Лучше всего чувствуют себя здесь африканские негры. Они застрахованы почти от всех бед, которые рано или поздно настигают европейцев, даже басковnote 438, самых крепких из них. Но африканец, увы, — это всего лишь человеческий инструмент… Правда, прочный и надежный, его отличает добрая воля и стойкость в разных испытаниях, но его еще очень не скоро можно будет использовать для тонких и сложных работ. Потребуется поколение, может быть, два, чтобы произошла такая эволюция.
Однако есть одна раса, самая одаренная изо всех, такая же выносливая, как африканцы, и такая же образованная, как европейцы, которая могла бы у нас горы своротить. Эта замечательная порода цветных людей обитает на двух жемчужинах французских Антильских островов — Мартинике и Гваделупе. Мартиникский и гваделупский мулат унаследовал от своей черной матери силу и выносливость, иммунитет к болезням тропической зоны. А его белый отец передал ему интеллект, позволяющий с успехом заниматься любыми ремеслами и науками. Это оригинальное скрещение, эта человеческая прививка сотворила чудеса, и все классы молодого островного общества можно считать высшими.
Вы найдете среди «цветных» врачей, адвокатов, инженеров, солдат, моряков, служащих, которые получили образование в метрополии и добились успеха в жизни. Беззаветные труженики, добросовестные и самоотверженные, люди умные и сообразительные — все, за редкими исключениями, становятся отличными работниками.
И средний тип этого населения весьма примечателен. Профессиональная подготовка превосходна. Все механики и кочегары-механики межколониальных пароходов родом с Мартиники и Гваделупы; их собратья в Гвиане того же происхождения, как и наши мастера на сахарных заводах, в механических мастерских, на стройках, в горнорудной промышленности… И эти рабочие получают у себя очень скромную плату, которая немедленно утроилась бы здесь, безо всякого ущерба для наших доходов.
Почему же, вместо того чтобы рыскать повсюду в поисках мастеров и технического персонала, не попробовать организовать широкий приток иммигрантов с Антил?.. Население там очень плотное, отъезд даже нескольких тысяч человек не причинит вреда местной промышленности. Напротив, я убежден, что исполнение такого проекта принесло бы огромную пользу всем трем колониям. А сколько состояний, которые иначе были бы вывезены отсюда навсегда, будут обращены во благо тех, кто прозябает в наших краях!
— Вы глубоко правы, месье, я вполне разделяю ваши мысли о роли и месте цветной расы, тем более что, как вы изволили заметить, я сам являюсь креолом. Я наблюдал за их борьбой и радовался успехам, которыми она достойно увенчалась. Так что я во всеуслышание провозглашаю: будущее французских колоний принадлежит людям с цветной кожей!
ГЛАВА 16
Возвращение Водяной Матушки. — Изыскания в животе черепах. — Как ловкие мошенники могут припрятать сорок тысяч франков. — Злоключения Питера-Паулюса Брауна из Шеффилда. — «Это не он!..»
Наша правдивая история близится к концу. Но прежде чем завершить ее, прислушаемся к рассказу о драматических событиях последних трех месяцев.
Эксплуатация золотых россыпей развивалась как нельзя лучше и приносила большую прибыль. Робинзоны проводили на прииске по двенадцать часов, лишь мадам Робен и ее приемные дочери оставались у себя в усадьбе из-за недомогания жены инженера.
Однажды месье Дю Валлон, явно взволнованный, сообщил Робену, что его уже несколько дней беспокоят загадочные и совершенно необычные факты. Инженер недолгое время провел на участках, где одновременно обрабатывались аллювиальные грунты и рудные жилы. Целая батарея паровых молотов на реке Фидель функционировала без сучка и задоринки под отличным управлением молодого и смышленого иммигранта с Мартиники, месяц тому назад прибывшего из Фор-де-Франса.
Паровая машина работала на дровах, свистела и пыхтела, фыркала и выплевывала клубы дыма, к превеликому удовольствию рабочих, которых привлекало и поражало зрелище этого металлического организма. Тяжелые дробилки со стальными головками резко поднимались и увесисто падали в творильные ящики из дерева мутуши, наполовину заполненные обломками золотоносного кварца. Глухие звуки ударов разносились по всей долине — богатейший минерал, обращенный в мелкую пыль, непрерывно промывался тонкой струйкой воды, а затем проходил через ртутные «ловушки».
