У чужаков не было при себе никакого видимого оружия, и поведение их не несло ни малейшего признака агрессии. Не опуская пистолета, моя подруга сказала:
– Приветствую вас. Мы разумные существа, принадлежащие к Лиге Наций, просим проявить к нам гостеприимство.
Мохнатые «жуки» повернулись в ее направлении, для чего им пришлось слегка подпрыгнуть; маневр был проделан неуклюже, но тем не менее они не разорвали физического контакта между собой, по-прежнему прижимаясь друг к другу. Оказавшись лицом к моей подруге, они несколько секунд молчали… достаточно долго, чтобы у меня возникли сомнения насчет того, что они поняли ее. Может, они говорят только на своем языке, тогда, по счастью, я смогу служить для них переводчиком. Однако только я собралась перевести сказанное Фестиной, как «жук» с черным мехом открыл рот, и из его глотки выкатился мерцающий золотистый шар.
Никогда в жизни не видела, чтобы кого-то вырвало мерцающим золотистым шаром! Он был размером с мою голову и казался не твердым, а сотканным из плотного тумана и по консистенции очень напоминал Нимбуса (который, как известно, продукт биоинженерной мысли шадиллов). Шар воспарил над головой черного «жука» – и вдруг из него донесся голос.
– Приветствуем и мы вас, – по-английски произнес он.
Звучал голос в точности как у самой Фестоны; это сбивало с толку – казалось, будто моя лучшая подруга говорит из туманного шара, зависшего над головой «жука». Вообще-то, если бы мне пришла в голову идея создать шар для связи с другими, я бы тоже постаралась, чтобы шар имитировал голос собеседника как можно ближе к оригиналу. Тогда исходящая из туманного шара речь звучала бы на частоте, доступной восприятию собеседника, но и была бы приятной для его слуха. Если бы мне вздумалось создать говорящий туманный шар, я бы тоже послала его плавать над своей головой, чтобы четко обозначить, с какого направления исходит голос… И все же сама идея казалась мне ужасно мерзкой, и на месте чужаков я не стала бы использовать туман в качестве посредника для связи. В особенности если этот туман пребывал у меня в животе, пока в нем не возникла нужда.
– Я Имма, – заявил туман над черным «жуком». – А это мой друг Эстикус.
Коричневый «жук» дважды щелкнул мандибулами, видимо, в знак подтверждения сказанного, хотя выглядело это устрашающе.
– Вы супруги? – спросила я.
– Да, – прозвучал ответ. (Конечно, говорил туманный шар над тем, кто назвал себя «Имма»; по-видимому, «жук» каким-то образом передавал шару свои мысли, а тот озвучивал их на английском.)
– Ты муж или жена?
Молчание. «Жуки» просто таращились на нас своими выпученными глазами. Возможно, их обидела моя неспособность отличить мужчину от женщины, но что делать, если никаких внешних половых различий не наблюдалось? Я решила рассматривать Имму как жену: она сразу же взяла на себя роль лидера, и, кроме того, этот голос, почти в точности как у Фестины…
– Вы шадиллы, – спросила я, – или фуентес?
– Нас называли и так, и эдак, – ответила Имма, – но мы сами называем себя иначе.
Второй «жук», Эстикус, вздохнул. Негромкий вздох, в результате которого из его рта выскользнул еще один мерцающий шар. Он пробормотал, не успев даже занять позицию над головой Эстикуса:
– Мы не шадиллы и не фуентес. Мы тахпо.
Я смотрела на него с удивлением, вызванным двумя причинами. Во-первых, голос, исходящий из туманного шара над головой Эстикуса, звучал очень знакомо; это был мой собственный голос! Ну, не совсем мой в том смысле, что для меня самой он звучал чуть-чуть иначе; однако мне говорили, что человек никогда сразу не узнает, не воспринимает собственный голос в точности так, как другие.
В этом была определенная логика – я имею в виду, что Имма имитировала Фестину, а Эстикус – меня. И все равно не слишком приятно, когда какой-то чужак говорит твоим голосом: словно общаешься со своим двойником, прямо мурашки побежали по коже…
Второй причиной моего удивления стало то, что на нашем языке (и, следовательно, на языке шадил-лов) тахпо означает «последние»… или, точнее, – «остатки», «отбросы». Что бы Эстикус ни имел в виду, произнося это слово, Имма осталась недовольна – судя по тому, как она предостерегающе толкнула его бедром. Не знаю, хотела ли она, чтобы мы заметили ее действия, но удар был достаточно силен, чтобы Эстикус вздрогнул.
