.. Компьютер выдал список из шести фирм. Первое, что бросалось в глаза, — два пивоваренных завода. «Ого, — подумал Гек, — хорош спортивный склад...» Далее шли два «ООО» с незатейливыми названиями. Гек попросил подробную информацию и выяснил, что эти торговые фирмы занимаются импортом из Китая. Далее в списке партнеров значился Московский завод мягкой игрушки, а последней строкой в списке стояло ООО «Гамма-Бриз». Гек машинально набрал запрос и нажал клавишу ввода. Прошла секунда, и вместо стандартной информации о фирме на экране появился красный квадрат с надписью «Введите имя и пароль». Гек машинально набил «GEK», опустил взгляд на клавиатуру, на обтрепанные наклейки с красными русскими буквами и, не переключая регистр, быстро набрал: «НАД ВСЕЙ ИСПАНИЕЙ БЕЗОБЛАЧНОЕ НЕБО». На экране отпечаталось: «YFL DCTQ BCGFYBTQ,TPJ,KFXYJT YTJ». Гек нажал кнопку ввода. Компьютер отреагировал мгновенно: «Данные неверны! Повторите ввод». Гек привычно поднял руку, чтобы почесать в затылке, но затылок предостерегающе заныл. Гек опустил руку. Неужели ошибся при наборе? Гек набрал пароль снова — медленно и аккуратно. Компьютер выдал: «Данные неверны! У вас последняя попытка». Гек задумался. Он знал, что будет, если ошибиться в третий раз, — сигнал в информационный центр о том, что кто-то пытается взломать секретные базы. Рисковать не хотелось. Что-то с паролем? Но разве не этот пароль ввел Гек перед началом работы, чтобы попасть в сеть информатория? Гек почесал в затылке. Может быть, для получения особо секретных данных теперь нужен особо секретный пароль? Сейчас проверим. Гек цокнул языком и набрал запрос: «ВИКТОР КОЛЬЦОВ». Компьютер снова отреагировал красной рамкой: «Введите пароль». Информация о бойцах команды "Д", даже бывших, охранялась строго. Гек терпеливо ввел «GEK» и принялся набирать «над всей Испанией безоблачное небо». Пароль сработал. Гек увидел свою анкету и хмыкнул. «Кольцов Виктор Евгеньевич, 31 год, не женат. Проживает по адресу...»
«Тридцать один год», — мысленно произнес Гек. В раннем детстве самыми взрослыми людьми Гек считал школьников. Но когда сам пошел учиться — понял, что по-настоящему взрослые — это десятиклассники. Когда окончил школу, взрослыми казались те, кто вернулся из армии или окончил институт. Потом Гек убедился, что по-настоящему взрослый возраст — это тридцать лет. И вот теперь ему тридцать один. Может ли он назвать себя взрослым? Настоящим взрослым — всепонимающим, рассудительным, бескорыстно-добрым и напрочь лишенным неконтролируемых страстей и неожиданных капризов? А есть вообще в этом мире хоть один взрослый человек? Ректор института? Президент? Даже Гриценко иногда — ребенок ребенком. Все детские страсти — обиды, капризы, амбиции — все они никуда не делись, только игрушки год от года становились все серьезнее.
В детстве Гриценко наверняка хвалился своими железными солдатиками и картонными танками... Гек живо представил себе, как толстый карапуз с загадочным и торжествующим лицом выносит к песочнице большую картонную коробку. Садится и начинает важно выкладывать из нее солдатиков, машинки, пушки из пластилина... А вокруг толпятся остальные карапузы двора, кусая губы от зависти, и не знают, что делать — то ли задобрить игруна, чтобы тот пустил в свою игру, то ли обругать его, чтобы не важничал, то ли напакостить. Например, облить водой из брызгалки. Теперь Гриценко хвастается перед всеми, особенно перед Президентом, ведомством внутренней разведки. А прочие силовики соседних ведомств топчутся вокруг и пытаются то напакостить, то подружиться, чтобы поиграть вместе... За годы работы в этом ведомстве Гек насмотрелся на генеральские интриги. А ведь это не тридцать один, им всем за полтинник. А тридцать один это совсем немного...
