У меня когда-то были такие… А затем перед нашими изумленными очами в воздухе соткалось подобие невысокой и хрупкой девичьей фигурки в черном мини-платьице. Фигурка была нестабильная, и, вглядевшись, я поняла причину ее нестабильности: неожиданная гостья вся целиком состояла из точек-пикселей. Не слишком приятное зрелище, доложу я вам.
– Ты кто? – спросила я очередную виртуальную гостью.
Та в ответ только захихикала неестественным механическим голоском. Рядом с нею оказались руки крутого Сэма. Руки выглядели весьма нерешительными, и даже мощный гранатомет (да, уже гранатомет) в них смотрелся как-то уныло. Девочка продолжала противно хихикать, а у меня в мозгу закрутилась модная песенка «Девочка Живущая в Сети».
– Точно! – воскликнула я. Василиса, Иван, смотрите, это она и есть! Девочка, Живущая в Сети! Никогда бы не подумала, что она так отвратительно выглядит!
– Просто меня рисовали в режиме шестьсот сорок на четыреста восемьдесят, шестнадцать цветов, – явно обидевшись, проскрипела Девочка.
– И говоришь ты через встроенный динамик, – заключила я, чем окончательно ее расстроила, – Ты зачем , явилась сюда, сокровище виртуальное?
– Как зачем? – пропищала Девочка. Знаешь ли, бывает же чудо, знаешь ли, встречают же люди, может быть, на том конце кто-нибудь отдаст сердце…
– Ясно. Большой и чистой любви, значит, хочешь.
– А хотя бы! – Пиксели на личике девицы быстро перестроились, и я поняла, что она своим жутковатым оскалом изображает улыбку. Ты думаешь, там, в этой Сети проклятой, можно найти толкового спутника жизни? Я, как говорится, созрела, и системные требования у меня еще те!
– Тогда лучшего жениха, чем Крутой Сэм, тебе не найти, – усмехнулась я.
– Нет! О нет!–завопил на всю комнату приятный мужской голос, – Лучше я пять раз пройду Долину царей, пусть меня растопчут механоиды и разорвут на клочки сцитийские гарпии, чем эта девица примется ко мне липнуть! Не смешите меня!
–Наглый мужлан! – вскинулась виртуальная девица. Да я на тебя сама же ни смайлика не потрачу! У тебя ж, ничего нет, кроме рук!
В ответ на это Сэм оглушительно засвистел и погрозился девице гранатометом. Впрочем, виртуальное оружие этому капризному и неприятному созданию, похоже, нимало не угрожало.
– Так, – суровым тоном заговорила я. Попрошу прекратить несанкционированные угрозы оружием и прочие скандалы. Вы, Сэм, завтра получите от Ивана, какие-нибудь инструкции по дальнейшим действиям и будете как минимум нашим охранником. Что же касается сетевой Девочки…
– Не надо решать за меня мою судьбу! – взвизгнула Девочка и дернулась так, что ее непрочное тело на мгновение превратилось в россыпь призрачных конфетти, – Я уже давно созрела! Я здесь сама прекрасно освоюсь!
И, напевая «Пьяный мачо лечит меня и плачет», Девочка роем разноцветных точек вылетела в распахнувшееся окошко.
– Вот чертовщина-то, – произнесла, вытирая вспотевший лоб, Василиса Прекрасная. Выключи ты, родимая, свою колдовскую машину, а то, не приведи господь, из нее еще какая-нибудь тварь непотребная вылупится!
Я кивнула и хотела уж было нажать на кнопку, но меня остановил Иван:
– Не след сего деять, Василисушка!
– Это почему?
– Я так понимаю, что, ежели выключить сей компутер, Сэм помрет. А мне его зело жаль, уж больно он воин путевый.
Посвистывание в углу комнаты (там же руки в перчатках помахивали скромной двустволочкой) показало мне, что наш виртуальный гость имеет одинаковое с моим мужем мнение.
