– В ноль сорок одну, – продолжал библиотечный дух, – пришельцы решили, что одним огнем меня не сломить, и решили применить яд магически созданных змей. Они ввели его в мой ихор <Кровь потусторонних существ. – Примеч. пер.>, и оттого начались иные страдания, не менее сильные, чем от огня.
– Змеи, вы говорите? – повторил Кавагучи таким тоном, будто нашел нить. – А какого они были вида?
– Со всем уважением, легат, должен напомнить вам, что я дух монастырской библиотеки, а не герпетологического учреждения, – с достоинством ответил Эразм. – Я могу твердо сказать, что они непохожи на Змея, обитающего в этом Саду. В подтверждение моих слов могу сослаться на Священное Писание. Только глупцы утверждают, что им все известно. Я не ангел и боюсь ошибиться.
Мне показалось, что Кавагучи кое-что упустил.
– Эразм, вы можете описать людей, которые пытали вас? – спросил я.
– Боюсь, что нет, – ответил дух. – Они надели маски, чтобы их не узнал никто из вашего мира, и были окутаны магической завесой, так что я не могу ничего сказать и об их истинной духовной сущности. Разве что, будь она милосердной, они бы так со мной не обошлись.
Я вздохнул. И Кавагучи тоже вздохнул. Даже брат Ваган казался чуть менее добродетельным. Найджел Холмонделей и мадам Руфь переминались с ноги на ногу. Они забросили всех нас в добровиртуальную реальность, но, судя по ценности тех сведений, которую предоставлял нам Эразм, они с таким же успехом могли этого не делать.
– Ну да ладно, – сказал Кавагучи, снова вздыхая. – Что последовало за этим?
– Я по-прежнему отказывался говорить о сути расследования, которое проводил инспектор Фишер, – ответил Эразм. – В ноль сорок восемь злодеи вновь решили сменить тактику. Я вдруг ощутил, как меня топчут острые копыта огромной коровы.
Я навострил уши. Легат Кавагучи стал наклоняться к Эразму. Он все наклонялся и наклонялся и должен был бы уже давно упасть, но почему-то никак не падал. Может, это все штучки добровиртуальной реальности? Не знаю.
– Корова, вы говорите? – переспросил легат. – Не бык? Вы уверены?
– Уверен, – заявил Эразм.
– Интересно, – протянул Кавагучи.
Я понимал, куда он клонит. Культ быка довольно распространен. Настоящий митраизм еще не полностью исчез: существуют современные секты «возродителей», пытающиеся вербовать последователей из числа тех, кто не получает должного духовного заряда от христианства или ислама. Мне, например, не нужна кровь забитого быка, чтобы ощутить единение с Богом, но некоторым, очевидно, это необходимо.
Но корова… погодите-погодите… сейчас есть только две страны, где коровы участвуют в мистических обрядах, – это Индия, родина птицы Гаруды, и Персия, откуда прибыли вместе с прочими подозреваемыми основатели «Шипучего джинна» и «Точных инструментов Бахтияра» (которые я все же надеюсь посетить, прежде чем умру от старости).
– Копыта коровы, – продолжал Эразм, – были острыми, как отточенный клинок. Они обдирали меня, причиняя такую муку, о которой я прежде и не подозревал. И вот, к моему бесконечному стыду, инспектор Фишер, в ноль часов пятьдесят восемь минут я не вынес пыток и подробно описал те документы, которые предоставил вам. Судите меня, как пожелаете; что сделано, то сделано.
Когда дух говорит о бесконечном стыде, это значит, что он действительно будет мучиться вечно. (Если, конечно, это не сильф или еще кто-нибудь из числа летающих.) – Эразм, – сказал я, – вы сделали все, что могли. Уверен, я бы не вынес того, через что вам пришлось пройти. Я считаю, что вам нечего стыдиться.
– Вы слишком снисходительны ко мне, – покачал головой дух.
Брат Ваган с благодарностью кивнул мне. Я сразу почувствовал себя гораздо лучше: еще бы, заслужить одобрение брата Вагана не так-то просто.
– Что случилось после того, как вы снабдили преступников всеми сведениями в ноль часов… – Кавагучи взглянул на свои заметки и уточнил: – В ноль часов пятьдесят восемь минут?
– Я закончил предавать инспектора Фишера в один час три минуты, – уныло сказал Эразм. – Я надеялся, что этим все и кончится, что злодеи уйдут, получив все, чего они хотели. Вместо этого, как вы уже знаете, они тотчас же разожгли пламя, от которого, судя по всему, и погиб монастырь святого Фомы. Не могу точно описать дальнейшие события, поскольку стекло моего экрана расплавилось от жара и я потерял связь с вашим миром. Я страдал и ждал гибели.
