Причина в том, что я стала бояться Элькрис. Я не могла даже быть рядом с ней, так я боялась. Это звучит глупо, я знаю, но, пожалуйста, выслушай меня. Я никому не говорила об этом. Думаю, мама тогда поняла, но больше никто. Я не могу упрекать их за это. Мне надо было бы все объяснить, но я не стала этого делать. — Она помедлила. — Когда она избрала меня, мне было трудно. Я хорошо понимала, насколько необычно мое избрание. За пятьсот лет я была первой женщиной, избранной Элькрис, первой женщиной со времен Второй Битвы Народов. Я приняла это, хотя кое-кто был откровенно против. Но я думала, что в этом нет ничего странного, ведь я — единственная внучка Эвентина Элессдила. К тому же моя семья — и особенно дедушка — так этим гордились.
Да, то, что я — женщина, одно это уже необычно для Избранника, но было еще и другое. С первого дня избрания Элькрис почему-то выделяла меня среди прочих. И служение мое было другое, не такое, как у всех. Все знают, что Элькрис вообще редко разговаривает с кем бы то ни было. Она говорит с Избранниками в первый день, но потом молчит целый год до следующей церемонии. Со мной же она говорила не раз и не два, а целыми днями. Подолгу и словно с какой-то целью. Я всегда была одна, остальных Избранников не было, когда мы беседовали. Она говорила, когда мне приходить, и, конечно, я так и делала. В это невозможно было поверить: она выделяла меня из всех, она относилась ко мне как-то особенно, и я очень этим гордилась.
Поначалу все было просто чудесно. Она говорила мне о том, о чем никто больше не знал. Она говорила о тайнах земли и жизни на ней — все это было давно потеряно в веках, потеряно или забыто. Она рассказала мне о Больших Войнах, о Битвах Народов, о рождении новых родов в Четырех Землях — обо всем, что стало с землей с начала нового мира. Она рассказала мне кое-что и о мире древнем, хотя память ее слабела, обращаясь к прошлому. Я поняла не все, немного. Например, о растениях: как их сажать, как выращивать. Да и сами беседы были чудесны.
Но вскоре все изменилось, началось что-то странное, угрожающее. Вил, я стала растворяться в ней. Иногда я теряла ощущение того, кто я. Я уже не была собой, я была продолжением Элькрис. Ее частью. Я до сих пор не знаю, то ли это происходило само собой, оттого что наши беседы были такими частыми и долгими, то ли она специально затягивала меня в себя. Я испугалась, потом рассердилась. Значит, думала я, она хочет, чтобы я в угоду ей отказалась от самой себя. Она играет со мной. Да что там! Она меня просто использует! Теперь-то я знаю, как я ошибалась.
Потом остальные Избранники начали замечать эту перемену во мне, в моих отношениях с Элькрис. Я обнаружила, что они сторонятся меня, чувствовала, что за мной наблюдают. И все это время я терялась в ней, в Элькрис, — каждый день какая-то часть меня уходила в нее. Тогда я решила это прекратить. Я начала избегать ее, как Избранники избегали меня. Она звала, но я отказывалась идти, я посылала кого-нибудь вместо себя. Она спросила меня, что случилось, но я ничего не сказала. Я боялась ее, и мне было стыдно за себя. — Амбель сжала губы. — И вот, наконец, мне показалось, я поняла: все это из-за того, что я никогда по-настоящему не хотела быть Избранником. Наверное, подумала я, мое избрание было ошибкой.
Я сказала маме и дедушке, что не могу больше продолжать служение, но ничего не объяснила им. Я не могла заставить себя сделать это. Отказ от избранничества — это само по себе ужасно, но отказываться лишь потому, что она доверялась мне больше, чем всем остальным… По-моему, мама тогда поняла. Дедушка — нет. Мы говорили резко — слова оставили горький осадок в нас обоих. Я покинула Арборлон, опозоренная и в своих собственных глазах, и в глазах моей семьи. И моего народа. Я решила, что никогда не вернусь обратно, что буду жить на чужой земле и учить людей тому, что знаю сама, — как заботиться о земле и сохранять жизнь на ней. Я долго скиталась, потом нашла Надежный Приют. Он стал моим домом. — Слезы стояли в глазах Амбель. — Я ошиблась. Теперь я могу сказать это, я должна сказать. Я хотела уйти от обязанности, которая была только моей. Я сбежала от собственных страхов и разочарований. Я обманула все ожидания и, в конце концов, обрекла своих товарищей, Избранников, на смерть.
— Ты судишь себя слишком строго, — возразил ей Вил.
— Разве? — Губы ее скривились. — Боюсь, что я сужу себя недостаточно строго. Возможно, если бы я осталась, Элькрис рассказала бы мне о том, что она умирает, и у нас было бы больше времени, чтобы найти Источник Огненной Крови и принести семя обратно. Может быть, мы бы успели еще до того, как Запрет стал разрушаться. Неужели ты не понимаешь, Вил? Если все это так, значит, все погибшие эльфы — только на моей совести.