– Ладно, будь по-вашему, хотя я больше чем уверена, что никакие включения-выключения на присутствие этого рукастого типа не повлияют. Хотя бы потому, что машина и так капитально зависла… А вот Сэм пускай пока здесь сидит. Не хватало еще, чтобы он кого-нибудь из местных жителей до смерти перепугал.
* * *
За всеми этими событиями мы и не заметили, как сумерки поздней весны сменились роскошной, наполненной ароматами цветущих садов и ближних конюшен ночью.
– Пойду я на гостевую половину, – позевывая, сказала Василиса Прекрасная. Поздно уже, а завтра вставать ни свет ни заря, к Аленке идти, не к ночи будь она помянута… Спокойной ночи вам.
– Спокойной ночи…
Я, взявши тускло светивший шандал, свела Василису в ее покои, чтоб не оступилась на крутых ступеньках. Шандал пришлось оставить у тезки в комнате, поэтому обратно я возвращалась почти в полной темноте, вытянув вперед руки и ощупывая стены. И едва не завизжала, когда мои ладони вместо резной двери в спальню уперлись в… скажем так, обнаженный мужской торс. Слабый запах яблочных леденцов дал мне понять, с кем я имею дело.
– Иван, ты что задумал? – грозным шепотом осведомилась я и услышала в ответ:
– Жена ты мне али не жена?
– Ну, допустим… Но это еще не означает, что… Ты куда меня тащишь, маньяк?
– Известно куда…
На это я ничего сказать не сумела, потому что этот сладострастник, принялся меня целовать.
– Ванька, ты с ума сошел! Да что ты творишь?! Кто тебя таким вещам учил?! Ва-а-анечка…
– Любушка моя… – Расслабленно улыбаясь, он стиснул меня так, что дышать стало трудно.
Трудно и… сладко. Признаться, я давным-давно ничего подобного не испытывала. С прежним мужем я лишь существовала под одной крышей, потому что брезговала его блудливым, истершимся в постелях многочисленных любовниц телом. Самой же пускаться в приключения не хотелось, да и некогда было. И вот теперь Иван… Про которого я даже ни секунды не думала в этом смысле. Сумасшествие какое-то!
Самым потрясающим было то, что Иван, о котором я до сего момента думала не иначе как о задержавшемся в периоде второго пубертата парнишке с маниакальным пристрастием к леденцам, оказался мужчиной, способным в определенном смысле свести с ума оказавшуюся в его объятиях женщину. Мне почему-то всегда казалось, что русские народные эротические игры отличались грацией и изобретательностью носорога, а среднестатистический русский мужик делал свое дело с тем же грубым энтузиазмом, с каким до этого, например, колол дрова. Ваня оказался приятным исключением…
– Сколько женщин у тебя было до меня, негодник? Ладно, можешь не отвечать. О черт, никогда бы не подумала, что то, что ты сейчас вытворяешь с моей спиной, может так меня возбуждать!
– Тебе нравится? – из-за плеча сладко выдыхал Ваня. И ласкал меня так, что я плавилась, как пластилин под солнцем.
– Не спрашивай… Я такого себе представить не могла даже в самых смелых эротических снах… Ваня…
– Да, родная…
– А ты случайно «Камасутру» не читал?
– Чего? – Мой пылкий любовник (в смысле муж) пристроил меня сверху и честно принялся перечислять: – «Азбуку» читал, «Цифирную науку» читал, потом еще «Похождения Бовы-королевича»… Нет, «Камасутру» не читал. А надо?
– Не надо! – Я тихо расхохоталась, как хохочут поглупевшие от счастья и удовольствия женщины. Хорош и без нее будешь.
Наконец в опочивальне воцарились относительные покой и тишина. В не закрытое ставнями окно сквозь кленовую листву бледно просвечивали звезды.
Я отчего-то застыдилась этой листвы и звезд, застыдилась даже притихшей комнаты (а вдруг тут притаился Крутой Сэм и наблюдает за тем, как мы с Иваном… Хотя чем ему наблюдать-то?!), потянула на себя тяжелое атласное покрывало, но Иван настойчиво отвел мою руку и ласково потерся щекой о живот. И не только о живот,
– Ваня, мы сегодня совсем не спим?
