Кстати, о Сэме… И о машине твоей… А что, если мы сделаем так…
Меж тем «Матерь Мира» Аленка как раз вкушала экспроприированный у кого-то помутняющий карму окорок, когда пред ее осоловевшие очи явился один из смуглокожих парней, несших патрульную службу у терема двух Василис.
– Ну что? – нелюбезно осведомилась узурпаторша. Она не любила, когда ее отвлекали от двух занятий: еды и секса.
– Ничего нового. Они все так же в доме сидят. От них никто не выходит. К ним никто не приходит.
– Еще раз обыскивали?
– Да.
– И что?
– Все по-прежнему.
– Как они выглядят? Плачут? Милости у меня просят?
Соглядятай пожал плечами:
– Непохоже…
– Ах, непохоже! – окончательно потеряла аппетит самозванка. Так устройте им веселую жизнь! Как солнце сядет, поджигайте терем с четырех сторон. Глядишь, эти дурочки упрямые сами ко мне с поклоном да с книгой выскочат! Правильно я рассуждаю, махатмушка?
Брахма Кумарис, в этот момент томно вдыхавший кокаин вперемешку с сандаловым маслом, только кивнул.
– Все ясно? – обратилась Аленка к соглядатаю. Тогда пшел вон. Выполнять!
Аленка и думать не думала, что ее приказ лишь приблизит исполнение хитроумного замысла, в коем приняли участие две Василисы и руки Крутого Сэма.
К полуночному бою часов на соборной колокольне мы с Василисой прислушивались с особенным чувством. Все вещи, которые мы собрались с собой взять, уже давным-давно были как следует упакованы. Компьютер, который в этом загадочном мире мог не отключаться ни на минуту, интимно гудел сквозь толстый слой разноцветной дерюги.
– Свечи будем зажигать? – прошептала я. От темноты и напряженного ожидания было не по себе. Да еще контуры Сэма неприятно подсвечивали мертвенно-синим светом.
– Не надо лишнего света. Это только внимание привлечет, – резонно заявила Василиса, и тут глаза ее, словно у кошки, засияли яркой зеленью так, что я, едва не ослепнув, прищурила глаза.
– Ну ты даешь, прекрасная тезка! – только и выговорила я. Тебя этому тоже обучали?
– Да, – кратко бросила Василиса Прекрасная. Пора.
Мы подхватили вещи и, стараясь не шуметь, двинулись к черному ходу, который имелся в пристройке, именуемой «рухольная». Здесь пахло долгим владычеством мышей, давно не чищенной паутиной и старыми тряпками. Зеленым сиянием своих очей тезка осветила неопрятного вида камин, сложенный из крупных закопченных камней. Внутри камина, казалось, не было ничего, кроме грязи и сажи.
– Нам придется лезть через камин? – издавая внутренний тихий стон, поинтересовалась я.
– Ох и чудна ты порой бываешь, премудрая! Ты внимательнее вглядись!
И как раз не давая мне толком вглядеться, тезка нажала на какой-то выступающий из стены камушек. И камин… пополз вверх на манер театральной декорации, обдавая нас облаком застарелой пыли. За камином обнаружилась небольшая, крепкая на вид дверца с висячим замком. Меня разобрал нервный смех.
– Так, все, я знаю эту сказку, – тоном галлюцинирующей неврастенички заявила я. Сейчас откроется волшебная дверца, и мы попадем в чудесный театр папы Карло, и девочка с голубыми волосами заставит всех почистить зубы, а мальчик с длинным острым носом будет поливать нас чернилами и кричать: «Скажите, как меня зовут!»
– Василиса, ты что говоришь такое? – изумилась моя тезка. Это же просто дверь. Дверь в сад.
Она сняла с шеи цепочку с болтающимся на ней ключом и, принялась ковыряться в замке.
– Вот незадача; заржавел замок за столько лет без работы… Ничего, сейчас все получится!
