Но поскольку сам Крисп мог лишь надеяться и строить дикие догадки, он даже пытаться не хотел отвечать на этот вопрос.
Они с Гензоном выехали из Опсикиона через южные ворота. Вскоре дорога свернула от моря вверх, в горы. Лошадь Криспа не спасовала на крутом подъеме. Казалось, животное наслаждается преодолением трудностей. Нужно почаще ее выезжать, подумал Крисп.
На некоторых горных склонах были разбиты террасы. Вверху Крисп увидел крестьян, выпалывающих сорняки и подвязывающих виноградные лозы. Поглощенные своим занятием, они даже не взглянули на путников. Наблюдая за ними, Крисп почувствовал знакомую боль в плечах. Прожив столько лет крестьянской жизнью, он понимал, как ему повезло, что удалось бежать от нее.
Как-то поживают сейчас сестра и ее муж? Крисп наверняка уже стал дядей. Надо надеяться, роды у Евдокии прошли благополучно.
– Все это земли Танилиды, – заметил Гензон.
– Вот как? – вежливо откликнулся Крисп. А в голове мелькнуло: что, интересно, об этом думают сотни людей, возделывающих земли Танилиды? Защищает она своих крестьян от притязаний государства или наряду с ним выжимает из них последние соки?
Крисп надеялся, что она заботится о своих людях. И тут же подумал о том – год назад ему такое и в голову не пришло бы, что аристократы, чересчур эффективно защищающие своих крестьян от государства, не больно-то хороши для Видесса. Если вельможи превратятся в своих владениях в мелких царьков, как сможет функционировать центральное правительство? Крисп покачал головой: хорошо, что это проблема Анфима – или же Петрония, но никак не его.
Они с Гензоном скакали еще довольно долго. Солнце уже склонялось к изрезанному горными пиками западному горизонту, когда Гензон показал пальцем:
– А вот и вилла Танилиды.
Здание впереди было таким громадным, что Крисп принял его за крепость. И находилось оно, как положено крепости, на вершине, господствующей над окружающей местностью. Но, подъехав поближе, Крисп увидел, что архитектура у здания слишком легкая, слишком много в нем окон и дверей, чтобы оно могло служить бастионом.
Сколько же крестьян, подумалось Криспу, голодали из-за того, что были заняты постройкой этого дворца и не могли обрабатывать поля? И задавался ли хоть один владелец на свете таким вопросом?
Сомнительно. Владельцы таких дворцов – а в сравнении с ним дом Яковизия выглядел просто лачугой – никогда не бывали в крестьянской шкуре.
Из дверей виллы кто-то вышел. Крисп подъехал еще ближе и увидел, что это Мавр. Сын Танилиды узнал его – или, скорее, Гензона, минутой позже и помахал им рукой. Гензон с Криспом махнули в ответ, пустив коней рысью.
Мавр пошел им навстречу.
– Вы как раз вовремя, – улыбнулся он. – Мать уже начала ворчать, а повар – нервничать. Но это неважно. Главное, что вы здесь.
Слуги поспешили принять у новоприбывших лошадей и повели их на конюшню. Крисп надеялся, что его скакуну будет обеспечен лучший уход, чем у Болкана. Против хозяина гостиницы он ничего не имел, просто Танилиде не приходилось считать каждый потраченный медяк.
– Можешь быть свободен весь вечер, Гензон, – сказал Мавр. Слуга в знак признательности склонил голову. Когда он поспешил прочь, Мавр повернулся к Криспу:
– А ты, братец, держись: раз уж попал моей матушке в руки, она в тебя вцепится мертвой хваткой.
– Да? Почему? – Перед Криспом на миг мелькнуло дикое видение тут же безжалостно им подавленное, – как Танилида вцепляется в него, а он в нее.
– Лед меня побери, если я знаю. – Мавр в веселом недоумении пожал плечами. «Хорошо бы и мне научиться сохранять такую жизнерадостность перед лицом неизвестного, « – подумал Крисп. В его жизни неизвестность была синонимом опасности. Для Мавра же, который вырос, не зная нужды, мир был гораздо более солнечным местом. – Она сама тебе объяснит в свое время, я уверен. Мне кажется, это связано с тем, что она тебе вчера сказала в храме.
Что, кстати, это было?
– А она тебе не говорила? – удивленно спросил Крисп.
– Она не помнит – вернее, не помнит точно. С ее… видениями… так иногда бывает. – Мавр снова пожал плечами. Но, судя по всему, на нее это сильно подействовало. Некоторые старые слуги говорят, что не видали такого переполоха с тех пор, как Автократор Сермий обедал у нас во времена моего деда.
