Могут ли они посылать своих людей в ловушку? Имеют ли они право приговорить к смерти горстку храбрых измученных людей? Капитан не мог решиться. Его матросы не были настоящими воинами, хотя и могли защитить себя на борту корабля. Все, что он мог предложить, так это четыре маленьких лодки, чтобы отвезти людей на берег, если понадобится, но эти лодки можно было легко потопить.
– Их не потопят, если в них будем мы, – вдруг сказала Элинор.
– Элинор! – воскликнула Джоанна, – это смешно. Это, возможно, и обеспечит безопасность лодок, но как только мы выйдем на берег, наше присутствие подвергнет опасности всех людей. Как смогут они…
– Нет, нет, – рассмеялась Элинор.– Я не имею в виду, что мы действительно будем сопровождать мужчин. Немного женских платьев и париков – и будет казаться, что в каждой лодке плывут женщины.
Бьорн расхохотался, но затем извинился. Он смеялся не над самой идеей, а над мыслью, что мужчины оденутся в женские платья.
Дозорные несли вахту, и когда стало видно, что в порту происходит какое-то волнение, план был приведен в исполнение. Успех был поразительным. Люди Элинор высадились на берег и так сбили с толку тех, кто преследовал крестоносцев, что сумели даже захватить одну из галер, приплыв на ней к кораблю. Но Бьорн и его люди принесли не очень хорошие новости. На захваченном корабле не было провизии.
Пока Элинор и несколько других женщин ухаживали за ранеными, Джоанна следила за дележкой оставшихся продуктов. Ее сердце сжалось, когда она увидела, что у них осталось. Позже она призналась Элинор и Беренгарии, что если Ричард не прибудет в ближайшие дни, то им придется либо высадиться на берег, либо выйти в море без воды и пищи. Сейчас они должны были быть настороже на случай, если Комненус, озлобленный их действиями, решит напасть на них.
Хитрый правитель догадался об их трудном положении, но он не собирался терять людей в битве за то, что само созреет и, как спелый фрукт, упадет ему в руки через день или два. На следующий день после побега он послал к ним еще одного посла с фруктами, вином и едой для стола дам. Он надеялся, что остальные, увидев, что их правительницы питаются лучше их, начнут роптать. Но Джоанна была истинной дочерью своего отца и матери, чтобы попасться на эту уловку. Она разрезала фрукты на маленькие кусочки и постаралась распределить их среди как можно большего количества людей. Те, кому не хватило, надеялись получить свою долю в следующий раз.
Это подняло настроение людей. К субботней ночи в бочках для воды осталась лишь муть. Чтобы утолить жажду, Элинор слизывала слезы, которые текли по ее щекам.
– Давайте сдадимся только тогда, когда будет совсем невыносимо, – умоляла она.– Давайте молиться, Бог поможет нам. Он не может совсем отвернуться от нас.
Джоанна кивала, но время от времени бросала тревожные взгляды на Беренгарию, которая казалась осунувшейся, очень хрупкой и бледной. Это была печальная ночь, проведенная в молитвах о дожде. Но молитвы остались без ответа. На следующее утро на небе не было ни облачка. И команда, и пассажиры шептали молитву потрескавшимися губами.
Вскоре все начали готовиться к посылке курьера к Комненусу. Прежде всего, он должен был попросить воды, а если ему откажут, а все были уверены, что будет именно так, то он должен будет сказать, что дамы сойдут на берег, если корабли будут обеспечены провиантом. Они долго обсуждали все варианты. Для курьера выбрали богатый плащ и кольца. Когда, наконец, он был готов идти на берег, дозорный вдруг закричал:
– Корабль! Корабль!
Беренгария ухватилась за Джоанну и Элинор.
– Давайте подождем, – умоляла она.– Это Ричард, я знаю, что это он!
– Я говорила вам! – с радостью воскликнула Элинор.– Я говорила, что Бог не оставит в беде тех, кто имел смелость защищать себя!
