Напротив, из всех пассажиров микроавтобуса он выглядел наиболее довольным жизнью и – как ни дико это звучало – уверенным в завтрашнем дне, потому что для Тушкана этот завтрашний день выглядел как хорошая работа в хорошем месте с хорошей перспективой. Настя могла бы пояснить ему, что это только часть завтрашнего дня, причем незначительная, и что касается перспективы…
Но она не стала ничего объяснять Тушкану. Когда придет время, он сам все поймет.
– Я тебе напишу, как устроюсь, – пообещал Тушкан.
– Ага, – сказала Настя.
Еще в микроавтобусе сидел принц Александр и одиннадцатилетняя девочка, которая держала Александра за руку. Девочка немного волновалась, но в целом была рада поездке. Когда Настя увидела, что к микроавтобусу идут не двое, а трое, причем одна из трех фигур – детская, она поняла, что именно прошептал король Утер на ухо своему старшему сыну.
– Он попросил увезти Алису отсюда, – негромко сказал потом Александр.
– Я поняла, – ответила Настя.
– На всякий случай, – добавил Александр. Настя на это ничего ему не сказала. Если принцу нравилось думать, что все идет не хуже и не лучше, чем обычно, что порядок вещей, в общем и целом, соблюдается и что если вдруг даже случится некая вселенская катастрофа, то она будет именно непредусмотренным «всяким случаем»…
Пусть такие рассуждения останутся их семейной забавой. Настя в этом участвовать не хотела.
Потом микроавтобус тронулся по дороге в сторону границы, Настя помахала ему рукой, села на велосипед и поехала, причем лишь пару минут спустя она сообразила, что едет все туда же – к границе, то ли преследуя автобус, то ли стремясь выбраться из Лионеи. Настя повернула назад. Бежать было бессмысленно, ибо задуманное Леонардом должно было затронуть не только Лионею, но и весь мир, так что прятаться…
Плохая идея. Недостойная взрослой женщины, которая к тому же – лионейская принцесса.
– Анастасия…
Взрослая женщина и по совместительству принцесса чуть не врезалась в фонарный столб.
– Ты провожала моих внуков.
Это был не вопрос, а утверждение, поэтому можно было просто кивнуть и проехать мимо, однако утверждение было произнесено королевой-матерью, которая прошлой ночью запросто взяла и исчезла из королевских покоев. Игнорировать такую женщину было сложно, а главное, неразумно. Настя слезла с велосипеда, прислонила его к фонарному столбу, одернула куртку и повернулась к королеве-матери:
– Да, я провожала. А вы?
– Я просто прогуливаюсь, – сказала королева.
– Понятно. Хорошо выглядите, – автоматически вырвалось у Насти. Эту фразу хотелось дополнить чем-нибудь колким вроде: «Для призрака, тени или кем там вы теперь являетесь. Выглядите прямо как живой человек». Но вместо такого дополнения Настя сказала кое-что не менее жестокое:
– Хотя, когда я видела вас тогда… Вы казались мне моложе. Выглядели лет на пятьдесят.
– Это все Леонард, – сказала королева. – Его энергией можно подпитываться, и я не только выглядела, я и чувствовала себя моложе…
– Вы связались с ним, потому что надеялись вернуть себе молодость?
Настя не могла видеть скрытого под вуалью лица королевы, но достаточно было разраженного «кхм» и едва заметного движения руки, сжимающей трость.
– Связалась? – В голосе появился вчерашний металл. – Чтобы вернуть молодость? Какая глупость.
– Извините.
– Ты поговорила со мной пять минут и решила, что знаешь меня? Решила, что видишь меня насквозь? Нет, Анастасия, тебе понадобится гораздо больше времени и усилий, чтобы узнать меня.
– Я вообще не уверена, что хочу вас знать, – сказала Настя и пошла к велосипеду.
– Но я знаю, как уничтожить Леонарда, – было невзначай брошено ей вслед.
Настя не обернулась:
– Только ведь вы мне этого все равно не скажете, вы будете придерживать информацию до нужного дня… Я еще не забыла то, что вы говорили вчера, – она уже закинула ногу через седло, когда королева-мать стукнула тростью о мостовую. И оказалась в паре шагов от Насти. Это было эффектно и даже пугающе. Немного.