— Ну хорошо, — спокойно заметил Вил. — Ты бы осталась в Арборлоне, а Элькрис заговорила бы не раньше, чем это произошло. И что тогда? Ты была бы сейчас мертва, как остальные Избранники, и не смогла бы помочь ей.
— Ты просто хочешь меня оправдать. — Эльфийка печально покачала головой.
— Нет, я хочу, чтоб ты не мучилась и не гадала, что было бы. Мало ли что могло быть. А теперь послушай меня. Допустим, Элькрис тогда выбрала бы вместо тебя кого-то другого. Ты думаешь, он повел бы себя как-то иначе? Думаешь, он не испытывал бы тех же чувств? Вряд ли, Амбель. Он сделал бы то же, что и ты. У тебя есть сила, Амбель, и уверенность. И, несмотря на все, что ты там говорила, у тебя есть решимость. Перестань сомневаться. И прекрати гадать. Просто поверь в себя. Хотя бы немножко. Амбель, ты заслуживаешь этой веры.
Она плакала не таясь, беззвучно.
— Я люблю тебя.
— А я — тебя. — Он поцеловал ее в лоб. — Очень.
Амбель склонила голову ему на плечо, и Вил крепко обнял эльфийку. Когда она снова подняла глаза, слез уже не было.
— Пообещай мне кое-что, — попросила она. — Пообещай мне, что я обязательно закончу эти поиски, что я не дрогну и не собьюсь с пути, что я сделаю то, зачем пришла сюда. А ты будешь моей силой и моей совестью. Обещаешь?
Он нежно улыбнулся:
— Обещаю.
— Я до сих пор боюсь, — тихо призналась Амбель.
У дверей Эретрия поднялась на ноги.
— Целитель!
Вил торопливо вскочил, едва не споткнувшись. В черных глазах Эретрии плясали лукавые чертики. Она молча вытащила прутик из замка и засунула его обратно в сапог. Потом, подмигнув долинцу, она потянула решетку. Дверь беззвучно открылась.
Вил благодарно улыбнулся. Теперь бы только найти Виспа!
ГЛАВА 45
Они нашли его почти сразу. Едва пленники добрались до лестницы, вглядываясь во мрак наверху, тут же послышался звук шагов. Вил указал Эретрии глазами на темную нишу в стене коридора, а сам потащил Амбель в такую же, по другую сторону лестницы. Вжавшись в камень, они ждали. Шаги приближались; Вил сразу узнал знакомое пошаркивание.
Сморщенное личико Виспа возникло из темноты.
— Красуня? Привет-привет. Поговоришь с Виспом еще?..
Руки Вила крепко сомкнулись на пушистой шее. Висп рванулся было бежать, бешено отбрыкиваясь, но долинец уже приподнял его над полом.
— Тихо! — предупреждающе прошипел Вил, рывком повернув маленького человечка лицом к себе, чтобы тот видел, кто схватил его.
Висп широко раскрыл глаза:
— Нет-нет, нельзя уходить! Нельзя!
— А ну успокойся! — Вил тряс пушистого малыша, пока тот не замолк окончательно. — Еще одно слово, и я сломаю тебе шею.
Висп замотал головой, извиваясь в жестких объятиях долинца. Вил, не разжимая рук, опустился на одно колено, чтобы малыш смог встать на пол. Глаза Виспа стали как два блюдца.
— А теперь слушай внимательно, Висп. Мне нужно вернуть свои камни, и ты мне покажешь, куда ведьма запрятала их. Ты все понял?
— Висп служит госпоже, — пролепетал малыш, не переставая мотать головой. — Нельзя уходить!
— Ты говорил, в какой-то коробке, — настаивал Вил. — Сейчас мы пойдем туда, где она прячет эту коробку.
— Висп служит госпоже! Висп служит госпоже! — отчаянно повторял пушистый человечек. — А вам надо оставаться там! Идите обратно!
Вил на мгновение растерялся. Но Эретрия уже вышла вперед, она склонилась к эльфу, глядя ему прямо в глаза. Кинжал сверкнул и остановился примерно в дюйме от горла Виспа.
— Слушай, ты, шерстяной колобок! — сказала она. — Если ты немедленно не отведешь нас туда, куда тебя просят, я перережу твою глотку от уха до уха. Тогда ты вряд ли кому-то послужишь.
Висп в ужасе сморщился еще больше.
— Не убивай Виспа, красуня. Ты Виспу нравишься. Совсем влюбился. Пожалуйста, не убивай Виспа!
— Где камни? — строго спросила Эретрия.
Внезапно вверху ударил колокол — один раз, два, три, потом еще раз. Висп испуганно застонал и яростно рванулся из объятий долинца.