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Первым человеком, спрыгнувшим на борт, когда пришвартовался королевский корабль, был сам Ричард. Сразу же за ним следовал Саймон. Потрясенный, Ричард крепко прижал к себе сестру и свою будущую жену. Саймон обнял Элинор. Хорошо, что она была крепкой девушкой, а то бы он раздавил ее.
Испугавшись короля, Элинор мягко оттолкнула Саймона и прошептала:
– Но король…
– Он знает, – нежно сказал Саймон.– Когда мы узнали, что ваш корабль пропал, я чуть не умер от страха за вас.
– Он разрешит нам пожениться, Саймон? – глаза Элинор сияли.
На лицо Саймона набежала тень.
– Возможно, но я не могу спросить его сейчас, Элинор. Не заставляй меня сказать, почему, но я не могу сейчас ничего просить, поверь мне.
– Мой бог, Саймон, король рассердился на тебя?
– Нет, вовсе нет, – он посмотрел через плечо на Ричарда, который все еще был занят разговором с Джоанной и Беренгарией.– Кое-что произошло, что поставило короля в зависимость от меня. Элинор задохнулась от страха. Нет ничего опаснее короля, который чувствует себя обязанным своему вассалу.
– Саймон…– проговорила она нерешительно. Он прочитал ее мысли и улыбнулся.
– Не бойся его. Он – человек, который доверяет до тех пор, пока его не обманут. Поэтому я не могу просить. Понимаешь…– Он опять прижал ее к себе.– Имей терпение, любовь моя. Скоро мы отправимся на войну, и я проявлю себя на поле битвы. И ты честно достанешься мне за мои успехи, не как одолжение короля, а как награда за силу моего оружия. Следует подождать всего несколько недель.
Прежде чем Элинор смогла возразить, что он может погибнуть, что ему следует быть более осторожным, король повернулся к ним.
– Отпусти эту женщину и посмотри на нее, – сказал Ричард. Лицо его горело, глаза сверкали.
Саймон опустил руки, но его голова была гордо поднята, а лицо тоже покраснело. Элинор схватила его за запястье, но она ничего не могла сделать против Саймона, если он решит ответить королю.
– Чудовище, дьявол! – прорычал Ричард. Его взгляд был обращен к берегу.
– Это не к тебе, моя любовь! – прошептала Элинор, она впилась в руку Саймона, когда почувствовала, как напряглось его тело.
– Не дать воды! – бушевал Ричард.– Комненус отказал женщинам в воде!
Теперь Саймон действительно посмотрел на Элинор. Он покраснел еще больше; глаза его зажглись гневом. Перед собой он увидел осунувшееся, похудевшее лицо, потрескавшиеся губы. Элинор вцепилась в него со всей силой, опасаясь, что он выпрыгнет за борт, чтобы скорее сразиться с Комненусом.
– Ради Бога, Ричард, – закричала Джоанна, – дайте нам пить и есть, прежде чем вы отправитесь убивать его.
– Ричард, – взмолилась Беренгария.– Остановитесь и подумайте. У Вас только несколько кораблей и мало людей. Подождите, пока подойдет остальной флот.
В этом предостережении не было необходимости. Как бы ни велик был гнев Ричарда, он никогда не был глупцом в военных делах. Пока Саймон переправлял нее необходимое с королевского корабля на корабль женщин, Ричард вызвал Роджера де Хардикурта и Вильяма Дюбуа с захваченной галеры. От них он получил свидетельства, касающиеся захваченных кораблей. Затем он расспросил о ложных маяках и двух пропавших кораблях. Наградив людей за их смекалку и преданность в защите женщин, Ричард стал обдумывать требования, которые были бы столь оскорбительными, что вынудили бы Комненуса отвергнуть их.