Едва ли острый взгляд разведчика не зафиксировал эту реакцию, однако моя подруга внешне никак это не продемонстрировала. Ее речь звучала вполне нейтрально:
– Мы рады с вами познакомиться, да вот только обстоятельства не слишком удачные. Зачем вы захватили наш корабль? Если мы по нечаянности оскорбили вас… – Она бросила быстрый взгляд в мою сторону, как будто это я спровоцировала шадиллов на достойные порицания действия, что было в высшей степени несправедливо, поскольку они первыми дурно повели себя. – Если возникла та или иная проблема, давайте обсудим ее и разрешим полюбовно.
Имма издала горлом скрежещущий звук – то ли проявление гнева, то ли шадиллский вариант смеха, то ли просто прочищая горло, точно не скажу.
– Адмирал Рамос, – заявил ее туманный шар, – нам известна твоя репутация… дубликаты адмиралов Ри и Маклеод докладывали нам обо всей деятельности межзвездного флота. Мы знаем, что ты существо умное, и, надо полагать, поймешь – вы видели слишком многое, чтобы мы могли отпустить вас. Этот зал, например. – Она ткнула когтем в сторону мини-перца, лежащего в фонтане. Собственно, маленький желтый плод уже фактически исчез; на его месте возникла студенистая масса. – Мы в недоумении, как вам удалось так безошибочно найти дорогу сюда. Жаль, что мы не заметили вас до того, как вы оказались у фонтана. Весьма вероятно, . что вы видели и другие секреты нашего корабля: секреты, которые не должны стать достоянием внешнего мира.
– Тогда задержите нас здесь, но отпустите всех остальных – участников крестового похода кашлингов и экипаж «Королевского гемлока». Они же не видели ничего.
– И все равно им известно слишком многое, – ответила Имма. – К примеру, они знают, что проникновение в звезду многократно подзаряжает поля ССС.
Шар над ее головой слегка изменил форму – из него вырвался клочок тумана, описал круг и снова утонул в золотистом мерцании. Это была демонстрация того, как «Звездная кусака» сделала петлю вокруг солнца, прежде чем в конце концов проникнуть в него. По правде говоря, я позавидовала шадиллам, чьи туманные шары могли не только осуществлять перевод на английский, но и создавать изумительные зрительные эффекты.
Самое поразительное, что и во время демонстрации голос продолжал говорить.
– Мы предпочитаем хранить эту информацию в тайне. В каждой расе, возвышению которой мы способствовали, имеются двойники высоких должностных лиц – наподобие адмиралов Ри и Макле-од, – и они добились принятия законов, предотвращающих утечку этой информации. Так, компьютеры всех космических кораблей Технократии запрограммированы держаться подальше от любого солнца… якобы из соображений безопасности.
– Вот оно что… – протянула Фестина. – Если кто-то вдруг захочет приблизиться к солнцу, корабельный компьютер не допустит этого. Просто, но элегантно.
– И тем не менее, – вмешалась в разговор я, – «Звездная кусака» влетела в солнце. Она не хотела меня слушаться, но все же подчинилась.
Туман над головой Иммы ярко вспыхнул и издал резкий шипящий звук. Это мало походило на речь… по-видимому, Имма так вскипела от гнева, что нанопереводчики просто охватило огнем. Шипение, однако, быстро смолкло, и туманный шар пробормотал:
– Не следовало давать дивианам живые корабли.
– Это было органично для их культуры, – сказал Эстикус. – Это то, к чему они привыкли. Они чрезвычайно подозрительно относились к кораблям, состоящим из неорганических компонентов.
– Знаю! – рявкнула Имма, и ее шар снова зашипел. – И все равно не следовало так рисковать. В тот момент, когда первая заретта попала в руки дивиан, мы утратили над живыми кораблями контроль. Заретты не строят, их разводят; и на процесс размножения неизбежно начинают влиять случайные факторы. Первые подаренные нами заретты никогда в жизни не приблизились бы к солнцу; мы сознательно развили в них фобию к светилу. Однако в каждом последующем поколении появлялись экземпляры, которые боялись чуть меньше, чем их родители. Запреты не наследуются, в особенности когда они кажутся необоснованными. Сейчас половину ныне живущих заретт можно заставить проникнуть в звезду, нужно лишь хорошенько прикрикнуть на них. К счастью для нас, до сих пор никто не упорствовал, добиваясь этого.