Гек запросил подробности своей биографии и невольно погрузился в воспоминания. На экран вывалился длиннющий текст, Гек задумчиво прокручивал его. «Кольцов Виктор Евгеньевич... родился в Москве в семье научных работников... Кольцов Евгений Германович, профессор МГУ, океанограф, основные работы... Кольцова (Зверева) Мария Викторовна, океанограф, специалист по экологии Дальневосточного региона, основные работы...» Гек вздохнул. Ну почему даже в самых секретных анкетах встречаются идиотские ошибки? Что за «океанограф»? Океанолог! «...с раннего детства занимался в секции спортивной гимнастики... в школу дзюдо... вьетнамским боевым кунг-фу... учителем был Йо Фи Цо... по окончании школы поступил в Московский институт автоматики... 1-е место среди вузов по стрельбе... вел тренировки в школе Йо Фи Цо... работал охранником в ночном клубе... однокурсник, связанный с наркобизнесом, был убит при невыясненных обстоятельствах... желая отомстить за друга в одиночку, по собственной инициативе... произведя самостоятельное расследование... преступная группа... выследил... устроил самосуд... где располагалась подпольная лаборатория... практически голыми руками... вооруженных огнестрельным оружием боевиков... двух оставшихся в живых членов преступной группы с тяжелыми ранениями... не оказал сопротивления при задержании... в связи с полученными травмами и сильной потерей крови доставлен в тюремный госпиталь... предварительное заключение... в ходе следствия по делу наркогруппы... обвинения по статьям... превышение необходимой самообороны... бандитизм... незаконное ношение огнестрельного оружия...» Гек зло цыкнул зубом. Подонки! Да не было никакого огнестрельного оружия! Был пневматический пистолет для детского тира, стрелял свинцовыми шариками. И был самодельный прицел из лазерной указки. И все это позволяло бить точно в глаз. А огнестрельное отобрал уже в лаборатории. Боевой трофей. Из чего стреляли, из того и получили. Гек снова нажал стрелку вниз. «...не было принято во внимание... от восьми до пятнадцати лет лишения свободы... переведен в изолятор... в ожидании решения суда... попал в поле зрения рекрутской службы внутренней разведки... предложено обучение в боевой группе школы внутренней разведки...» Да, если бы не Гриценко... "...дело Кольцова закрыто за отсутствием состава преступления... приступил к обучению... восьмилетний курс бойца команды "Д"... основная специализация — силовые операции... кличка Гек... успешно... с отличием... показательные задания... особо отмечен... боевые операции... «Аэропорт»... «Вихрь»... удостоен медали... «Горный ветер»... по личному приказу... «Сахалин-238»... Удостоен ордена... «Чалма»... в связи с сокращением финансирования внутренней разведки... проект "Д" свернут... предложена должность инструктора рукопашного боя в подразделении спецназа... в связи с отказом... рапорт об отставке... приказом об увольнении из рядов... у родителей, затем снимал квартиру в районе... совместный коммерческий проект... купил трехкомнатную квартиру... после развала ЗАО... торговый дом... игра на бирже... обменял на однокомнатную... долги... устроился на должность охранника..." Ого! Все, значит, Гриценко знал, зачем было спрашивать, чем, мол, теперь занимаешься? Гек заметил, что компьютер давно и противно пищит — файл закончился, и курсор все долбился в нижнюю грань экрана. Гек убрал палец с кнопки, писк прекратился. Да... Были времена...
И тут до Гека дошло. Это что же получается? Сверхсекретная информация внутренней разведки — операции, сотрудники, клички — все это предоставляется обладателю пароля! А данные о какой-то несчастной фирме «Гамма-Бриз», сотрудничающей с жалким складом пива и клюшек на окраине города, в Бутово, — засекречены?!