– Пожарные и полицейские спасли вас, – тихо сказал я.
– Совершенно верно. Тогда, как, впрочем, и сейчас, я сомневался, достоин ли я такой чести, но, как и мое предательство, дело уже сделано, и теперь мы должны действовать, что бы ни случилось. – Библиотечный дух повернулся к легату Кавагучи. – Да, вот еще что. После пыток я на какое-то время практически утратил связь с окружающим. Будь я из плоти и крови, то сказал бы, что потерял сознание. Только совсем недавно ко мне вернулись прежние ощущения. И когда это произошло, я обнаружил рядом с собой вот это!
Я и не подозревал, что Эразм способен на театральные эффекты. Но он драматическим жестом вытащил из-за спины небольшое зеленое перо. Кавагучи протянул руку.
– Можно посмотреть? – Эразм вручил перо легату. Тог ощупал его и поднес к глазам – я понял, что он близорук. Легат пожал плечами. – На вид и на ощупь самое обыкновенное перо. – Повернувшись к мадам Руфь и Найджелу Холмонделею, он спросил: – Можно ли провести магическую экспертизу прямо в добровиртуальной реальности?
Оба покачали головами.
– То, что вы держите в руках, – сказала мадам Руфь, – не настоящее перо, легат, но лишь его аналог в магическом пространстве. И как все вещи в добровиртуальной реальности, оно имеет особые свойства, происходящие от самого этого пространства. Это не объект исследования.
– Я должен был подумать об этом. – Кавагучи цокнул языком, скорее от досады на самого себя, чем от разочарования. Он повернулся к брату Вагану. – Еще какие-нибудь вопросы?
– Да, – сказал я. – Как отреагировали те двое, когда вы наконец не выдержали коровьих копыт и рассказали им, чем я интересовался?
– Один из них сказал второму: «Надеюсь, он тоже свое получит», – ответил Эразм.
Меня это не удивило, но и не обрадовало. Если кто-то осмелился спалить монастырь, такой мелкий грешок, как уничтожение агента АЗОС, для него сущие пустяки, чтобы об этом беспокоиться.
– Старый друг, – сказал духу брат Ваган, – когда же ты сможешь опять проявиться в нашем мире?
– Надеюсь, очень скоро, святой отец, – ответил Эразм. – Спиритофизиотерапевт сказал, что я мог бы проявиться и сейчас, если бы восстановили мой привычный экран. Если я правильно понял – это дело нескольких дней.
– Отлично, – сказал настоятель. – Я буду молиться, чтобы это произошло как можно скорее, и по эгоистическим соображениям. Оказывается, мне тебя очень не хватает.
У божка, которого не подкармливали тысячу лет, и то больше крови, чем у Эразма, так что, когда при словах аббата щеки библиотечного духа порозовели, я приписал это свойствам добровиртуальной реальности. И поскольку вопросов ни у кого больше не было, нам не имело смысла дольше задерживаться здесь.
– А как мы вернемся в кабинет для допросов?
– Вы должны мыслями вернуться к своему телу, – ответил Найджел Холмонделей. – Как только вы разъедините руки, круг разомкнется, и вы – и все мы – окажемся в нашем мире.
Мои руки? Я посмотрел вниз и, конечно же, ничего не увидел. Судя по тому, что сообщали мне мои глаза, я не имел вообще никаких рук (да и всего прочего), я просто был там – и все. Добровиртуальная реальность – коварное место. Она полностью захватывает все ваши ощущения и кажется такой живой и настоящей, что покинуть ее совсем не так просто, как сказал Холмонделей. Интересно, не было ли случая, чтобы кто-нибудь из исследователей добровиртуальной реальности остался здесь навсегда? И если да, интересно, осознал он это или нет?
Лицо брата Вагана сделалось чрезвычайно сосредоточенным. Полагаю, он тоже не видел своих рук. Но мгновение спустя я уже сидел на жестком стуле, в тяжелом шлеме, закрывавшем глаза и уши. Я стянул его. Суровая реальность так отличалась от Сада, где я только что побывал!
Остальные тоже снимали маски. Теперь, когда мы вернулись в полицейский участок, лицо Найджела Холмонделея вновь сделалось лошадиным. Мадам Руфь непомерно растолстела, а легат Кавагучи, наоборот, стал худым и изможденным. Наверное, я тоже обрел свой привычный облик.