– До меня, – с гордостью напомнила я.
Имма не отвечала… но ее шар-переводчик снова сердито зашипел.
– Зачем вам это? – спросила Фестина. – К чему было создавать столь сложное хитросплетение лжи вокруг ограничений полей ССС?
– Чтобы замедлить ваше развитие, – ответил Эстикус. – Чтобы сохранялась уверенность, что ни одна низшая раса не обладает кораблями быстрее наших.
– Не сомневаюсь, сейчас вы уже понимаете, – добавила Имма, – что все наши действия нацелены на то, чтобы ослабить вас. Мы вступаем в контакт с миром, когда он готов выйти в космос; предлагаем его обитателям новую технологию и внушающие доверие, но обладающие тем или иным дефектом модели – с целью помешать расе сделать открытия, которые в противном случае она рано или поздно сделала бы сама. – Шар над головой Иммы раскололся на две полусферы с небольшой брешью между ними. – Мы создаем разрыв в научном развитии расы. Дарим устройства, принципа действия которых они не понимают и никогда не поймут, потому что за ненадобностью перестали заниматься научными разработками.
– И, конечно, во всех властных структурах есть ваши агенты-роботы, – не выдержала Фестина. – Они следят за тем, чтобы никто не занимался научными разработками.
– Совершенно верно. – Шар над Иммой снова воссоединился. – Двойники адмиралов контролируют практически все средства, выделяемые в вашем секторе на научные исследования. Если кто-то углубляется в тематику, которая для нас нежелательна, его тут же перебрасывают на другой проект. – Часть туманного шара отделилась от основной массы. – Если это не помогает – ученых часто бывает нелегко увести в сторону от интересующей их проблемы, – мы предпринимаем определенные шаги с целью избавиться от… раздражающего элемента. – Из шара вырвалась туманная прядь, нанесла удар по отделившемуся прежде клочку и утащила его обратно, словно лягушка, заглатывающая муху. – Надоедливый и чересчур проницательный ученый просто исчезает и доживает свой век в комфортабельном месте заключения на этом самом корабле; точно таком, в каком вскоре окажетесь и вы.
– Хорошенько подумайте. – Фестина вскинула дуло станнера.
Имма снова издала скрежещущий звук; на этот раз он определенно напоминал смех.
– Этот пистолет ты забрала у наших роботов. Неужели всерьез веришь, что мы снабдили бы их оружием, способным поразить нас?
– Почему бы и нет? Дело в том, что при всей вашей фантастической технологии вы не кажетесь слишком сообразительными.
– Это правда, – прошептал Эстикус.
Имма снова подтолкнула его бедром, на этот раз не предпринимая никаких усилий, чтобы скрыть это. Кроме того, она издала шипящий звук и защелкала мандибулами. Безо всякого перевода было ясно, что все это представляет собой шадиллский вариант реакции типа «Заткнись, идиот!»
– Теперь послушайте меня, – начала моя подруга. – Мне кажется, пять тысяч лет назад ваши люди были замечательными учеными; они построили и этот корабль, и многое другое, не менее удивительное. Где-то на пути своего развития вы разработали способ перехода к более высокой стадии существования… ради невероятного расширения своих умственных возможностей, даже если в результате вы превращаетесь в огромные капли пурпурного желе. – Она бросила взгляд на фонтан. – Как эта жидкость называется?
Последовала пауза. Шары над головами «жуков» потускнели, как будто шадиллы пытались «переварить» какую-то трудную для понимания концепцию и использовали даже те резервы энергии, которые требовались для перевода. В конце концов шар над головой Эстикуса негромко произнес:
– Кровавый мед.
И тут же оба говорящих шара снова замерцали, как прежде… или, может, даже чуть ярче, явно очень довольные тем, что сумели придумать элегантный – с их точки зрения – перевод подлинного шадиллского названия.
– Кровавый мед, – повторила Фестина. – Неплохо. Как бы то ни было, вы построили фонтаны с этим медом, предназначенные для того, чтобы все сразу могли перешагнуть за грань, за которой начинается существование высшего порядка. Готовясь к превращению в желе, вы тщательно подчистили миры, где жили. Единственная проблема состояла в том, что не всем нравилась идея стать пурпурной субстанцией. Видимо, некоторых эта перспектива ужасно пугала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Приветствую вас. Мы разумные существа, принадлежащие к Лиге Наций, просим проявить к нам гостеприимство.