Часы на запястье бибикнули, сообщая о том, что начался новый час. Гек спохватился — не время перечитывать старые архивы. Гриценко определил направление работы — значит, надо работать только в этом секторе. Гек щелкнул по клавишам, вызывая окошко старого запроса. Информация о жителях переулка давно была готова. И даже слишком — четыре тысячи человек... Гек вызвал карту застройки квартала. Пятиэтажный старый дом опоясывал двор буквой "П". Это упрощало дело. Гек уточнил запрос, ограничившись жителями одного лишь дома. Шестьдесят четыре квартиры. Триста пятьдесят человек. Гек сократил временной диапазон и запросил информацию только за этот год. Сто восемь человек. Всего пятнадцать минут Геку понадобилось, чтобы прочесть их биографии, рассмотреть и запомнить фотографии, которые выдавал на экран компьютер. Гек запомнил всю информацию — сказалась старая выучка. Было даже приятно напрягать память, давно не знавшую подобных тренировок. Ничего подозрительного не было, ничего не показалось странным. Разве что выделялась неожиданно цветная фотография 16-летней девушки с длинными рыжими волосами. Кто ж у нее принял цветную фотографию на паспорт? И главное, в местном отделении не поленились отсканировать ее в цвете. Симпатичная девчонка.
Гек запросил информацию об аренде подвальных и чердачных помещений. Ни подвал, ни чердак этого дома и двух соседних никогда не превращались ни в склад, ни в магазин, ни в молодежный клуб. А кто из жильцов сдает квартиры? Геку тут же вспомнилась одинокая 62-летняя домохозяйка Ирина Шевелева, проживающая одна в пятикомнатной квартире. На фотокарточке, сделанной в 45 лет, она выглядела очень деловитой и хваткой дамой. Что делать одинокой домохозяйке в пятикомнатной квартире? Только сдавать. Или бордель устроить. Гек ввел запрос о родственниках и получил адрес сестры Анастасии Шевелевой, 71 год, не замужем, проживающей в однокомнатной квартире на той же улице, через два дома. Гек был готов поклясться чем угодно, что Шевелева сдает свою квартиру, а сама живет у сестры. Но еще давным-давно, после операции «Вихрь», Гек зарекся клясться чем угодно и вообще делать категоричные выводы даже в самых очевидных случаях... Он ввел запрос о квартирах, которые за последние десять лет жильцы пытались сдавать, обратившись в бюро. Далеко не с каждого бюро удавалось вовремя получать данные, но какая-то статистика была. Квартира Шевелевой нигде не значилась, зато Гек записал адреса еще четырех сдаваемых квартир. Квартира, которую сдают, — всегда более подозрительна. Преступники часто предпочитают снимать квартиры. Потому что преступники... Какие преступники? Гек посмотрел на часы. Какие, к черту, преступники в этом доме, если искать надо свидетелей? Кто во дворе своего дома станет устраивать расстрелы алкоголиков из собственной автомашины? Гек собрал груду распечаток и выключил терминал. Здесь больше не оставалось полезной информации.
Двор был маленький и запущенный. В одном углу стояли помойные баки, а за ними лежала здоровенная груда строительного мусора. На ней копошилось трое детей самого мерзкого возраста. Во дворе было четыре подъезда. Прямо под окнами располагался небольшой палисадник, огороженный вбитыми в землю трубами и приваренной между ними арматурой. В палисаднике самоуверенно цвели кусты сирени, а среди них высился тополь черным корявым столбом — старое дерево, со всех сторон покрытое круглыми шрамами от обрубленных ветвей. Его верхушка на уровне второго этажа тоже была спилена. Ствол этого гигантского пня покрывали тонкие молодые прутья, которые тянулись вверх и, судя по всему, собирались во что бы то ни стало зеленеть и расти. На верхушке пня поросль торчала редким, но целеустремленным веником, словно дерево собиралось со временем нарастить утраченный ствол, только еще не решило, который из молодых прутьев годится для выполнения этой задачи. Геку пришло в голову, что именно на такой пень больше всего похоже его расследование — обрубленное со всех сторон и непонятно куда продвигающееся.
