Краем глаза он заметил, что Амбель предостерегающе нахмурилась.
— Я, конечно, предпочел бы управиться сам. — Вил делал все возможное для того, чтобы слова его звучали искренне. — Но боюсь, так у меня ничего не получится. Больше всего мне сейчас нужен проводник, знакомый с историей этой земли, с ее легендами и, естественно, чтобы он знал все здешние дороги.
Кефело потер руки:
— Отлично. Я мог бы посодействовать, да. В конце концов, я бывал в Диких Дебрях уже не однажды, — он поднес длинный палец к виску, — и кое-что здесь знаю.
«Может быть, — подумал Вил. — А может быть, нет. Прежде всего Кефело хочет выведать, что мы здесь делаем».
Долинец пожал плечами:
— Мы и так постоянно злоупотребляем твоим гостеприимством, а теперь еще будем навязывать тебе наши дела. Я и сестра, мы справимся сами.
— Но почему бы тебе все-таки не сказать мне, что привело вас сюда. — Лицо скитальца ничего не выражало. — Ты не хочешь меня утруждать, но дай мне самому решить, так ли велик этот труд.
Амбель сжала ему руку, но Вил словно не заметил этого. Он поглядел прямо в глаза Кефело и понял, что должен сказать хоть что-то.
— В доме Элессдила, правителя эльфов, приключилась большая беда. — Вил понизил голос. — Внучка короля серьезно больна. Ей нужно лекарство из сока одного корня. Он растет только здесь, в Диких Дебрях. Я один знаю этот корень — я и еще сестра. Вот мы и пришли за ним, король обещал дать большую награду. Нам надо лишь найти корень и принести его в Арборлон.
Амбель выпустила его руку; Вил не смел поднять на нее глаза.
Кефело ответил не сразу.
— И ты знаешь, где именно в Диких Дебрях растет этот корень? — Долинец кивнул:
— Я прочел об этом в древних книгах по медицине, о корне и о том, где именно его искать. Но это очень древние книги: там есть названия, но теперь они забыты, их нет ни на одной карте. Я не думаю, что они тебе что-то скажут.
Скиталец подался вперед:
— Но все равно скажи.
— Оберег, — произнес Вил, глядя скитальцу прямо в глаза. — Там написано: Оберег.
Кефело на мгновение задумался, потом покачал головой:
— Да, ты прав, это мне ни о чем не говорит. Но… подожди-ка… — Он намеренно замолчал и даже прикрыл глаза, как бы погруженный в раздумья. — Я, кажется, знаю, кто может помнить это слово. Один старик. Ему знакомы все древние названия в этой долине. Пожалуй, я смогу отвести вас к нему. Но, Целитель, Дикие Дебри — очень опасный край, и ты сам убедился в этом, едва попав сюда. Если я буду вам помогать в поисках, то риск для меня и моих людей будет слишком велик. — Он, как бы извиняясь, пожал плечами. — К тому же у нас есть и другие дела, нам еще нужно побывать во многих местах. Время очень ценно для нас. Ты, безусловно, примешь все это во внимание…
— Что ты имеешь в виду? — спокойно спросил Вил.
— Только то, что без меня у тебя вряд ли что-то получится. Я тебе нужен, и я собираюсь предложить тебе свою помощь. Но это очень рискованно, и поэтому я жду от тебя… гм… небольшой компенсации. Небольшое вознаграждение…
Вил нетерпеливо кивнул:
— Какое вознаграждение, Кефело? — Глаза скитальца заблестели.
— Камни. В которых сила. — Долинец покачал головой:
— Они не послушаются тебя.
— Неужели? Разве их секрет настолько сложен? — Глаза Кефело подозрительно сузились. — Хватит считать меня дураком. Ты не простой Целитель. Я это понял сразу, еще тогда. Но меня не интересует, кто ты, меня интересуют эти камни. В них есть сила, и я хочу получить ее.
— Это эльфийская магия. — Вил пытался сохранить спокойствие. — Сила камней подчиняется только тем, в ком есть эльфийская кровь.