– Совсем, любушка.
– А скажи, ты в самом деле… как бы это сказать… любишь меня?
Ваня поцеловал меня в шею и произнес самым серьезным тоном:
– Люблю. Как же иначе, желанная моя?
– И какой только дурак тебя дураком считает… Я б ему за это… много нехороших слов сказала.
– Иди ко мне, Василисушка…
– Ваня, ты меня с ума сведешь. Точнее, уже свел. Я даже согласна грызть твои любимые леденцы. Поцелуй меня сюда. И еще, пожалуйста… Подлец ты этакий, и где ты таким поцелуям выучился…
Мы забылись сном классических любовников эпохи Боккаччо, когда местные петухи горланили вовсю. Но нам было наплевать на их вопли. После такой ночи даже самый мощный петушиный крик покажется не громче комариного писка. Засыпая, я только ощущала безмерную счастливую усталость и то, как Иван заботливо кутает меня одеялом.
Впрочем, долго дремать нам не дали. Примерно около семи в дверь опочивальни постучали и одна из служанок деловито доложила, что завтрак уже подан и «их высочество Василиса Прекрасная вас в трапезной дожидают».
– Скажи, через час будем! – крикнул через дверь Иван и повернулся ко мне с явным намерением продолжить ночное безумство.
Но я спрыгнула с кровати и принялась, хохоча, брызгать на гоняющегося за мной супруга холодной водой из рукомойника.
– Все равно поймаю! – грозился супруг.
– И что?! – Я перешла на обстрел подушками.
– А то! – Иван сграбастал меня и повалился на пол. Затормошил, зацеловал… Стук в дверь повторился.
– Барыня вас оченно настойчиво требуют!
Я выскользнула из-под муженька и схватила первую попавшуюся одежонку. Ваня смотрел на меня с явной печалью.
– Не любишь ты меня, Василиса, – вдруг сказал он.
У меня сердце словно холодной водой окатили. Я подсела к опечаленному мужу и прижалась щекой к его плечу.
– Все не так, Ванечка, – прошептала я. Все не так. Хороший ты. Ласковый. Как такого не любить? Только…
– Только не любится. Ваня посмотрел на меня какими-то удивительно ясными глазами, мне даже не по себе с гало. Погоди, Василиса. Заслужу я твою любовь.
Сказав это, Ваня встал и принялся одеваться. У меня отчего-то глаза защипало так, словно в них попало мыло.
– Ваня, – жалобно проговорила я, – не надо тебе Ничего заслуживать. И не вздумай ни на какие подвиги подаваться'
– То – мое дело, – кратко и серьезно ответствовал Иван, подпоясываясь кушаком. Пойду я. Невестка ожидает.
Оставшись в неприбранной, скучной какой-то спальне, я ни с того ни с сего расплакалась. Не всерьез, а так, слегка. Потому что настроение у меня было непонятное. Любовь – не любовь, влюбленность – не влюбленность… И еще почему-то ужасно хотелось прижать Ванькину голову к своей груди и подуть на его макушку.
И с чего это он решил, что я его вовсе не люблю?
Немедленно, сегодня же пойду на базар и куплю ему целую охапку петушков на палочке. И рубаха под мышками у него протерлась, надо бы заштопать…
С этими мыслями я умылась, надела лучший сарафан из имеющейся в одном сундуке коллекции и отправилась в трапезную на, как оказалось впоследствии, весьма важный разговор с Василисой Прекрасной.
Впрочем, разговор, каким бы серьезным он ни был, не мог повлиять на качественно-количественные характеристики поданных к завтраку блюд. Я даже испытала чувство вины перед нашими «домработницами»: это в какую же рань надо было встать, чтобы приготовить слоеные пирожки и кулебяку с осетриной! Ванька за завтрак принялся с удовольствием, я же, избегая смотреть на соблазнительные орехи в меду, стала пить чай с нежирным творогом. Потому что иначе от таких кулинарных изысков моя фигура очень скоро станет напоминать телеса знаменитой кустодиевской купчихи за чаем. Диета и в сказке не помешает.