Мохнатые «жуки» повернулись в ее направлении, для чего им пришлось слегка подпрыгнуть; маневр был проделан неуклюже, но тем не менее они не разорвали физического контакта между собой, по-прежнему прижимаясь друг к другу. Оказавшись лицом к моей подруге, они несколько секунд молчали… достаточно долго, чтобы у меня возникли сомнения насчет того, что они поняли ее. Может, они говорят только на своем языке, тогда, по счастью, я смогу служить для них переводчиком. Однако только я собралась перевести сказанное Фестиной, как «жук» с черным мехом открыл рот, и из его глотки выкатился мерцающий золотистый шар.
Никогда в жизни не видела, чтобы кого-то вырвало мерцающим золотистым шаром! Он был размером с мою голову и казался не твердым, а сотканным из плотного тумана и по консистенции очень напоминал Нимбуса (который, как известно, продукт биоинженерной мысли шадиллов). Шар воспарил над головой черного «жука» – и вдруг из него донесся голос.
– Приветствуем и мы вас, – по-английски произнес он.
Звучал голос в точности как у самой Фестоны; это сбивало с толку – казалось, будто моя лучшая подруга говорит из туманного шара, зависшего над головой «жука». Вообще-то, если бы мне пришла в голову идея создать шар для связи с другими, я бы тоже постаралась, чтобы шар имитировал голос собеседника как можно ближе к оригиналу. Тогда исходящая из туманного шара речь звучала бы на частоте, доступной восприятию собеседника, но и была бы приятной для его слуха. Если бы мне вздумалось создать говорящий туманный шар, я бы тоже послала его плавать над своей головой, чтобы четко обозначить, с какого направления исходит голос… И все же сама идея казалась мне ужасно мерзкой, и на месте чужаков я не стала бы использовать туман в качестве посредника для связи. В особенности если этот туман пребывал у меня в животе, пока в нем не возникла нужда.
– Я Имма, – заявил туман над черным «жуком». – А это мой друг Эстикус.
Коричневый «жук» дважды щелкнул мандибулами, видимо, в знак подтверждения сказанного, хотя выглядело это устрашающе.
– Вы супруги? – спросила я.
– Да, – прозвучал ответ. (Конечно, говорил туманный шар над тем, кто назвал себя «Имма»; по-видимому, «жук» каким-то образом передавал шару свои мысли, а тот озвучивал их на английском.)
– Ты муж или жена?
Молчание. «Жуки» просто таращились на нас своими выпученными глазами. Возможно, их обидела моя неспособность отличить мужчину от женщины, но что делать, если никаких внешних половых различий не наблюдалось? Я решила рассматривать Имму как жену: она сразу же взяла на себя роль лидера, и, кроме того, этот голос, почти в точности как у Фестины…
– Вы шадиллы, – спросила я, – или фуентес?
– Нас называли и так, и эдак, – ответила Имма, – но мы сами называем себя иначе.
Второй «жук», Эстикус, вздохнул. Негромкий вздох, в результате которого из его рта выскользнул еще один мерцающий шар. Он пробормотал, не успев даже занять позицию над головой Эстикуса:
– Мы не шадиллы и не фуентес. Мы тахпо.
Я смотрела на него с удивлением, вызванным двумя причинами. Во-первых, голос, исходящий из туманного шара над головой Эстикуса, звучал очень знакомо; это был мой собственный голос! Ну, не совсем мой в том смысле, что для меня самой он звучал чуть-чуть иначе; однако мне говорили, что человек никогда сразу не узнает, не воспринимает собственный голос в точности так, как другие.
В этом была определенная логика – я имею в виду, что Имма имитировала Фестину, а Эстикус – меня. И все равно не слишком приятно, когда какой-то чужак говорит твоим голосом: словно общаешься со своим двойником, прямо мурашки побежали по коже…
Второй причиной моего удивления стало то, что на нашем языке (и, следовательно, на языке шадил-лов) тахпо означает «последние»… или, точнее, – «остатки», «отбросы». Что бы Эстикус ни имел в виду, произнося это слово, Имма осталась недовольна – судя по тому, как она предостерегающе толкнула его бедром. Не знаю, хотела ли она, чтобы мы заметили ее действия, но удар был достаточно силен, чтобы Эстикус вздрогнул.