— Ты лжешь, Целитель. — Теперь в голосе Кефело звучала угроза.
— Он говорит правду, — вставила Амбель, она была по-настоящему напугана. — Если бы не камни, мы бы даже и не пытались искать этот корень. Ты не имеешь права требовать, чтобы он отдал их тебе.
— Я имею право требовать все, что мне нужно, — рявкнул Кефело. — И я не верю вам.
— Это твое право. — Голос Вила был тверд. — Но я не отдам тебе камни.
Они молча смотрели в глаза друг другу, лицо скитальца было мрачным и угрожающим. Но был на нем и страх — Кефело прекрасно помнил ту силу, что заключена в камнях, а хозяином этой силы был Вил. Огромным усилием Кефело заставил себя улыбнуться:
— Но что же ты дашь мне, Целитель? Или ты думаешь, что я возьмусь за это задаром? И буду рисковать жизнью моих людей и их имуществом просто так, бесплатно? Ты должен дать мне что-нибудь, что имеет цену, равную этим камням, которые ты так упорно отказываешься мне уступить. Так что?
Вил отчаянно пытался что-то придумать, но у него не было с собой ничего, что стоило бы больше нескольких монет. «Ситуация безнадежна», — решил он про себя, но тут Кефело громко щелкнул пальцами.
— Мне кажется, мы договоримся, Целитель. Ты говорил, что эльфийский король щедро вознаградит тебя, если ты принесешь это лекарство для его внучки. Вот и отлично. Я помогу тебе узнать, где это место, которое ты именуешь Оберегом. Я отведу тебя к человеку, который может знать это. А ты потом дашь мне ну, скажем, половину того вознаграждения, которое получишь от эльфийского короля. Да, половину. По рукам?
Вил как будто обдумывал предложение. «Любопытная сделка, — решил он, — очень любопытная. Скитальцы никогда ничего не дают раньше, чем получат что-либо взамен. Кефело явно что-то задумал. Но что?»
— Так ты говоришь, что поможешь мне узнать, где найти Оберег…
— Если смогу.
—… но не пойдешь со мной дальше? — Кефело пожал плечами:
— Я не хочу без толку рисковать своей жизнью. Найти корень и доставить его внучке эльфийского короля — это твое дело. — Он помедлил. — Но не думай, что тебе удастся смыться. Меня не обманешь. А любая попытка сделать это закончится очень плохо для тебя.
Долинец нахмурился:
— Но если ты не пойдешь со мной, то как ты узнаешь, удалось мне что-нибудь или нет? Кефело громко рассмеялся:
— Целитель, я — скиталец, я узнаю. Я буду знать все, что случится с тобой, можешь мне поверить!
Усмешка его была такой свирепой, что Вил не на шутку встревожился. Но им во что бы то ни стало надо найти Оберег, и нужно сделать это не пользуясь эльфийскими камнями. Любая помощь была желанна, даже если она исходила от такого пройдохи, как Кефело. По крайней мере, теперь у них была реальная возможность отыскать Источник Огненной Крови до того, как демоны найдут их.
— Ну так как, решено? — снова спросил Ке-фело.
Вил покачал головой. Он хотел проверить скитальца.
— Половина — это слишком. Я отдам тебе треть.
— Треть? — Лицо Кефело потемнело, но тут же смягчилось. — Ну что ж. Я человек разумный: пусть будет треть.
«Что-то он уж больно легко согласился», — подумал Вил. Такое же недоверие промелькнуло и в глазах Амбель. Однако эльфийка ничего не сказала. Решать должен он.
— Давай, давай, эльфин, решайся, — настаивал Кефело. — Не будем тратить драгоценное время на такие пустяки.
Долинец кивнул:
— Ладно. По рукам.
— Вот и славно. — Скиталец немедленно встал. — Как только я закончу здесь свои дела, мы сразу же возьмемся за ваши. Но пока оставайтесь в повозке. Не надо, чтобы вас видели в Угрюмом Углу. В лесу вы сможете выйти.