– Вот что, сестрица названая, – обратилась ко мне Василиса Прекрасная, давя ложечкой в чашке клюквенные ягодки. Алый сок брызгал на ее тоненькие пальчики. Нам сегодня во дворец идти надобно.
– Само собой. Будем рапортовать о выполнении первого Аленкиного желания. Кстати, интересно, что в дальнейшем приготовила нам ее небогатая неврастеническая фантазия?
– Чего? – Иван поднял голову от слоеных пирожков. Жена, ты это… говори проще, чтоб всем понятней было. А то я прям теряюсь в твоем присутствии.
«Что-то ночью ты не особо терялся», – подумалось мне. Видимо, эта мысль отразилась на моей преступной физиономии, потому что Василиса Прекрасная поглядела на меня с каким-то странным сарказмом и пробормотала:
– Разговелись наконец, целомудренники.
– Василиса, давай лучше о деле. Итак, идем пред ясные Аленкины очи, несем ей уникальные образцы заморской полиэтиленовой пленки, отчего злобная псевдоцарица впадает в фетишистский ступор и требует с нас луну с неба. Кстати, что будем делать, если она и в самом деле ее потребует? В качестве приемлемого эквивалента закажем ей через Интернет лампочку на пятьсот ватт?
– Дело не в Аленкиных запросах, – протянула Василиса Прекрасная. Дело в том, что своей наглостью беспардонною превзошла эта злодейка все границы народного долготерпения. Думаешь, о том я беспокоюсь, что мой муж у нее в подвалах томится? Эти подвалы лучшими людьми Тридевятого царства забиты! Гноит паскудная Аленка и витязей, и мудрецов, и народных умельцев – всех, кто не по нраву ей пришелся. А особо неблагонадежных, по слухам, отправила Аленка в Брынские леса – лесоповалом заниматься.
– А мы-то здесь при чем?
– А при том. Пора открыть народу глаза на, козни лжецарицы. И поднять самых сознательных на бунт…
– Бессмысленный и беспощадный. Понятно. А скажи-ка, Василиса, неужели ни разу, пока Аленка у власти находится, народ не бунтовал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Ты кто? – спросила я очередную виртуальную гостью.
Та в ответ только захихикала неестественным механическим голоском. Рядом с нею оказались руки крутого Сэма. Руки выглядели весьма нерешительными, и даже мощный гранатомет (да, уже гранатомет) в них смотрелся как-то уныло. Девочка продолжала противно хихикать, а у меня в мозгу закрутилась модная песенка «Девочка Живущая в Сети».
– Точно! – воскликнула я. Василиса, Иван, смотрите, это она и есть! Девочка, Живущая в Сети! Никогда бы не подумала, что она так отвратительно выглядит!
– Просто меня рисовали в режиме шестьсот сорок на четыреста восемьдесят, шестнадцать цветов, – явно обидевшись, проскрипела Девочка.
– И говоришь ты через встроенный динамик, – заключила я, чем окончательно ее расстроила, – Ты зачем , явилась сюда, сокровище виртуальное?
– Как зачем? – пропищала Девочка. Знаешь ли, бывает же чудо, знаешь ли, встречают же люди, может быть, на том конце кто-нибудь отдаст сердце…
– Ясно. Большой и чистой любви, значит, хочешь.
– А хотя бы! – Пиксели на личике девицы быстро перестроились, и я поняла, что она своим жутковатым оскалом изображает улыбку. Ты думаешь, там, в этой Сети проклятой, можно найти толкового спутника жизни? Я, как говорится, созрела, и системные требования у меня еще те!
– Тогда лучшего жениха, чем Крутой Сэм, тебе не найти, – усмехнулась я.
– Нет! О нет!–завопил на всю комнату приятный мужской голос, – Лучше я пять раз пройду Долину царей, пусть меня растопчут механоиды и разорвут на клочки сцитийские гарпии, чем эта девица примется ко мне липнуть! Не смешите меня!