Посверкивая зелеными глазами, Василиса Прекрасная колупала массивное чрево проржавевшего замка, а я держала вещи и продолжала галлюцинировать:
– Говоришь, не будет там театра? А жаль… Всю жизнь мечтала попасть. Сидеть в первом ряду и любоваться манерами пуделя Артемона. Но лучше – прятаться за кулисами вместе с печальным бледным Пьеро и осушать фонтаны его перемешанных с пудрой слез своими утешающими поцелуями!.. Ты говоришь, сад? Что – сад? «Созрели вишни в саду у дяди Вани», а нам только и досталось, что выковыривать из их червивой мякоти скользкие косточки… Вишневый сад, мотивы русской драмы!.. Василиса, неужели ты не понимаешь, что только что своими словами ты разрушила мою детскую веру в существование бесплатных кукольных театров и длинноносых деревянных мальчиков!..
– Я только что открыла замок, – сурово прервала мои бессвязные речи деловая тезка. И лучше будет, если мы поторопимся!
– Да, пора на свежий воздух, – приходя в себя, согласилась я. А то что-то становится жарко.
– Жарко? – переспросила Василиса, и лицо ее исказилось гневом. Да ведь они, нехристи, наш терем подожгли! Скорей!
И она что было силы толкнула дверь в сад.
С одной стороны, даже хорошо, что этот забытый черный ход оказался забытым настолько, что весь зарос шиповником, дикой малиной и крапивой высотой в два человеческих роста. Это означало, что нас вряд ли кто-нибудь заметит в таких джунглях, да еще ночью, ой! «Ой» касается другой стороны медали. Крапива, негодяйка, жжется немилосердно, шиповник беспринципно лезет в глаза и уши, а поведение колючих кустов дикой малины вообще выходит за рамки Конвенции по правам человека…
Но мы терпели. И с этим достойным лироэпической поэмы терпением продирались сквозь заросли, чтобы по неприметным садовым тропинкам выйти к заветной беседке. Кстати, ночь уже не была удручающе темной – пламя, взметнувшееся над крышей нашего недавнего жилища, давало отменное освещение.
И тут я услыхала леденящие душу вопли!
– Горим! – оповещал честной народ голос, явно принадлежавший Василисе Прекрасной.
– Спасите наши души! – Это уже моим голосом кто-то истерично надрывался. Весьма похоже.
– А… как это? – поинтересовалась я у тезки, шагая за ней след в след меж зарослей черноплодной рябины.
– Я не такая дура, чтоб дать понять Аленкиным прихлебателям, что мы сбежали. Пусть думают, что мы в огне погибаем.
– И долго наши вопли им слышны будут?
– До тех пор, пока кто-нибудь из этих смуглокожих не попытается проникнуть внутрь терема. Тогда чары развеются.
– Ну, судя по тому, как они его подожгли…
– Да, надеются, мы сами к ним выйдем.
– С поднятыми руками и Альманахом в зубах…
– Сколь раз твердила тебе; не поминай сию книгу всуе! Беду накличешь! Ох, вот и беседка. Скорее внутрь…
Накликала я беду. Или беду вообще кликать не надо. Она сама является. Причем именно в тот момент, когда ты, уже опьяненный ароматом близкой победы, делаешь последний шаг…
И вляпываешься.
Допустим, в грязь.
В беседке стояла Аленка.
Мы замерли на пороге, а я совершенно не к месту и не ко времени поняла, что натерла плечо дерюгой, в которой тащила компьютер.
За спиной Аленки в беседке маячило с полдюжины симпатичных парнишек в белых одеждах и с абсолютно оловянными глазами.
– Я, чаю, вы собрались куда? – хрустальным голосом поинтересовалась у нас узурпаторша. И даже не зашли попрощаться. Нехорошо это. Не по-людски.
Она улыбнулась и сложила ладони лодочкой. Направила их в грудь моей тезки.
– Нехорошо, – повторила Аленка, и из «лодочки» ударил алый пульсирующий луч.
– Нет! – Я это даже не крикнула. Просто мое тело почему-то среагировало быстрее, чем сознание. И я заслонила Василису Прекрасную грудью. Потому что на спине у меня расположился комп.
Луч ударился о мою грудь и рассыпался крохотными безвредными искорками. Все верно, говорила же Руфина, что на меня Аленкино колдовство не действует.