Едва ли острый взгляд разведчика не зафиксировал эту реакцию, однако моя подруга внешне никак это не продемонстрировала. Ее речь звучала вполне нейтрально:
– Мы рады с вами познакомиться, да вот только обстоятельства не слишком удачные. Зачем вы захватили наш корабль? Если мы по нечаянности оскорбили вас… – Она бросила быстрый взгляд в мою сторону, как будто это я спровоцировала шадиллов на достойные порицания действия, что было в высшей степени несправедливо, поскольку они первыми дурно повели себя. – Если возникла та или иная проблема, давайте обсудим ее и разрешим полюбовно.
Имма издала горлом скрежещущий звук – то ли проявление гнева, то ли шадиллский вариант смеха, то ли просто прочищая горло, точно не скажу.
– Адмирал Рамос, – заявил ее туманный шар, – нам известна твоя репутация… дубликаты адмиралов Ри и Маклеод докладывали нам обо всей деятельности межзвездного флота. Мы знаем, что ты существо умное, и, надо полагать, поймешь – вы видели слишком многое, чтобы мы могли отпустить вас. Этот зал, например. – Она ткнула когтем в сторону мини-перца, лежащего в фонтане. Собственно, маленький желтый плод уже фактически исчез; на его месте возникла студенистая масса. – Мы в недоумении, как вам удалось так безошибочно найти дорогу сюда. Жаль, что мы не заметили вас до того, как вы оказались у фонтана. Весьма вероятно, . что вы видели и другие секреты нашего корабля: секреты, которые не должны стать достоянием внешнего мира.
– Тогда задержите нас здесь, но отпустите всех остальных – участников крестового похода кашлингов и экипаж «Королевского гемлока». Они же не видели ничего.
– И все равно им известно слишком многое, – ответила Имма. – К примеру, они знают, что проникновение в звезду многократно подзаряжает поля ССС.
Шар над ее головой слегка изменил форму – из него вырвался клочок тумана, описал круг и снова утонул в золотистом мерцании. Это была демонстрация того, как «Звездная кусака» сделала петлю вокруг солнца, прежде чем в конце концов проникнуть в него. По правде говоря, я позавидовала шадиллам, чьи туманные шары могли не только осуществлять перевод на английский, но и создавать изумительные зрительные эффекты.
Самое поразительное, что и во время демонстрации голос продолжал говорить.
– Мы предпочитаем хранить эту информацию в тайне. В каждой расе, возвышению которой мы способствовали, имеются двойники высоких должностных лиц – наподобие адмиралов Ри и Макле-од, – и они добились принятия законов, предотвращающих утечку этой информации. Так, компьютеры всех космических кораблей Технократии запрограммированы держаться подальше от любого солнца… якобы из соображений безопасности.
– Вот оно что… – протянула Фестина. – Если кто-то вдруг захочет приблизиться к солнцу, корабельный компьютер не допустит этого. Просто, но элегантно.
– И тем не менее, – вмешалась в разговор я, – «Звездная кусака» влетела в солнце. Она не хотела меня слушаться, но все же подчинилась.
Туман над головой Иммы ярко вспыхнул и издал резкий шипящий звук. Это мало походило на речь… по-видимому, Имма так вскипела от гнева, что нанопереводчики просто охватило огнем. Шипение, однако, быстро смолкло, и туманный шар пробормотал:
– Не следовало давать дивианам живые корабли.
– Это было органично для их культуры, – сказал Эстикус. – Это то, к чему они привыкли. Они чрезвычайно подозрительно относились к кораблям, состоящим из неорганических компонентов.
– Знаю! – рявкнула Имма, и ее шар снова зашипел. – И все равно не следовало так рисковать. В тот момент, когда первая заретта попала в руки дивиан, мы утратили над живыми кораблями контроль. Заретты не строят, их разводят; и на процесс размножения неизбежно начинают влиять случайные факторы. Первые подаренные нами заретты никогда в жизни не приблизились бы к солнцу; мы сознательно развили в них фобию к светилу. Однако в каждом последующем поколении появлялись экземпляры, которые боялись чуть меньше, чем их родители. Запреты не наследуются, в особенности когда они кажутся необоснованными. Сейчас половину ныне живущих заретт можно заставить проникнуть в звезду, нужно лишь хорошенько прикрикнуть на них. К счастью для нас, до сих пор никто не упорствовал, добиваясь этого.