Куда более пугающими оказались глаза королевы, глядевшие через вуаль прямо Насте в лицо, излучая жар и маниакальное возбуждение, отчего в невероятных желто-коричневых зрачках посверкивали искры:
– Все это неправильно, – с досадой произнесли тонкие губы королевы. – Все это не так, как задумывалось… А значит, все так и должно быть.
– Это слишком сложно для меня, – сказала Настя, стараясь не встретиться с Анабеллой глазами. – Мое незаконченное высшее…
Королева издала звук, похожий на змеиный свист, что, должно быть, означало повеление заткнуться.
– Утер болен и стар, – продолжила королева. – Его подготовили для одной роли в этой жизни, и он не способен воспринимать ничего, кроме этой роли. Александр и Денис – просто слабы и ленивы. Амбер слишком честолюбива, это мешает ей видеть всю картину в целом. К тому же она проиграла свой первый поединок, и это обрекает ее на поражения в будущем. Таким образом, у нас остаешься ты, которая вовсе даже не Андерсон. Это нехорошо, но в этом есть своя логика, потому что я ведь тоже не из рода Андерсонов. И даже не из боковой ветви.
– Надо же, – из вежливости сказала Настя. – И это делает нас подругами?
– Ты завершишь то, что начала я.
– Я не уверена, что понимаю…
– Вернешь Лионее прежнее величие.
– Вы опять про это? Про вселенскую катастрофу, после которой все выжившие с надеждой устремят свой взор…
– Я говорила об этом еще пятьдесят лет назад. Я говорила своему мужу, я говорила его отцу, потом пыталась говорить с Утером… Никто не слушал меня. Потому что я была женщиной. Обычная история: сначала твой недостаток в том, что ты всего лишь молоденькая дурочка. Потом твой недостаток в том, что ты выжившая из ума старая карга. Третьего не дано. По крайней мере, мне не дали этого третьего возраста. А раз меня никто не слушал в Лионее, пришлось искать собеседника за ее пределами.
– Леонард.
– Вот именно. Ты сказала, что мне хотелось вернуть молодость… – королева брезгливо покачала головой. – Нет, молодость меня не интересовала, а в Леонарде меня привлекала сила, равной которой я уже давно не чувствовала в Лионее и окрестностях. А его интересовала моя кровь, то есть моя принадлежность к правящей лионейской династии. Нам было о чем поговорить…
– Но когда вы наговорились… Когда вы поняли, что его цель – уничтожить этот мир и Лионею в том числе… Почему вы не предупредили об этом своего сына?
– Я уже сказала – потому что Утер болен и стар. Он был болен и стар уже тогда. Болен прошлым, неспособен мечтать о другом будущем и тем более творить это новое будущее. А Леонард…
– Хорошо, – перебила ее Настя. – Хорошо, я продолжу ваше дело и верну Лионее прежнее величие, сделаю все, как вы хотите. Но мне нужно знать, как я могу остановить Леонарда.
– Остановить? Никак.
– Что? Но вы же…
– Я знаю, как можно уничтожить Леонарда. Но остановить его проект… Это невозможно. Ты сейчас снова станешь говорить о тысячах невинных жертв? Не стоит. Тебе пора привыкать к этой статистике, надо думать не об этом, а о результате…
– Думать о тысячах невинных жертвах как о статистике – это и есть величие Лионеи?
– Ты ведь знаешь, на чем стоит Лионея? – ответила вопросом на вопрос королева-мать. – Знаешь. Десятки тысяч демонов были убиты, а их тела стали фундаментом нового мира. И этот новый мир просуществовал несколько веков. Неприятно это говорить, но, очевидно, время от времени фундамент следует укреплять новым слоем трупов.
– Мне это не нравится.
– Мне тоже. Но ни ты, ни я не можем это изменить.
– Может, и так, только я приехала в Лионею не ради ее величия, я приехала для того, чтобы здешняя сила использовалась во благо, чтобы не было невинных жертв, ни сотен, ни десятков, ни даже одной-единственной… Я не такая, как вы про меня думаете, я…
– Не такая, как я думаю? – сухо рассмеялась королева. – Я думаю, что ты приехала в Лионею, потому что после того, как вы с Денисом расстались, у тебя в жизни не осталось ничего стоящего. Ничего, за что можно было зацепиться. И ты приехала сюда в надежде вернуть Дениса, а когда у тебя ничего не получилось, ты продолжила цепляться за стены, в которых он когда-то жил, за его родных…
Настя швырнула велосипед на мостовую и сжала кулаки:
– Это… Это настолько неправда, что вы… Вы даже представить себе не можете! Это никакого отношения не имеет к…
Настя говорила еще некоторое время, говорила громко и страстно, не заметив, в каком месте ее вдохновенной речи королева-мать просто-напросто исчезла, не оставив после себя в мартовском воздухе даже снисходительной улыбки.