Перед Кавагучи, на усеянном окурками, залитом кофе столе лежала исчерканная записная дощечка. Я не помнил, чтобы она была там раньше, И очень сомневался, что ему удалось прихватить ее из добровиртуальной реальности… пока не заметил прямо посреди стола ярко-зеленое перо! В тот же миг его увидел и Кавагучи. Он быстро схватил перо и сунул в прозрачный пакетик из клейковины призраков, непроницаемый для магии.
– Поразительно! – воскликнул Найджел Холмонделей. – Нечасто видишь, как из добровиртуальной реальности вместе с людьми возвращаются предметы!
– Официально перо не может считаться уликой, – сказал Кавагучи. – Его происхождение слишком сомнительно; любой судья, которому предложат как доказательство это перо, просто вышвырнет его на помойку, а вместе с ним скорее всего и все дело. А неофициально… Передам-ка я его в лабораторию, пусть исследуют.
– Пожалуйста, сообщите мне о результатах, – попросил я. Если бы мне удалось схватить перо первым, я отнес бы его Михаэлю Манштейну (если, конечно, Кавагучи с десятком дюжих констеблей, вооруженных дубинками, не попытались бы его у меня отобрать). Эти полицейские умеют предъявлять обвинения. С них станется. Может, оно и к лучшему, что Кавагучи прибрал перо к рукам.
Брат Ваган поклонился мадам Руфь и Холмонделею:
– Позвольте принести глубочайшие извинения за то, что я усомнился во благе добровиртуальной реальности. – Да, аббат всегда умел признавать свои ошибки. – Теперь я понял, что это – неоценимый инструмент магического расследования.
– Возвращаю вам спасибо, что думал быстро и разорвал круг. – Мадам Руфь снова говорила, как прежде – ужасно. – Вернуться-то оно самое сложное.
Найджел Холмонделей заметил с легкой усмешкой:
– Человеку никогда не хотелось покидать Сад.
– Я тоже так подумал, – согласился аббат. – Но потом вспомнил, что не вправе находиться там, отягощенный бременем первородного греха. После этого вспомнить о своем теле, которое осталось в реальном мире, было куда проще.
Источник и медиум переглянулись.
– Если вы не против, брат Ваган, давайте еще немного поговорим об этом, – попросил Холмонделей. – Технику выхода, которую вы описали, можно будет включить в ритуальное магобеспечение шлемов, если только удастся выделить символическую сущность хода ваших мыслей.
– Денежек загребете, и мы тоже! – добавила мадам Руфь. – Вы правы, добровиртуальная реальность, она всем ой как нужна, и если вы…
– Богатство для меня ничто, – сказал брат Ваган, Я такое слышал много раз, но аббат был первым, кому я поверил.
– Понимаю, – произнес Найджел Холмонделей, что означало, что у него есть сомнения. Но у него была и наживка: – Ваши потребности очень скромны, но разве вам не нужно восстановить из руин монастырь?
Я полюбовался, как рыбка клюнула.
– Давайте обсудим это, – сказал настоятель, – ради большей славы Господней.
– А давайте за разговором пообедаем, – предложила мадам Руфь, и это показалось мне гораздо более честным, чем приглашение на ленч или другие способы, к которым прибегают люди, пытаясь совместить еду и работу.
Несмотря на проглоченную сосиску, я тоже проголодался, хотя и меньше, чем ожидал. Спросив хорологического демона, который час, я с удивлением узнал, что пробыл в добровиртуальной реальности всего лишь пять минут. А мне-то казалось, что прошло как минимум два часа. Толкователи сновидений говорят, что так бывает во сне – за короткий промежуток времени происходит невероятное количество событий. Джуди лучше меня разбирается в теоретической магии, надо как-нибудь спросить ее, почему добровиртуальная реальность в этом плане так похожа на сон.
Я не пошел обедать с братом Ваганом, медиумом и источником. Мне еще предстояло немало потрудиться, чтобы разгрести гору хлама на столе. Ладно, как-нибудь доживу до ужина. И посему я полетел по уэствудской дороге чуточку быстрее, чем мог бы одобрить вооруженный следящим демоном констебль. К счастью, ни одного черно-белого ковра на шоссе святого Иакова мне не встретилось.
Пролетев с ветерком по скоростной магистрали, я свернул к Конфедеральному Зданию и попал в традиционную пробку. Интересно, что произошло на сей раз?
Парень с соседнего ковра подался ко мне:
– Там, за углом, демонстрация! Естественно, именно за тот угол мне и нужно было.
– Ну и что, что демонстрация, – прорычал я. – Да на этой улице три дня в неделю какие-нибудь демонстрации. – И тут до меня дошло. – Что, демонстрация?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55