– С тех пор, как Автократор… – тихим эхом повторил Крисп. Он попытался рассмеяться, но выдавил лишь еле слышный смешок. – Я не Автократор, можешь мне поверить.
– Верю, – мгновенно, но как-то необидно отозвался Мавр. – Хотя человек ты, по-видимому, все равно хороший. Я сам так думаю, да и матушка не стала бы тебя приглашать, если бы увидела что-то дурное, правда ведь?
– Правда, – согласился Крисп. Мысль о том, что его будут кормить в доме, где ужинал Автократор, приятно возбуждала – но, в конце концов, Петроний преломил хлеб в доме у Яковизия, а Севастократор был настоящим императором, только что не по названию. Однако то, что переполох, достойный императора, устроили ради него … Крисп снова попытался рассмеяться.
Вторая попытка непременно должна была увенчаться успехом.
– Пошли, пошли! – сказал Мавр. – Чем дольше мы с тобой тут торчим, тем дольше все слуги стоят на ушах. Повар наконец прекратит сходить с ума, волнуясь, как бы не перестояли его блюда, и в доме воцарится покой.
Проходя под образом Фоса, висевшим над дверью, Крисп начертил над сердцем солнечный круг. Пол в прихожей был выложен блестящим мрамором.
– Это ты, сынок? – долетел до них голос Танилиды, когда Мавр захлопнул дверь. – Где же Крисп, хотела бы я знать?
– Вообще-то он со мной, – откликнулся Мавр. Крисп услышал возглас Танилиды. – Пошли, она в саду, – сказал ему Мавр.
Крисп, торопясь вслед за Мавром, мельком оглядывал каждое помещение, которое открывалось из прихожей. Увиденное напомнило ему о роскошной обстановке Яковизия, только здесь было больше вкуса и больше денег. Этот огромный круглый стол, выложенный золотом и слоновой костью, – самому Автократору не было бы зазорно пообедать за таким столом.
Сад тоже был больше и красивее, чем у Яковизия, хотя, по правде говоря, Крисп не видел сада своего хозяина в полном цвету.
Танилида протянула тонкую руку. Крисп склонился над ней. На пальцах блеснули кольца.
– Спасибо, моя госпожа, что пригласили меня к себе, – сказал Крисп. – Здесь… восхитительно.
– Я рада это слышать, почтенный господин. Хотя вы наверняка видали в городе Видессе дома и пороскошнее.
Крисп отметил про себя, как она к нему обратилась. «Всего она, возможно, не помнит, – подумал он, – но и забыла тоже не все».
Потом его внимание переключилось на ее слова.
– Честно говоря, нет, – медленно проговорил он. – Город Видесс поражает не каким-то одним домом, а тем, что так много домов и так много людей собрано в одном месте.
– Вдумчивый ответ, – сказала Танилида. – А я вот города Видесса ни разу не видала.
– И я. – Мавр просиял. – Хотел бы я как-нибудь там побывать.
Хотя мне трудно представить себе город больше Опсикиона.
Крисп улыбнулся. Оказывается, кое в чем у него есть преимущество перед сыном Танилиды, какую бы богатую и легкую жизнь тот ни вел.
– Будь город Видесс волком, он заглотнул бы такую мышку, как Опсикион, единым махом, – сказал он.
– Трудно поверить. – Мавр тихо присвистнул и покачал головой.
– Судя по тому, что рассказывал твой отец, так оно и есть, – сказала Танилида. – Влед однажды съездил в город Видесс, когда был немногим старше тебя, и не переставал вспоминать о нем до самой смерти.
– А я не помню, – грустно отозвался Мавр.
Должно быть, он был совсем ребенком, когда умер его отец, подумал Крисп. И вновь с удивлением отметил, что тут ему тоже повезло больше, чем этому богатому юноше: ведь он знал своего отца гораздо дольше, пока сам не повзрослел.
Если бы Фостий умер, когда Крисп был еще мальчишкой, – скажем, в Кубрате, – кто бы удержал его потом от разных глупостей? Скорее всего, он женился бы на Зоранне и пахал бы землю до конца своих дней. А теперь, прожив больше полугода без непрестанного крестьянского труда, он уже не считал эту жизнь единственно возможной и достойной.
– Когда-нибудь ты тоже увидишь город Видесс, сынок. – Голос у Танилиды был отсутствующий; глаза глядели куда-то сквозь Мавра.
Волоски на руках у Криспа чуть было не встали дыбом. Танилида заговорила снова, но уже не оракульским тоном:
– А сейчас совершим более короткое путешествие. Пойдем в дом и поедим, ладно?