Многочисленные рабочие — негры, индусы, китайцы — суетились на территории, тащили тачки или толкали полные вагонетки по деревянным рельсам. Другие орудовали кирками и мотыгами, расчищая жильные «шапки», освобождая их от земляного покрова. Третьи сверлили горными бурами твердую скальную породу, которую вскоре должна была разнести на куски могучая сила динамита.
Короче говоря, прииск казался охваченным двойной лихорадкой — трудовой и золотой. И ничто как будто не подтверждало опасений директора.
— Не стану утверждать, — говорил он Робену, — что вот-вот грянет бунт, но у меня здесь около полутысячи рабочих, и я не раз уже констатировал проявления беспорядка, чтобы не сказать больше.
— Но у вас, мой друг, все полномочия для поощрения достойных и покарания скверных… Мы питаем к вам полнейшее доверие и не сомневаемся в справедливости ваших действий.
— Я уже трижды вынужден был наказать, то есть подвергнуть штрафу троих негров, прибывших с последней партией. Такова единственная форма, принятая на прииске, и я прибегаю к ней только в самом крайнем случае.
— И каков был эффект этой дисциплинарной меры?
— Плачевный. Хорошие рабочие, конечно, одобрили, а плохие — полсотни бездельников, прибывших месяц тому назад, — стали выражать недовольство.
— Но вы держались достойно?
— Разумеется. Однако наутро измеритель уровня воды в машине оказался разбитым. И манометрnote 439 вырвали из гнезда. Пришлось выставить вооруженную охрану — надежных людей, они сменяют друг друга каждые два часа.
На следующий день, несмотря на принятые меры, наш большой приводной ремень, который я имел неосторожность оставить на месте, был перерезан в двух местах.
— Перерезан!.. Ремень!.. — в сердцах воскликнул инженер, возмущенный этим вредительством.
Гнев его был живым и неподдельным, ведь конструкция и изготовление этой важной детали составляли предмет его гордости. Мы особенно ценим сделанное собственными руками. Кожаные ремни, привезенные из Франции, были слишком короткими, а в насыщенной влагой атмосфере скоро подгнили.
Тогда Робену пришла на ум идея изготовить материал, в котором бы хлопковые нити переплетались в несколько рядов, образуя плотную ткань толщиной в полсантиметра, шириной в двенадцать, а в длину — по потребности. И такую ткань он создал, из нее получился превосходный хлопчатобумажный приводной ремень. Он с тем большим успехом заменил кожаный, что его прорезинили с помощью сока балаты. Этот непромокаемый и противогнилостный ремень сослужил уже прииску хорошую службу.
— Жаль, конечно, — продолжал Дю Валлон, — но повреждение тут же ликвидировали. Мы всегда держим запасные части… Вот обо всех этих серьезных симптомах я и говорил. Важно было найти их причину, чтобы предупредить подобные акции в дальнейшем. Я начал тщательное расследование. Правда, оно натолкнулось на непреодолимое сопротивление моих рабочих, даже самых лучших.
— Вероятно, злоумышленники их запугали.
— Вне всякого сомнения. Но я не могу никого обвинить, потому что соучастников наверняка слишком много. Тогда я решился на героический шаг: вчера уволил пятьдесят рудокопов, из них двадцать пять уже сегодня покинут нашу территорию.
— Очень хорошо!
— Все эти люди, как я вам сказал, из последнего набора, ленивые, с дурными повадками. Плуты и мошенники, корчат из себя «философов», как сообщают начальники участков. Некоторые принадлежали к прежнему составу прииска «Удача». Не знаю, что с ними стало после катастрофы, которая чуть не стоила мне жизни. В один прекрасный день они заявились сюда, ничего не говоря о том, где обретались все это время. Я принял их на работу, потому что нам всегда не хватает рабочих рук, и ошибся.
Они внесли первое смятение, рассказывая старые легенды о Водяной Матушке. Вы же знаете, как негры суеверны. Дурацкие болтуны всех переполошили. Этот вздор получил видимость правдоподобия, потому что эмблемы старой гвианской ведьмы снова появились, в сопровождении тех же ночных шумов, какие слышались прежде.
— Ну, тогда можно не сомневаться, что враги наши где-то поблизости.
