А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

— воскликнул Рувим. — Право, армия имеет такой вид, словно сушкой белья занимается.
— Это правильно. Солдат мало, а знамён много. Никогда не видывал ничего подобного, — ответил Саксон, — глядите-ка, одно знамя — голубого цвета, а другие все белые. Кажется, так? На солнце плохо разберёшь.
Пока мы беседовали таким образом, передовые отряды, составлявшие авангард, приблизились к нам на четверть мили. Затем раздался резкий звук трубы, и войска остановились. Сигнал был повторён во всех частях и постепенно угас в отдалении. Войска стояли теперь на извилистой белой дороге, и снова мне пришло в голову сравнение с гигантской змеёй.
— Право, это какой-то удав-великан, — заметил я, — он охватывает собою весь город.
— А я скорее сравнил бы эту армию с гремучей змеёй, — ответил Рувим, указывая на пушки в арьергарде, — глядите-ка, главный шум-то змеи в хвосте.
— А вот, если я не ошибаюсь, и голова змеи к нам приближается, — произнёс Саксдн, — займём-ка наши места у ворот. И действительно, от армии отделилась группа живописно одетых всадников и направилась прямо к городу. Во главе кавалькады мчался высокий, худощавый молодой человек. Он хорошо, как опытный кавалерист, управлял своим конём. Одет он был гораздо богаче окружающих его лиц. Когда молодой человек подскакал к воротам, раздался громкий рёв приветствий. Крики, захватывая все большее и большее расстояние, охватили весь город. Жители Таунтона узнали о прибытии короля.
Глава XX
Его величество король Иаков Монмауз
Монмаузу шёл тридцать шестой год. Внешность и манеры у него были очаровательные, он обладал всеми данными, чтобы нравиться толпе и вести её за собою. Он был молод, обладал даром слова и остроумием и страшно любил военное дело. Двигаясь вдоль западных берегов Англии, он ещё более увеличил свою популярность. Монмауз не брезговал целовать крестьянских девушек и раздавать призы на разных спортивных состязаниях, устраивавшихся в его честь. Он даже сам иногда принимал участие в этих забавах и гонялся с босыми деревенскими парнями. От природы Монмауз был тщеславен и расточителен, но зато в его характере было в изобилии благородство и щедрость, и это влекло к нему сердца людей.
Монмауз пользовался репутацией хорошего полководца. Ему привелось командовать в победоносных битвах на материке Европы в Шотландии, где он разбил протестантство у Бозвельского моста. Победив защитников Ковенанта, он обошёлся, однако, с ними ласково и сострадательно. Виги помнили это и уважали Монмауза, тогда как Дальзелля и Клаверхауза они ненавидели всеми силами души.
Подъехав к воротам, Монмауз лихо осадил своего красивого вороного коня и приподнял в ответ на шумные приветствия народа свою украшенную перьями испанскую шляпу.
Сделал он этот жест изящно и с достоинством. В этот момент он был похож на сказочного рыцаря, который сражается с тираном, похитившим у него корону.
Монмауза называли красавцем, но мне он не показался таким. Лицо у него было длинное и слишком бледное, для того чтобы можно было назвать его красивым. Впрочем, в общем он производил хорошее впечатление. Выражение лица было благородное, величественное, глаза умные и пронзительные. Впечатление портилось губами, слабыми и неопределёнными, свидетельствовавшими о слабости характера.
На нашем вожде была надета куртка темно-пурпурного цвета, отделанная золотым галуном. Грудь покрывали серебряные латы. Остальная часть костюма была из более светлого бархата. Ноги были обуты в высокие жёлтые уланские сапоги. Вооружение короля составляли рапира с золотой рукоятью и красивый пармский кинжал в сафьяновых ножнах. Воротник куртки и рукава были отделаны дорогими голландскими кружевами.
Король стоял, приподнимая шляпу и раскланиваясь с народом.
— Ура! Монмауз! Ура! Монмауз! — кричал народ. — Слава вождю протестантов! Многие лета королю Монмаузу!
Приветствия неслись с крыш домов, из окон и с балконов. Повсюду махали платками и шляпами, многие плакали от восторга. Эти крики подействовали на авангард революционной армии, и она подняла громкий, долго длящийся крик, который был подхвачен и стоящими сзади частями войск.
Вся долина наполнилась кликами восторга.
Между тем старейшины города с мэром во главе двинулись в нарядных одеждах от ворот, чтобы воздать честь королю. Мэр, подойдя к Монмаузу, опустился около стремени на колени и поцеловал милостиво протянутую руку.