По периметру двора шла полоса асфальта, на которой громоздились автомашины. А в самом центре возвышался над асфальтом клочок утоптанной глины, огороженный бордюром. Небольшой, размером с комнату. На нем располагалась нескладная покосившаяся рама сломанных качелей и лавка без спинки. Остатки утопших в земле бревен, сложенных ровным квадратом, выдавали старую песочницу. Этот совершенно лысый клочок земли, окруженный со всех сторон асфальтом, автомашинами, стенами, окнами и балконами, напоминал арену, на которой должны разворачиваться регулярные представления. Именно на эту затоптанную глину упал Калязин, расстрелянный из автомашины. Сейчас на лавке сидела старуха бомжиха и рылась в многочисленных сумках. Двор, несомненно, был обитаем.
Гек встал в центр пятачка, поднял голову и медленно повернулся, обводя глазами окна. Ощущение цирковой арены не пропало, а усилилось десятикратно. Окна беззастенчиво разглядывали Гека. Если Калязин был убит здесь — а он был убит здесь, — то в каждой квартире должен быть хоть один свидетель.
Но предчувствие подсказывало Геку, что со свидетелями все может оказаться совсем не так просто. Старуха, прекратившая копошиться в мешках, тревожно сверлила глазами спину Гека. Гек шагнул на асфальт и направился к крайнему левому подъезду, заранее нащупывая в кармане новое удостоверение следователя Хачапурова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
«Тридцать один год», — мысленно произнес Гек. В раннем детстве самыми взрослыми людьми Гек считал школьников. Но когда сам пошел учиться — понял, что по-настоящему взрослые — это десятиклассники. Когда окончил школу, взрослыми казались те, кто вернулся из армии или окончил институт. Потом Гек убедился, что по-настоящему взрослый возраст — это тридцать лет. И вот теперь ему тридцать один. Может ли он назвать себя взрослым? Настоящим взрослым — всепонимающим, рассудительным, бескорыстно-добрым и напрочь лишенным неконтролируемых страстей и неожиданных капризов? А есть вообще в этом мире хоть один взрослый человек? Ректор института? Президент? Даже Гриценко иногда — ребенок ребенком. Все детские страсти — обиды, капризы, амбиции — все они никуда не делись, только игрушки год от года становились все серьезнее.
В детстве Гриценко наверняка хвалился своими железными солдатиками и картонными танками... Гек живо представил себе, как толстый карапуз с загадочным и торжествующим лицом выносит к песочнице большую картонную коробку. Садится и начинает важно выкладывать из нее солдатиков, машинки, пушки из пластилина... А вокруг толпятся остальные карапузы двора, кусая губы от зависти, и не знают, что делать — то ли задобрить игруна, чтобы тот пустил в свою игру, то ли обругать его, чтобы не важничал, то ли напакостить. Например, облить водой из брызгалки. Теперь Гриценко хвастается перед всеми, особенно перед Президентом, ведомством внутренней разведки. А прочие силовики соседних ведомств топчутся вокруг и пытаются то напакостить, то подружиться, чтобы поиграть вместе... За годы работы в этом ведомстве Гек насмотрелся на генеральские интриги. А ведь это не тридцать один, им всем за полтинник. А тридцать один это совсем немного...