– До меня, – с гордостью напомнила я.
Имма не отвечала… но ее шар-переводчик снова сердито зашипел.
– Зачем вам это? – спросила Фестина. – К чему было создавать столь сложное хитросплетение лжи вокруг ограничений полей ССС?
– Чтобы замедлить ваше развитие, – ответил Эстикус. – Чтобы сохранялась уверенность, что ни одна низшая раса не обладает кораблями быстрее наших.
– Не сомневаюсь, сейчас вы уже понимаете, – добавила Имма, – что все наши действия нацелены на то, чтобы ослабить вас. Мы вступаем в контакт с миром, когда он готов выйти в космос; предлагаем его обитателям новую технологию и внушающие доверие, но обладающие тем или иным дефектом модели – с целью помешать расе сделать открытия, которые в противном случае она рано или поздно сделала бы сама. – Шар над головой Иммы раскололся на две полусферы с небольшой брешью между ними. – Мы создаем разрыв в научном развитии расы. Дарим устройства, принципа действия которых они не понимают и никогда не поймут, потому что за ненадобностью перестали заниматься научными разработками.
– И, конечно, во всех властных структурах есть ваши агенты-роботы, – не выдержала Фестина. – Они следят за тем, чтобы никто не занимался научными разработками.
– Совершенно верно. – Шар над Иммой снова воссоединился. – Двойники адмиралов контролируют практически все средства, выделяемые в вашем секторе на научные исследования. Если кто-то углубляется в тематику, которая для нас нежелательна, его тут же перебрасывают на другой проект. – Часть туманного шара отделилась от основной массы. – Если это не помогает – ученых часто бывает нелегко увести в сторону от интересующей их проблемы, – мы предпринимаем определенные шаги с целью избавиться от… раздражающего элемента. – Из шара вырвалась туманная прядь, нанесла удар по отделившемуся прежде клочку и утащила его обратно, словно лягушка, заглатывающая муху. – Надоедливый и чересчур проницательный ученый просто исчезает и доживает свой век в комфортабельном месте заключения на этом самом корабле; точно таком, в каком вскоре окажетесь и вы.
– Хорошенько подумайте. – Фестина вскинула дуло станнера.
Имма снова издала скрежещущий звук; на этот раз он определенно напоминал смех.
– Этот пистолет ты забрала у наших роботов. Неужели всерьез веришь, что мы снабдили бы их оружием, способным поразить нас?
– Почему бы и нет? Дело в том, что при всей вашей фантастической технологии вы не кажетесь слишком сообразительными.
– Это правда, – прошептал Эстикус.
Имма снова подтолкнула его бедром, на этот раз не предпринимая никаких усилий, чтобы скрыть это. Кроме того, она издала шипящий звук и защелкала мандибулами. Безо всякого перевода было ясно, что все это представляет собой шадиллский вариант реакции типа «Заткнись, идиот!»
– Теперь послушайте меня, – начала моя подруга. – Мне кажется, пять тысяч лет назад ваши люди были замечательными учеными; они построили и этот корабль, и многое другое, не менее удивительное. Где-то на пути своего развития вы разработали способ перехода к более высокой стадии существования… ради невероятного расширения своих умственных возможностей, даже если в результате вы превращаетесь в огромные капли пурпурного желе. – Она бросила взгляд на фонтан. – Как эта жидкость называется?
Последовала пауза. Шары над головами «жуков» потускнели, как будто шадиллы пытались «переварить» какую-то трудную для понимания концепцию и использовали даже те резервы энергии, которые требовались для перевода. В конце концов шар над головой Эстикуса негромко произнес:
– Кровавый мед.
И тут же оба говорящих шара снова замерцали, как прежде… или, может, даже чуть ярче, явно очень довольные тем, что сумели придумать элегантный – с их точки зрения – перевод подлинного шадиллского названия.
– Кровавый мед, – повторила Фестина. – Неплохо. Как бы то ни было, вы построили фонтаны с этим медом, предназначенные для того, чтобы все сразу могли перешагнуть за грань, за которой начинается существование высшего порядка. Готовясь к превращению в желе, вы тщательно подчистили миры, где жили. Единственная проблема состояла в том, что не всем нравилась идея стать пурпурной субстанцией. Видимо, некоторых эта перспектива ужасно пугала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53