В отеле «Оверлук» по ночам холодно. По телевизору говорят о необычно холодном конце марта, и это тот редкий случай, когда я целиком и полностью согласна с телевизором. Потому что лежу, завернувшись в два оделяла, и чувствую эту мартовскую необычность на собственной шкуре. Жаловаться на холодные батареи бессмысленно, потому что офис администратора пуст. Если честно, то и номера тоже почти все пусты. Нас только двое в этом отеле – я и Иннокентий. Он поселился на двадцатом этаже, потому что привык посматривать на мир чуть свысока. Я – на третьем, потому что сюда без перебоев доходит вода и потому что меня пугаem возможность поломки лифта. Иногда я чувствую себя как одинокий, забытый всеми призрак в безлюдной башне из стекла и стали.
Другие люди – они иногда встречаются на лионейских улицах – тоже похожи на призраков. Как правило, мы молча проходим мимо друг друга. Король Утер тоже проходит молча. В лучшем случае он сдержанно кивает мне, когда мы сталкиваемся в вестибюле. Он больше не кричит: «Я не дам тебе уничтожить мою семью!» Утер пришел в себя и был вынужден смириться с мыслью, что у клана Андерсонов хватало проблем и до моего появления. Тем не менее, насколько я знаю, король по-прежнему считает меня виновной в бегстве Дениса, ранении Амбер и отъезде Александра. Кто знает, может быть, исчезновение королевы-матери тоже записано на мой счет. В итоге получается неслабый список моих ошибок (читай преступлений). Тем не менее благородный король Утер не требует отдать меня под суд, он просто со мной не общается.
Обычно я стою перед автоматом по продаже шоколадных батончиков и предаюсь тягостным раздумьям насчет выбора кнопки, а в это время его королевское величество своей прихрамывающей походкой пересекает холл в направлении гостиничной библиотеки. Разумеется, библиотека тоже пуста, и королю приходится самому бродить мимо высоких стеллажей, разглядывать названия на корешках и даже карабкаться по стремянке, чтобы вытащить с верхней полки какое-нибудь пыльное жизнеописание. Пока Утер этим занимается, снаружи, у дверей гостиницы, терпеливо ждет королевский секретарь. Его по-прежнему мучает простуда, но заменить секретаря некому, и он героически исполняет свой долг, следуя за королем повсюду, фиксируя слова и дела Утера. По правде сказать, слов и дел в последнее время случилось немного, ибо главное занятие короля Утера – ожидание. Как и у всех нас.
Король Утер с сосредоточенным видом выходит из отеля с очередной парой толстых книг, как будто бы эти книги помогут ему исправить положение дел. Но ведь ни двенадцать страничек о легендарном Томасе Андерсоне, ни все шестьдесят четыре фолианта о короле Леониде не помогут Утеру. И я не помогу. И никто не поможет.
Утер скрывается во дворце, а я медленно шагаю по пустой улице, словно по залу огромного музея под открытым небом. Мне нравится Лионея, нравится ее тишина и запустение, которые на самом деле не сулят ничего хорошего. Тишина и запустение наводят на мысль о беззвучно утекающем времени, а точнее, на мысль о том, что Лионея существовала до меня и, скорее всего, будет существовать после меня. Хотя бы какая-то ее часть.
Впрочем, это будет уже совсем другая история.
15
Странными были эти дни, последние дни Лионеи. Время как будто замерло, не желая двигаться вперед, не желая достигать финальной точки, когда ожидание закончится и наступит та самая ясность, которая иногда хуже густого тумана, потому что туман еще оставляет хоть какую-то надежду, пусть неразумную, пусть призрачную…
В этом тумане неопределенности происходило то, что и должно происходить в тумане – странные исчезновения одних и не менее странные появления других. Королева-мать больше не являлась Насте, рыцарь-администратор Фишер то ли заперся в собственном кабинете, то ли втихую убрался из Лионеи, предварительно посчитав, а затем тщательно перепроверив свои подсчеты и убедившись, что в Лионее больше ловить нечего.
Зато возле королевского дворца Настя наткнулась на Романа Ставицки. Таксист-оборотень вынул из кармана сложенную пополам открытку с видом Сиднея и улыбнулся. Настя взяла открытку, но улыбку выдавить из себя не смогла, и Роман счел нужным объяснить устно:
– С ними все хорошо. Они добрались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Но она не стала ничего объяснять Тушкану. Когда придет время, он сам все поймет.
– Я тебе напишу, как устроюсь, – пообещал Тушкан.
– Ага, – сказала Настя.
Еще в микроавтобусе сидел принц Александр и одиннадцатилетняя девочка, которая держала Александра за руку. Девочка немного волновалась, но в целом была рада поездке. Когда Настя увидела, что к микроавтобусу идут не двое, а трое, причем одна из трех фигур – детская, она поняла, что именно прошептал король Утер на ухо своему старшему сыну.
– Он попросил увезти Алису отсюда, – негромко сказал потом Александр.
– Я поняла, – ответила Настя.
– На всякий случай, – добавил Александр. Настя на это ничего ему не сказала. Если принцу нравилось думать, что все идет не хуже и не лучше, чем обычно, что порядок вещей, в общем и целом, соблюдается и что если вдруг даже случится некая вселенская катастрофа, то она будет именно непредусмотренным «всяким случаем»…
Пусть такие рассуждения останутся их семейной забавой. Настя в этом участвовать не хотела.
Потом микроавтобус тронулся по дороге в сторону границы, Настя помахала ему рукой, села на велосипед и поехала, причем лишь пару минут спустя она сообразила, что едет все туда же – к границе, то ли преследуя автобус, то ли стремясь выбраться из Лионеи. Настя повернула назад. Бежать было бессмысленно, ибо задуманное Леонардом должно было затронуть не только Лионею, но и весь мир, так что прятаться…
Плохая идея. Недостойная взрослой женщины, которая к тому же – лионейская принцесса.
– Анастасия…
Взрослая женщина и по совместительству принцесса чуть не врезалась в фонарный столб.
– Ты провожала моих внуков.
Это был не вопрос, а утверждение, поэтому можно было просто кивнуть и проехать мимо, однако утверждение было произнесено королевой-матерью, которая прошлой ночью запросто взяла и исчезла из королевских покоев. Игнорировать такую женщину было сложно, а главное, неразумно. Настя слезла с велосипеда, прислонила его к фонарному столбу, одернула куртку и повернулась к королеве-матери:
– Да, я провожала. А вы?
– Я просто прогуливаюсь, – сказала королева.
– Понятно. Хорошо выглядите, – автоматически вырвалось у Насти. Эту фразу хотелось дополнить чем-нибудь колким вроде: «Для призрака, тени или кем там вы теперь являетесь. Выглядите прямо как живой человек». Но вместо такого дополнения Настя сказала кое-что не менее жестокое:
– Хотя, когда я видела вас тогда… Вы казались мне моложе. Выглядели лет на пятьдесят.
– Это все Леонард, – сказала королева. – Его энергией можно подпитываться, и я не только выглядела, я и чувствовала себя моложе…
– Вы связались с ним, потому что надеялись вернуть себе молодость?
Настя не могла видеть скрытого под вуалью лица королевы, но достаточно было разраженного «кхм» и едва заметного движения руки, сжимающей трость.
– Связалась? – В голосе появился вчерашний металл. – Чтобы вернуть молодость? Какая глупость.
– Извините.
– Ты поговорила со мной пять минут и решила, что знаешь меня? Решила, что видишь меня насквозь? Нет, Анастасия, тебе понадобится гораздо больше времени и усилий, чтобы узнать меня.
– Я вообще не уверена, что хочу вас знать, – сказала Настя и пошла к велосипеду.
– Но я знаю, как уничтожить Леонарда, – было невзначай брошено ей вслед.
Настя не обернулась:
– Только ведь вы мне этого все равно не скажете, вы будете придерживать информацию до нужного дня… Я еще не забыла то, что вы говорили вчера, – она уже закинула ногу через седло, когда королева-мать стукнула тростью о мостовую. И оказалась в паре шагов от Насти. Это было эффектно и даже пугающе. Немного.
Куда более пугающими оказались глаза королевы, глядевшие через вуаль прямо Насте в лицо, излучая жар и маниакальное возбуждение, отчего в невероятных желто-коричневых зрачках посверкивали искры:
– Все это неправильно, – с досадой произнесли тонкие губы королевы. – Все это не так, как задумывалось… А значит, все так и должно быть.
– Это слишком сложно для меня, – сказала Настя, стараясь не встретиться с Анабеллой глазами. – Мое незаконченное высшее…
Королева издала звук, похожий на змеиный свист, что, должно быть, означало повеление заткнуться.
– Утер болен и стар, – продолжила королева. – Его подготовили для одной роли в этой жизни, и он не способен воспринимать ничего, кроме этой роли. Александр и Денис – просто слабы и ленивы. Амбер слишком честолюбива, это мешает ей видеть всю картину в целом. К тому же она проиграла свой первый поединок, и это обрекает ее на поражения в будущем. Таким образом, у нас остаешься ты, которая вовсе даже не Андерсон. Это нехорошо, но в этом есть своя логика, потому что я ведь тоже не из рода Андерсонов. И даже не из боковой ветви.
– Надо же, – из вежливости сказала Настя. – И это делает нас подругами?
– Ты завершишь то, что начала я.
– Я не уверена, что понимаю…
– Вернешь Лионее прежнее величие.
– Вы опять про это? Про вселенскую катастрофу, после которой все выжившие с надеждой устремят свой взор…
– Я говорила об этом еще пятьдесят лет назад. Я говорила своему мужу, я говорила его отцу, потом пыталась говорить с Утером… Никто не слушал меня. Потому что я была женщиной. Обычная история: сначала твой недостаток в том, что ты всего лишь молоденькая дурочка. Потом твой недостаток в том, что ты выжившая из ума старая карга. Третьего не дано. По крайней мере, мне не дали этого третьего возраста. А раз меня никто не слушал в Лионее, пришлось искать собеседника за ее пределами.
– Леонард.
– Вот именно. Ты сказала, что мне хотелось вернуть молодость… – королева брезгливо покачала головой. – Нет, молодость меня не интересовала, а в Леонарде меня привлекала сила, равной которой я уже давно не чувствовала в Лионее и окрестностях. А его интересовала моя кровь, то есть моя принадлежность к правящей лионейской династии. Нам было о чем поговорить…
– Но когда вы наговорились… Когда вы поняли, что его цель – уничтожить этот мир и Лионею в том числе… Почему вы не предупредили об этом своего сына?
– Я уже сказала – потому что Утер болен и стар. Он был болен и стар уже тогда. Болен прошлым, неспособен мечтать о другом будущем и тем более творить это новое будущее. А Леонард…
– Хорошо, – перебила ее Настя. – Хорошо, я продолжу ваше дело и верну Лионее прежнее величие, сделаю все, как вы хотите. Но мне нужно знать, как я могу остановить Леонарда.
– Остановить? Никак.
– Что? Но вы же…
– Я знаю, как можно уничтожить Леонарда. Но остановить его проект… Это невозможно. Ты сейчас снова станешь говорить о тысячах невинных жертв? Не стоит. Тебе пора привыкать к этой статистике, надо думать не об этом, а о результате…
– Думать о тысячах невинных жертвах как о статистике – это и есть величие Лионеи?
– Ты ведь знаешь, на чем стоит Лионея? – ответила вопросом на вопрос королева-мать. – Знаешь. Десятки тысяч демонов были убиты, а их тела стали фундаментом нового мира. И этот новый мир просуществовал несколько веков. Неприятно это говорить, но, очевидно, время от времени фундамент следует укреплять новым слоем трупов.
– Мне это не нравится.
– Мне тоже. Но ни ты, ни я не можем это изменить.
– Может, и так, только я приехала в Лионею не ради ее величия, я приехала для того, чтобы здешняя сила использовалась во благо, чтобы не было невинных жертв, ни сотен, ни десятков, ни даже одной-единственной… Я не такая, как вы про меня думаете, я…
– Не такая, как я думаю? – сухо рассмеялась королева. – Я думаю, что ты приехала в Лионею, потому что после того, как вы с Денисом расстались, у тебя в жизни не осталось ничего стоящего. Ничего, за что можно было зацепиться. И ты приехала сюда в надежде вернуть Дениса, а когда у тебя ничего не получилось, ты продолжила цепляться за стены, в которых он когда-то жил, за его родных…
Настя швырнула велосипед на мостовую и сжала кулаки:
– Это… Это настолько неправда, что вы… Вы даже представить себе не можете! Это никакого отношения не имеет к…
Настя говорила еще некоторое время, говорила громко и страстно, не заметив, в каком месте ее вдохновенной речи королева-мать просто-напросто исчезла, не оставив после себя в мартовском воздухе даже снисходительной улыбки.
В отеле «Оверлук» по ночам холодно. По телевизору говорят о необычно холодном конце марта, и это тот редкий случай, когда я целиком и полностью согласна с телевизором. Потому что лежу, завернувшись в два оделяла, и чувствую эту мартовскую необычность на собственной шкуре. Жаловаться на холодные батареи бессмысленно, потому что офис администратора пуст. Если честно, то и номера тоже почти все пусты. Нас только двое в этом отеле – я и Иннокентий. Он поселился на двадцатом этаже, потому что привык посматривать на мир чуть свысока. Я – на третьем, потому что сюда без перебоев доходит вода и потому что меня пугаem возможность поломки лифта. Иногда я чувствую себя как одинокий, забытый всеми призрак в безлюдной башне из стекла и стали.
Другие люди – они иногда встречаются на лионейских улицах – тоже похожи на призраков. Как правило, мы молча проходим мимо друг друга. Король Утер тоже проходит молча. В лучшем случае он сдержанно кивает мне, когда мы сталкиваемся в вестибюле. Он больше не кричит: «Я не дам тебе уничтожить мою семью!» Утер пришел в себя и был вынужден смириться с мыслью, что у клана Андерсонов хватало проблем и до моего появления. Тем не менее, насколько я знаю, король по-прежнему считает меня виновной в бегстве Дениса, ранении Амбер и отъезде Александра. Кто знает, может быть, исчезновение королевы-матери тоже записано на мой счет. В итоге получается неслабый список моих ошибок (читай преступлений). Тем не менее благородный король Утер не требует отдать меня под суд, он просто со мной не общается.
Обычно я стою перед автоматом по продаже шоколадных батончиков и предаюсь тягостным раздумьям насчет выбора кнопки, а в это время его королевское величество своей прихрамывающей походкой пересекает холл в направлении гостиничной библиотеки. Разумеется, библиотека тоже пуста, и королю приходится самому бродить мимо высоких стеллажей, разглядывать названия на корешках и даже карабкаться по стремянке, чтобы вытащить с верхней полки какое-нибудь пыльное жизнеописание. Пока Утер этим занимается, снаружи, у дверей гостиницы, терпеливо ждет королевский секретарь. Его по-прежнему мучает простуда, но заменить секретаря некому, и он героически исполняет свой долг, следуя за королем повсюду, фиксируя слова и дела Утера. По правде сказать, слов и дел в последнее время случилось немного, ибо главное занятие короля Утера – ожидание. Как и у всех нас.
Король Утер с сосредоточенным видом выходит из отеля с очередной парой толстых книг, как будто бы эти книги помогут ему исправить положение дел. Но ведь ни двенадцать страничек о легендарном Томасе Андерсоне, ни все шестьдесят четыре фолианта о короле Леониде не помогут Утеру. И я не помогу. И никто не поможет.
Утер скрывается во дворце, а я медленно шагаю по пустой улице, словно по залу огромного музея под открытым небом. Мне нравится Лионея, нравится ее тишина и запустение, которые на самом деле не сулят ничего хорошего. Тишина и запустение наводят на мысль о беззвучно утекающем времени, а точнее, на мысль о том, что Лионея существовала до меня и, скорее всего, будет существовать после меня. Хотя бы какая-то ее часть.
Впрочем, это будет уже совсем другая история.
15
Странными были эти дни, последние дни Лионеи. Время как будто замерло, не желая двигаться вперед, не желая достигать финальной точки, когда ожидание закончится и наступит та самая ясность, которая иногда хуже густого тумана, потому что туман еще оставляет хоть какую-то надежду, пусть неразумную, пусть призрачную…
В этом тумане неопределенности происходило то, что и должно происходить в тумане – странные исчезновения одних и не менее странные появления других. Королева-мать больше не являлась Насте, рыцарь-администратор Фишер то ли заперся в собственном кабинете, то ли втихую убрался из Лионеи, предварительно посчитав, а затем тщательно перепроверив свои подсчеты и убедившись, что в Лионее больше ловить нечего.
Зато возле королевского дворца Настя наткнулась на Романа Ставицки. Таксист-оборотень вынул из кармана сложенную пополам открытку с видом Сиднея и улыбнулся. Настя взяла открытку, но улыбку выдавить из себя не смогла, и Роман счел нужным объяснить устно:
– С ними все хорошо. Они добрались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72