— Встаньте, добрый господин мэр! — громко произнёс он. — На коленях передо мной должны стоять враги, а не друзья. Скажите, что это за свиток вы разворачиваете?
— Это, ваше величество, приветственный адрес города Таунтона, — ответил мэр.
— Этот адрес не нужен, — сказал король Монмауз, оглядываясь кругом, — я и так вижу повсюду самый сердечный привет. Зачем нам писаные приветствия? Добрые друзья мои, граждане Таунтона, устроили мне такую встречу, что большего мне и не нужно. Если не ошибаюсь, вас зовут Стефен Таймвель, господин мэр?
— Точно так, ваше величество.
— Это слишком короткое имя для такого верноподданного,человека, каков вы, — произнёс король, обнажая шпагу и прикасаясь ею к плечу мэра, — я увеличу ваше имя на несколько букв. Встаньте, сэр Стефен, и дай Бог, чтобы все дворяне королевства были такими честными и преданными людьми, как вы.
Граждане снова подняли приветственный крик, благодаря короля за честь, оказанную в лице мэра городу.
Мэр и старейшины отошли и стали по левую сторону ворот. Король и его штаб поместились направо. Затем затрубили трубы, затрещали литавры, застучали барабаны, и революционная армия сомкнутыми рядами, с развевающимися знамёнами двинулась в город. По мере приближения армии Саксон указывал нам на её вождей и других лиц, окружавших короля, называя их по именам и сообщая о них различные подробности.
— Вот это лорд Грей Цорка, — говорил он, видите ли вы вон этого худенького человечка средних лет, что стоит рядом с королём? Это и есть лорд Грей. Он уже сидел однажды в Тауэре за измену. Этот самый Грей наделал много шума, сбежав со своей своячницей Генриеттой Берклей. Нечего сказать, подходящий вождь для людей, сражающихся за религию! А вот этот, что стоит по левую сторону от Грея, вон тот, с красным толстым лицом и в шляпе с белым пером, — это полковник Гальнс. Кроме как на шляпе, у него белого пера нигде не найдёшь. За это я ручаюсь… Ну-с, а вот господин на высокой гнедой лошади — по профессии законовед, хотя и любит войну больше, чем свою юриспруденцию. Это республиканец Вэд, он командовал пехотой во время стычки при Бридпорте и привёл своих солдат к королю в целости и сохранности. Теперь взгляните на этого человека с малиновым лицом. Тот, что в стальной каске. Это Антон Бюйзе из Бранденбурга, наёмный солдат, храбрец, как и все его соотечественники. Мне приходилось сражаться и на одной стороне с ним, и против него.
— А поглядите-ка вон на этого долговязого худого человека! Он стоит за королём и, обнажив саблю, машет ею над головой. Право, он плохо выбрал время и место для упражнения. Наверное, это сумасшедший, — сказал кто-то.
— Вы недалеки от истины, — ответил Саксон, но знайте, однако, что если бы этого человека не было на свете, мы не видели бы теперь вступления этой армии в Таунтон, — это он возбудил в Монмаузе желание стать королём и выманил его из укромного уголка в Брабанте. Да и все люди, которых вы видите возле Монмауза, пришли сюда благодаря этому безумцу. Грею он пообещал герцогский титул, Вэду — место президента палаты лордов, Бюйзе — богатую добычу. Все эти люди руководствуются каждый собственными видами, но все они так иди иначе подчиняются этому полоумному фанатику, который и вертит ими, как куклами. Ни один виг не интриговал, лгал и страдал столько, сколько он.
— Вы, по всей вероятности, говорите о докторе Роберте Фергюсоне. Я слыхал о нем от отца, — сказал я.
— Совершенно верно. Это Фергюсон. Первый раз я видел его в Амстердаме, а теперь вижу во второй раз. Я его сразу узнал по громадному парику и согнутым плечам. В последнее время передавали шёпотом, что Фергюсон стал очень много думать о себе и даже помешался на этом пункте. Глядите-ка, немец положил ему руку на плечо и уговаривает, конечно, вложить саблю в ножны. Вон и сам король на него оглянулся и улыбнулся. Монмауз, очевидно, считает Фергюсона за шута, на которого для оригинальности надели вместо разноцветного балахона пасторское одеяние. Но, однако, авангард армии приблизился. Идите к своим частям и отдавайте честь перед каждым проходящим знаменем, поднимая кверху оружие.