Он широко улыбнулся, махнул на прощание шляпой и вышел. Дверь мягко закрылась за ним, послышался звук задвигаемой защелки. Вил и Амбель смотрели друг на друга.
— Я ему не доверяю, — прошептала Амбель. Вил кивнул:
— Я тоже.
Через мгновение повозка дернулась и начала разворачиваться: путешествие по Диким Дебрям продолжалось.
ГЛАВА 37
Старик сидел в плетеном кресле-качалке, смотрел на темнеющий лес и что-то тихо бормотал себе под нос. Он разговаривал сам с собой. Далеко на западе, за плотной стеной деревьев, что окружали поляну, за Дикими Дебрями, за горами, красное солнце медленно опускалось за горизонт, и свет дня растворялся в сумеречной мгле. Старик особенно любил это время: дневная жара сменялась прохладой вечерних сумерек, воздух звенел, закат окрашивал небо в алый и малиновый цвета, которые постепенно стирались синевой ночи. На сине-черном небе проступали луна и звезды, белое сияние проникало сквозь сплетение древесных ветвей, воздух, обычно тягучий и влажный днем, благоухал свежестью, листья деревьев шептались о чем-то с неторопливым ночным ветерком. В эти часы Дикие Дебри как будто становились другими, и человек видел в них старого, близкого друга.
Старик часто смотрел на долину, и всегда с чувством глубокой и прочной привязанности, даже преданности. Немногие так относились к Диким Дебрям, но ведь и немногие знали долину так, как узнал ее он. Да, это было ненадежное и коварное место: казалось, сама природа здесь только и ждет удобного случая, чтобы заманить человека в ловушку и погубить. В этом краю жили странные, злобные существа, о которых рассказывают у ночных костров, рассказывают тихим шепотом, с опаской оглядываясь по сторонам. Здесь жила смерть, и с каждым днем она подходила все ближе, жестокая, неумолимая, неизбежная. Дикие Дебри — край охотников и добычи. Старик многое повидал за те годы, которые он провел здесь.
Старик погрузился в воспоминания. Шестьдесят лет назад он впервые пришел сюда — давно, очень давно. За эти годы долина стала его домом — не тем шумным домом, полным людей, надежным, почти безопасным и бессмысленно-скучным, но истинным домом — местом уединения и покоя, размышления и силы, вызова и отваги, местом, куда мало кто отваживается приходить и еще меньше — оставаться. Лишь немногие, похожие на него, и теперь он остался последним. Последним из тех, что когда-то пришли в долину, чтобы сделать ее своим домом. Остальных поглотил дикий край, затянул, свел с ума, похоронил в темной глуши. Дикие Дебри! Конечно, были еще эти убогие дураки, что жались, подобно побитым псам, к своим ободранным лачугам в Угрюмом Углу, постоянно обманывая и грабя друг друга. Но эта долина не для них, и никогда им не стать здесь хозяевами: ведь они даже не знают, что такое Дикие Дебри, а главное — и не желают узнавать. С тем же успехом они могли бы сидеть в чулане какого-нибудь замка и при этом считать себя его хозяевами.
Сумасшедший — они называют его сумасшедшим, эти болваны из Угрюмого Угла. Старик живет один в какой-то дикой глуши, — конечно же, псих. Он криво усмехнулся. Хорошо, пусть так. Но он сам выбрал себе жизнь и никогда бы не согласился променять ее на их жалкое прозябание.
— Шлынд, — хрипло позвал он. Огромный черный пес, спящий у его ног, потянулся и поднялся. Шерсть стояла торчком во все стороны, гигантский зверь был больше похож не на собаку, а на помесь волка с медведем; он широко зевнул и внимательно посмотрел на хозяина. — Эй, ты! — снова позвал старик, и пес положил лохматую голову ему на колени, ожидая, когда же хозяин потреплет его по ушам.
Откуда-то из темноты раздался пронзительный крик, повис в тишине слабеющим эхом, потом затих. Шлынд резко повернул голову. Старик кивнул. Болотная кошка. Кто-то попался ей на пути и поплатится за это.