– Не получилось, – разочарованно разомкнула ладони Аленка. Трудно мне с вами. Зато интересно. Эй, ребятки! Ну-ка, потешьте свои могучие телеса во славу нашего приснопоминаемого махатмы!
Аленка отступила внутрь злосчастной беседки, «ребятки» ровным строем пошли по наши души, а я краем глаза успела заметить, что опьяненная магией вседозволенности узурпаторша стоит в сиренево мерцающем круге, начерченном на полу.
– Что это? – успела я спросить прекрасную тезку.
– От нас защита! Нам теперь туда не проникнуть! А очень надо!
– Кумарис! – хором воскликнули просветленные ребята и выхватили из ниоткуда длинные, серебристые копья, напоминавшие иглы. И кинулись на нас, все больше стекленея взглядами…
– А ну, давайте сюда, ошибки природы!–раздался на дистанции, отделявшей нас от прокумаренных головорезов, ехидный металлический голос. И по первому ряду смуглокожих с грохотом хлестнула очередь из «томпсона».
– Это кто еще? – изумилась Аленка, но, из круга своего предпочла покуда не выходить.
– Это Сэм! – Я воскликнула не столько для того, чтобы проинформировать нашу узурпаторшу, сколько обрадовалась неожиданной защите. Не зря татуированные руки в кожаных перчатках торчали за моим плечом чуть ли не каждый день!
Те, кого задели выстрелы Сэма, разлетались как песчинки, подхваченные беснующимся сирокко. Однако оставшиеся только сплотили ряды. И, кажется, смуглокожих стало больше. Далеко вверху изрядно грохнуло.
– С чего бы быть грозе? – напряглась Василиса Прекрасная. Ох, чует мое сердце, Аленкины это проделки.
– Похоже, сия дама клонирует своих подчиненных.
– Что делает?!
– Нарушает запрет на воспроизведение человека противоестественным путем. Впрочем, я не уверена, что они – люди. Ты гляди, Василиса, они идут на нас из беседки уже десятками, а туда, по логике, и пяти человекам сунуться трудно…
В самом деле, на нас, точнее на Сэма, уже шла толпа, взбадриваемая Аленкиными заклинаниями. Но количественное превосходство противника не ввело Сэма в фрустрацию. Пока Василиса Прекрасная шептала девяностый псалом, чтоб вооружиться против врагов духовной силой, Сэм сменил «томпсон» на свой любимый шестиствольный «миниган» и проорал:
– Это все?! Не смешите меня!
Дальнейшую картину описывать бессмысленно. Хотя бы потому, что ее аналог можно найти в любой игре жанра «экшн»: герой остается один на один с кучей бесконечно набегающих врагов.
Хотя на самом деле враги не могут возникать бесконечно.
Или биться бесконечно.
Как кому понравится.
Словом, когда наш Сэм полностью очистил площадку перед беседкой, Аленка в сиреневом круге уже не стояла, а сидела, обхватив руками голову.
Сэм выпустил из пулемета последнюю очередь и, сочтя свою миссию выполненной, скромно пристроился у меня в тылу.
Аленка подняла голову и холодно посмотрела на нас.
– Вам все равно не уйти. При каждом слове из ее рта вылетали… нет, не алмаз и роза. И не жаба с кинзой. Просто небольшие серебряные молнии. Я разрушила чары этого места. Вернее, перевела их на себя. Теперь я здесь хозяйка. И, сопротивляясь, вы только оттягиваете неизбежное…
– Неизбежное что? –резонно поинтересовалась я. Аленка слегка растерялась от такого вопроса и чуть не подавилась своей очередной молнией.
– Как что? Мой приход к безраздельной власти. Владычество черной магии. Порабощение…
– А поинтересней ничего не могла придумать?
Василиса Прекрасная толкнула меня в бок:
– Нашла время для разговоров! Идем в беседку, нам Аленку сейчас свалить легче легкого, потому как она вовсе без сил.
– Это неэтично, – улыбнулась тезке я.
– Чего-о?!
– Нельзя поступать с противником так, как он поступил бы с тобой.
– Это ещё почему?!