Гек запросил подробности своей биографии и невольно погрузился в воспоминания. На экран вывалился длиннющий текст, Гек задумчиво прокручивал его. «Кольцов Виктор Евгеньевич... родился в Москве в семье научных работников... Кольцов Евгений Германович, профессор МГУ, океанограф, основные работы... Кольцова (Зверева) Мария Викторовна, океанограф, специалист по экологии Дальневосточного региона, основные работы...» Гек вздохнул. Ну почему даже в самых секретных анкетах встречаются идиотские ошибки? Что за «океанограф»? Океанолог! «...с раннего детства занимался в секции спортивной гимнастики... в школу дзюдо... вьетнамским боевым кунг-фу... учителем был Йо Фи Цо... по окончании школы поступил в Московский институт автоматики... 1-е место среди вузов по стрельбе... вел тренировки в школе Йо Фи Цо... работал охранником в ночном клубе... однокурсник, связанный с наркобизнесом, был убит при невыясненных обстоятельствах... желая отомстить за друга в одиночку, по собственной инициативе... произведя самостоятельное расследование... преступная группа... выследил... устроил самосуд... где располагалась подпольная лаборатория... практически голыми руками... вооруженных огнестрельным оружием боевиков... двух оставшихся в живых членов преступной группы с тяжелыми ранениями... не оказал сопротивления при задержании... в связи с полученными травмами и сильной потерей крови доставлен в тюремный госпиталь... предварительное заключение... в ходе следствия по делу наркогруппы... обвинения по статьям... превышение необходимой самообороны... бандитизм... незаконное ношение огнестрельного оружия...» Гек зло цыкнул зубом. Подонки! Да не было никакого огнестрельного оружия! Был пневматический пистолет для детского тира, стрелял свинцовыми шариками. И был самодельный прицел из лазерной указки. И все это позволяло бить точно в глаз. А огнестрельное отобрал уже в лаборатории. Боевой трофей. Из чего стреляли, из того и получили. Гек снова нажал стрелку вниз. «...не было принято во внимание... от восьми до пятнадцати лет лишения свободы... переведен в изолятор... в ожидании решения суда... попал в поле зрения рекрутской службы внутренней разведки... предложено обучение в боевой группе школы внутренней разведки...» Да, если бы не Гриценко... "...дело Кольцова закрыто за отсутствием состава преступления... приступил к обучению... восьмилетний курс бойца команды "Д"... основная специализация — силовые операции... кличка Гек... успешно... с отличием... показательные задания... особо отмечен... боевые операции... «Аэропорт»... «Вихрь»... удостоен медали... «Горный ветер»... по личному приказу... «Сахалин-238»... Удостоен ордена... «Чалма»... в связи с сокращением финансирования внутренней разведки... проект "Д" свернут... предложена должность инструктора рукопашного боя в подразделении спецназа... в связи с отказом... рапорт об отставке... приказом об увольнении из рядов... у родителей, затем снимал квартиру в районе... совместный коммерческий проект... купил трехкомнатную квартиру... после развала ЗАО... торговый дом... игра на бирже... обменял на однокомнатную... долги... устроился на должность охранника..." Ого! Все, значит, Гриценко знал, зачем было спрашивать, чем, мол, теперь занимаешься? Гек заметил, что компьютер давно и противно пищит — файл закончился, и курсор все долбился в нижнюю грань экрана. Гек убрал палец с кнопки, писк прекратился. Да... Были времена...
И тут до Гека дошло. Это что же получается? Сверхсекретная информация внутренней разведки — операции, сотрудники, клички — все это предоставляется обладателю пароля! А данные о какой-то несчастной фирме «Гамма-Бриз», сотрудничающей с жалким складом пива и клюшек на окраине города, в Бутово, — засекречены?!
Часы на запястье бибикнули, сообщая о том, что начался новый час. Гек спохватился — не время перечитывать старые архивы. Гриценко определил направление работы — значит, надо работать только в этом секторе. Гек щелкнул по клавишам, вызывая окошко старого запроса. Информация о жителях переулка давно была готова. И даже слишком — четыре тысячи человек... Гек вызвал карту застройки квартала. Пятиэтажный старый дом опоясывал двор буквой "П". Это упрощало дело. Гек уточнил запрос, ограничившись жителями одного лишь дома. Шестьдесят четыре квартиры. Триста пятьдесят человек. Гек сократил временной диапазон и запросил информацию только за этот год. Сто восемь человек. Всего пятнадцать минут Геку понадобилось, чтобы прочесть их биографии, рассмотреть и запомнить фотографии, которые выдавал на экран компьютер. Гек запомнил всю информацию — сказалась старая выучка. Было даже приятно напрягать память, давно не знавшую подобных тренировок. Ничего подозрительного не было, ничего не показалось странным. Разве что выделялась неожиданно цветная фотография 16-летней девушки с длинными рыжими волосами. Кто ж у нее принял цветную фотографию на паспорт? И главное, в местном отделении не поленились отсканировать ее в цвете. Симпатичная девчонка.