Взгляд старика лениво блуждал, выхватывая из полумрака давно знакомые очертания. Вот его дом, небольшой, но прочный — он строил его из тяжелых бревен и даже проконопатил дранку на крыше раствором извести. Сразу же за домом — сарай и колодец, потом — загон, где старик держал своего единственного мула, маленькая мастерская под навесом, а дальше — уже всякий хлам и мусор. Старик любил возиться в мастерской: целыми днями он вырезал из дерева фигурки людей и зверюшек, виделся с людьми редко — сам не искал встреч и старался не давать повода наведываться к нему.
Старик потянулся и встал. Солнце зашло, ночное небо украсил бисер звезд и сияние лунного света. Самое время собрать что-нибудь поесть. Старик обернулся к маленькому треножнику с котелком на костерке — кухне на краю поляны, покачал головой и направился к костру. Небольшого роста, тощий, сгорбленный старый человек, одетый в изодранную рубаху и короткие штаны. Он был почти лыс — тонкие пряди седых волос вокруг обширной плеши, зато белая как снег длинная и густая борода смотрелась роскошно. Задубевшая, коричневая кожа морщилась на его сухощавом теле, под набрякшими полуопущенными веками прятались ясные, проницательные глаза. Он шел согнувшись, с трудом переставляя как будто затекшие после долгого сна ноги.
Вдруг издалека раздался шум движущейся повозки и скачущих всадников. Шлынд зарычал, и старик предостерегающе шлепнул его. Проходили минуты, шум становился все слышнее. Наконец на вершине ближайшего холма из темноты появились какие-то тени, они спускались вниз, на поляну, — повозка и полдюжины всадников. Когда старик внимательно вгляделся, настроение его сразу испортилось. Он узнал повозку скитальцев, мало того — она явно принадлежала этому негодяю — Кефело. Старик с отвращением плюнул и задумался: а не спустить ли на них Шлында?
Всадники и повозка остановились у самой поляны. Кефело темной тенью соскользнул с коня и направился вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— Я, конечно, предпочел бы управиться сам. — Вил делал все возможное для того, чтобы слова его звучали искренне. — Но боюсь, так у меня ничего не получится. Больше всего мне сейчас нужен проводник, знакомый с историей этой земли, с ее легендами и, естественно, чтобы он знал все здешние дороги.
Кефело потер руки:
— Отлично. Я мог бы посодействовать, да. В конце концов, я бывал в Диких Дебрях уже не однажды, — он поднес длинный палец к виску, — и кое-что здесь знаю.
«Может быть, — подумал Вил. — А может быть, нет. Прежде всего Кефело хочет выведать, что мы здесь делаем».
Долинец пожал плечами:
— Мы и так постоянно злоупотребляем твоим гостеприимством, а теперь еще будем навязывать тебе наши дела. Я и сестра, мы справимся сами.
— Но почему бы тебе все-таки не сказать мне, что привело вас сюда. — Лицо скитальца ничего не выражало. — Ты не хочешь меня утруждать, но дай мне самому решить, так ли велик этот труд.
Амбель сжала ему руку, но Вил словно не заметил этого. Он поглядел прямо в глаза Кефело и понял, что должен сказать хоть что-то.
— В доме Элессдила, правителя эльфов, приключилась большая беда. — Вил понизил голос. — Внучка короля серьезно больна. Ей нужно лекарство из сока одного корня. Он растет только здесь, в Диких Дебрях. Я один знаю этот корень — я и еще сестра. Вот мы и пришли за ним, король обещал дать большую награду. Нам надо лишь найти корень и принести его в Арборлон.
Амбель выпустила его руку; Вил не смел поднять на нее глаза.
Кефело ответил не сразу.
— И ты знаешь, где именно в Диких Дебрях растет этот корень? — Долинец кивнул:
— Я прочел об этом в древних книгах по медицине, о корне и о том, где именно его искать. Но это очень древние книги: там есть названия, но теперь они забыты, их нет ни на одной карте. Я не думаю, что они тебе что-то скажут.