– Сказка… Сказка не сложится. Я заметила, что Аленка слушает меня со все возрастающим вниманием.
– А что ж ты тогда предлагаешь? – вскинулась моя прекрасная тезка.
– Мы уйдем; Просто уйдем, как говорится, куда глаза глядят. И я почему-то уверена, что Аленка не посмеет ни препятствовать нам, ни вредить нашим близким.
Гром загремел снова. Только звучал он как-то по-другому. Если раньше у Аленкиного грома был какой-то жестяной, бутафорский звук, то сейчас гремело так, словно наивная вера крестьян в мчащегося на колеснице Илью-пророка – не просто вера, а апостериори доказанный факт.
Аленка посинела, как покойница,
– Все равно по-моему будет! – кричала она, и тут в саду началась буря.
– Ты хотела идти, куда глаза глядят?! – завопила мне, пригибаясь от ветра, Василиса Прекрасная. Ты про эти глаза говорила?!
И она показала мне куда-то за верхушки сада. Я посмотрела, и в сердце у меня ощутимо что-то щелкнуло. Так иногда бывает. Перед инфарктом.
Прямо над встрепанными бурей деревьями, с абсолютно темного неба, чуть подернутые наступающим грозовым фронтом, на нас смотрели ГЛАЗА.
Точнее, не на нас. Они глядели именно туда, куда нам с Василисой и нужно было сейчас идти. Несмотря на то, что на нашем пути опять вырос целый лес крапивы и, чертополоха.
– Не пушу! – кричала нам вслед Аленка, но крики ее пропали втуне.
Ибо те, кто идет туда, куда глаза глядят, приходят куда надо.
* * *
Режим дня в ЛТО, то есть лечебно-трудовом очистилище, был выверено точен и размерен, как качание маятника. И создан исключительно для того, чтобы все, оказавшиеся под крышами этого негостеприимного учреждения, поняли, что жизнь – это не только холодный душ.
В шесть утра «пациентов» (так обращались к несчастным затворникам смуглокожие братья милосердия и оловянноглазые, напоминавшие оживших мертвецов лекари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Меж тем «Матерь Мира» Аленка как раз вкушала экспроприированный у кого-то помутняющий карму окорок, когда пред ее осоловевшие очи явился один из смуглокожих парней, несших патрульную службу у терема двух Василис.
– Ну что? – нелюбезно осведомилась узурпаторша. Она не любила, когда ее отвлекали от двух занятий: еды и секса.
– Ничего нового. Они все так же в доме сидят. От них никто не выходит. К ним никто не приходит.
– Еще раз обыскивали?
– Да.
– И что?
– Все по-прежнему.
– Как они выглядят? Плачут? Милости у меня просят?
Соглядятай пожал плечами:
– Непохоже…
– Ах, непохоже! – окончательно потеряла аппетит самозванка. Так устройте им веселую жизнь! Как солнце сядет, поджигайте терем с четырех сторон. Глядишь, эти дурочки упрямые сами ко мне с поклоном да с книгой выскочат! Правильно я рассуждаю, махатмушка?
Брахма Кумарис, в этот момент томно вдыхавший кокаин вперемешку с сандаловым маслом, только кивнул.
– Все ясно? – обратилась Аленка к соглядатаю. Тогда пшел вон. Выполнять!
Аленка и думать не думала, что ее приказ лишь приблизит исполнение хитроумного замысла, в коем приняли участие две Василисы и руки Крутого Сэма.
К полуночному бою часов на соборной колокольне мы с Василисой прислушивались с особенным чувством. Все вещи, которые мы собрались с собой взять, уже давным-давно были как следует упакованы. Компьютер, который в этом загадочном мире мог не отключаться ни на минуту, интимно гудел сквозь толстый слой разноцветной дерюги.
– Свечи будем зажигать? – прошептала я. От темноты и напряженного ожидания было не по себе. Да еще контуры Сэма неприятно подсвечивали мертвенно-синим светом.
– Не надо лишнего света. Это только внимание привлечет, – резонно заявила Василиса, и тут глаза ее, словно у кошки, засияли яркой зеленью так, что я, едва не ослепнув, прищурила глаза.
