Келл а Марг знала, каков этот выбор, но заставила Прорицателя сказать
об этом на тот случай, если его мудрость окажется выше, чем ее.
- Мы должны вернуться во внешний мир и искать другое место или
остаться здесь, готовясь к смерти. Может быть, это продлится еще несколько
поколений, но решение не может ждать. Когда Темная Богиня утвердит свою
власть, выбора уже не будет.
Келл а Марг плотнее завернулась в плащ, ей все время было холодно.
С другой стороны Ведьминых Огней, под проходом склонившегося
человека, Хозяин железа Тиры, совещался со своими авгурами.
С ним был только его первый ученик, и они находились в кузнице,
посвященной Богу кузнецов. Эта кузница находилась глубоко внутри крутого
склона гор, где люди Тиры тяжким трудом добывали железо.
Он достал из горна маленький тигель с расплавленным металлом и в то
время как ученик монотонно пел нужные слова, вылил содержимое тигля в
железную чашу, наполненную мелким песком и холодной водой. Поднялось
облако пара, вода забурлила. Когда это прекратилось, ученик выпил остатки
воды и Мастер Железа посмотрел на слиток оставшийся на песке.
Он созерцал ее, сложив руки на своих громадных нагрудных латах,
которые имели форму молота Бога Кузницы. Потом он наклонил голову:
- Опять то же самое! Металл больше не имеет мощи. эти маленькие
желобки направлены к югу, всегда к югу. А здесь, на севере, металл
искривлен и темен. Божественная сила Бога Кузницы покинула нас.
- Значит, мы должны покинуть Тиру? - прошептал ученик.
- Мы можем остаться, - сказал Мастер Железа. - Выбор зависит от нас,
но Бог Кузницы ушел от нас. Его суть - жар, огонь в кузницах. Он бежал от
Богини Льда.
На юг от Тиры, на окраине Темных Земель, народ Башен готовился к
зиме.
Лето, некогда благословенный сезон, было необычайно коротким и
холодным. Поэтому сборщики лишайника должны были вернуться раньше и с
малым запасом. Высокие травы так и не дали семян. Народ и раньше
встречался с суровыми зимами в своих укрепленных лагерях, где широким
кругом стояли развалины башен, а в центре круга находился безликий
монумент, но еще никогда зима не приходила так рано, с такими страшными
ветрами. И никогда еще их скот не был таким тощим, а в их закромах
находилось так мало запасов.
Харгот, король Жатвы, и его жрецы - колдуны заняли свое ритуальное
положение. Все они были худые и серые. Серые маски защищали их лица от
холода. Харгот, который поклонялся Темной Богине, но также приносил жертвы
и Старому Солнцу, говорил со своей Богиней. Сделав это, он долго молчал, а
потом наконец сказал:
- Я брошу тебе косточки Весеннего Ребенка.
Он бросил их три раза, потом еще три и еще три.
Только глаза и рот Харгота виднелись из-под маски, украшенной
стилизованными символами маиса в месте, где маис не рос уже тысячи лет.
Глаза Харгота блестели светом безумия в зимних сумерках.
Ветер срывал пар, выходящий из его рта.
- Они показывают на юг, - сказал он, - три раза, еще три раза и три
раза. На юге жизнь и Старое Солнце, здесь - смерть и власть Богини. Мы
должны выбирать.
Он поднял глаза к насмешливому далекому небу.
- Где наш избавитель, человек рожденный на звездах, который должен
был привести нас к лучшему миру?
- Это было фальшивое пророчество, - сказал один из жрецов. Он ходил
со Старком и Харготом в Тиру и остался жив. - Корабли покинут Скэйт,
звездные дороги для нас закрыты, как были закрыты всегда.
Харгот подошел к башням, где жил его народ. Он остановился перед
монументом и сказал:
- Они закрыты для нас, но, может быть, они откроются для наших детей,
или для детей наших детей. Любая жизнь предпочтительнее смерти.
Он снова бросил кости. И они снова указали на юг.

12
Элдерик сидел на скале и с крайним неудовольствием рассматривал
пейзаж.
Привыкший к северной пустыне, чистой и холодной, он находил, что в
низинных землях воздух тяжелый, и что ему трудно там дышать. Пышная
растительность казалась ему ненужной и противной. Растения лезли одно на
другое, как будто задыхались и гнили, еще не достигнув зрелости.