Скиталец подался вперед:
— Но все равно скажи.
— Оберег, — произнес Вил, глядя скитальцу прямо в глаза. — Там написано: Оберег.
Кефело на мгновение задумался, потом покачал головой:
— Да, ты прав, это мне ни о чем не говорит. Но… подожди-ка… — Он намеренно замолчал и даже прикрыл глаза, как бы погруженный в раздумья. — Я, кажется, знаю, кто может помнить это слово. Один старик. Ему знакомы все древние названия в этой долине. Пожалуй, я смогу отвести вас к нему. Но, Целитель, Дикие Дебри — очень опасный край, и ты сам убедился в этом, едва попав сюда. Если я буду вам помогать в поисках, то риск для меня и моих людей будет слишком велик. — Он, как бы извиняясь, пожал плечами. — К тому же у нас есть и другие дела, нам еще нужно побывать во многих местах. Время очень ценно для нас. Ты, безусловно, примешь все это во внимание…
— Что ты имеешь в виду? — спокойно спросил Вил.
— Только то, что без меня у тебя вряд ли что-то получится. Я тебе нужен, и я собираюсь предложить тебе свою помощь. Но это очень рискованно, и поэтому я жду от тебя… гм… небольшой компенсации. Небольшое вознаграждение…
Вил нетерпеливо кивнул:
— Какое вознаграждение, Кефело? — Глаза скитальца заблестели.
— Камни. В которых сила. — Долинец покачал головой:
— Они не послушаются тебя.
— Неужели? Разве их секрет настолько сложен? — Глаза Кефело подозрительно сузились. — Хватит считать меня дураком. Ты не простой Целитель. Я это понял сразу, еще тогда. Но меня не интересует, кто ты, меня интересуют эти камни. В них есть сила, и я хочу получить ее.
— Это эльфийская магия. — Вил пытался сохранить спокойствие. — Сила камней подчиняется только тем, в ком есть эльфийская кровь.
— Ты лжешь, Целитель. — Теперь в голосе Кефело звучала угроза.
— Он говорит правду, — вставила Амбель, она была по-настоящему напугана. — Если бы не камни, мы бы даже и не пытались искать этот корень. Ты не имеешь права требовать, чтобы он отдал их тебе.
— Я имею право требовать все, что мне нужно, — рявкнул Кефело. — И я не верю вам.
— Это твое право. — Голос Вила был тверд. — Но я не отдам тебе камни.
Они молча смотрели в глаза друг другу, лицо скитальца было мрачным и угрожающим. Но был на нем и страх — Кефело прекрасно помнил ту силу, что заключена в камнях, а хозяином этой силы был Вил. Огромным усилием Кефело заставил себя улыбнуться:
— Но что же ты дашь мне, Целитель? Или ты думаешь, что я возьмусь за это задаром? И буду рисковать жизнью моих людей и их имуществом просто так, бесплатно? Ты должен дать мне что-нибудь, что имеет цену, равную этим камням, которые ты так упорно отказываешься мне уступить. Так что?
Вил отчаянно пытался что-то придумать, но у него не было с собой ничего, что стоило бы больше нескольких монет. «Ситуация безнадежна», — решил он про себя, но тут Кефело громко щелкнул пальцами.
— Мне кажется, мы договоримся, Целитель. Ты говорил, что эльфийский король щедро вознаградит тебя, если ты принесешь это лекарство для его внучки. Вот и отлично. Я помогу тебе узнать, где это место, которое ты именуешь Оберегом. Я отведу тебя к человеку, который может знать это. А ты потом дашь мне ну, скажем, половину того вознаграждения, которое получишь от эльфийского короля. Да, половину. По рукам?
Вил как будто обдумывал предложение. «Любопытная сделка, — решил он, — очень любопытная. Скитальцы никогда ничего не дают раньше, чем получат что-либо взамен. Кефело явно что-то задумал. Но что?»
— Так ты говоришь, что поможешь мне узнать, где найти Оберег…
— Если смогу.