Вил сердито встряхнул его:
— Что происходит, Висп? Что это?
Висп беспомощно обмяк.
— Мораг идет, — захныкал он.
— Мораг? — Отчаяние охватило долинца. Что привело сюда Мораг? Он быстро взглянул на своих спутниц, в их глазах читалось то же смятение.
— Висп служит госпоже, — пробормотал маленький эльф и внезапно расплакался. Вил торопливо огляделся по сторонам.
— Нужно чем-то связать его.
Эретрия тут же сняла свой шелковый пояс и крепко связала руки Виспа у него за спиной. Свободный конец пояса Вил обмотал вокруг своей руки.
— Слушай меня, Висп. — Он резко подтянул эльфа к себе. — Слушай меня! — (Висп покорно слушал.) — Отведи нас туда, где госпожа хранит коробку, в которой лежат эльфиниты. Если ты попытаешься убежать или как-то предупредить ее, ты ведь знаешь, что тогда будет?
Он терпеливо ждал. Висп кивнул и принялся было бормотать что-то нечленораздельное, но Эретрия немедленно подняла кинжал. Пушистый эльф кротко кивнул и замолчал.
— Вот и молодец, Висп, — уже мягче проговорил долинец. — Теперь идем.
Они шли слепо вглядываясь в кромешный мрак, нащупывая руками стеку, чтобы не споткнуться и не упасть. Потом впереди замерцал слабый свет белого шара и смутные очертания лестницы выступили из темноты.
Отсюда лестница спиралью убегала вверх. Они проходили мимо длинных пустынных коридоров, тянущихся сквозь камень, как тоннели в скале, мимо закрытых дверей, загадочных и зловещих, но Висп нигде даже не приостановился. Колокол молчал; тишина окутала башню. Чем выше они поднимались, тем сильнее становился удушающий запах горящей травы. Почувствовав внезапную слабость, долинец и девушки старались не вдыхать его. Может быть, Висп не такой уж простодушный, как им показалось?
Наконец на верхней площадке Висп остановился. Он молча указал куда-то в тускло освещенный коридор, что уходил в глубь башни и упирался в массивную, обитую железом дверь. Из-за двери доносились приглушенные голоса.
Вил машинально пригнулся.
— Что там, Висп?
Тот сморщился еще больше, пот стекал по ссохшемуся личику.
— Мораг, — прошептал он и быстро замотал головой. — Плохая. Очень плохая. — Вил выпрямился.
— Это нас не касается. Где эльфиниты?
Висп опять показал на дверь. Вил колебался, неуверенно глядя на пушистого человечка. Правду ли он говорит? Эретрия опустилась на колени рядом с маленьким эльфом. Теперь ее голос был нежен.
— Висп, ты уверен? — Он кивнул:
— Я не вру, красуня. Не убивай Виспа.
— Я вовсе не хочу тебя убивать, — успокоила малыша Эретрия, стараясь смотреть ему прямо в глаза. — Но ты служишь своей госпоже, не нам. Можем мы верить тебе?
— Висп служит госпоже, — неуверенно согласился он, потом покачал головой: — Но Висп не врет. Славные камушки там. Через зал, вверх по лестнице, в маленькой комнате. В красивой коробке с цветами. Красными и золотыми.
Эретрия еще мгновение внимательно смотрела на него, потом перевела взгляд на Вила и кивнула. Долинец кивнул в ответ.
— А есть какой-нибудь другой путь? — теребил он маленького человечка. Висп покачал головой:
— Только туда. — Он указал на дверь.
Вил тихо прокрался по коридору и остановился у двери. Сердитые голоса стали громче. Что бы там ни было, думал Вил, ему не очень бы хотелось в этом участвовать. Он глубоко вздохнул и осторожно взялся за задвижку. С легким щелчком дверь отворилась. Вил заглянул внутрь.
Это был тот самый зал, где они впервые увидели Малленрох, — сумрачное, гнетущее пространство, слабо освещенное странным белым светом, струящимся из стеклянных шаров, свисающих, как пауки, с невидимого высокого потолка. Несколько широких полукруглых ступеней вели от двери вниз. Деревянные человечки сбились вокруг двух гибких черных фигур — сестры стояли лицом к лицу и пронзительно визжали, как пугающие друг друга кошки.
Вил Омсворд смотрел. Сестры-ведьмы, Мораг и Малленрох, жестокие, непримиримые враги — причина этой вражды давно затерялась в веках, забытая всеми, кроме них двоих, — стояли друг против друга, настолько похожие, словно одна из них просто отражение в зеркале: черные одинаковые плащи, лиловый паслен во вьющихся седых волосах, безупречно белая кожа. Обе гибкие и изящные, обе красивые и зловещие. Но сейчас их таинственная красота была искажена ненавистью, которая коверкала черты, наполняла тяжелой чернотой их фиолетовые глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70