К вечеру дела были закончены, и все наслаждались сдой и напитками. Элинор боялась, что король удалится на свой корабль и заберет с собой Саймона. Предлогом могло послужить то, что ему надо обсудить план сражения с Комненусом. Вместо этого, к ее великой радости, он послал за своим стулом и лютней и, вытянув ноги, разместив женщин на подушках по обе стороны от себя, начал петь.
Элинор, сидевшая на подушечке, прислонилась к борту корабля, а Саймон положил голову ей на колени. Его взгляд был устремлен на нее, но в них уже не было сумасшедшего желания. Элинор нежно перебирала его волосы. Сильный голос короля то становился громче, то затихал. Темнело, на небе, словно россыпь драгоценных камней, зажигались звезды.
– Тебе хорошо, Саймон? – пробормотала Элинор. Он знал, что она имела в виду.
– Да, спасибо Господу, – вздохнул он.– Ты можешь мне доверять. Я не причиню тебе боль.
– Что случилось?
– Я не могу объяснить. Это относится к моей прежней жизни. Я весь в грязи. Ты была нежным, свежим ручейком. Мне нужно думать о тебе, чтобы очиститься от грязи. Элинор не ответила. Саймон не мог видеть ее лица в темноте. Зажгли факелы, но их свет не доходил до них. Саймон хотел сесть, но рука Элинор удержала его.
– Отдохни, любовь моя. Позволь мне побыть с тобой хоть немного.
В ее голосе звучала любовь, но Саймон не мог сказать, прятала ли она гнев и печаль.
– Не верь, что я был всегда виноват в том, что делал. Я не святой, но и не развратник.
Это признание вызвало у Элинор тихий смех.
– Я это знаю. Для развратника ты обычно быстрее убегаешь прочь, чем хватаешься за предложенную возможность. Поэтому я разволновалась, когда увидела тебя таким изменившимся. Все проблемы позади, Саймон? Меня не волнует, чем ты занимался в мое отсутствие, но я не обещаю быть терпеливой сейчас, когда я рядом.
– Я знаю. Король поклялся, что он женится на Беренгарии при первой же возможности, и я верю ему. В любом случае я забуду дорогу в притоны.
Связь между свадьбой короля и дорогой в публичные дома, наконец, все объяснила Элинор. Если некоторые думали, что проститутки, которым платил Саймон, служили более высокопоставленным персонам, то в этом не было ничего позорного – просто мелкие грешки. «Умный, преданный Саймон», – подумала Элинор и наклонилась, чтобы поцеловать его.
Ее губы коснулись его подбородка, где кожа была изборождена старым шрамом. Их губы слились в поцелуе. Ричард нарушил тишину новой песней.
Это была любимая песня короля, одна из немногих, не написанных им самим. Она задела Элинор за живое. Ричард отправит письмо рано утром на следующий день. Комненус отвергнет условия, поскольку они оскорбительны, и выполнить их невозможно. И вот тогда они будут сражаться.
– Саймон, – прошептала Элинор, прижавшись к Саймону, – я не хочу, чтобы ты казался трусом в глазах окружающих, но подумай обо мне. Ты хочешь завоевать меня, но вдруг тебя убьют? Что будет тогда со мной? Он отстранился от нее, затем сел, обняв ее.
– Ну-ну, – нежно успокоил он ее, – я отделаюсь только царапинами. Кроме того, у меня не будет возможности проявить себя завтра, я должен оставаться с королем. Он очень зол. Не позволяй этому сладкому пению обмануть себя. Он поет, чтобы укротить свою злость. Завтра он будет сражаться, как одержимый.
– Ты думаешь, это успокоит меня? – вздохнула Элинор, и смеясь, и плача.
– Успокойся. Тебе не стыдно будет показать всем заплаканное лицо, в то время как леди Беренгария будет улыбаться?
– О, ля-ля, – горько прошептала Элинор.– У нее и у меня разные потребности. Для нее достаточно мечтать о любви. Для меня же необходимо любить мужчину и иметь от него детей. Ее мечты наполовину исполнились – она обручена. Если король умрет, она будет жить мечтами. Она добрая, нежная девушка. Я не имею права говорить о ней плохо.
Последовало молчание, затем Саймон тихо спросил:
– А ты говорила о ней плохо?
Элинор поняла намек. Саймон имел в виду серьезную, возможно, государственную информацию. Элинор напрягла память.
– Думаю, что нет, – пробормотала она.– Трудно сказать. Мы воспитаны по-разному: я – чтобы говорить то, что думаю, а она – чтобы говорить то, что прилично. Я не могу быть уверенной, но если ты спрашиваешь меня, будет ли она торопить короля исполнить свой супружеский долг…
– Боже мой, что заставляет тебя говорить такие вещи? Почему ты думаешь, что короля нужно будет торопить?
– Саймон, оставим это. Я знаю, почему ты пил и ходил к проституткам на Сицилии. Но я не думаю, что она будет торопить его по этому поводу. Она не думает о необходимости произвести на свет наследника: она слишком романтична, чтобы думать о детях. Король торопится исполнить свой долг и уехать, а она…
– Боже мой, – раздраженно перебил ее Саймон, стараясь говорить тихо, – ты знаешь слишком много обо всех этих делах, гораздо больше, чем положено знать девушке.
– Не будь глупцом, – ответила Элинор так же раздраженно.– Я тебе говорю то, что мне сказала женщина, разбирающаяся в таких делах. А разве я сама не разбираюсь в военных вопросах? Разве я не владею мечом и копьем? Подожди благоприятного момента, и ты меня еще узнаешь.
– Хотел бы я узнать тебя сейчас, – прошептал ей на ухо Саймон.
Перемена в его голосе заставила Элинор хихикнуть. Саймон повернулся, быстро поцеловал ее и укусил за щеку. Элинор заерзала у него на коленях.
– Успокойся, маленький бесенок, – сказал он.– Ты что, не видишь, что гаснут факелы? Король поднимется в любой момент.
– Ну, так и что же?
– А то, что если ты не будешь сидеть спокойно, все увидят, что я возбужден, как молодой жеребец.
Это снова заставило Элинор рассмеяться, хотя и напомнило ей, что скоро им придется расстаться, а за расставанием последует битва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Их не потопят, если в них будем мы, – вдруг сказала Элинор.
– Элинор! – воскликнула Джоанна, – это смешно. Это, возможно, и обеспечит безопасность лодок, но как только мы выйдем на берег, наше присутствие подвергнет опасности всех людей. Как смогут они…
– Нет, нет, – рассмеялась Элинор.– Я не имею в виду, что мы действительно будем сопровождать мужчин. Немного женских платьев и париков – и будет казаться, что в каждой лодке плывут женщины.
Бьорн расхохотался, но затем извинился. Он смеялся не над самой идеей, а над мыслью, что мужчины оденутся в женские платья.
Дозорные несли вахту, и когда стало видно, что в порту происходит какое-то волнение, план был приведен в исполнение. Успех был поразительным. Люди Элинор высадились на берег и так сбили с толку тех, кто преследовал крестоносцев, что сумели даже захватить одну из галер, приплыв на ней к кораблю. Но Бьорн и его люди принесли не очень хорошие новости. На захваченном корабле не было провизии.
Пока Элинор и несколько других женщин ухаживали за ранеными, Джоанна следила за дележкой оставшихся продуктов. Ее сердце сжалось, когда она увидела, что у них осталось. Позже она призналась Элинор и Беренгарии, что если Ричард не прибудет в ближайшие дни, то им придется либо высадиться на берег, либо выйти в море без воды и пищи. Сейчас они должны были быть настороже на случай, если Комненус, озлобленный их действиями, решит напасть на них.
Хитрый правитель догадался об их трудном положении, но он не собирался терять людей в битве за то, что само созреет и, как спелый фрукт, упадет ему в руки через день или два. На следующий день после побега он послал к ним еще одного посла с фруктами, вином и едой для стола дам. Он надеялся, что остальные, увидев, что их правительницы питаются лучше их, начнут роптать. Но Джоанна была истинной дочерью своего отца и матери, чтобы попасться на эту уловку. Она разрезала фрукты на маленькие кусочки и постаралась распределить их среди как можно большего количества людей. Те, кому не хватило, надеялись получить свою долю в следующий раз.
Это подняло настроение людей. К субботней ночи в бочках для воды осталась лишь муть. Чтобы утолить жажду, Элинор слизывала слезы, которые текли по ее щекам.
– Давайте сдадимся только тогда, когда будет совсем невыносимо, – умоляла она.– Давайте молиться, Бог поможет нам. Он не может совсем отвернуться от нас.
Джоанна кивала, но время от времени бросала тревожные взгляды на Беренгарию, которая казалась осунувшейся, очень хрупкой и бледной. Это была печальная ночь, проведенная в молитвах о дожде. Но молитвы остались без ответа. На следующее утро на небе не было ни облачка. И команда, и пассажиры шептали молитву потрескавшимися губами.
Вскоре все начали готовиться к посылке курьера к Комненусу. Прежде всего, он должен был попросить воды, а если ему откажут, а все были уверены, что будет именно так, то он должен будет сказать, что дамы сойдут на берег, если корабли будут обеспечены провиантом. Они долго обсуждали все варианты. Для курьера выбрали богатый плащ и кольца. Когда, наконец, он был готов идти на берег, дозорный вдруг закричал:
– Корабль! Корабль!
Беренгария ухватилась за Джоанну и Элинор.
– Давайте подождем, – умоляла она.– Это Ричард, я знаю, что это он!
– Я говорила вам! – с радостью воскликнула Элинор.– Я говорила, что Бог не оставит в беде тех, кто имел смелость защищать себя!
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Первым человеком, спрыгнувшим на борт, когда пришвартовался королевский корабль, был сам Ричард. Сразу же за ним следовал Саймон. Потрясенный, Ричард крепко прижал к себе сестру и свою будущую жену. Саймон обнял Элинор. Хорошо, что она была крепкой девушкой, а то бы он раздавил ее.
Испугавшись короля, Элинор мягко оттолкнула Саймона и прошептала:
– Но король…
– Он знает, – нежно сказал Саймон.– Когда мы узнали, что ваш корабль пропал, я чуть не умер от страха за вас.
– Он разрешит нам пожениться, Саймон? – глаза Элинор сияли.
На лицо Саймона набежала тень.
– Возможно, но я не могу спросить его сейчас, Элинор. Не заставляй меня сказать, почему, но я не могу сейчас ничего просить, поверь мне.
– Мой бог, Саймон, король рассердился на тебя?
– Нет, вовсе нет, – он посмотрел через плечо на Ричарда, который все еще был занят разговором с Джоанной и Беренгарией.– Кое-что произошло, что поставило короля в зависимость от меня. Элинор задохнулась от страха. Нет ничего опаснее короля, который чувствует себя обязанным своему вассалу.
– Саймон…– проговорила она нерешительно. Он прочитал ее мысли и улыбнулся.
– Не бойся его. Он – человек, который доверяет до тех пор, пока его не обманут. Поэтому я не могу просить. Понимаешь…– Он опять прижал ее к себе.– Имей терпение, любовь моя. Скоро мы отправимся на войну, и я проявлю себя на поле битвы. И ты честно достанешься мне за мои успехи, не как одолжение короля, а как награда за силу моего оружия. Следует подождать всего несколько недель.
Прежде чем Элинор смогла возразить, что он может погибнуть, что ему следует быть более осторожным, король повернулся к ним.
– Отпусти эту женщину и посмотри на нее, – сказал Ричард. Лицо его горело, глаза сверкали.
Саймон опустил руки, но его голова была гордо поднята, а лицо тоже покраснело. Элинор схватила его за запястье, но она ничего не могла сделать против Саймона, если он решит ответить королю.
– Чудовище, дьявол! – прорычал Ричард. Его взгляд был обращен к берегу.
– Это не к тебе, моя любовь! – прошептала Элинор, она впилась в руку Саймона, когда почувствовала, как напряглось его тело.
– Не дать воды! – бушевал Ричард.– Комненус отказал женщинам в воде!
Теперь Саймон действительно посмотрел на Элинор. Он покраснел еще больше; глаза его зажглись гневом. Перед собой он увидел осунувшееся, похудевшее лицо, потрескавшиеся губы. Элинор вцепилась в него со всей силой, опасаясь, что он выпрыгнет за борт, чтобы скорее сразиться с Комненусом.
– Ради Бога, Ричард, – закричала Джоанна, – дайте нам пить и есть, прежде чем вы отправитесь убивать его.
– Ричард, – взмолилась Беренгария.– Остановитесь и подумайте. У Вас только несколько кораблей и мало людей. Подождите, пока подойдет остальной флот.
В этом предостережении не было необходимости. Как бы ни велик был гнев Ричарда, он никогда не был глупцом в военных делах. Пока Саймон переправлял нее необходимое с королевского корабля на корабль женщин, Ричард вызвал Роджера де Хардикурта и Вильяма Дюбуа с захваченной галеры. От них он получил свидетельства, касающиеся захваченных кораблей. Затем он расспросил о ложных маяках и двух пропавших кораблях. Наградив людей за их смекалку и преданность в защите женщин, Ричард стал обдумывать требования, которые были бы столь оскорбительными, что вынудили бы Комненуса отвергнуть их.
К вечеру дела были закончены, и все наслаждались сдой и напитками. Элинор боялась, что король удалится на свой корабль и заберет с собой Саймона. Предлогом могло послужить то, что ему надо обсудить план сражения с Комненусом. Вместо этого, к ее великой радости, он послал за своим стулом и лютней и, вытянув ноги, разместив женщин на подушках по обе стороны от себя, начал петь.
Элинор, сидевшая на подушечке, прислонилась к борту корабля, а Саймон положил голову ей на колени. Его взгляд был устремлен на нее, но в них уже не было сумасшедшего желания. Элинор нежно перебирала его волосы. Сильный голос короля то становился громче, то затихал. Темнело, на небе, словно россыпь драгоценных камней, зажигались звезды.
– Тебе хорошо, Саймон? – пробормотала Элинор. Он знал, что она имела в виду.
– Да, спасибо Господу, – вздохнул он.– Ты можешь мне доверять. Я не причиню тебе боль.
– Что случилось?
– Я не могу объяснить. Это относится к моей прежней жизни. Я весь в грязи. Ты была нежным, свежим ручейком. Мне нужно думать о тебе, чтобы очиститься от грязи. Элинор не ответила. Саймон не мог видеть ее лица в темноте. Зажгли факелы, но их свет не доходил до них. Саймон хотел сесть, но рука Элинор удержала его.
– Отдохни, любовь моя. Позволь мне побыть с тобой хоть немного.
В ее голосе звучала любовь, но Саймон не мог сказать, прятала ли она гнев и печаль.
– Не верь, что я был всегда виноват в том, что делал. Я не святой, но и не развратник.
Это признание вызвало у Элинор тихий смех.
– Я это знаю. Для развратника ты обычно быстрее убегаешь прочь, чем хватаешься за предложенную возможность. Поэтому я разволновалась, когда увидела тебя таким изменившимся. Все проблемы позади, Саймон? Меня не волнует, чем ты занимался в мое отсутствие, но я не обещаю быть терпеливой сейчас, когда я рядом.
– Я знаю. Король поклялся, что он женится на Беренгарии при первой же возможности, и я верю ему. В любом случае я забуду дорогу в притоны.
Связь между свадьбой короля и дорогой в публичные дома, наконец, все объяснила Элинор. Если некоторые думали, что проститутки, которым платил Саймон, служили более высокопоставленным персонам, то в этом не было ничего позорного – просто мелкие грешки. «Умный, преданный Саймон», – подумала Элинор и наклонилась, чтобы поцеловать его.
Ее губы коснулись его подбородка, где кожа была изборождена старым шрамом. Их губы слились в поцелуе. Ричард нарушил тишину новой песней.
Это была любимая песня короля, одна из немногих, не написанных им самим. Она задела Элинор за живое. Ричард отправит письмо рано утром на следующий день. Комненус отвергнет условия, поскольку они оскорбительны, и выполнить их невозможно. И вот тогда они будут сражаться.
– Саймон, – прошептала Элинор, прижавшись к Саймону, – я не хочу, чтобы ты казался трусом в глазах окружающих, но подумай обо мне. Ты хочешь завоевать меня, но вдруг тебя убьют? Что будет тогда со мной? Он отстранился от нее, затем сел, обняв ее.
– Ну-ну, – нежно успокоил он ее, – я отделаюсь только царапинами. Кроме того, у меня не будет возможности проявить себя завтра, я должен оставаться с королем. Он очень зол. Не позволяй этому сладкому пению обмануть себя. Он поет, чтобы укротить свою злость. Завтра он будет сражаться, как одержимый.
– Ты думаешь, это успокоит меня? – вздохнула Элинор, и смеясь, и плача.
– Успокойся. Тебе не стыдно будет показать всем заплаканное лицо, в то время как леди Беренгария будет улыбаться?
– О, ля-ля, – горько прошептала Элинор.– У нее и у меня разные потребности. Для нее достаточно мечтать о любви. Для меня же необходимо любить мужчину и иметь от него детей. Ее мечты наполовину исполнились – она обручена. Если король умрет, она будет жить мечтами. Она добрая, нежная девушка. Я не имею права говорить о ней плохо.
Последовало молчание, затем Саймон тихо спросил:
– А ты говорила о ней плохо?
Элинор поняла намек. Саймон имел в виду серьезную, возможно, государственную информацию. Элинор напрягла память.
– Думаю, что нет, – пробормотала она.– Трудно сказать. Мы воспитаны по-разному: я – чтобы говорить то, что думаю, а она – чтобы говорить то, что прилично. Я не могу быть уверенной, но если ты спрашиваешь меня, будет ли она торопить короля исполнить свой супружеский долг…
– Боже мой, что заставляет тебя говорить такие вещи? Почему ты думаешь, что короля нужно будет торопить?
– Саймон, оставим это. Я знаю, почему ты пил и ходил к проституткам на Сицилии. Но я не думаю, что она будет торопить его по этому поводу. Она не думает о необходимости произвести на свет наследника: она слишком романтична, чтобы думать о детях. Король торопится исполнить свой долг и уехать, а она…
– Боже мой, – раздраженно перебил ее Саймон, стараясь говорить тихо, – ты знаешь слишком много обо всех этих делах, гораздо больше, чем положено знать девушке.
– Не будь глупцом, – ответила Элинор так же раздраженно.– Я тебе говорю то, что мне сказала женщина, разбирающаяся в таких делах. А разве я сама не разбираюсь в военных вопросах? Разве я не владею мечом и копьем? Подожди благоприятного момента, и ты меня еще узнаешь.
– Хотел бы я узнать тебя сейчас, – прошептал ей на ухо Саймон.
Перемена в его голосе заставила Элинор хихикнуть. Саймон повернулся, быстро поцеловал ее и укусил за щеку. Элинор заерзала у него на коленях.
– Успокойся, маленький бесенок, – сказал он.– Ты что, не видишь, что гаснут факелы? Король поднимется в любой момент.
– Ну, так и что же?
– А то, что если ты не будешь сидеть спокойно, все увидят, что я возбужден, как молодой жеребец.
Это снова заставило Элинор рассмеяться, хотя и напомнило ей, что скоро им придется расстаться, а за расставанием последует битва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67