Гек запросил информацию об аренде подвальных и чердачных помещений. Ни подвал, ни чердак этого дома и двух соседних никогда не превращались ни в склад, ни в магазин, ни в молодежный клуб. А кто из жильцов сдает квартиры? Геку тут же вспомнилась одинокая 62-летняя домохозяйка Ирина Шевелева, проживающая одна в пятикомнатной квартире. На фотокарточке, сделанной в 45 лет, она выглядела очень деловитой и хваткой дамой. Что делать одинокой домохозяйке в пятикомнатной квартире? Только сдавать. Или бордель устроить. Гек ввел запрос о родственниках и получил адрес сестры Анастасии Шевелевой, 71 год, не замужем, проживающей в однокомнатной квартире на той же улице, через два дома. Гек был готов поклясться чем угодно, что Шевелева сдает свою квартиру, а сама живет у сестры. Но еще давным-давно, после операции «Вихрь», Гек зарекся клясться чем угодно и вообще делать категоричные выводы даже в самых очевидных случаях... Он ввел запрос о квартирах, которые за последние десять лет жильцы пытались сдавать, обратившись в бюро. Далеко не с каждого бюро удавалось вовремя получать данные, но какая-то статистика была. Квартира Шевелевой нигде не значилась, зато Гек записал адреса еще четырех сдаваемых квартир. Квартира, которую сдают, — всегда более подозрительна. Преступники часто предпочитают снимать квартиры. Потому что преступники... Какие преступники? Гек посмотрел на часы. Какие, к черту, преступники в этом доме, если искать надо свидетелей? Кто во дворе своего дома станет устраивать расстрелы алкоголиков из собственной автомашины? Гек собрал груду распечаток и выключил терминал. Здесь больше не оставалось полезной информации.
Двор был маленький и запущенный. В одном углу стояли помойные баки, а за ними лежала здоровенная груда строительного мусора. На ней копошилось трое детей самого мерзкого возраста. Во дворе было четыре подъезда. Прямо под окнами располагался небольшой палисадник, огороженный вбитыми в землю трубами и приваренной между ними арматурой. В палисаднике самоуверенно цвели кусты сирени, а среди них высился тополь черным корявым столбом — старое дерево, со всех сторон покрытое круглыми шрамами от обрубленных ветвей. Его верхушка на уровне второго этажа тоже была спилена. Ствол этого гигантского пня покрывали тонкие молодые прутья, которые тянулись вверх и, судя по всему, собирались во что бы то ни стало зеленеть и расти. На верхушке пня поросль торчала редким, но целеустремленным веником, словно дерево собиралось со временем нарастить утраченный ствол, только еще не решило, который из молодых прутьев годится для выполнения этой задачи. Геку пришло в голову, что именно на такой пень больше всего похоже его расследование — обрубленное со всех сторон и непонятно куда продвигающееся.
По периметру двора шла полоса асфальта, на которой громоздились автомашины. А в самом центре возвышался над асфальтом клочок утоптанной глины, огороженный бордюром. Небольшой, размером с комнату. На нем располагалась нескладная покосившаяся рама сломанных качелей и лавка без спинки. Остатки утопших в земле бревен, сложенных ровным квадратом, выдавали старую песочницу. Этот совершенно лысый клочок земли, окруженный со всех сторон асфальтом, автомашинами, стенами, окнами и балконами, напоминал арену, на которой должны разворачиваться регулярные представления. Именно на эту затоптанную глину упал Калязин, расстрелянный из автомашины. Сейчас на лавке сидела старуха бомжиха и рылась в многочисленных сумках. Двор, несомненно, был обитаем.
Гек встал в центр пятачка, поднял голову и медленно повернулся, обводя глазами окна. Ощущение цирковой арены не пропало, а усилилось десятикратно. Окна беззастенчиво разглядывали Гека. Если Калязин был убит здесь — а он был убит здесь, — то в каждой квартире должен быть хоть один свидетель.
Но предчувствие подсказывало Геку, что со свидетелями все может оказаться совсем не так просто. Старуха, прекратившая копошиться в мешках, тревожно сверлила глазами спину Гека. Гек шагнул на асфальт и направился к крайнему левому подъезду, заранее нащупывая в кармане новое удостоверение следователя Хачапурова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23