Сладковатая вонь зелени все время заполняла его ноздри. И когда его темное
оперение не омывалось случайным дождем, он самым омерзительным образом
истекал потом.
А теперь перед ним растекался, теряясь на другой стороне мира,
движущийся ужас, который называли морем.
Его друг Бейброс, сидевший рядом, сказал:
- Я думаю, что мы, может быть, сделали ошибку, когда решили пойти за
Мудрой женщиной.
Элдерик заворчал и коснулся своей шеи: там не хватало золотого
ожерелья, которое он отдал Пенкавру вместе с остальным выкупом.
- По крайней мере, - сказал он, - мы сделали то, что хотели,
отправившись на юг. Мы многое узнали об этом вонючем мире, в котором мы
живем.
После своей единственной попытки, наемник вел их правильным путем. Он
попытался выдать их, подведя к городу, где, как он знал, было достаточно
воинов. Джерд уловил его замысел и Собаки показали человеку, как глупо
пытаться обмануть стаю телепатов. Подобных попыток он больше не
возобновлял.
Он вел их трудными и сравнительно мало известными дорогами. Они
встречали только бездомных странников или вооруженных крестьян, которые
запирались в своих деревнях и смотрели на них, но ничем не мешали им,
разве что требовали непомерную цену за продукты, которые продавали через
стену.
Но даже в этих условиях группа не смогла бы обойтись без Собак. Банды
наемников искали их по всему району. Много раз они скрывались в лесу и
видели, как проезжает отряд верховых среди нескольких холмов в джунглях.
Этих людей они близко не подпускали и избавлялись от них при помощи Собак.
И вот теперь они наконец дошли до моря и обнаружили деревню, особенно
отвратительную, присосавшуюся к отвесным скалам.
Крошечные круглые домики, выбеленные пометом миллионов птиц,
прижимались к голым скалам по обе стороны узкой расселины, которая
спускалась ступенями к маленькому порту. У подножия ступеней, на берегу
бухты, был крошечный дом для гостей. Элдерик видел только его
остроконечную кровлю, однако она не внушала ему доверия. Элдерик ничего не
знал о море. Тем не менее, этот порт выглядел достаточно глубоким и был
защищен полукруглым полом. У него был один, но весьма серьезный
недостаток, он не мог укрыть больше одного судна.
Элдерик плотнее сложил крылья. С моря дул влажный утомительный ветер,
он пробирался в крылья, прижимался к телу и топорщил оперение Элдерика.
Это был глупый и ленивый ветер, но он мог говорить. Элдерик приласкал его
и выслушал то, что сообщал ему ветер.
Бейброс рядом делал то же самое, как и четверо других Фалларинов,
рассевшихся вдоль обрыва. Ветер, радуясь их обществу, говорил со всеми
тихими и вялыми словами, в которых они слышали, как вода бьется о корпус
судна, как хлопают паруса, свертываются канаты.
С некоторого расстояния Халк смотрел на Фалларинов и нетерпеливо
ждал.
Остальная группа, укрывшись в джунглях, которые тянулись почти до
самого отвесного берега, дала отдых усталым костям. Кроме Тачвара, который
занимался Собаками.
Тропическая жара тяжело действовала на Собак Севера и им не хватало
привычной пищи. Тачвар гладил их жесткую шерсть и обещал, что все будет
хорошо, как только они окажутся в море на судне. Судно было для них
совершенно новым понятием. Море они видели и обнюхали с берега - оно им не
понравилось.
Рядом с Халком, опустив руки и закрыв глаза, сидела Геррит. Может
быть, она спала, а может быть, видела что-то за закрытыми веками.
По древней традиции города-государства Халк был воспитан в вере, что
Мудрая женщина Ирнана была непогрешима как оракул. Во всяком случае, таким
оракулом, к которому нужно относиться очень серьезно.
Халк верил в пророчество о Темном Человеке сделанном матерью Геррит.
И несмотря на сомнения и горечь разочарования Халка, Цитадель Лордов
Защитников пала, осада Ирнана была снята, а звездные дороги почти открыты.
Почти. Это хуже, чем если бы они не были открыты совсем. Таким образом,
пророчество в конце концов оказалось фальшивым. Все было напрасно: усилия,
кровь, смерть. А теперь пророчествовала эта Геррит, и он не мог ни
отрицать полностью ее предсказания, ни верить в них полностью. Если плечи
Геррит покрывает теперь плащ истины, то есть еще надежда освободить Ирнан
от тирании Матери Скэйта и Лордов Защитников. В таком случае, Халк должен
сделать все, что в его силах, чтобы эта цель была достигнута.
