, по моим наблюдениям, часто поступали с врагами или отверженными из своего крута.
Неожиданно в группе людей пронесся ропот. На ноги поднялся древний старик. Речь его была даже проще рассказа женщины. Я бы сказал, что слов он употребляет в два раза меньше, но этого было доста­точно для выражения его мысли. Он просто спросил меня: «Что ты можешь сказать в свое оправдание?!»
Толпа прореагировала на это так, будто вопрос воплощал высшую мудрость мира. Может, так оно и было. В этот момент женщина почти вплотную при­близилась ко мне. Усевшись рядом, она обняла меня с выражением мольбы на лице.
Я почувствовал нечто – словно ее судьба связана с моей. Она немного боялась всех этих людей из своего клана. И не боялась меня! Удивительно. Вот что могут совершить любовь и нежность – а еще чудеса. А Бог говорит, что эти люди – часть природы!
Я склонил голову, но ненадолго. Затем встал на но­ги, увлекая свою подругу с собой. Я употребил все из­вестные мне слова ее языка – даже те, что были в хо­ду у детей нового поколения, но неведомы взрослым. Я им сказал:
«Я не причиню вам вреда Я пришел с небес – пришел, чтобы узнать о вас и любить вас И желаю вам всякого блага под Богом!»
Послышались шум и крики, радостные крики; люди хлопали в ладоши, вставая на ноги, а дети при­нялись бегать и скакать. Казалось, все пришли к со­глашению, что Лилия – женщина, с которой я был близок, – может теперь вернуться в общину. Она бы­ла изгнана и обречена на смерть, когда повстречала меня. Теперь она, несомненно, была под защитой, вер­нувшись назад с божеством, небожителем… они выра­жали это многими звуками и сочетаниями звуков.
«Нет! – заявил я. – Я не Бог. Не я сотворил мир. Я поклоняюсь, так же как и вы, Богу, который сотво­рил его».
Эти слова также были приняты с ликованием. Все­общее безумие и вправду начало меня беспокоить. Глядя на пляшущих, орущих, визжащих людей, пина­ющих ногами дрова в костре, я остро ощущал, что си­лы мои на исходе. Прелестная Лилия все так же льну­ла ко мне.
«Мне необходимо поспать!» – вдруг сказал я им. И это было более или менее правдой. За те три дня, что я обретался во плоти, мне едва удавалось урвать на сон час или чуть больше, и я, изгнанный с небес, страшно устал и был весь покрыт синяками. Мне хо­телось приникнуть к этой женщине и спрятать свою печаль у нее на груди.
Все выразили одобрение. Нам приготовили хижи­ну. Люди бегали взад-вперед, собирая лучшие шкуры, и меха, и мягчайшую кожу, и затем нас в молчании ввели в хижину, и я лег навзничь на шкуру горного козла с длинным и мягким мехом.
«Господи, чего ты ждешь от меня?» – вслух спро­сил я. Ответа не последовало. Были лишь тишина и темнота хижины, а потом вокруг меня обвились руки дщери человеческой – благоуханной, любящей и пре­исполненной неги и страсти; то была тайна, совер­шенное живое чудо, нежность и вожделение, которые накатывали волна за волной…
Мемнох замолчал. Казалось, он выдохся. Подняв­шись, он снова пошел на берег моря и остановился на мягком песке и гальке. Я увидел, как блеснул силуэт его крыльев – возможно, в точности так, как приви­делось той женщине, но через мгновение на берегу виднелась попросту большая фигура с опущенными плечами; она стояла ко мне спиной, со спрятанным в ладони лицом.
– Мемнох, что произошло? – спросил я. – Бог наверняка не оставил тебя там! Что ты сделал? Что случилось на следующее утро, когда ты проснулся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71