— Я тоже так думаю. Уверен даже, что у них есть сообщники среди наших людей. И еще одна неприятность: в последнее время выход продукции уменьшился. Нас обкрадывают, и никакая бдительность не помогает.
Позавчера, накануне вашего приезда, индейцы бродили возле старого прииска. Никто не придал этому значения. Однако ночью устроили такой кошачий концерт в лесу, так тарабанили по корням деревьев, что все проснулись. Наутро голова аймары вместе с цветком виктории красовалась на старом засохшем панакоко, который я давно собирался срубить. Сомневаться не приходилось: нам объявляли войну. Я уже дорого заплатил за выяснение смысла этих знаков. Именно здесь меня чуть не убили полгода назад.
На людей напал неописуемый ужас. Особенно перепугались негры. Я прибыл в сопровождении главного механика и троих кочегаров, все с Мартиники. Сразу стало ясно, что малейшее колебание испортит дело, — надо действовать быстро и решительно. Я шепнул механику, тот помчался бегом и скоро вернулся с двумя динамитными патронами. Выкопали две глубоких ямы с каждой стороны ствола. Через полминуты устрашающий череп, расколотый, вырванный из основания, рухнул с грохотом, который перекрыл и шум взрыва.
— Превосходно!
— Вообразите, на дне воронки от взрыва мы нашли тайник, полный золота. Там оказалось свыше килограмма амальгамированного металла, того, что систематически воровали. Мошенник точно выбрал место для хранения краденого: подступы преграждало суеверие, и наилучшим образом.
Падение гиганта вызвало всеобщее ликование, и рабочие спокойно разошлись по местам.
Видите, какова ситуация. Не убежден, что стук не возобновится нынешней ночью, и надо постараться сплавить моих молодцов побыстрее… Больше, чем на двенадцать часов, оставлять их здесь опасно…
— А что вы намерены делать?
— Рассчитаться с теми, кто отработал свой аванс, затем произвести тщательный осмотр их багажа.
— Вы находите необходимой эту формальность?
— Безусловно. Уверен, что эти двадцать пять человек попытаются нас обобрать на десять килограммов золота, как минимум.
— Неужели?..
— Хотите убедиться? Подождите немного…
Директор вызвал счетовода и поручил ему привести уволенных рабочих.
Анри, Эдмон, Эжен, Шарль и Никола покинули гамаки, в которых отдыхали, и собрались в просторном директорском кабинете. Двадцать пять рудокопов столпились перед помещением, ожидая вызова по именам. Они заходили поодиночке, получали расчет, забирали трудовую книжку и снова молча возвращались на место.
— Каждый из вас получит продовольственный паек на десять дней, — сказал им Дю Валлон. — Когда прибудете в Сен-Лоран, пойдете к месье Шевалье и передадите ему это письмо. Он вас отправит в Кайенну на шхуне или на пароходе «Dieux-Merci». А теперь, господа, — продолжал креол, обращаясь к европейцам, — будьте любезны проследовать за мною на пристань. Вы увидите кое-что интересное. Возьмите мачете, прихватите пистолеты. Возможна потасовка, а то и настоящее сражение. Нам нельзя уступать, иначе рискуем потерять плоды своего труда.
Семеро белых поспешно вооружились оружием и подошли к причалу. Там на привязи у берега стояли три большие пироги, заваленные корзинами, гамаками, котлами, кувшинами, бататом, ямсом, бананами… Пассажиры подходили по одному, неся свою провизию, болтая и смеясь. Казалось, они вовсе не замечали присутствия белых, перед которыми еще накануне подобострастно гнулись.
Когда закончилась погрузка, директор холодно обратился к гребцам первой пироги, уже садившимся на весла:
— Эй, ребята, вы забыли, что нам нужно соблюсти последнюю формальность!
— Что желает муше? — поинтересовался хозяин лодки.
— Осмотреть багаж и убедиться в том, что среди вас, порядочных людей, не затесался какой-нибудь прохвост, воришка золота!
— О муше! — с живостью возразил негр. — Мы не воры, нет! Осмотрите хоть весь багаж, вы не найдете там ни кусочка золота!
— Увидим. Будьте любезны, прошу вас облегчить мне работу, открыть эти корзины и выложить содержимое на землю.