—… но не пойдешь со мной дальше? — Кефело пожал плечами:
— Я не хочу без толку рисковать своей жизнью. Найти корень и доставить его внучке эльфийского короля — это твое дело. — Он помедлил. — Но не думай, что тебе удастся смыться. Меня не обманешь. А любая попытка сделать это закончится очень плохо для тебя.
Долинец нахмурился:
— Но если ты не пойдешь со мной, то как ты узнаешь, удалось мне что-нибудь или нет? Кефело громко рассмеялся:
— Целитель, я — скиталец, я узнаю. Я буду знать все, что случится с тобой, можешь мне поверить!
Усмешка его была такой свирепой, что Вил не на шутку встревожился. Но им во что бы то ни стало надо найти Оберег, и нужно сделать это не пользуясь эльфийскими камнями. Любая помощь была желанна, даже если она исходила от такого пройдохи, как Кефело. По крайней мере, теперь у них была реальная возможность отыскать Источник Огненной Крови до того, как демоны найдут их.
— Ну так как, решено? — снова спросил Ке-фело.
Вил покачал головой. Он хотел проверить скитальца.
— Половина — это слишком. Я отдам тебе треть.
— Треть? — Лицо Кефело потемнело, но тут же смягчилось. — Ну что ж. Я человек разумный: пусть будет треть.
«Что-то он уж больно легко согласился», — подумал Вил. Такое же недоверие промелькнуло и в глазах Амбель. Однако эльфийка ничего не сказала. Решать должен он.
— Давай, давай, эльфин, решайся, — настаивал Кефело. — Не будем тратить драгоценное время на такие пустяки.
Долинец кивнул:
— Ладно. По рукам.
— Вот и славно. — Скиталец немедленно встал. — Как только я закончу здесь свои дела, мы сразу же возьмемся за ваши. Но пока оставайтесь в повозке. Не надо, чтобы вас видели в Угрюмом Углу. В лесу вы сможете выйти.
Он широко улыбнулся, махнул на прощание шляпой и вышел. Дверь мягко закрылась за ним, послышался звук задвигаемой защелки. Вил и Амбель смотрели друг на друга.
— Я ему не доверяю, — прошептала Амбель. Вил кивнул:
— Я тоже.
Через мгновение повозка дернулась и начала разворачиваться: путешествие по Диким Дебрям продолжалось.
ГЛАВА 37
Старик сидел в плетеном кресле-качалке, смотрел на темнеющий лес и что-то тихо бормотал себе под нос. Он разговаривал сам с собой. Далеко на западе, за плотной стеной деревьев, что окружали поляну, за Дикими Дебрями, за горами, красное солнце медленно опускалось за горизонт, и свет дня растворялся в сумеречной мгле. Старик особенно любил это время: дневная жара сменялась прохладой вечерних сумерек, воздух звенел, закат окрашивал небо в алый и малиновый цвета, которые постепенно стирались синевой ночи. На сине-черном небе проступали луна и звезды, белое сияние проникало сквозь сплетение древесных ветвей, воздух, обычно тягучий и влажный днем, благоухал свежестью, листья деревьев шептались о чем-то с неторопливым ночным ветерком. В эти часы Дикие Дебри как будто становились другими, и человек видел в них старого, близкого друга.
Старик часто смотрел на долину, и всегда с чувством глубокой и прочной привязанности, даже преданности. Немногие так относились к Диким Дебрям, но ведь и немногие знали долину так, как узнал ее он. Да, это было ненадежное и коварное место: казалось, сама природа здесь только и ждет удобного случая, чтобы заманить человека в ловушку и погубить. В этом краю жили странные, злобные существа, о которых рассказывают у ночных костров, рассказывают тихим шепотом, с опаской оглядываясь по сторонам. Здесь жила смерть, и с каждым днем она подходила все ближе, жестокая, неумолимая, неизбежная. Дикие Дебри — край охотников и добычи. Старик многое повидал за те годы, которые он провел здесь.