– Ну ты даешь, прекрасная тезка! – только и выговорила я. Тебя этому тоже обучали?
– Да, – кратко бросила Василиса Прекрасная. Пора.
Мы подхватили вещи и, стараясь не шуметь, двинулись к черному ходу, который имелся в пристройке, именуемой «рухольная». Здесь пахло долгим владычеством мышей, давно не чищенной паутиной и старыми тряпками. Зеленым сиянием своих очей тезка осветила неопрятного вида камин, сложенный из крупных закопченных камней. Внутри камина, казалось, не было ничего, кроме грязи и сажи.
– Нам придется лезть через камин? – издавая внутренний тихий стон, поинтересовалась я.
– Ох и чудна ты порой бываешь, премудрая! Ты внимательнее вглядись!
И как раз не давая мне толком вглядеться, тезка нажала на какой-то выступающий из стены камушек. И камин… пополз вверх на манер театральной декорации, обдавая нас облаком застарелой пыли. За камином обнаружилась небольшая, крепкая на вид дверца с висячим замком. Меня разобрал нервный смех.
– Так, все, я знаю эту сказку, – тоном галлюцинирующей неврастенички заявила я. Сейчас откроется волшебная дверца, и мы попадем в чудесный театр папы Карло, и девочка с голубыми волосами заставит всех почистить зубы, а мальчик с длинным острым носом будет поливать нас чернилами и кричать: «Скажите, как меня зовут!»
– Василиса, ты что говоришь такое? – изумилась моя тезка. Это же просто дверь. Дверь в сад.
Она сняла с шеи цепочку с болтающимся на ней ключом и, принялась ковыряться в замке.
– Вот незадача; заржавел замок за столько лет без работы… Ничего, сейчас все получится!
Посверкивая зелеными глазами, Василиса Прекрасная колупала массивное чрево проржавевшего замка, а я держала вещи и продолжала галлюцинировать:
– Говоришь, не будет там театра? А жаль… Всю жизнь мечтала попасть. Сидеть в первом ряду и любоваться манерами пуделя Артемона. Но лучше – прятаться за кулисами вместе с печальным бледным Пьеро и осушать фонтаны его перемешанных с пудрой слез своими утешающими поцелуями!.. Ты говоришь, сад? Что – сад? «Созрели вишни в саду у дяди Вани», а нам только и досталось, что выковыривать из их червивой мякоти скользкие косточки… Вишневый сад, мотивы русской драмы!.. Василиса, неужели ты не понимаешь, что только что своими словами ты разрушила мою детскую веру в существование бесплатных кукольных театров и длинноносых деревянных мальчиков!..
– Я только что открыла замок, – сурово прервала мои бессвязные речи деловая тезка. И лучше будет, если мы поторопимся!
– Да, пора на свежий воздух, – приходя в себя, согласилась я. А то что-то становится жарко.
– Жарко? – переспросила Василиса, и лицо ее исказилось гневом. Да ведь они, нехристи, наш терем подожгли! Скорей!
И она что было силы толкнула дверь в сад.
С одной стороны, даже хорошо, что этот забытый черный ход оказался забытым настолько, что весь зарос шиповником, дикой малиной и крапивой высотой в два человеческих роста. Это означало, что нас вряд ли кто-нибудь заметит в таких джунглях, да еще ночью, ой! «Ой» касается другой стороны медали. Крапива, негодяйка, жжется немилосердно, шиповник беспринципно лезет в глаза и уши, а поведение колючих кустов дикой малины вообще выходит за рамки Конвенции по правам человека…
Но мы терпели. И с этим достойным лироэпической поэмы терпением продирались сквозь заросли, чтобы по неприметным садовым тропинкам выйти к заветной беседке. Кстати, ночь уже не была удручающе темной – пламя, взметнувшееся над крышей нашего недавнего жилища, давало отменное освещение.
И тут я услыхала леденящие душу вопли!
– Горим! – оповещал честной народ голос, явно принадлежавший Василисе Прекрасной.
– Спасите наши души! – Это уже моим голосом кто-то истерично надрывался. Весьма похоже.