Землекопы украдкой переглянулись, потом, не говоря ни слова, выполнили указание с такой быстротой, на какую способна только чистая совесть. Придирчивый обыск цветного тряпья не дал никаких результатов, к великой радости робинзонов, которым так хотелось верить в невиновность этих людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Однако есть одна раса, самая одаренная изо всех, такая же выносливая, как африканцы, и такая же образованная, как европейцы, которая могла бы у нас горы своротить. Эта замечательная порода цветных людей обитает на двух жемчужинах французских Антильских островов — Мартинике и Гваделупе. Мартиникский и гваделупский мулат унаследовал от своей черной матери силу и выносливость, иммунитет к болезням тропической зоны. А его белый отец передал ему интеллект, позволяющий с успехом заниматься любыми ремеслами и науками. Это оригинальное скрещение, эта человеческая прививка сотворила чудеса, и все классы молодого островного общества можно считать высшими.
Вы найдете среди «цветных» врачей, адвокатов, инженеров, солдат, моряков, служащих, которые получили образование в метрополии и добились успеха в жизни. Беззаветные труженики, добросовестные и самоотверженные, люди умные и сообразительные — все, за редкими исключениями, становятся отличными работниками.
И средний тип этого населения весьма примечателен. Профессиональная подготовка превосходна. Все механики и кочегары-механики межколониальных пароходов родом с Мартиники и Гваделупы; их собратья в Гвиане того же происхождения, как и наши мастера на сахарных заводах, в механических мастерских, на стройках, в горнорудной промышленности… И эти рабочие получают у себя очень скромную плату, которая немедленно утроилась бы здесь, безо всякого ущерба для наших доходов.
Почему же, вместо того чтобы рыскать повсюду в поисках мастеров и технического персонала, не попробовать организовать широкий приток иммигрантов с Антил?.. Население там очень плотное, отъезд даже нескольких тысяч человек не причинит вреда местной промышленности. Напротив, я убежден, что исполнение такого проекта принесло бы огромную пользу всем трем колониям. А сколько состояний, которые иначе были бы вывезены отсюда навсегда, будут обращены во благо тех, кто прозябает в наших краях!
— Вы глубоко правы, месье, я вполне разделяю ваши мысли о роли и месте цветной расы, тем более что, как вы изволили заметить, я сам являюсь креолом. Я наблюдал за их борьбой и радовался успехам, которыми она достойно увенчалась. Так что я во всеуслышание провозглашаю: будущее французских колоний принадлежит людям с цветной кожей!
ГЛАВА 16
Возвращение Водяной Матушки. — Изыскания в животе черепах. — Как ловкие мошенники могут припрятать сорок тысяч франков. — Злоключения Питера-Паулюса Брауна из Шеффилда. — «Это не он!..»
Наша правдивая история близится к концу. Но прежде чем завершить ее, прислушаемся к рассказу о драматических событиях последних трех месяцев.
Эксплуатация золотых россыпей развивалась как нельзя лучше и приносила большую прибыль. Робинзоны проводили на прииске по двенадцать часов, лишь мадам Робен и ее приемные дочери оставались у себя в усадьбе из-за недомогания жены инженера.
Однажды месье Дю Валлон, явно взволнованный, сообщил Робену, что его уже несколько дней беспокоят загадочные и совершенно необычные факты. Инженер недолгое время провел на участках, где одновременно обрабатывались аллювиальные грунты и рудные жилы. Целая батарея паровых молотов на реке Фидель функционировала без сучка и задоринки под отличным управлением молодого и смышленого иммигранта с Мартиники, месяц тому назад прибывшего из Фор-де-Франса.
Паровая машина работала на дровах, свистела и пыхтела, фыркала и выплевывала клубы дыма, к превеликому удовольствию рабочих, которых привлекало и поражало зрелище этого металлического организма. Тяжелые дробилки со стальными головками резко поднимались и увесисто падали в творильные ящики из дерева мутуши, наполовину заполненные обломками золотоносного кварца. Глухие звуки ударов разносились по всей долине — богатейший минерал, обращенный в мелкую пыль, непрерывно промывался тонкой струйкой воды, а затем проходил через ртутные «ловушки».
Многочисленные рабочие — негры, индусы, китайцы — суетились на территории, тащили тачки или толкали полные вагонетки по деревянным рельсам. Другие орудовали кирками и мотыгами, расчищая жильные «шапки», освобождая их от земляного покрова. Третьи сверлили горными бурами твердую скальную породу, которую вскоре должна была разнести на куски могучая сила динамита.
Короче говоря, прииск казался охваченным двойной лихорадкой — трудовой и золотой. И ничто как будто не подтверждало опасений директора.
— Не стану утверждать, — говорил он Робену, — что вот-вот грянет бунт, но у меня здесь около полутысячи рабочих, и я не раз уже констатировал проявления беспорядка, чтобы не сказать больше.
— Но у вас, мой друг, все полномочия для поощрения достойных и покарания скверных… Мы питаем к вам полнейшее доверие и не сомневаемся в справедливости ваших действий.
— Я уже трижды вынужден был наказать, то есть подвергнуть штрафу троих негров, прибывших с последней партией. Такова единственная форма, принятая на прииске, и я прибегаю к ней только в самом крайнем случае.
— И каков был эффект этой дисциплинарной меры?
— Плачевный. Хорошие рабочие, конечно, одобрили, а плохие — полсотни бездельников, прибывших месяц тому назад, — стали выражать недовольство.
— Но вы держались достойно?
— Разумеется. Однако наутро измеритель уровня воды в машине оказался разбитым. И манометрnote 439 вырвали из гнезда. Пришлось выставить вооруженную охрану — надежных людей, они сменяют друг друга каждые два часа.
На следующий день, несмотря на принятые меры, наш большой приводной ремень, который я имел неосторожность оставить на месте, был перерезан в двух местах.
— Перерезан!.. Ремень!.. — в сердцах воскликнул инженер, возмущенный этим вредительством.
Гнев его был живым и неподдельным, ведь конструкция и изготовление этой важной детали составляли предмет его гордости. Мы особенно ценим сделанное собственными руками. Кожаные ремни, привезенные из Франции, были слишком короткими, а в насыщенной влагой атмосфере скоро подгнили.
Тогда Робену пришла на ум идея изготовить материал, в котором бы хлопковые нити переплетались в несколько рядов, образуя плотную ткань толщиной в полсантиметра, шириной в двенадцать, а в длину — по потребности. И такую ткань он создал, из нее получился превосходный хлопчатобумажный приводной ремень. Он с тем большим успехом заменил кожаный, что его прорезинили с помощью сока балаты. Этот непромокаемый и противогнилостный ремень сослужил уже прииску хорошую службу.
— Жаль, конечно, — продолжал Дю Валлон, — но повреждение тут же ликвидировали. Мы всегда держим запасные части… Вот обо всех этих серьезных симптомах я и говорил. Важно было найти их причину, чтобы предупредить подобные акции в дальнейшем. Я начал тщательное расследование. Правда, оно натолкнулось на непреодолимое сопротивление моих рабочих, даже самых лучших.
— Вероятно, злоумышленники их запугали.
— Вне всякого сомнения. Но я не могу никого обвинить, потому что соучастников наверняка слишком много. Тогда я решился на героический шаг: вчера уволил пятьдесят рудокопов, из них двадцать пять уже сегодня покинут нашу территорию.
— Очень хорошо!
— Все эти люди, как я вам сказал, из последнего набора, ленивые, с дурными повадками. Плуты и мошенники, корчат из себя «философов», как сообщают начальники участков. Некоторые принадлежали к прежнему составу прииска «Удача». Не знаю, что с ними стало после катастрофы, которая чуть не стоила мне жизни. В один прекрасный день они заявились сюда, ничего не говоря о том, где обретались все это время. Я принял их на работу, потому что нам всегда не хватает рабочих рук, и ошибся.
Они внесли первое смятение, рассказывая старые легенды о Водяной Матушке. Вы же знаете, как негры суеверны. Дурацкие болтуны всех переполошили. Этот вздор получил видимость правдоподобия, потому что эмблемы старой гвианской ведьмы снова появились, в сопровождении тех же ночных шумов, какие слышались прежде.
— Ну, тогда можно не сомневаться, что враги наши где-то поблизости.
— Я тоже так думаю. Уверен даже, что у них есть сообщники среди наших людей. И еще одна неприятность: в последнее время выход продукции уменьшился. Нас обкрадывают, и никакая бдительность не помогает.
Позавчера, накануне вашего приезда, индейцы бродили возле старого прииска. Никто не придал этому значения. Однако ночью устроили такой кошачий концерт в лесу, так тарабанили по корням деревьев, что все проснулись. Наутро голова аймары вместе с цветком виктории красовалась на старом засохшем панакоко, который я давно собирался срубить. Сомневаться не приходилось: нам объявляли войну. Я уже дорого заплатил за выяснение смысла этих знаков. Именно здесь меня чуть не убили полгода назад.
На людей напал неописуемый ужас. Особенно перепугались негры. Я прибыл в сопровождении главного механика и троих кочегаров, все с Мартиники. Сразу стало ясно, что малейшее колебание испортит дело, — надо действовать быстро и решительно. Я шепнул механику, тот помчался бегом и скоро вернулся с двумя динамитными патронами. Выкопали две глубоких ямы с каждой стороны ствола. Через полминуты устрашающий череп, расколотый, вырванный из основания, рухнул с грохотом, который перекрыл и шум взрыва.
— Превосходно!
— Вообразите, на дне воронки от взрыва мы нашли тайник, полный золота. Там оказалось свыше килограмма амальгамированного металла, того, что систематически воровали. Мошенник точно выбрал место для хранения краденого: подступы преграждало суеверие, и наилучшим образом.
Падение гиганта вызвало всеобщее ликование, и рабочие спокойно разошлись по местам.
Видите, какова ситуация. Не убежден, что стук не возобновится нынешней ночью, и надо постараться сплавить моих молодцов побыстрее… Больше, чем на двенадцать часов, оставлять их здесь опасно…
— А что вы намерены делать?
— Рассчитаться с теми, кто отработал свой аванс, затем произвести тщательный осмотр их багажа.
— Вы находите необходимой эту формальность?
— Безусловно. Уверен, что эти двадцать пять человек попытаются нас обобрать на десять килограммов золота, как минимум.
— Неужели?..
— Хотите убедиться? Подождите немного…
Директор вызвал счетовода и поручил ему привести уволенных рабочих.
Анри, Эдмон, Эжен, Шарль и Никола покинули гамаки, в которых отдыхали, и собрались в просторном директорском кабинете. Двадцать пять рудокопов столпились перед помещением, ожидая вызова по именам. Они заходили поодиночке, получали расчет, забирали трудовую книжку и снова молча возвращались на место.
— Каждый из вас получит продовольственный паек на десять дней, — сказал им Дю Валлон. — Когда прибудете в Сен-Лоран, пойдете к месье Шевалье и передадите ему это письмо. Он вас отправит в Кайенну на шхуне или на пароходе «Dieux-Merci». А теперь, господа, — продолжал креол, обращаясь к европейцам, — будьте любезны проследовать за мною на пристань. Вы увидите кое-что интересное. Возьмите мачете, прихватите пистолеты. Возможна потасовка, а то и настоящее сражение. Нам нельзя уступать, иначе рискуем потерять плоды своего труда.
Семеро белых поспешно вооружились оружием и подошли к причалу. Там на привязи у берега стояли три большие пироги, заваленные корзинами, гамаками, котлами, кувшинами, бататом, ямсом, бананами… Пассажиры подходили по одному, неся свою провизию, болтая и смеясь. Казалось, они вовсе не замечали присутствия белых, перед которыми еще накануне подобострастно гнулись.
Когда закончилась погрузка, директор холодно обратился к гребцам первой пироги, уже садившимся на весла:
— Эй, ребята, вы забыли, что нам нужно соблюсти последнюю формальность!
— Что желает муше? — поинтересовался хозяин лодки.
— Осмотреть багаж и убедиться в том, что среди вас, порядочных людей, не затесался какой-нибудь прохвост, воришка золота!
— О муше! — с живостью возразил негр. — Мы не воры, нет! Осмотрите хоть весь багаж, вы не найдете там ни кусочка золота!
— Увидим. Будьте любезны, прошу вас облегчить мне работу, открыть эти корзины и выложить содержимое на землю.
Землекопы украдкой переглянулись, потом, не говоря ни слова, выполнили указание с такой быстротой, на какую способна только чистая совесть. Придирчивый обыск цветного тряпья не дал никаких результатов, к великой радости робинзонов, которым так хотелось верить в невиновность этих людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90