Старик погрузился в воспоминания. Шестьдесят лет назад он впервые пришел сюда — давно, очень давно. За эти годы долина стала его домом — не тем шумным домом, полным людей, надежным, почти безопасным и бессмысленно-скучным, но истинным домом — местом уединения и покоя, размышления и силы, вызова и отваги, местом, куда мало кто отваживается приходить и еще меньше — оставаться. Лишь немногие, похожие на него, и теперь он остался последним. Последним из тех, что когда-то пришли в долину, чтобы сделать ее своим домом. Остальных поглотил дикий край, затянул, свел с ума, похоронил в темной глуши. Дикие Дебри! Конечно, были еще эти убогие дураки, что жались, подобно побитым псам, к своим ободранным лачугам в Угрюмом Углу, постоянно обманывая и грабя друг друга. Но эта долина не для них, и никогда им не стать здесь хозяевами: ведь они даже не знают, что такое Дикие Дебри, а главное — и не желают узнавать. С тем же успехом они могли бы сидеть в чулане какого-нибудь замка и при этом считать себя его хозяевами.
Сумасшедший — они называют его сумасшедшим, эти болваны из Угрюмого Угла. Старик живет один в какой-то дикой глуши, — конечно же, псих. Он криво усмехнулся. Хорошо, пусть так. Но он сам выбрал себе жизнь и никогда бы не согласился променять ее на их жалкое прозябание.
— Шлынд, — хрипло позвал он. Огромный черный пес, спящий у его ног, потянулся и поднялся. Шерсть стояла торчком во все стороны, гигантский зверь был больше похож не на собаку, а на помесь волка с медведем; он широко зевнул и внимательно посмотрел на хозяина. — Эй, ты! — снова позвал старик, и пес положил лохматую голову ему на колени, ожидая, когда же хозяин потреплет его по ушам.
Откуда-то из темноты раздался пронзительный крик, повис в тишине слабеющим эхом, потом затих. Шлынд резко повернул голову. Старик кивнул. Болотная кошка. Кто-то попался ей на пути и поплатится за это.
Взгляд старика лениво блуждал, выхватывая из полумрака давно знакомые очертания. Вот его дом, небольшой, но прочный — он строил его из тяжелых бревен и даже проконопатил дранку на крыше раствором извести. Сразу же за домом — сарай и колодец, потом — загон, где старик держал своего единственного мула, маленькая мастерская под навесом, а дальше — уже всякий хлам и мусор. Старик любил возиться в мастерской: целыми днями он вырезал из дерева фигурки людей и зверюшек, виделся с людьми редко — сам не искал встреч и старался не давать повода наведываться к нему.
Старик потянулся и встал. Солнце зашло, ночное небо украсил бисер звезд и сияние лунного света. Самое время собрать что-нибудь поесть. Старик обернулся к маленькому треножнику с котелком на костерке — кухне на краю поляны, покачал головой и направился к костру. Небольшого роста, тощий, сгорбленный старый человек, одетый в изодранную рубаху и короткие штаны. Он был почти лыс — тонкие пряди седых волос вокруг обширной плеши, зато белая как снег длинная и густая борода смотрелась роскошно. Задубевшая, коричневая кожа морщилась на его сухощавом теле, под набрякшими полуопущенными веками прятались ясные, проницательные глаза. Он шел согнувшись, с трудом переставляя как будто затекшие после долгого сна ноги.
Вдруг издалека раздался шум движущейся повозки и скачущих всадников. Шлынд зарычал, и старик предостерегающе шлепнул его. Проходили минуты, шум становился все слышнее. Наконец на вершине ближайшего холма из темноты появились какие-то тени, они спускались вниз, на поляну, — повозка и полдюжины всадников. Когда старик внимательно вгляделся, настроение его сразу испортилось. Он узнал повозку скитальцев, мало того — она явно принадлежала этому негодяю — Кефело. Старик с отвращением плюнул и задумался: а не спустить ли на них Шлында?
Всадники и повозка остановились у самой поляны. Кефело темной тенью соскользнул с коня и направился вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70