Пока наш товарищ разговаривал, армия успела занять все пространство перед городом, и наконец передовые части авангарда вступили в ворота. Впереди шли четыре конных полка. Обмундированы и вооружены они были плохо. Поводья у лошадей были из верёвок, у них не было даже сёдел, вместо которых на спины лошадей были положены вчетверо сложенные мешки. Вооружение большинства составляли сабли и пистолеты. Куртки из буйволовой кожи, латы и каски были у очень немногих, да и те были захвачены при Аксминстере. Некоторые были запачканы кровью прежних владельцев.
Посредине двигался знаменосец. Он нёс большой квадратный флаг, прицепленный к длинной палке. На знамени было начертано золотыми буквами: «За нашу свободу и веру!» Все эти всадники были навербованы из сыновей мелких собственников и фермеров. О дисциплине они не имели никакого понятия и спорили и перепирались из-за всякого пустяка, считая повиновение ниже своего достоинства. По этой причине эти полки, несмотря на всю свою храбрость, принесли очень мало пользы во время войны. Армии они не столько помогали, сколько мешали. За конницей следовала пехота. Солдаты шли по шести в ряд. Их разделили на роты разной величины. У каждой роты было своё знамя, на котором было написано название города или местечка, в котором была навербована рота. Монмауз принял эту систему в устройстве своей армии потому, что не находил полезным разделять родных и знакомых. Военачальники говорили, что такое устройство лучше. Солдаты, дескать, зная друг друга, будут сражаться храбрее. Я и сам думаю, что устраивать войско таким образом неплохо. Солдат сражается куда лучше, если он знает, что окружён старыми и испытанными друзьями, которые его не выдадут.
Первый пехотный полк — полками эти сборища, впрочем, и нельзя было назвать — состоял из прибрежных жителей, моряков и рыбаков. Они были одеты в голубые куртки, жёсткой материи. Все это были здоровые загорелые ребята со свежими лицами, похожими на тёмную бронзу. вооружены они были как попало — охотничьими ружьями, кортиками и пистолетами. Не впервой было многим из этих людей поднимать оружие против короля. В числе их было много контрабандистов и пиратов, которые пошли к Монмаузу, припрятав как пришлось свои судёнышки. О дисциплине этот народ не имел никакого понятия. Они шли вразвалку, беззаботно, распевая песни и перекликаясь друг с другом. С уходом этих людей на войну рыбный промысел совсем остановился, и все ловли, начиная с Стар-Пойнта и кончая Портлэнд-Родсом, закишели рыбой. Моряки несли собственные знамёна, на которых я прочитал имена Бридпорта, Топшэма, Колифора, Сидмуза, Оттертона, Абботсбери, Чармута и других приморских городов. На передовом знамени был обозначен Лайм.
Моряки шли мимо нас, беззаботные и весёлые, с шапками набекрень и куря трубки. Табачный дым висел над рядами солдат, напоминая пар, идущий от усталой лошади. Отряд этот насчитывал, приблизительно, четыреста человек.
За ними последовали рокбирские крестьяне, вооружённые серпами и косами. Далее двигалось знамя из Хонитона, окружённое двумя сотнями дюжих кружевников из Оттера. Лица этих людей, работающих в четырех стенах, были сравнительно бледны, но зато рабочие превосходили крестьян в отношении выправки. Вид у них был бодрый и воинственный. Это же самое я наблюдал в течение всей кампании. Городские рабочие уступали крестьянам в здоровье и бодрости, но зато гораздо легче усваивали военные обычаи и привычки.
За Хонитонским отрядом шли пуритане — суконщики из Веллингтона. Рядом со знаменосцем ехал на белой лошади веллигтонский мэр, за которым следовал оркестр из двадцати человек. Эти пуритане производили впечатление трезвых, вдумчивых и несколько угрюмых людей. Одеты они были в серые платья и носили широкополые шляпы. На знамени их виднелись слова: «За Бога и за веру». Суконщики шли тремя отдельными ротами. Весь же их полк насчитывал шестьсот человек.
Авангард третьего полка составляли граждане Таунтона в числе пятисот солдат. Все это были мирные и трудолюбивые граждане, но они были насквозь пропитаны идеями гражданской и религиозной свободы. Идеям этим была суждена великая будущность, и всего три года прошло с восстания Монмауза, как эти идеи признаны всею Англией.
Когда таунтоновские волонтёры приблизились к воротам, сограждане встретили их бурными кликами восторга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов