- Сейчас не время для дальнейших проскрипций, которые еще больше взбесят баронов, - сказал Винчестер, - но я полагаю, что ваше отсутствие в Рыцарской Башне в это время будет замечено сэром Уолтером?
- Он велел мне возвращаться, - ответил Гериберт, - но я не сделал этого. Он знает о моем неприязненном отношении к делу бунта. - Утверждение не являлось правдой, но Гериберт надеялся с помощью этой лжи показать, что он дал Уолтеру все основания желать его смерти. - Таким образом, думаю, что я потерял свое место и средства к существованию.
Винчестер снова на мгновение призадумался, а затем сказал:
- Вы хотели добра королю Генриху и из-за этого потеряли все, что имели. Сейчас я не могу сделать для вас очень много. Однако, в конечном счете, король должен одержать триумф, поскольку в его руках находятся богатство и сила всей нации. Когда это время придет, настанет час расплаты, и враги короля Генриха, открытые или тайные, будут изобличены и наказаны, так же как его друзья вознаграждены.
- Я тоже надеюсь на это, - мрачно сказал Гериберт, - но что мне делать до этого времени? В моем отряде почти пятьдесят человек. Как я их прокормлю? Если я их распущу...
- В этом нет необходимости, - перебил его Винчестер. - В настоящее время они... и вы... получат жилье в моем доме.
Сэр Гериберт успокоился и улыбнулся.
- Благодарю вас, милорд. Знайте, я всегда к вашим услугам и с большой радостью сделаю для вас все, что смогу.
Заключив этот союз, сэр Гериберт пришел в неописуемый восторг. Он знал, что епископ был самым влиятельным человеком в королевстве. И хотя время от времени королю нравилось играть во власть, тот факт, что он очень скоро уставал от дел управления, ни для кого не являлся секретом. Таким образом, Винчестер всецело правил Англией от имени короля, как правил до него Хьюберт де Бург. Сэр Гериберт решил, что он поставил ногу на первую ступеньку лестницы успеха.
Он так радовался своей удаче, что даже почувствовал себя виноватым за проклятия, обрушенные на голову Мари. Несмотря на всю ее глупость, именно она дала ему толчок в этом направлении. Затем он вспомнил, что обещал оповестить ее о том, как пойдет дело. «Почему бы и нет?» - подумал Гериберт. Мари рассердится, если он не выполнит своего обещания, а ведь она может пригодиться ему в будущем. Сэру Гериберту не грозит опасность, если сэр Паланс де Тур напишет письмо леди Мари де ле Морес.
Итак, письмо отправилось к адресату. Смысл его был достаточно неопределенным, чтобы любой прочитавший его понял бы лишь то, что сэр Паланс добрался до места, о котором говорила Мари, и получил там радушный прием.
«Дело, о котором вы просили меня, - писал он, - пока не может быть выполнено. Однако я получил обещание от самого епископа, что он ускорит его выполнение, как только представится такая возможность». Приняв во внимание чистое место, которое осталось на листе, Гериберт заполнил его искренними благодарностями и цветистыми комплиментами. За них не нужно было платить.
Примерно десять дней спустя Гериберт уже гораздо меньше радовался своему положению. В Глостер прибыли новости о сожжении и разорении Шрусбери и об опустошении всех окрестностей. Гериберт начал сомневаться, к той ли стороне он примкнул, и сомнения эти лишь усилились, когда долетели слухи о том, что Пемброк снова возвращается на юг, а король отдал приказ отступать к Вестминстеру, оставив для защиты западных крепостей лишь незначительные гарнизоны. Винчестер довольно много говорил о силе короля, но Гериберт не замечал ее признаков. Да и, как бы там ни было, тому, кто боится использовать свою силу, не хватит никакого ее количества.
Единственное, о чем не сожалел Гериберт, так это о письме, отправленном Мари. Судя по ее туалету и исполнительности слуг, зять леди Мари не испытывал к ней той ненависти, какую она испытывала к нему, либо ее сестра умела повлиять на Пемброка и защитить Мари. Но если королю придется уступить Пемброку, Мари окажется на стороне победителя.
Итак, сэр Гериберт мог погибнуть и исчезнуть, но сэр Паланс мог припеваючи поживать под покровительством леди Мари. Прежде чем отправиться с домочадцами епископа Винчестерского на восток, Гериберт снова написал Мари под предлогом извинений, что он пока не выполнил возложенное на него поручение. Но это письмо содержало гораздо больше комплиментов о ее манерах и красоте, нежели первое.
Еще примерно две недели спустя сэр Гериберт благодарил Бога за единственную оставшуюся у него надежду. Третьего февраля сэр Паланс снова писал леди Мари, заявляя, что у него не осталось ни единого шанса осуществить возложенный на него план. На совете, состоявшемся в Вестминстере в день очищения Святой Марии, новоизбранный архиепископ Кентерберийский, Эдмунд Эбингдонский, резко упрекнул короля за разногласия с графом Пемброком. Эдмунд во всеуслышание заявил, что советы, которые король Генрих получал от епископа Винчестерского, были голосом сатаны, что Винчестер и его сторонники ненавидят англичан и отдаляют короля от его народа, после чего попросил короля отстранить этих злых советников. Генрих не впал в ярость и не отрицал доводы новоизбранного архиепископа. Он лишь попросил об отсрочке, смиренно сказав, что не может так внезапно отстранить своих советников, по крайней мере, до тех пор, пока те не представят ему отчет о вверенных им деньгах.
Возможно, еще не все потеряно, продолжал сэр Паланс. Может быть, им удастся достигнуть цели леди Мари иным способом. Он возвращается на запад и останется в красуоллском приорате. Если она хочет продолжить начатое ими дело, то может написать ему в этот монастырь, и он приедет и встретится с ней в удобное для нее время. Он добавил пару фраз, подчеркивающих, что будет счастлив встрече с ней, даже если она не намерена больше вести это дело.
Сэр Гериберт намеренно сделал в своем письме намек, что спешит именно увидеть Мари. На самом деле он хотел как можно дальше находиться от Винчестера, когда тот потеряет свою власть, и ему необходимо было покинуть епископа до того, как тот потерпит полный крах. Гериберт узнал, что епископ планирует использовать его для того, чтобы снова разжечь гнев Генриха против бунтовщиков; Винчестер обсудил с ним, что и как ему следует говорить.
Однако Гериберт чувствовал настроение двора, заметил нарастающее отчаяние Питера Ривольского и Стефана де Сеграве, наиболее влиятельных сторонников Винчестера, и догадался, что епископ уцепился за него, как за последний, отчаянный акт, который почти не имел надежды на успех. Более того, сам Винчестер ничего не терял при этом. Если бы попытка провалилась, пострадал бы Гериберт, ибо король был бы зол. И если Генрих не захотел бы выместить свой гнев на бунтовщиках, он, несомненно, сорвал бы его на тех, кто пытался посеять вражду между ним и его «верноподданными».
Кроме запада, Гериберту некуда было ехать. У него не было знакомых на востоке Англии, и он уцепился за надежду, что Мари не забыла о своей ненависти. Он все еще мог как-то использовать ее, чтобы уничтожить Уолтера. Если он добьется этого, то, возможно, вернет себе и Рыцарскую Башню. Король не знал о его сговоре с епископом Винчестерским.
В тот же самый день с самыми быстрыми гонцами на лучших лошадях было отправлено еще два письма. Джеффри более полно написал Ричарду о наставлениях Эдмунда королю и доступно дал понять, чего можно от этого ожидать. У Ричарда Маршала появилось время заняться делами брата, и через день после письма Джеффри Ричард и пятнадцать рыцарей отправились в Ирландию.
Ричард не взял с собой Мари и Жервез. Во-первых, Жервез умоляла позволить ей остаться в Клиффорде, и Ричард знал, что в Англии, где у нее не было ни собственности, ни друзей, к которым можно обратиться за помощью, она не могла причинить ему неприятности. Во-вторых, Ричард не думал, что в Ирландии у него найдется для нее время, к тому же он не собирался задерживаться там. С тех пор как Жервез покинула Пемброк, они столь прекрасно ладили друг с другом, что Ричард снова обрел надежду иметь наследника. Было бы глупо злить Жервез и мириться с ее нытьем и раздражительностью, когда она могла с полной для себя безопасностью остаться в Англии.
Второе письмо Джеффри было гораздо короче и отправилось к Сибель и Уолтеру в Рыцарскую Башню. В нем сообщалось лишь о том, что близится мир, и что Джеффри получил разрешение короля Генриха на брак его дочери с Уолтером де Клером. Джеффри побуждал Уолтера и Сибель побыстрее прибыть в Роузлинд, где он более подробно сообщит им о том, как короля склонили переменить точку зрения. Если их это устраивает, продолжал он, они могут пожениться немедленно, устроив небольшую, домашнюю церемонию, поскольку время пока не соответствовало для шумного, веселого сборища. Будет не очень приятно, писал он в конце, если король соотнесет их счастье с радостью празднования победы.
Если первое письмо Джеффри было получено с удовлетворением, второе восприняли с восторгом, готовым вот-вот перерасти в безудержную радость. Хотя и Уолтер, и Сибель упорно пытались совладать с собой, их плотская страсть достигла критических пределов. Пока они находились в одном замке, Уолтер не искал удовлетворения даже среди шлюх. Частично он делал это из-за того, что знал - он будет несправедлив по отношению к Сибель, если удовлетворит свою плоть, в то время как ей придется страдать от нестерпимого желания; частично - из-за того, что удовлетворение не принесет ему наслаждения. Он уже пытался однажды утолить свою страсть с Мари, но это не уменьшило его желания к Сибель.
Неудовлетворенность Уолтера воспламеняла Сибель. Находись они сейчас в разлуке, ей бы гораздо больше недоставало его общества, чем плотских удовольствий, но страсть в его глазах и то, как он избегал прикасаться к ней, постоянно напоминали об их взаимном влечении. Дважды за месяц, проведенный ими в Рыцарской Башне, Сибель приходила к Уолтеру и говорила «пожалуйста». Этого было вполне достаточно. Уолтер воспламенялся неистовой страстью, но в конечном счете, несмотря даже на то, что он не забывался, несмотря на все свои опасения, ему становилось не по себе, и тень беспокойства в его глазах обретала большую выраженность.
К счастью, им не пришлось долго оставаться вдвоем. После падения Шрусбери к ним приехали Саймон и Рианнон в сопровождении старого гарнизона Рыцарской Башни. Предоставив воинам недельный отдых и прояснив, что его методы отличались от методов сэра Гериберта, Уолтер отослал на юг в Голдклифф всех добровольцев и распустил остальных.
Присутствие Саймона и Рианнон несколько ослабило плотское влечение Уолтера и Сибель. Тем не менее, письмо Джеффри приветствовали с должной радостью и некоторым благоговением, вызванным, как того и следовало ожидать, связью этого послания с небесным провидением. Саймон и Рианнон радовались не меньше Уолтера и Сибель, ибо напряженность обстановки сказывалась и на них тоже.
Все приготовления были закончены в тот же самый день. Уолтер оставил во главе Рыцарской Башни Дэя, приказав ему ни перед кем не открывать ворот, а Сибель с Рианнон подгоняли служанок и самих себя до тех пор, пока не были уложены все вещи. Они отправились в дорогу на рассвете следующего дня.
В тот же самый день, когда Эдмунд раскритиковал бедствия гражданской войны и Генрих согласился заключить мир, закончились самые лютые морозы. Многие восприняли это, Как знамение свыше о приходе лучших времен, и, может быть, так оно и было, но непосредственный эффект этого знамения делал путешествие не очень приятным. С оттепелью в пути возникли некоторые препятствия, ибо уровень воды в реках значительно поднялся, броды стали опасными, а дорога местами превратилась в непроходимую трясину. Однако отряд, ехавший в Роузлинд, не был обременен повозками с багажом и, несмотря на погодные условия, продвигался быстро. Даже остановки и препятствия воспринимались весело, поскольку все пребывали в прекрасном настроении. Как только испытание Уолтера и Сибель приблизилось к концу, они тотчас же избавились от оков напряжения. Они непринужденно прикасались друг к другу, смеялись и даже целовались, горя нестерпимой страстью.
Когда они прибыли, семья уже собралась в Роузлинде. Сибель приветствовали нежными объятиями, а Уолтера с таким энтузиазмом хлопали по спине и плечу, что Сибель принялась сетовать на то, что Адам, Иэн и папа в третий раз сломают недавно зажившую ключицу. Затем подошла очередь самых ближайших вассалов, которые тоже прибыли поздравить будущих молодоженов. Они приветствовали Уолтера с меньшим ликованием, но с должным уважением и немалым любопытством, ибо понимали, что по большей части им придется иметь дело именно с Уолтером. Иэн не отрицал того, что он быстро уставал, а Джеффри был так прикован к королю и двору, что у него почти не оставалось времени для решения местных проблем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67