Повар, нервный низкорослый человечек по имени Евтихий, перестал наконец изнывать от беспокойства и с облегчением вздохнул, увидав, как его подопечные уселись за маленький круглый стол с перламутровой столешницей – она мерцала и казалась почти живой в сиянии ламп, расставленных слугами.
– Суп? – спросил Евтихий. И, когда Танилида кивнула, скрылся на кухне. Мальчик с дымящимися чашками появился так быстро, будто повар боялся, как бы сидящие за столом не разбежались куда-нибудь.
В деревне Крисп поднес бы бульонную чашку прямо к губам. В городских тавернах и кабачках он по-прежнему так и делал. Но у Яковизия Крисп научился пользоваться ложкой. Поскольку Танилида с Мавром ели ложками, он последовал их примеру. Когда он добрался до донышка чашки, суп остыл. Может, аристократам это и нравилось, но ему – нет. У Криспа вырвался тихий вздох.
К вилке он привык несколько больше и уже было потянулся за ней, когда увидел, что Танилида с Мавром берут спаржу руками. Он снова последовал их примеру. Манеры – штука запутанная.
А блюда все прибывали: жареная утка в глазури из засахаренных ягод, грибы, нафаршированные индюшатиной, тертые каштаны, салат из яблок и апельсинов, а под конец жареный козленок в кисло-сладком соусе с мелко нарезанным луком. Мавр с Криспом жадно поглощали все подряд, один – потому что все еще рос, а другой потому, что привык набивать живот при любой возможности, чтобы защититься от голода, неизбежно маячившего впереди.
Танилида пробовала понемножку от каждого блюда и всякий раз просила передать повару теплые слова благодарности.
– Клянусь благим богом! – сказала она, глядя, как ее сын с Криспом опустошают блюдо с сыром и земляникой, поданное после козленка. – Я растолстею только оттого, что сижу с вами в одной комнате.
– В этом будет виноват один Крисп, – довольно невнятно с набитым ртом проговорил Мавр. – Если б ты толстела оттого, что сидишь в одной комнате со мной, это случилось бы уже давно.
Крисп смерил взглядом Танилиду – ее совершенную и элегантную фигуру, словно выточенную на токарном станке. Такое сравнение уместно вдвойне, подумал Крисп, поскольку она явно поддерживала форму с усердием искусного ремесленника.
– Надеюсь, – сказал он, – Фос – или же вы сами – не допустит такого несчастья.
Танилида опустила глаза, взглянув на свою чашу с вином.
– Это и комплимент, и в то же время правда. Благой бог помогает тем, кто помогает себе сам.
– Тогда он и мне сейчас помогает. – Мавр закинул в рот последнюю земляничину.
– Ты неисправим, сынок, – с любовью проговорила Танилида.
– Похоже на то, – согласился Мавр.
Крисп пригубил вина: на сей раз оно было тягучее и сладкое, смягчавшее резкий привкус сыра.
– Дела Фоса ведомы только ему одному, – сказал он. – Надеюсь, моя госпожа, вы будете так любезны и объясните, почему вы так добры ко мне. Я же говорил вам в храме: я всего лишь конюх и счастлив этим. У меня такое чувство, будто вы обманываетесь на мой счет. – «И если в один прекрасный день у тебя тоже возникнет такое чувство, – подумал, но не добавил он, – ты можешь причинить мне много горя».
Танилида подождала, пока слуга убрал последние тарелки. Когда он вышел, она встала и закрыла в столовой двери. И только потом ответила, понизив голос:
– Скажи мне откровенно, Крисп, ты никогда не думал о том, что тебе уготована какая-то высокая участь? Только откровенно!
Несмотря на это двойное увещевание, первое, что пришло Криспу на ум, было категорическое «нет». Но прежде чем сказать его вслух, он вспомнил, как Пирр выкликнул его имя той дождливой ночью в монастыре. А минутой позже всплыло воспоминание о том, какими взглядами Пирр, и кубраты, и энарей смотрели на него во время церемонии, когда Яковизий выкупал похищенных крестьян. И слово, сказанное Танилидой в храме, тоже эхом отозвалось в мозгу.
– Я… думал, – сказал он наконец.
– А то, что ты должен был думать, ясно любому, кто умеет… видеть, как я. – Танилида замялась точно так же, как перед этим Крисп.
Мавр, казалось, вот-вот лопнет от любопытства.
– Что ты все-таки сказала ему в храме? – спросил он. – Мне кажется, ты снова знаешь.
Вместо ответа Танилида глянула на Криспа. Он подумал немного, а потом еле заметно покачал головой. Даже ему, неискушенному деревенскому парню, было понятно, что такие слова опасно говорить вслух. Танилида понимающе и тоже еле заметно кивнула.
– Знаю, и ты, сынок, узнаешь, – сказала она. – Только не теперь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60