–Наглый мужлан! – вскинулась виртуальная девица. Да я на тебя сама же ни смайлика не потрачу! У тебя ж, ничего нет, кроме рук!
В ответ на это Сэм оглушительно засвистел и погрозился девице гранатометом. Впрочем, виртуальное оружие этому капризному и неприятному созданию, похоже, нимало не угрожало.
– Так, – суровым тоном заговорила я. Попрошу прекратить несанкционированные угрозы оружием и прочие скандалы. Вы, Сэм, завтра получите от Ивана, какие-нибудь инструкции по дальнейшим действиям и будете как минимум нашим охранником. Что же касается сетевой Девочки…
– Не надо решать за меня мою судьбу! – взвизгнула Девочка и дернулась так, что ее непрочное тело на мгновение превратилось в россыпь призрачных конфетти, – Я уже давно созрела! Я здесь сама прекрасно освоюсь!
И, напевая «Пьяный мачо лечит меня и плачет», Девочка роем разноцветных точек вылетела в распахнувшееся окошко.
– Вот чертовщина-то, – произнесла, вытирая вспотевший лоб, Василиса Прекрасная. Выключи ты, родимая, свою колдовскую машину, а то, не приведи господь, из нее еще какая-нибудь тварь непотребная вылупится!
Я кивнула и хотела уж было нажать на кнопку, но меня остановил Иван:
– Не след сего деять, Василисушка!
– Это почему?
– Я так понимаю, что, ежели выключить сей компутер, Сэм помрет. А мне его зело жаль, уж больно он воин путевый.
Посвистывание в углу комнаты (там же руки в перчатках помахивали скромной двустволочкой) показало мне, что наш виртуальный гость имеет одинаковое с моим мужем мнение.
– Ладно, будь по-вашему, хотя я больше чем уверена, что никакие включения-выключения на присутствие этого рукастого типа не повлияют. Хотя бы потому, что машина и так капитально зависла… А вот Сэм пускай пока здесь сидит. Не хватало еще, чтобы он кого-нибудь из местных жителей до смерти перепугал.
* * *
За всеми этими событиями мы и не заметили, как сумерки поздней весны сменились роскошной, наполненной ароматами цветущих садов и ближних конюшен ночью.
– Пойду я на гостевую половину, – позевывая, сказала Василиса Прекрасная. Поздно уже, а завтра вставать ни свет ни заря, к Аленке идти, не к ночи будь она помянута… Спокойной ночи вам.
– Спокойной ночи…
Я, взявши тускло светивший шандал, свела Василису в ее покои, чтоб не оступилась на крутых ступеньках. Шандал пришлось оставить у тезки в комнате, поэтому обратно я возвращалась почти в полной темноте, вытянув вперед руки и ощупывая стены. И едва не завизжала, когда мои ладони вместо резной двери в спальню уперлись в… скажем так, обнаженный мужской торс. Слабый запах яблочных леденцов дал мне понять, с кем я имею дело.
– Иван, ты что задумал? – грозным шепотом осведомилась я и услышала в ответ:
– Жена ты мне али не жена?
– Ну, допустим… Но это еще не означает, что… Ты куда меня тащишь, маньяк?
– Известно куда…
На это я ничего сказать не сумела, потому что этот сладострастник, принялся меня целовать.
– Ванька, ты с ума сошел! Да что ты творишь?! Кто тебя таким вещам учил?! Ва-а-анечка…
– Любушка моя… – Расслабленно улыбаясь, он стиснул меня так, что дышать стало трудно.
Трудно и… сладко. Признаться, я давным-давно ничего подобного не испытывала. С прежним мужем я лишь существовала под одной крышей, потому что брезговала его блудливым, истершимся в постелях многочисленных любовниц телом. Самой же пускаться в приключения не хотелось, да и некогда было. И вот теперь Иван… Про которого я даже ни секунды не думала в этом смысле. Сумасшествие какое-то!