Однако Геррит была влюбленной женщиной. Кто знает, насколько ее
любовь влияет на видения?
Положив шпагу на колени, Халк полировал клинок куском шелка. Он думал
о Брике, своей подруге, умершей от шпаги тиранца, и о том, что тиранцы
бросили ее тело Призракам, как бросают падаль изголодавшимся собакам.
В Тиру их привел Старк. Другой мог бы найти лучший путь к Цитадели.
Он, Халк, нашел бы, если бы пророчество указывало на него, как на
спасителя Ирнана. А почему бы и не его, вместо иноземца, чужака,
пришедшего бог знает с какой планеты между звездами? Это мучило Халка с
самого начала, и он разрывался между желанием видеть, как Старк победит -
ради Ирнана, и желанием увидеть провал Старка из-за того, что Старк занял
его место. Халк возлагал ответственность за смерть Брике на Старка.
На этот раз, если пророчество окажется ложным и Старк опять потерпит
поражение, только смерть одного из них решит дело.
Джерд поднял голову и зарычал: он прочитал мысли Халка. Халк
посмотрел в демонические глаза и сказал:
- Если Старк мог выступить против тебя, Собака, то и я могу выступить
против него, - и провел большим пальцем по клинку своей шпаги.
Спустившись с обрыва к ним подошел Элдерик.
- Много маленьких кораблей, - сказал он. - Но есть один, который
подходит для нас.
- Где он?
Элдерик сделал неопределенный жест.
- Далеко, вместе с другими. Он ведет их. Они занимаются чем-то вроде
охоты.
- Рыбной ловлей.
- Пусть будет рыбная ловля. Они вернутся в порт только ночью.
Геррит сказала:
- Наш корабль должен появиться немедленно, - она открыла и посмотрела
на Элдерика. - Немедленно.
- Нас слишком мало, чтобы вызвать большую бурю, - сказал Элдерик, -
но мы сделаем все, что в наших силах.
Он вернулся наверх. Шесть Фалларинов образовали тесную группу. Тарфы
стали вокруг них на страже. Фалларины развернули крылья, блестевшие на
солнце красно-коричневым цветом, и запели песню для тихого и нежного
ветерка, дувшего с моря.
Халк едва услышал пение, но оно обладало властью, настойчивостью,
которая пробуждала странное чувство в душе Халка, мало склонного к
воображению. Он не любил Фалларинов потому, что ему не нравились ни вещи,
ни существа, заставляющие думать. Его страстное служение делу освобождения
Ирнана было чисто прагматическое, основанное на ненависти к рабству,
которого требовали Бендсмены от его народа, и из убеждения, что в других
местах жизнь будет лучше. В его стремлении к звездным дорогам не
скрывалось никакого восхищения. Когда он думал о чисто физическом акте
переезда в другой мир, то он испытывал чувство отвращения.
И теперь он не мог подавить дрожи, потому что ветер крепчал.
На юге, в море за высоким мысом, рыбачья флотилия почувствовала
перемену в погоде. Сначала она была незначительной, люди на маленьких
суденышках вовсе не замечали этой перемены.
На большом судне, гордости и защите флота, гребцы храпели на своих
местах.
Хозяин и его помощник лениво играли в кости под тентом, на мостике.
Судно строилось с двойной целью: как боевое судно, чтобы защищать
флот от мародеров, и как транспортное, чтобы возить улов на продажу. Как
большинство компромиссов, оно оставляло желать лучшего в обоих случаях.
Однако, оно плавало. На носу у него была великолепная фигура, изображавшая
духа-защитника. Этот защитник встречал волны с таким недоверием, что судну
явно надо было иметь руль на носу.
Большой квадратный парус, полоскавшийся как простыня на легком
ветерке, надувался. Рея повернулась. Снасти сухо натянулись.
Хозяин неторопливо допил вино и стал размышлять, не разбудить ли
экипаж и не заняться ли скучным делом скатывания паруса. Это означало, что
позднее его придется поднимать снова, а это было еще более нудно. Ветер
стихнет, а если не стихнет, то принесет дождь.
Но бриз не стих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25