– А… как это? – поинтересовалась я у тезки, шагая за ней след в след меж зарослей черноплодной рябины.
– Я не такая дура, чтоб дать понять Аленкиным прихлебателям, что мы сбежали. Пусть думают, что мы в огне погибаем.
– И долго наши вопли им слышны будут?
– До тех пор, пока кто-нибудь из этих смуглокожих не попытается проникнуть внутрь терема. Тогда чары развеются.
– Ну, судя по тому, как они его подожгли…
– Да, надеются, мы сами к ним выйдем.
– С поднятыми руками и Альманахом в зубах…
– Сколь раз твердила тебе; не поминай сию книгу всуе! Беду накличешь! Ох, вот и беседка. Скорее внутрь…
Накликала я беду. Или беду вообще кликать не надо. Она сама является. Причем именно в тот момент, когда ты, уже опьяненный ароматом близкой победы, делаешь последний шаг…
И вляпываешься.
Допустим, в грязь.
В беседке стояла Аленка.
Мы замерли на пороге, а я совершенно не к месту и не ко времени поняла, что натерла плечо дерюгой, в которой тащила компьютер.
За спиной Аленки в беседке маячило с полдюжины симпатичных парнишек в белых одеждах и с абсолютно оловянными глазами.
– Я, чаю, вы собрались куда? – хрустальным голосом поинтересовалась у нас узурпаторша. И даже не зашли попрощаться. Нехорошо это. Не по-людски.
Она улыбнулась и сложила ладони лодочкой. Направила их в грудь моей тезки.
– Нехорошо, – повторила Аленка, и из «лодочки» ударил алый пульсирующий луч.
– Нет! – Я это даже не крикнула. Просто мое тело почему-то среагировало быстрее, чем сознание. И я заслонила Василису Прекрасную грудью. Потому что на спине у меня расположился комп.
Луч ударился о мою грудь и рассыпался крохотными безвредными искорками. Все верно, говорила же Руфина, что на меня Аленкино колдовство не действует.
– Не получилось, – разочарованно разомкнула ладони Аленка. Трудно мне с вами. Зато интересно. Эй, ребятки! Ну-ка, потешьте свои могучие телеса во славу нашего приснопоминаемого махатмы!
Аленка отступила внутрь злосчастной беседки, «ребятки» ровным строем пошли по наши души, а я краем глаза успела заметить, что опьяненная магией вседозволенности узурпаторша стоит в сиренево мерцающем круге, начерченном на полу.
– Что это? – успела я спросить прекрасную тезку.
– От нас защита! Нам теперь туда не проникнуть! А очень надо!
– Кумарис! – хором воскликнули просветленные ребята и выхватили из ниоткуда длинные, серебристые копья, напоминавшие иглы. И кинулись на нас, все больше стекленея взглядами…
– А ну, давайте сюда, ошибки природы!–раздался на дистанции, отделявшей нас от прокумаренных головорезов, ехидный металлический голос. И по первому ряду смуглокожих с грохотом хлестнула очередь из «томпсона».
– Это кто еще? – изумилась Аленка, но, из круга своего предпочла покуда не выходить.
– Это Сэм! – Я воскликнула не столько для того, чтобы проинформировать нашу узурпаторшу, сколько обрадовалась неожиданной защите. Не зря татуированные руки в кожаных перчатках торчали за моим плечом чуть ли не каждый день!
Те, кого задели выстрелы Сэма, разлетались как песчинки, подхваченные беснующимся сирокко. Однако оставшиеся только сплотили ряды. И, кажется, смуглокожих стало больше. Далеко вверху изрядно грохнуло.
– С чего бы быть грозе? – напряглась Василиса Прекрасная. Ох, чует мое сердце, Аленкины это проделки.
– Похоже, сия дама клонирует своих подчиненных.
– Что делает?!
– Нарушает запрет на воспроизведение человека противоестественным путем. Впрочем, я не уверена, что они – люди. Ты гляди, Василиса, они идут на нас из беседки уже десятками, а туда, по логике, и пяти человекам сунуться трудно…
В самом деле, на нас, точнее на Сэма, уже шла толпа, взбадриваемая Аленкиными заклинаниями. Но количественное превосходство противника не ввело Сэма в фрустрацию. Пока Василиса Прекрасная шептала девяностый псалом, чтоб вооружиться против врагов духовной силой, Сэм сменил «томпсон» на свой любимый шестиствольный «миниган» и проорал:
– Это все?! Не смешите меня!
Дальнейшую картину описывать бессмысленно. Хотя бы потому, что ее аналог можно найти в любой игре жанра «экшн»: герой остается один на один с кучей бесконечно набегающих врагов.
Хотя на самом деле враги не могут возникать бесконечно.
Или биться бесконечно.
Как кому понравится.
Словом, когда наш Сэм полностью очистил площадку перед беседкой, Аленка в сиреневом круге уже не стояла, а сидела, обхватив руками голову.
Сэм выпустил из пулемета последнюю очередь и, сочтя свою миссию выполненной, скромно пристроился у меня в тылу.
Аленка подняла голову и холодно посмотрела на нас.
– Вам все равно не уйти. При каждом слове из ее рта вылетали… нет, не алмаз и роза. И не жаба с кинзой. Просто небольшие серебряные молнии. Я разрушила чары этого места. Вернее, перевела их на себя. Теперь я здесь хозяйка. И, сопротивляясь, вы только оттягиваете неизбежное…
– Неизбежное что? –резонно поинтересовалась я. Аленка слегка растерялась от такого вопроса и чуть не подавилась своей очередной молнией.
– Как что? Мой приход к безраздельной власти. Владычество черной магии. Порабощение…
– А поинтересней ничего не могла придумать?
Василиса Прекрасная толкнула меня в бок:
– Нашла время для разговоров! Идем в беседку, нам Аленку сейчас свалить легче легкого, потому как она вовсе без сил.
– Это неэтично, – улыбнулась тезке я.
– Чего-о?!
– Нельзя поступать с противником так, как он поступил бы с тобой.
– Это ещё почему?!
– Сказка… Сказка не сложится. Я заметила, что Аленка слушает меня со все возрастающим вниманием.
– А что ж ты тогда предлагаешь? – вскинулась моя прекрасная тезка.
– Мы уйдем; Просто уйдем, как говорится, куда глаза глядят. И я почему-то уверена, что Аленка не посмеет ни препятствовать нам, ни вредить нашим близким.
Гром загремел снова. Только звучал он как-то по-другому. Если раньше у Аленкиного грома был какой-то жестяной, бутафорский звук, то сейчас гремело так, словно наивная вера крестьян в мчащегося на колеснице Илью-пророка – не просто вера, а апостериори доказанный факт.
Аленка посинела, как покойница,
– Все равно по-моему будет! – кричала она, и тут в саду началась буря.
– Ты хотела идти, куда глаза глядят?! – завопила мне, пригибаясь от ветра, Василиса Прекрасная. Ты про эти глаза говорила?!
И она показала мне куда-то за верхушки сада. Я посмотрела, и в сердце у меня ощутимо что-то щелкнуло. Так иногда бывает. Перед инфарктом.
Прямо над встрепанными бурей деревьями, с абсолютно темного неба, чуть подернутые наступающим грозовым фронтом, на нас смотрели ГЛАЗА.
Точнее, не на нас. Они глядели именно туда, куда нам с Василисой и нужно было сейчас идти. Несмотря на то, что на нашем пути опять вырос целый лес крапивы и, чертополоха.
– Не пушу! – кричала нам вслед Аленка, но крики ее пропали втуне.
Ибо те, кто идет туда, куда глаза глядят, приходят куда надо.
* * *
Режим дня в ЛТО, то есть лечебно-трудовом очистилище, был выверено точен и размерен, как качание маятника. И создан исключительно для того, чтобы все, оказавшиеся под крышами этого негостеприимного учреждения, поняли, что жизнь – это не только холодный душ.
В шесть утра «пациентов» (так обращались к несчастным затворникам смуглокожие братья милосердия и оловянноглазые, напоминавшие оживших мертвецов лекари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47