Самым потрясающим было то, что Иван, о котором я до сего момента думала не иначе как о задержавшемся в периоде второго пубертата парнишке с маниакальным пристрастием к леденцам, оказался мужчиной, способным в определенном смысле свести с ума оказавшуюся в его объятиях женщину. Мне почему-то всегда казалось, что русские народные эротические игры отличались грацией и изобретательностью носорога, а среднестатистический русский мужик делал свое дело с тем же грубым энтузиазмом, с каким до этого, например, колол дрова. Ваня оказался приятным исключением…
– Сколько женщин у тебя было до меня, негодник? Ладно, можешь не отвечать. О черт, никогда бы не подумала, что то, что ты сейчас вытворяешь с моей спиной, может так меня возбуждать!
– Тебе нравится? – из-за плеча сладко выдыхал Ваня. И ласкал меня так, что я плавилась, как пластилин под солнцем.
– Не спрашивай… Я такого себе представить не могла даже в самых смелых эротических снах… Ваня…
– Да, родная…
– А ты случайно «Камасутру» не читал?
– Чего? – Мой пылкий любовник (в смысле муж) пристроил меня сверху и честно принялся перечислять: – «Азбуку» читал, «Цифирную науку» читал, потом еще «Похождения Бовы-королевича»… Нет, «Камасутру» не читал. А надо?
– Не надо! – Я тихо расхохоталась, как хохочут поглупевшие от счастья и удовольствия женщины. Хорош и без нее будешь.
Наконец в опочивальне воцарились относительные покой и тишина. В не закрытое ставнями окно сквозь кленовую листву бледно просвечивали звезды.
Я отчего-то застыдилась этой листвы и звезд, застыдилась даже притихшей комнаты (а вдруг тут притаился Крутой Сэм и наблюдает за тем, как мы с Иваном… Хотя чем ему наблюдать-то?!), потянула на себя тяжелое атласное покрывало, но Иван настойчиво отвел мою руку и ласково потерся щекой о живот. И не только о живот,
– Ваня, мы сегодня совсем не спим?
– Совсем, любушка.
– А скажи, ты в самом деле… как бы это сказать… любишь меня?
Ваня поцеловал меня в шею и произнес самым серьезным тоном:
– Люблю. Как же иначе, желанная моя?
– И какой только дурак тебя дураком считает… Я б ему за это… много нехороших слов сказала.
– Иди ко мне, Василисушка…
– Ваня, ты меня с ума сведешь. Точнее, уже свел. Я даже согласна грызть твои любимые леденцы. Поцелуй меня сюда. И еще, пожалуйста… Подлец ты этакий, и где ты таким поцелуям выучился…
Мы забылись сном классических любовников эпохи Боккаччо, когда местные петухи горланили вовсю. Но нам было наплевать на их вопли. После такой ночи даже самый мощный петушиный крик покажется не громче комариного писка. Засыпая, я только ощущала безмерную счастливую усталость и то, как Иван заботливо кутает меня одеялом.
Впрочем, долго дремать нам не дали. Примерно около семи в дверь опочивальни постучали и одна из служанок деловито доложила, что завтрак уже подан и «их высочество Василиса Прекрасная вас в трапезной дожидают».
– Скажи, через час будем! – крикнул через дверь Иван и повернулся ко мне с явным намерением продолжить ночное безумство.
Но я спрыгнула с кровати и принялась, хохоча, брызгать на гоняющегося за мной супруга холодной водой из рукомойника.
– Все равно поймаю! – грозился супруг.
– И что?! – Я перешла на обстрел подушками.
– А то! – Иван сграбастал меня и повалился на пол. Затормошил, зацеловал… Стук в дверь повторился.
– Барыня вас оченно настойчиво требуют!
Я выскользнула из-под муженька и схватила первую попавшуюся одежонку. Ваня смотрел на меня с явной печалью.
– Не любишь ты меня, Василиса, – вдруг сказал он.
У меня сердце словно холодной водой окатили. Я подсела к опечаленному мужу и прижалась щекой к его плечу.
– Все не так, Ванечка, – прошептала я. Все не так. Хороший ты. Ласковый. Как такого не любить? Только…
– Только не любится. Ваня посмотрел на меня какими-то удивительно ясными глазами, мне даже не по себе с гало. Погоди, Василиса. Заслужу я твою любовь.
Сказав это, Ваня встал и принялся одеваться. У меня отчего-то глаза защипало так, словно в них попало мыло.
– Ваня, – жалобно проговорила я, – не надо тебе Ничего заслуживать. И не вздумай ни на какие подвиги подаваться'
– То – мое дело, – кратко и серьезно ответствовал Иван, подпоясываясь кушаком. Пойду я. Невестка ожидает.
Оставшись в неприбранной, скучной какой-то спальне, я ни с того ни с сего расплакалась. Не всерьез, а так, слегка. Потому что настроение у меня было непонятное. Любовь – не любовь, влюбленность – не влюбленность… И еще почему-то ужасно хотелось прижать Ванькину голову к своей груди и подуть на его макушку.
И с чего это он решил, что я его вовсе не люблю?
Немедленно, сегодня же пойду на базар и куплю ему целую охапку петушков на палочке. И рубаха под мышками у него протерлась, надо бы заштопать…
С этими мыслями я умылась, надела лучший сарафан из имеющейся в одном сундуке коллекции и отправилась в трапезную на, как оказалось впоследствии, весьма важный разговор с Василисой Прекрасной.
Впрочем, разговор, каким бы серьезным он ни был, не мог повлиять на качественно-количественные характеристики поданных к завтраку блюд. Я даже испытала чувство вины перед нашими «домработницами»: это в какую же рань надо было встать, чтобы приготовить слоеные пирожки и кулебяку с осетриной! Ванька за завтрак принялся с удовольствием, я же, избегая смотреть на соблазнительные орехи в меду, стала пить чай с нежирным творогом. Потому что иначе от таких кулинарных изысков моя фигура очень скоро станет напоминать телеса знаменитой кустодиевской купчихи за чаем. Диета и в сказке не помешает.
– Вот что, сестрица названая, – обратилась ко мне Василиса Прекрасная, давя ложечкой в чашке клюквенные ягодки. Алый сок брызгал на ее тоненькие пальчики. Нам сегодня во дворец идти надобно.
– Само собой. Будем рапортовать о выполнении первого Аленкиного желания. Кстати, интересно, что в дальнейшем приготовила нам ее небогатая неврастеническая фантазия?
– Чего? – Иван поднял голову от слоеных пирожков. Жена, ты это… говори проще, чтоб всем понятней было. А то я прям теряюсь в твоем присутствии.
«Что-то ночью ты не особо терялся», – подумалось мне. Видимо, эта мысль отразилась на моей преступной физиономии, потому что Василиса Прекрасная поглядела на меня с каким-то странным сарказмом и пробормотала:
– Разговелись наконец, целомудренники.
– Василиса, давай лучше о деле. Итак, идем пред ясные Аленкины очи, несем ей уникальные образцы заморской полиэтиленовой пленки, отчего злобная псевдоцарица впадает в фетишистский ступор и требует с нас луну с неба. Кстати, что будем делать, если она и в самом деле ее потребует? В качестве приемлемого эквивалента закажем ей через Интернет лампочку на пятьсот ватт?
– Дело не в Аленкиных запросах, – протянула Василиса Прекрасная. Дело в том, что своей наглостью беспардонною превзошла эта злодейка все границы народного долготерпения. Думаешь, о том я беспокоюсь, что мой муж у нее в подвалах томится? Эти подвалы лучшими людьми Тридевятого царства забиты! Гноит паскудная Аленка и витязей, и мудрецов, и народных умельцев – всех, кто не по нраву ей пришелся. А особо неблагонадежных, по слухам, отправила Аленка в Брынские леса – лесоповалом заниматься.
– А мы-то здесь при чем?
– А при том. Пора открыть народу глаза на, козни лжецарицы. И поднять самых сознательных на бунт…
– Бессмысленный и беспощадный. Понятно. А скажи-ка, Василиса, неужели ни разу, пока Аленка у власти находится, народ не бунтовал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47